Детектив и политика. Выпуск №4 (1989) - [24]

Он никогда особенно не думал об этом человеке, однако старик, кажется, занимал какое-то место в его сознании и даже возбуждал определенные чувства, проявлявшиеся в том, что Грегори немного убыстрял шаги. Он не признавал подаяния, хотя это не объяснялось ни его характером, ни его профессией. Но, по неведомым ему самому причинам, он ничего не подавал нищим; думается, здесь срабатывала какая-то не совсем понятная застенчивость. Однако в этот вечер, уже миновав пост старика (впрочем, он заметил в свете далекого фонаря только караулившую собаку, которой подчас сочувствовал), он совершенно неожиданно для самого себя вернулся и подошел к темному углу, держа в пальцах извлеченную из кармана монету. И тогда произошел один из тех пустяковых случаев, о которых не рассказывают никому, а самое большее — вспоминают с ощущением жгучей досады. Итак, Грегори, убежденный, что нищий протянет руку, несколько раз совал монету в неразличимый сумрак закутка между стенами, но каждый раз наталкивался только на неприятные в соприкосновении лохмотья; нищий вовсе не спешил получить подаяние, но как-то неуклюже, с трудом прижимая к губам гармошку, дул в нее ни склад, ни лад. Преисполненный отвращения, не в состоянии нащупать карман в драной одежде, прикрывавшей скрюченное тело, Грегори вслепую положил монету и двинулся дальше, когда что-то вдруг негромко звякнуло возле его ноги. В слабом свете фонаря блеснул катящийся вдогонку за ним его собственный медяк. Грегори безотчетно поднял его и швырнул в темный излом стен. Ответом ему был хриплый, сдавленный стон. Грегори, близкий к отчаянию, устремился вперед большими шагами, словно убегая. Весь этот эпизод, продолжавшийся, пожалуй, с минуту, привел его в дурацкое возбуждение, которое прошло лишь перед самым домом, когда он заметил свет в окне своей комнаты. Не прибегая к соблюдению обычных предосторожностей, он вбежал на второй этаж и, слегка задыхаясь, остановился у двери. С минуту он постоял у порога, внимательно вслушиваясь в тишину; было абсолютно тихо. Он еще раз взглянул на часы, которые показывали четверть двенадцатого, после чего распахнул дверь. Под застекленным выходом на террасу за его столом сидел Шеппард. При виде Грегори он поднял голову от книги, которую читал.

— Добрый вечер, — произнес главный инспектор, — как хорошо, что вы уже вернулись.

Глава V

Грегори был настолько ошеломлен, что не ответил на приветствие и не снял шляпы. Он застыл на пороге, кажется, с довольно глупым видом, ибо Шеппард слегка улыбнулся.

— Может быть, вы прикроете дверь? — произнес он наконец, прервав затянувшуюся немую сцену. Грегори опомнился, повесил плащ, пожал руку инспектора и выжидающе поглядел на него.

— Я пришел узнать, что вы совершили у Скисса, — проговорил Шеппард, вновь устроившись на своем месте, положив руку на книгу, за чтением которой застал его Грегори. Инспектор как всегда говорил совершенно спокойно, но в слове "совершили" Грегори уловил иронию, поэтому он ответил, стараясь выдержать тон простодушной искренности:

— Но, господин инспектор, достаточно было мне сказать, и я позвонил бы вам, это, разумеется, не означает, что я не рад вашему приходу, но зачем же вы специально… — бойко зачастил он.

Однако Шеппард даже не пытался продолжать столь легкую для разгадки игру, а коротким жестом оборвал словесный поток.

— Не будем играть в прятки, — изрек он. — Вы правильно предположили, я явился не только за тем, чтобы выслушать вас. Считаю, что вы допустили ошибку и достаточно существенную, устроив эту штуку с телефонным звонком. Да, с телефонным звонком к Скиссу в то время, когда вы были у него. Вы велели Грегсону позвонить и сообщить о якобы обнаруженном теле, чтобы проверить реакцию Скисса. Итак, опережая ваш рассказ, рискну предположить, что вы ничего не узнали и этот блеф не дал результатов. Я не ошибся, не правда ли?

Последние слова он произнес резче. Грегори, помрачнев, сразу утратил пыл. Потирая озябшие руки, он сел верхом на стул и буркнул:

— Да.

Все его красноречие улетучилось. Шеппард тем временем, пододвинув к нему пачку "Плейерс", сам взял сигарету и продолжал:

— Это давно известный ход, типично книжный и чертовски проигрышный. Вы не узнали ничего или почти ничего, зато Скисс знает либо узнает завтра (это одно и то же), что вы его подозреваете. Кроме того, не очень-то благородно с вашей стороны подстраивать ему ловушку. Тем самым, если стать на вашу точку зрения, что Скисс виновник либо соучастник преступления,' вы, предупредив его, оказали ему услугу. Ведь такой осмотрительный преступник, получив столь явное предупреждение, удесятерит свою предусмотрительность. Думаю, вы не сомневаетесь в этом?

Грегори молчал, потирая застывшие пальцы. Шеппард же говорил все с тем же спокойствием, которому противоречила только глубокая складка между сведенными бровями:

— То, что вы ни слова не сказали мне о своем плане, — дело ваше. Я всегда стараюсь терпимо относиться к той свободе действий, которая необходима инспектору, ведущему у меня следствие. Но то, что вы не поделились со мной своими подозрениями относительно Скисса, просто глупо: я мог сообщить вам о нем многое не как начальник, а как человек, который знает его достаточно давно. От подозрений же по поводу моей особы вы, пожалуй, успели за это время избавиться, не так ли?