Детектив с двойным прицелом - [12]

Ставни у мистера Холмса были наглухо закрыты, но вскоре он их распахнул. Жуткое и вместе с тем радостное волнение охватило троих наблюдателей, внезапно очутившихся лицом к лицу с выдающейся личностью, с этим сверхчеловеком, слава о котором гремит по всему миру! Вот он сидит перед ними - не легенда, не призрак, а реальность из плоти и крови: протяни руку - и можно его потрогать.

- Вы только взгляните на эту голову! - с благоговением в голосе воскликнул Фергюсон. - Бог ты мой! Вот это голова!

- Еще бы! - почтительно согласился кузнец. - А гляньте на этот нос, на эти глаза! Ум, говорите? Целая бочка!

- А бледный какой! - заметил Хэм Сандвич. - Это все от мыслей, вот от чего! Черт подери! Остолопы вроде нас даже понятия не имеют, что значит по-настоящему мыслить!

- Куда уж нам! - подтвердил Фергюсон. - То, что мы считаем мыслями, просто-напросто чепуха на постном масле.

- Верные твои слова, Фергюсон. А гляньте на этот нахмуренный лоб! Вот это, скажу я вам, острота мысли - так и сверлит, все вглубь, вглубь, в самое что ни на есть нутро! Должно быть, напал на какой-то след.

- Так и есть! Попомните мои слова! Вы только взгляните, какой мрачный, какой бледный и торжественный, - ни одному покойнику его не переплюнуть!

- Где там! Ни за какие денежки! И ведь это все у него наследственное! Он же четыре раза умирал, это даже историки описали. Три раза своей смертью, а один раз - от несчастного случая. Говорят, от него несет сыростью и холодом, как от могилы. А еще говорят...

- Т-сс! Смотрите! Приложил большой палец к правой шишке на лбу, а указательный - к левой. Клянусь своей второй рубахой, его мозговая машина сейчас шпарит на полный ход!

- А то как же! А теперь он глядит на небо, поглаживает усы и...

- А теперь поднялся и пальцем правой руки на пальцах левой пересчитывает улики. Видите? Вот дотронулся до указательного, теперь - до среднего, а теперь - до безымянного...

- Стоп! Застрял...

- Глядите, как сморщился! Видно, не может разобраться в этой улике. А вот...

- А вот улыбается! Ну прямо тигр! Глядите, остальные пальцы перебрал одним махом. Значит, понял, в чем дело! Понял, будьте покойны.

- Да, скажу я вам! Не хотелось бы мне быть на месте того парня, за которым он охотится!

Мистер Холмс пододвинул стол к окну, сел к наблюдателям спиной и стал писать. Наблюдатели оторвались от дырочек в ставнях, набили трубки и уютно расположились, чтобы не спеша покурить и потолковать.

- Да, ребята, что тут говорить. Он - чудо! - с полной убежденностью объявил Фергюсон. - Это прямо-таки на нем написано.

- Самые что ни на есть верные твои слова, Фергюсон, - сказал Джейк Паркер. - Вот было бы здорово, если бы он вчера вечером оказался с нами!

- Еще бы! - подхватил Фергюсон. - Уж тогда бы мы имели возможность наблюдать научную работу сыщика. Интеллект - понятно? Чистый интеллект самого высшего сорта. Наш Арчи - молодчина, и нечего умалять его способности, но ведь его дар, насколько я понимаю, только зрение, острое, как у совы ночью, удивительный природный дар животного, ни больше ни меньше; но в этом же нет интеллекта, нет этой жуткой таинственности, этого величия... Двух таких людей можно сравнивать не больше чем... чем... Да что там! Разрешите-ка мне сказать вам, что бы он стал делать вчера. Он бы сперва зашел к мамаше Хоган и взглянул - только взглянул - на помещение, вот и все. И что-нибудь увидел бы? Да, сэр, все до последней мелочи! И он бы знал жилье Хоганов лучше, чем сами хозяева, проживи они там хоть целых семь лет. Потом он бы сел на койку, все так же тихо, спокойно, и сказал бы миссис Хоган так... Эй, Хэм, к примеру - ты будешь миссис Хоган. Я стану тебя спрашивать, а ты отвечать.

- Ладно, валяй!

- Сударыня! Прошу внимания! Не отвлекайтесь. Итак, какого пола ребенок?

- Женского, ваша честь!

- Гм! Женского. Хорошо, очень хорошо. Возраст?

- Седьмой пошел, ваша честь!

- Гм, мала, слаба - две мили. Потом устанет. Ляжет, уснет. Мы найдем ее на расстоянии двух миль или менее того. Зубы?

- Пять, ваша честь! И один вылезает.

- Хорошо, очень хорошо! Очень, очень, хорошо!.. (Да, ребята, уж он-то найдет улики и увидит их там, где другой пройдет мимо, не обратив на них никакого внимания...) В чулках? В башмаках?

- Да, ваша честь! И в том и в другом.

- Чулки нитяные, башмаки сафьяновые?

- Башмачки юфтевые.

- Гм! Юфть! Это осложняет дело... Ну, ничего, справимся. Вероисповедание?

- Католичка, ваша честь!

- Отлично. Прошу оторвать лоскут от ее одеяла. Благодарю. Полушерсть заграничного производства. Отлично. Теперь кусочек от ее платья. Благодарю. Ситец. Поношенный. Превосходная улика. Превосходная! Теперь, будьте любезны, соберите мне немножко мусору с пола. Спасибо, большое спасибо! О! Превосходно! Превосходно!.. Теперь мы, кажется, знаем, в чем дело...

И вот, друзья мои, у него уже есть все необходимые улики, и больше ему ничегошеньки не надо. И потом, как вы думаете, что делает Выдающаяся Личность? Он раскладывает на столе все эти кусочки материи и мусор, кладет на стол локти, склоняется над ним, укладывает все вещицы ровно в ряд, изучает их, тихо шепчет: "Женского пола", перекладывает их по-другому, шепчет: "Шесть лет", снова перекладывает их и так и сяк и опять шепчет: "Пять зубов... один выходит... католичка... нитяные... ситец... юфть... будь она проклята, эта юфть!" Потом выпрямляется, устремляет взор в небеса, запускает обе пятерни в волосы и все ерошит их, ерошит, бормоча: "Будь проклята эта юфть!" Потом он встает из-за стола, хмурит лоб и начинает пересчитывать все свои улики по пальцам и... застревает на безымянном. Но лишь на один миг! Потом лицо его озаряется, будто дом во время пожара, он расправляет плечи и во всем своем величии обращается к собравшимся: "Пусть двое возьмут фонарь и сходят к индейцу Билли за ребенком. Остальные - по домам. Спокойной ночи, сударыня! Спокойной ночи, джентльмены!" И он кланяется, величественный, как Маттерхорн{46}, и уходит в трактир. Вот каков его стиль работы. Единственный в своем роде, научный, глубокомысленный: четверть часа - и дело в шляпе. И не надо всей толпой полтора часа шататься в диких зарослях, верьте моему слову.