Детектив и политика 1991 №4(14) - [93]

— А разве еще не все?

— Не все. Поскольку я не беру с вас никакой расписки, мне надо иметь гарантию того, что гонорар мне вы заплатите.

— Забываетесь, милейший! — Листер успел переварить потрясение, и к нему вернулась прежняя спесь.

— Меня радует ваша реакция, тем не менее мне хотелось довести до вашего сведения, что у меня есть способы заставить…

— Вам не придется к ним прибегать.

— Рад это слышать. Ну что ж, сказано, пожалуй, все. Теперь маленькая просьба: скажите дяде, что у вас есть на примете хороший лакей, который согласится на самую маленькую зарплату. Сможете?

— Ясно.

— Очень хорошо. Мне бы хотелось побывать в доме вашего дяди для… ну, назовем это ознакомлением с обстановкой. И договоритесь о конкретном дне и времени прихода этого лакея, допустим, через два дня.

— Значит, в четверг. А во сколько?

— Назначите время, когда кухарки не будет дома.

— Мм… хорошо. Я позвоню вам завтра утром.

— Отлично.

— А мне… — Листер запнулся, — а мне обязательно присутствовать?

Холл успокоил его:

— Не обязательно. Вы меня лишь введете к старику, представите, а потом можете уйти, выдумав любой предлог.

— Идет. — Джон К. Листер встал и надел шляпу. — Прощайте, мистер Холл. — Подумав, он с некоторым усилием протянул адвокату два пальца. Тот пожал их и проводил посетителя до дверей. Сев на место, он улыбнулся. "Сорок тысяч, сорок тысяч фунтов", — с удовлетворением пробормотал Роджер Холл.

* * *

Через два дня, ровно в восемнадцать ноль ноль, Роджер Холл позвонил в дверь дома дяди Джона Листера.

Дом как дом. Расположен в районе, где жили люди со средним достатком, покрашен в неброский серый цвет, он ничем не выделялся среди своих соседей. Небольшой газон перед домом свидетельствовал о том, что косилка не очень часто проходится по нему. Через газон к двери дома вела небольшая дорожка, обсаженная бледно-розовыми цветущими гортензиями. Старинный молоток у двери был лишь декорацией, он прикрывал кнопку вполне современного звонка.

Открыли не сразу. Наконец за толстой дубовой дверью послышался шум, замок щелкнул, а в двери показалось лицо Джона К. Листера.

— А, это вы! — холодно произнес он, но было заметно, что молодому человеку сегодня было не очень легко сохранять тон великосветского денди. С этим обликом уж совсем не вязалась следующая фраза, произнесенная конспиративным шепотом:

— Все в порядке?

— Разумеется, — бесстрастно отозвался Холл. — Кроме вас и дяди есть, ли кто еще в доме?

— Конечно, нет, как мы и условились. Приготовив ужин, кухарка ушла, а больше тут никого и не бывает.

— Очень хорошо.

— Что вы собираетесь делать? — нервно спросил молодой человек, теребя пуговицы элегантного пиджака.

— Да не бойтесь, ничего особенного. Отведите меня, пожалуйста, к хозяину дома, представьте как… ну скажем, Джеймса Брауна и можете под любым предлогом покинуть дом.

— Да, но… — страх все больше завладевал молодым пижоном, — как вы собираетесь…

— Не будем терять времени, — холодно прервал Роджер Холл.

— Да-да, сюда, пожалуйста. — Листер указал на широкую темную лестницу, ведущую наверх.

Поднявшись по лестнице, Листер немного опередил Холла и, постучав в одну из дверей, вошел, оставив Холла в коридоре.

— Дядя, пришел человек, о котором я тебе говорил, — услышал Холл его голос через неплотно притворенную дверь. Затем Листер выглянул и пригласил Холла войти.

Посередине большой комнаты, где с наступающими сумерками боролась лишь небольшая настенная лампа, сидел в кресле дядя Джона К. Листера. Дядя был совсем не похож на своего щеголеватого племянника. Его внешний вид свидетельствовал о полнейшем равнодушии к вопросам эстетики. И в самом деле — пожилой джентльмен был одет в толстый стеганый халат не первой свежести, из-под которого выглядывала светлая рубашка, тоже заношенная и измятая. Ноги в грубых шерстяных носках опирались на низенькую табуретку. Трудно было определить его возраст, но, судя по морщинистому лицу, спутанным седым волосам и сгорбившейся спине, дни его молодости остались в далеком прошлом, скорее всего, в двадцатых годах.

— Что? — произнес он скрипучим голосом, с трудом повернув голову. — А, хорошо.

— Дядя, я тебе уже говорил — у меня важная встреча в клубе, я должен идти, мне пора.

— Ну иди, иди. — Дядя безмятежно зевнул во весь рот. — Ты мне не нужен, больше не нужен.

Не без скрытого удовлетворения Холл наблюдал за молодым человеком, на лице которого выразилась глубочайшая обида, но он не позволил себе выразить ее вслух, лишь фыркнул, коротко кинул "прощайте" и покинул комнату. На старика это не произвело ни малейшего впечатления. Тот уже смотрел на Холла, все так же неловко повернув голову.

— Нравится? — после непродолжительного молчания спросил он, кивнув на стены. На трех из них в полумраке просматривались картины в тяжелых золоченых рамах, четвертая была прикрыта тяжелой портьерой.

— Я в живописи не разбираюсь, сэр, — отозвался Холл, все еще стоя у двери.

— Вот и хорошо. Мне бы не понравилось, если бы лакей принялся критиковать мои картины, — с удовлетворением заметил старик. — Подойди-ка поближе.

Холл сделал несколько шагов вперед.

— Еще ближе, дай мне поглядеть на тебя.