Детектив на исходе века [Российский триллер. Игры капризной дамы] - [5]

Кожан нажал звонок, и в кабинет вошел конвойный с длинной винтовкой в руках.

«Страшное оружие, — отстраненно подумал он, — но в узком коридоре весьма неудобное, может рискнуть?»

— В камеру, — отрывисто сказал Кожан.

— Руки за спину, — скомандовал конвойный, — шагом марш.

Камера была крошечной: четыре шага в длину и три в ширину. Он ходил по камере, касаясь ногами топчана, прислоненного к стене.

Что он мог сказать Кожану? Он действительно не помнил свою прошлую жизнь. Точнее, он помнил ее, но какими-то урывками, помнил о таких событиях, расскажи о которых, ему бы не поверили или приняли бы за сумасшедшего.

Мужчина и женщина на фотографии, которую предъявил ему Кожан, вполне могли быть его родителями, но это также могло быть провокацией.

Он попробовал плечом дверь, подергал руками решетку. Все было прочно. «Жаль, что не рискнул убежать в коридоре». Но сейчас было поздно, поезд ушел, и он улегся на топчан: если сил не хватает, чтобы грести против течения, придется плыть по течению…

Кожан вызвал его на следующее утро. Он похлопал рукой по картонной папке, которая За ночь стала вдвое толще. «Мы даром хлеб не едим», — словно говорил этот жест.

— Ну, так до чего мы додумались? — спросил Кожан.

— Я все сказал, — ответил он.

Последовала долгая пауза, и выражение лица Кожана изменилось.

— Молодец, — сказал он, — все верно, в этой папке ничего нет. А фотографии тех людей — это фотографии родителей Огнивца. Ваше сходство с мужчиной — чистая случайность. Правда, у Огнивца действительно был брат, но он где-то сгинул, пропал в дыме гражданской войны… Ну, вы довольны?

— Чем?

— Тем, что прошли проверку, остались живы?

— Мне кажется, что я не прошел проверки, поскольку не выяснен вопрос, откуда я появился, — сказал он, — даже угро не согласился бы иметь в операции человека, который появился неизвестно откуда и не знает своих родителей… Значит, вы мне не все сказали и есть еще что-то, что дает вам шанс поставить на меня.

— Да, — подтвердил Кожан, — но это не ваши проблемы, это наша профессиональная тайна.

— А не объясняется ли сия тайна тем, что у вас нет времени на подготовку другого агента, и вам ничего не остается, как оказать доверие мне.

— Еще раз молодец, — произнес Кожан, — это значит, что я в тебе не ошибся. Ты правильно оценил ситуацию. Мы действительно не разобрались до конца, кто ты такой, и у нас действительно нет времени, чтобы готовить другого агента… Поэтому в Каминск едешь ты и будешь там не только выполнять задание, но и реабилитировать себя перед рабоче-крестьянской властью. Выполнишь задание, станет ясно, что ты — наш человек и тебе действительно отшибло память, поэтому ты и не помнишь своих родителей и не скрываешь своего социального происхождения. А теперь мы перекусим и поговорим о том, чего не знает даже твой Тарус.

Кожан позвонил, и в кабинет принесли поднос с тарелкой, на которой были кусочки хлеба и сала.

Конца завтрака Кожан не дождался и начал говорить во время еды:

— В отделе есть еще два зама. Фамилия одного из них Базыка. Он ненамного старше тебя, но в отличие от тебя хорошо помнит все, что с ним было, хотя его по контузии из армии демобилизовали. Он одновременно является командиром конной полусотни, которая дислоцирована в Каминске и предназначена для борьбы с бандой Огнивца… Есть у Бороды еще один зам — Андросов. Он, в отличие от Бороды, мужик грамотный, все доклады и отчеты составляет: раньше работал наборщиком в каминской типографии… Андросов считает, что отделом должен руководить он… Разумеется, это прямо к делу не относится, но учитывать это надо…

И последнее… У нас в Каминске работает один из лучших сотрудников… Он будет тебя подстраховывать… Но смотри, не спали его… Это тебе дорого будет стоить… Документы и пароль для связи сообщу завтра, когда отвезу тебя к поезду, и… сам понимаешь, эту ночь ты тоже проведешь в тюрьме. Ничего не поделаешь — конспирация.

— К вам гость, — сообщил Василич, заглянув в палату, и тут же из-за его спины появился длинный парень. Он, как это бывает с высокими людьми, был сутул. Но самое выдающееся в нем были его руки. Когда парень уселся на табурет рядом с койкой и поставил свои локти на колени, ладони его вполне могли коснуться пола. На госте была выгоревшая гимнастерка, слева на ремне болталась шашка с темляком, изготовленным из фитиля настольной лампы, справа — деревянная кобура, в каких носили маузеры революционные матросы.

Поерзав немного на табурете, гость оглянулся на двери, в проеме которых все еще стоял Василия. Василия все понял и закрыл дверь со стороны коридора.

— Базыка, — представился гость и протянул ему огромную ладонь.

— Очень приятно, — вывернулся он, чтобы не называть себя.

— Базыка поморщился, услышав интеллигентское «очень приятно».

— Да брось ты, — сказал он с той прямотой, которая характеризовала его больше, чем характеристики Кожана, — мы с тобой ровесники, стоит ли церемониться…

Фраза эта не понравилась ему: он все же по легенде проверяющий из губугрозыска, начальник, но пришлось проглотить бесцеремонность одного из замов начальника и спросить:

— Что с Бородой?

Это был единственный крючок, за который можно было зацепиться, чтобы развить контакт.