Детектив США. Выпуск 11 - [2]

Она пододвинулась поближе, подняла мою руку и провела ею по своей груди.

— Завтра вечером, Марк?

Я заколебался, чувствуя, как она теснее прижимается ко мне.

— У нас будет ночь, Марк, и мы будем в темноте, — сказала она.

В конце концов, я сказал ей: «Да», и в этом она была безусловно уверена.

Когда она ушла, я пошел на кухню, взял бутылку светлого Бакарди, плеснул от души в высокий стакан и долил его содовой. Потом сел в столовой и стал думать о Глэдис.

Она была достаточно привлекательна, зрелая и волнующая, темноволосая, красивая женщина, но я испытывал бы меньше угрызений викторианской, как ее назвала Глэдис, совести, если бы между нами было больше честности и меньше секретов. И эта скрытность была односторонней. Глэдис знала обо мне почти все, что можно было знать. Она знала, что меня зовут Марк Логан, что мне двадцать девять лет, что я частный детектив и бывший солдат, который как-то дослужился до сержанта, но три раза начинал с рядового. Она знала, что я люблю свиные отбивные, жареную курицу, ром с содовой, алые губы и румбу. А я даже не знал ее полного имени. Трудно было сказать, что ей нравится или не нравится — за исключением одного. А, черт с ней, в этом деле она была специалистом.

Я опрокинул остатки рома с содовой и еще раз послал ее к черту. Завтра наступит новый день, завтра у меня встреча в моей однокомнатной конторе в Фарнсуорт билдинг на Спринг стрит в центре Лос-Анджелеса. У моего старого друга Джея Уэвера возникли какие-то неприятности.

Я еще не знал, что неприятности возникли и у меня. По крайней мере начались.

Глава 2

Джей все время посматривал на часы, как будто каждую секунду должно было произойти что-то важное. Было без одной минуты двенадцать дня.

Он взглянул на меня, моргая своими ясными, голубыми глазами. Парень явно чего-то боялся и заставлял меня нервничать. Я был знаком с Джеем Уэвером много лет и никогда не видел его таким. Никогда не видел его худое лицо таким перекошенным и обеспокоенным. Он не мог спокойно сидеть; он нервно теребил руки на коленях и ерзал в кожаном кресле, которое стояло около моего письменного стола. Ему шел шестой десяток, но сейчас он выглядел на десять лет старше.

— Джей, — сказал я, — ты выглядишь так, как будто вот-вот взорвешься. Что тебя гложет?

Он не отрывал глаз от часов.

— Подожди минутку, Марк. Полминутки. — Голос его звучал напряженно.

Больше я ничего не говорил. Он позвонил мне полчаса назад, чтобы удостовериться, что я помню о встрече, о которой он попросил вчера, и сказал, что приедет без десяти двенадцать. Он вошел с встревоженным видом и говорил о чем угодно, за исключением того, о чем действительно хотел поговорить со мной — и вот нате вам.

Наконец он оторвал глаза от часов и посмотрел на свое левое плечо.

— Черт побери, — тихо произнес он. — Черт, черт, черт!

— В чем дело?

— Марк, — сказал Джей, — ты его видишь, Марк?

Он довел меня до такого мандража, что я был готов увидеть все, что бы он не пожелал, но понятия не имел, о чем он говорит.

— Что вижу? — спросил я.

Он затаил дыхание и только сейчас сделал выдох, разжав губы. Раздавшийся звук был почти как рыдание.

— Разве ты не видишь? Неужели ты совсем ничего не видишь?

Раньше я встречал людей в состоянии, близком к истерии, и если я еще окончательно не свихнулся, то вот-вот должен был столкнуться у себя в конторе с человеком, впавшим в истерику. Я не стал спешить с ответом. Я видел Джея, сидевшего напротив меня, видел его отражение на поверхности только что отполированного стола. Я видел весь свой кабинет, кожаные кресла, шкафы с досье и картотеками, диван. Все было, как обычно. Я не видел ничего такого, чего здесь не было минутой раньше.

Я попытался его утешить:

— Не нервничай, Джей. Успокойся, ради бога. Что я должен увидеть?

— Попугая.

— Что?

— Попугая, Марк. Неужели ты его не видишь? — Лицо у него перекосилось, казалось, еще немного и он развалится. — Не ври мне, Марк.

— Послушай, Джей, — мягко сказал я. — Мы с тобой старые друзья. Не надо на меня набрасываться. Что там с попугаем?

— У меня на плече. Большой зеленый попугай сидит у меня на плече.

Полагаю, что в другой обстановке это было бы смешно. О таких вещах без смеха потом не вспоминают. Но в тот момент ничего смешного не было. Какой тут смех, когда смотришь на человека, которого ты давно знаешь, любишь и уважаешь и видишь, как он чуть ли не разваливается на части.

Не далее как неделю или две назад я разговаривал с Джеем в его магазине мужской одежды здесь же в Лос-Анджелесе, и он был таким же нормальным и рассудительным, как и я. Что-то действительно произошло. Одно я знал твердо — Джей меня не разыгрывал. Он был серьезен.

У меня по спине пробежали легкие мурашки и я осторожно произнес:

— Джей, а я должен видеть этого попугая?

Он вздохнул, его узкие плечи сгорбились.

— Пожалуй, нет. Наверное, нет, Марк. Я должно быть чокнулся.

— Не говори глупости, — сказал я. — Расскажи мне об этом.

— Ладно. — Он взял сигарету слегка дрожащей рукой, глубоко затянулся, мельком посмотрел на свое левое плечо и быстро отвернулся. Потом выпустил дым и сказал — Ты, видно, думаешь, что я чокнулся, даже несмотря на то, что я в себе. Может и нет. Но, Марк, попугай там… — Он повел головой чуть влево, отведя глаза в сторону. — И я его вижу. Я вижу его и чувствую, что он там. А ты, — ты нет?