Детектив и политика. Выпуск 3, 1989 - [29]

— У меня бумаги есть.

— Бумаги легко подделать… Вы знаете кого-нибудь из тамошней еврейской общины?

— Из людей надежных — никого.

— Ха-ха. Понятно.

— Потому-то я и хочу перебраться в Лос-Анджелес. Быть поближе к своим.

— А почему бы вам не пойти дальше и не поехать в Израиль? Сейчас все туда едут.

— А я слышал, многие израильтяне уезжают сейчас оттуда в США.

— Ах, эти? Самолюбивые выродки, а то и просто уголовники… Пес с ними, а с вами-то все же как быть? — Он испытующе смотрел на меня. — Может, устроить вам проверку? Впрочем, вы не так уж и молоды. Сколько вам? Сорок? Судя по внешнему виду, вы, тем не менее, в неплохой форме. Хотите испытать себя в серьезном деле? На охране кладбища, например.

— На охране кладбища?

— Да. Хотите подежурить на еврейском кладбище в вос-точной части города и проследить, чтобы чиканос[4] не оскверняли могилы наших предков? Если вы думаете, что это пустяки, то ошибаетесь: многие надгробные камни загажены и покрыты ацтекскими надписями.

— Хорошо, я согласен.

— Подежурить на кладбище?

— А почему бы и нет?

— Вы уверены, что справитесь? — Он нахмурился, посасывая сигару. — Ладно. Но должен предупредить, что дело это весьма опасное. Там полно гангстеров, наркоманов, бродяг и прочей сволочи.

— Надеюсь, сумею постоять за себя.

— Рад слышать. Большинство евреев приходят к нам поплакать и постонать. Если вы умеете постоять за себя, то живо добьетесь успехов. А мы вам поможем. Верно, Иззи?

— Да, — сказал тот из молодых людей, что был пониже. — Мы с Моу как раз сегодня вечером туда собираемся. Вы за нами заедете или поедем на нашей машине?

Я задумался на секунду, пожал плечами.

— Я еще не знаю, как сложится мой день, поэтому…

— Прекрасно. У Моу есть старый розовый "шевроле", похожий на обычное такси. В нем достаточно места для собак.

— Собак?

— Да. Доберманов.

— Ого!

— Где вас ждать?

— В семь вечера у ресторана Кантера.

— В семь рано. Мы ездим туда позднее. Ближе к полуночи.

— Хорошо, я подожду вас.

Я возвращался к себе с чувством, будто побывал в туннелях городской канализации. В конторе меня ждала Шанталь. Перед ней на столе лежали старые газетные вырезки.

Ты знаешь, что Дамур собирался выставить свою кандидатуру на выборах в конгресс? — спросила она, продолжая просматривать вырезки. — Группа бизнесменов добивалась его выдвижения от демократической партии.

Я промолчал.

— Кроме того, — продолжала она, — незадолго до смерти он летал в Рим на международную конференцию, где встречался с представителями организации "Мир сегодня".

— Это израильские левые.

— А я и не знала, что у них есть левые. Кстати, ты успел прочитать биографическую справку о рабби Липски, которую я приготовила для тебя?

— Три раза, — соврал я.

Ничего особенного в справке я не нашел. Липски родился в Чикаго в религиозной еврейской семье в 1936 году. Получил религиозное образование. В школе был известен как отпетый хулиган. Прежде чем окончательно решиться стать раввином, пытался заниматься юриспруденцией и журналистикой. Был раввином во многих общинах, из двух был изгнан прихожанами за чересчур воинственные проповеди. После второго такого изгнания в 1964 году куда-то исчез на пять лет, а в 1969 году объявился в Нью-Йорке и основал "Эскадрон защиты евреев". В 1980 году переехал в Израиль. С 1983 года является членом кнессета израильского парламента.

III

— Мы сейчас в самом центре гнезда вонючих чиканос, — сказал Иззи, который на самом деле оказался Шерманом Горовицем. Я сидел на заднем сиденье его "шевроле" рядом с двумя тяжело дышащими доберманами. Машина неслась по Бруклин-авеню. У Моу в руках был мощный фонарик и автомат. Его настоящее имя было Ирвинг Горовиц. Так называемые Иззи и Моу оказались братьями.

— Останови машину! — Моу хлопнул брата по плечу, и тот резко затормозил. Моу посветил фонариком в лицо прохожего. Это был согбенный старик в дырявой соломенной шляпе. Старик испуганно закрыл глаза рукой и остановился. — Проверка. Тут их много болтается, этих вонючек с краской.

Машина тронулась, Иззи повернул за угол и припарковался у ворот кладбища. Мы быстро вышли из машины и сквозь дыру в заборе проскользнули внутрь.

— Здесь эти гады и пробираются, — сказал Моу.

Мы спрятались за зеленой изгородью. В ожидании прошло около часа. Наконец примерно полдюжины чиканос прошли по тропинке мимо нас и уселись на могиле Морриса и Эстер Шапиро.

Братья многозначительно переглянулись. У чиканос не было краскораспылителей — они, скорее всего, пришли на кладбище потрепаться и покурить травку. Я же спрашивал себя, во что я ввязался и какое все это имеет отношение к убийству Джозефа Дамура.

И тут один из чиканос заметил высунувшегося из кустов добермана. Подростки быстро вскочили на ноги и извлекли на свет божий все свое вооружение: два ножа, кастет и металлическую трубу. Братья тем временем решали — то ли бежать, то ли спустить собак. Пока они решали, один из доберманов выдернул поводок и бросился на подростков. В этот миг самый старший из чиканос вынул из-за пояса полицейский пистолет и выстрелил собаке в голову. Второй доберман, чувствительная душа, не дожидаясь нового выстрела, вырвался из дрожащих рук Моу и скрылся в ночи.