Детектив в белом халате. У каждой болезни есть причина, но не каждому под силу ее найти - [27]

Что я сделал не так, что заслужил такого пациента в конце рабочего дня?!

Я прекращаю печатать. «Осознанности?» Я стараюсь задать вопрос так, чтобы не выдать своего изумления, но у меня не получается. Он игнорирует вопрос и продолжает монолог. Похоже, парень никогда не придет к осознанности. С его шилом в заднице это невозможно. Передо мной один из тех, кто получит инфаркт от неудачной попытки загрузить на смартфон приложение по развитию осознанности. Я отключаюсь на продолжительное время, гадая, чем Элис и Уильям сейчас занимаются. Затем я смотрю на время на компьютере. Отлично, 10 минут, которые я должен ему уделить, истекли. Мы ничего не добьемся. Я поворачиваюсь к нему с профессиональной улыбкой и объясняю, что иногда давление повышается с возрастом, несмотря на большие усилия со стороны человека. В таких случаях его все равно необходимо контролировать. В этом контексте я напрямую спрашиваю его, будет ли он ежедневно принимать таблетки, нормализующие артериальное давление.

Нет, Макс! Разумеется, он не будет это делать!

Он начинает ворчать, что все терапевты так и норовят выписать побольше лекарств. Я встаю и протягиваю ему руку. Я объясняю, что мы ходим кругами и что на этом следует закончить. Мне кажется, что со всеми мистерами О’Кифами нашего мира нужно быть пожестче, если хотите, чтобы они вас услышали. Я говорю, как мне было приятно его увидеть (это не так) и что, если он передумает насчет таблеток и захочет снизить риск преждевременной смерти, он может вернуться в любое время. Он пожимает мне руку, явно удивленный моим подходом, и уходит. Сомневаюсь, что я снова его увижу.

Его здоровье — его выбор.

Вторник, 25 сентября (11:32)

Даже подумать не мог, что разговоры о сне в тот момент, когда больше всего на свете хочется спать, могут быть настолько болезненными. Я молча страдаю. Джерри сидит слишком близко ко мне. Он один из тех пациентов, кто, зайдя в кабинет и усевшись, пододвигает свой стул как можно ближе к вашему. Без приглашения. Без моего согласия. Теперь, когда в мое личное пространство вторглись, я мысленно кричу, чтобы он от меня отвалил. Однако мои губы растягиваются в дружелюбной улыбке. Наши колени всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Если бы они были губами, а мы — несдержанными подростками, то поцелуй непременно случился бы.

У Джерри большая шея. Он говорит, что она 50 сантиметров в обхвате. Я заинтересованно киваю, прекрасно зная, что это одна из причин, по которым нам будет тяжело быстро справиться с его проблемами в виде храпа и плохого сна. В полусонном состоянии я прошу его рассказать мне обо всем подробнее, чтобы у меня была еще одна минута отдыха. Я снова спрашиваю, какой у него обхват шеи. Он выглядит растерянным. Я извиняюсь перед ним, но это не гарантирует, что через пару минут снова не задам этот вопрос. Джерри говорит, что храп разрушает их долгие отношения с девушкой Элли (теперь, когда храп усилился, она заставляет его спать в отдельной комнате). Он плохо спит ночью и не может сосредоточиться на работе в супермаркете днем (он жалуется на изнеможение и сонливость, и я его прекрасно понимаю). К счастью, он не водит машину. Это спасает меня от более сложного разговора.

Здоровье пациента — это его личный выбор.

Слушая его, я подсознательно хочу, чтобы он перестал повторять слово «сон». Это пытка. Я чувствую, как мое тело обмякает без предупреждения или разрешения, и понимаю, что я вот-вот засну. Я наклоняюсь вперед и делаю глоток кофе. Он ледяной, но какая разница? Я бы слизал кофейные гранулы с унитазного сиденья пациента, больного норовирусной инфекцией[11], если бы мне сказали, что они последние на земле. Слушая монолог Джерри, я понимаю, что он делает абсолютно все, чтобы усилить храп. Выпивает почти каждый вечер, спит на спине и иногда даже принимает снотворное. А еще давайте не будем забывать о его гигантской шее. Я разворачиваю монитор компьютера и показываю анатомическое строение рта и шеи. Я объясняю ему, что во время сна все эти мышцы и другие мягкие ткани расслабляются. Когда он делает вдох, турбулентность, созданная этими обмякшими мышцами, вызывает вибрацию. Это и есть храп. Алкоголь, снотворное, сон на спине и развитые мышцы шеи (из-за их веса) усиливают храп. Похоже, что во сне Джерри не только храпит, но и периодически перестает дышать. Это называется эпизодами апноэ. Поэтому он постоянно просыпается. Умный мозг не дает ему умереть, вовремя пробуждая.

Я даю ему возможность переварить все, что я сказал, и поворачиваюсь к компьютеру заполнить карту. Кроме того, печатая, я активен. А если я активен, то не засну (еще несколько дней назад я думал, что поход в туалет — тоже активность, но ошибался). Джерри начинает задавать вопросы, но умирающий принтер «Хью» перебивает его, с ревом выплевывая буклет о храпе.

«Итак, Джерри, перестаньте выпивать каждый вечер, — говорю я с сочувствующей улыбкой. — Спите на боку. Купите своей девушке беруши. Откажитесь от снотворного». Я делаю паузу, а затем добавляю: «И пристегните теннисный мяч к спине». Джерри смотрит на меня, пока я заканчиваю давать ему рекомендации по борьбе с храпом. Он говорит, что не любит теннис. Я улыбаюсь, отодвигая от него колени (это знак окончания консультации), и говорю, что отсутствие у него интереса к теннису не должно ухудшить прогноз.