Детектив в белом халате. У каждой болезни есть причина, но не каждому под силу ее найти - [12]

Мистер Пател умер. Вчера у него случился обширный инфаркт. Мне сообщили об этом, когда я пришел на работу сегодня утром. Я испытал жалость к ошеломленной миссис Пател и непреодолимое чувство вины (и страх, лгать не буду) за то, что я мог что-либо упустить. Виноват ли я в его смерти? Когда пациент умирает, любой терапевт будет снова и снова анализировать свое участие в его лечении, чтобы понять, не допустил ли он ошибку. Я не исключение.

Мне хочется забрать свои вещи, пойти домой и открыть бутылку виски, поскольку я понимаю, что день уже не станет лучше. Сейчас середина приема, и из-за тумана в голове я опять не успеваю. Я иду по коридору к регистратуре, чтобы отправить по факсу срочное письмо, и вдруг замечаю миссис Пател, стоящую у другого конца стойки. Это похоже на автомобильную аварию в фильме. Я замедляю шаг, останавливаюсь перед ней, протягиваю руку и как можно мягче пытаюсь выразить свои соболезнования. Естественно, она все это игнорирует. Перед всеми, кто находится в зале ожидания, она говорит мне, что я что-то упустил и что смерть ее мужа — моя вина. Она сообщает это таким голосом, который всегда будет ассоциироваться у меня со страшным горем. Мое лицо краснеет, а сердце начинает выскакивать из груди. Я открываю рот, чтобы что-то ответить, но продолжаю молчать. Никакие слова не смогут ее утешить. Ее сердце разбито.

Внутренне я цепляюсь за проблески позитива. Когда меня в последний раз обвиняли в убийстве (да, в убийстве) члена семьи, на меня пытались напасть с огнетушителем, стоявшим в больничном отделении, где я работал. Руки миссис Пател пусты. Однако вскоре я понимаю, что ее слова причиняют мне больше боли, чем удар огнетушителем. Я снова пытаюсь протянуть руку овдовевшей миссис Пател, но она ее отталкивает. Ошеломленный, я протягиваю документ (влажный от моей вспотевшей руки) старшему администратору Рите, которая стоит у меня за спиной, пытаясь понять, как смягчить ситуацию. В зале ожидания воцаряется зловещая тишина (ее нарушает только мистер Свифт, один из наших самых сложных пациентов, у которого большие проблемы с управлением гневом; он кричит, чтобы мы все заткнулись).

Я еще раз высказываю ненужные соболезнования миссис Пател, которая теперь рыдает в объятиях Риты. Уходя, я чувствую, как головы всех пациентов в зале ожидания одновременно поворачиваются, чтобы посмотреть, как я сбегаю. Злодей уходит в левую кулису… Какое шоу! Они, несомненно, до конца недели будут обсуждать, как я не смог предотвратить инфаркт у пациента. Снова сев за стол, смотрю в пустоту. Время идет. Я моргаю. Мой разум оцепенел, хочется плакать. Я должен выплакаться, чтобы выпустить тягостные эмоции. Я снова просматриваю карту мистера Патела, чтобы проверить, не упустил ли я что-нибудь и не допустил ли ошибку. Тот факт, что я, по моему мнению, все сделал правильно, не играет никакой роли. Я ненавижу себя за эту проверку и начинаю сомневаться в своих способностях. Возможно, мне стоит обратиться к своему терапевту, если не станет лучше? В конце концов, терапевты тоже должны помогать пациентам, которые находятся в сложных жизненных ситуациях. Сейчас это не имеет значения. Миссис Пател потеряла любимого мужа, и справедливо это или нет, но она всегда будет меня винить. Слезам придется подождать. Несмотря ни на что, меня ждут пациенты.

Пятница, 29 июня (02:18)

Я не могу перестать думать о мистере и миссис Пател.

Июль 2018 года

Понедельник, 2 июля

После прошлой недели мне нужно взбодриться. К счастью, мистер Девлин спас меня от сухого начала утреннего приема. Он сидит в моем кабинете на неудобном дешевом пластиковом стуле (они стоят там специально, чтобы никто не задерживался), широко расставив ноги. Очевидно, у него тоже синдром предположительно огромных яиц, как и у Кева, нашего легендарного инструктора по оказанию неотложной помощи. Его семилетний сын Сэм весело скачет сзади и выглядит абсолютно нормальным. Я снова бросаю взгляд на экран компьютера: да, консультация действительно по поводу Сэма. Я киваю, сигнализируя мистеру Девлину, чтобы он развеял тучи моих сомнений и изложил медицинскую проблему Сэма. Она оказалась настоящей бомбой.

«У Сэма маленький перчик», — говорит он.

Я моргаю и жду, что он продолжит, но этого не происходит. Я усиленно размышляю, какой нейтральный, необидный и умный ответ я могут дать, чтобы справиться с генитальным кризисом, который разворачивается у меня на глазах. Я снова бросаю взгляд на экран и понимаю, что это еще одна семья, которая перешла к нам после закрытия клиники в соседнем городе. Кто-нибудь, пожалуйста, залатайте дыры в тонущем корабле Национальной службы здравоохранения, потому что мы идем на дно быстрее, чем Кейт и Лео. Все это означает, что нагрузка на клиники растет все быстрее. Последние полгода я определенно это ощущаю, что не может не огорчать.

Я снова сосредотачиваюсь и безжизненно говорю: «Ясно». Делаю паузу, давая мистеру Девлину время заметить намек, проглотить и переварить тот факт, что проблема должна быть более серьезной, если он хочет завладеть моим вниманием. Итак, он решил постараться: «Знаете ли, это нехарактерно для нашей семьи». Потрясающе! Я бы заплатил, чтобы пробыть рядом с этим парнем весь день и посмотреть, какие еще перлы он выдаст. Сэм, кстати, абсолютно не догадывается, что происходит. Он очень занят раскрашиванием принцессы Эльзы в альбоме, который лежит у меня в кабинете для детей. Раскраска с «Трансформерами» лежит на столе без дела, и я уверен, что этот факт не даст мистеру Девлину спокойно заснуть сегодня ночью.