Детектив США. Книга 10 - [27]

Она закружилась под музыку.

— Да подожди ты минутку спокойно. Неужели он и намеков никаких не делал.

Край ее халатика, взлетевший выше, чем допустимо, слегка задел меня по лицу.

— Никаких, помимо того, что они достанутся самому достойному.

Ее ноги так и мелькали. У меня опять учащенно забилось сердце. Это были чудесные ноги, длинные, крепкие.

— Грэйндж знала об этом?

Она остановилась в выразительной позе и бросила мне свой пояс.

— Да, — она вновь начала танцевать. Теперь звучала румба, и ее тело раскачивалось и ритмично подергивалось в такт музыке. — Однажды они сильно поспорили, и мистер Йорк при всех объявил, что мисс Грэйндж единственная, кому он может доверять, и что она будет распоряжаться его состоянием.

Вот и разберись. Как, черт возьми, она может быть одновременно и наследницей и душеприказчицей? Но поразмыслить над этим мне так и не дали. Скинув халатик, Рокси воспользовалась им, как веером танцовщицы, открывая почти все и не показывая ничего. Ее тело было грациозно, светлая кожа напоминала цветом сливки. Она кружила передо мной, распустив волосы по плечам. В самом разгаре этого неистового танца я встал.

Рокси бросилась мне на грудь.

— Поцелуй... ты, тварь!

Я не заставил себя упрашивать.

Ее рот слился с моим, тая, как масло. Она впилась мне в руки ногтями. Грубым толчком я отстранил ее от себя, держа за плечи.

— Это еще зачем?

Она ответила озорной и восхитительной усмешкой испорченной девчонки.

— Затем, что я могла бы полюбить тебя, если бы захотела. И знаешь, когда-то любила.

— Знаю. Чего же перестала?

— Ты — Бродвей, Майк. Ты — яркие огни и большие деньги... иногда. И пули, когда ждешь поцелуев. Вот потому и перестала. Захотелось человека с нормальными шансами на долгую жизнь.

— Тогда к чему все это?

— Мне недоставало тебя. Как ни смешно, где-то внутри у меня есть местечко, которое всегда сохранялось за тобой. Я хотела никогда не говорить тебе этого, но так уж получилось.

Я вновь поцеловал ее, крепче и настойчивей, чем раньше. Ее тело говорило со мной, кричало, взывало ко мне. Этим не кончилось бы, если бы Растон не позвал из соседней комнаты.

Рокси проворно надела халатик, издавший холодный треск синтетики.

— Пусти меня к нему, — сказал я.

Она кивнула.

Я открыл дверь и щелкнул выключателем.

— Привет, сэр Ланселот.

Он плакал во сне, но при виде меня улыбнулся.

— Привет, Майк. Когда ты приехал?

— Недавно. Хочешь чего-нибудь?

— Можно воды? Горло страшно пересохло.

На столе стоял кувшин, наполовину наполненный льдом. Я налил воды в стакан, и он выпил залпом.

— Хватит?

Он вернул стакан.

— Да, спасибо.

Я легонько тронул его за подбородок.

— Тогда ложись и выспись хорошенько.

Он поерзал, устраиваясь под одеялом.

— Постараюсь. Спокойной ночи, Майк!

— И тебе того же, приятель.

Я закрыл за собой дверь. Рокси переоделась в коричневый стеганый домашний халат и теперь сидела в кресле, куря сигарету. Момент был упущен. Я видел, что и она об этом жалеет. Она протянула забытую мной пачку. Я сунул сигареты в карман и махнул на прощание. Никому из нас не хотелось говорить.

Харви, очевидно, пошел спать. Лестницу освещали только оставленные на ночь маленькие лампочки в виде свечек, а холл внизу тонул в непроглядном сумраке. Пробираясь больше на “ощупь, я нашел комнату Билли, ничего не опрокинув по дороге. Он лежал в постели, но не спал.

— Билли, это я, Майк.

Он включил ночник возле кровати.

— Заходи.

Я закрыл дверь и сел радом с ним в кресло.

— Опять я к тебе с вопросами. Поздно, знаю, но надеюсь, что ты не против.

— Конечно, нет, Майк. Какие новости?

— А, ничего особенного. Мисс Грэйндж до сих пор не нашли, и все валят на нее. Дилвик понаставил своих людей вокруг ее квартиры.

— Да ну? Зачем? Ведь она вроде утонула?

— Я думаю, что кому-то хочется, чтобы мы так считали. Слушай, Билли, ты говорил, будто слышал кого-то на лестнице сразу после отъезда Йорка. Раньше речь шла только о том, чтобы на всякий случай установить твое алиби, но теперь это может повлиять на все дело. Припомни еще раз, ладно? Как можно подробней.

— Так, сейчас посмотрим... Вообще-то я не слышал, как Йорк уходил, помню только хруст его машины по гравию. От него я и проснулся. У меня болела голова и во рту был противный вкус от лекарства, которое он мне дал. Какие-то таблетки.

— Непонятно, почему ты проснулся. Ведь он дал тебе снотворное.

— Не знаю, только меня вывернуло прямо в постели, оттого мне и не было с них никакого проку. Так вот, лежу я и вдруг слышу — кто-то сходит по лестнице. Нижние две ступеньки здорово скрипят. Комната, понимаешь, как-то чудно расположена. Всякий звук снаружи прямиком проникает сюда. Есть какое-то слово...

— Акустика.

— Ага, оно самое. Поэтому никто, кроме меня, и не спит никогда в этой комнате. Не выдерживают постоянного шума. Громкий ли, тихий ли звук — здесь все слышно. Похоже, тот человек старался не шуметь, да что толку, я все равно услышал. Только я думал — это кто-нибудь из домашних не хочет будить других, вот и крадется, и не обратил никакого внимания. Минуты примерно через две или три слышу такой звук, будто кто-то прикрыл лицо чем-то и кашляет, все тише, тише, потом совсем замолчал. Я как раз засыпал, когда вторая машина газанула по дороге. Твоя, наверное.