Детдом - [14]
– Да, – сказала Ольга. – Это хорошо. Спасибо, что вы рассказали. Я запомню.
– Ну что? – спросил Огудалову человек лет тридцати пяти, поджидавший ее в машине. Несмотря на теплый, по настоящему весенний день, он был в длинном кожаном плаще на теплой подкладке. Губы у человека казались слегка подкрашенными, да и глаза, кажется, тоже… – Совсем дикая? Как и говорили?
– Коля, она замечательная! – темпераментно воскликнула Мария Алексеевна. – У нее, кажется, всего одна извилина, да и та почти выпрямлена этим их интернатом, но я ее хочу! – человек удивленно приподнял бровь. – Я хочу с ней работать, ты понял, извращенец несчастный! Лучше с ней отдельно, но можно и с этими ее… коллегами по несчастью. И я не потерплю, чтобы она досталась кому-нибудь другому. Мне все равно, слышишь? Мне все равно, как ты это сделаешь!
Теплый, нагретый электричеством и дыханием полумрак не разгоняли, а, наоборот, подчеркивали несколько разноцветных лучей, двигающихся по большой комнате в самых произвольных направлениях. В лучах плясали мириады разноцветных пылинок. Сводчатый потолок терялся где-то в вышине. Посередине всего помещения на высоте метров двух с половиной шла толстая загадочная труба, к которой было привязано несколько воздушных шариков разной степени сдутости. Иногда с нее срывались крупные капли и выразительно, блеснув в свете лучей, падали вниз. В углу, сидя на ящике огромных звуковых колонок, кто-то, отвернувшись, настраивал какой-то щипковый инструмент.
– Владимир, ну почему ты не хочешь, чтобы красный? – крикнули откуда-то сверху из темноты. Казалось, что говорящий сидит верхом на трубе. – Посмотри, как эффектно! Женя, скажи ему!
– Игорь, ну ты же знаешь, что я не могу объяснить, – спокойно ответили снизу. – Просто чувствую, что красный – не надо.
– Он очень возбудительный, – поддержал Владимира кто-то еще. – Нам так врач в детской психушке объяснял, когда мы на арттерапию ходили.
– Арттерапия – это рисовать, что ли? – спросили сверху.
– Ну да, только я больше на расческах играл. Знаете, если с «беломора» папиросную бумагу снять и склеить… Очень здорово, по-моему, получалось. Я даже Шостаковича мог. Врач не возражал, а вот остальные все побить пытались. И расческу отбирали…
– А давайте сделаем для Егора соло на расческе? – обернувшись, предложил тот, кто настраивал инструмент. – Представь, Владимир. Он выходит, стоит. Потом достает расческу, расчесывается ей. Кланяется залу, а потом играет Шостаковича.
– Точно, а на заднем плане будет как бы такое красное солнце, – воодушевленно откликнулись с трубы. – Это как бы восход. Или, лучше, закат. А Егор на его фоне будет как черный силуэт. Только ему надо будет в профиль повернуться… Хорошо бы сделать так, чтобы расческа просвечивала…
– А расчесываться зачем? – спросил Владимир.
– Как зачем?! … Хотя, да… Вроде бы и незачем… Это я не подумал… – обескуражено согласился автор идеи.
Посередине комнаты-подвала-студии стоял единственный стул, по виду – венский. На нем нервически сидел немолодой человек в аккуратных усиках, кашне и ботинках с поразительно длинными и узкими носами. Поколебавшись, он деликатно, но внушительно похлопал в ладоши.
– Господа! – призвал он. – Может быть, мы вернемся к нашему разговору?
– Да, конечно, простите, пожалуйста, – тут же откликнулся Владимир. – Игорь, займись своим делом. Женя, Егор, Дмитрий… Мы слушаем вас…
– Я говорил о том, что главное для творческого человека – это сохранить свою свободу. Вы со мной согласны?
– Возможно, – уклончиво сказал Владимир. – А от чего свободу?
– От всего, – усики насекомо пошевелились. – Я имею в виду в первую очередь свободу самовыражения.
– Да нас как-то никто пока не угнетал, – пробормотал невысокий чернявый юноша. – Мы уж как-нибудь, наверное, заметили бы…
Владимир бросил в сторону чернявого укоризненный взгляд и тот, усмехнувшись, прикрыл рот узкой ладонью.
– Вы еще новички, неофиты и не все знаете, – усмехнулись в ответ Усики. – Мир эстрады – это непрерывное состязание амбиций. Вы знаете, например, что ВСЕ артисты прочитывают ВСЁ, что о них пишут? У самых известных даже выделен для этого отдельный человек…
– Зачем? – удивился даже Владимир. – Ведь пишут-то чаще всего ерунду!
– Совершенно верно, – человек со стула выразительно поднял длинный указательный палец. – Но по валовой массе этой ерунды эстрадные дивы и мены судят о своей популярности, об ее взлете или падении. Никто из них не заинтересован в том, чтобы о них писали правду…
– Почему?
– Потому что правда всегда скучна и никому неинтересна.
– Так пусть тогда ничего не пишут. Пусть просто песни слушают, – предложил бывший исполнитель Шостаковича на расческах.
– Господи, молодой человек, как вы наивны! – с досадой воскликнули Усики. – Даже не знаешь, как с вами и разговаривать! Вы что же думаете, что свои колоссальные, в миллионы долларов гонорары эстрадные, киношные и прочие голливудские звезды получают – за что? – неужели за свои актерские, певческие и прочие танцевальные таланты?!
– А за что же еще?
– Да при современных технических средствах звездный дуэт можно сделать из мартышки и аллигатора! И даже не слишком дорого встанет. Вы чего, правда не понимаете, что ли?
Повесть Екатерины Мурашовой «Класс коррекции» сильно выделяется в общем потоке современной отечественной подростковой литературы. Тема детей — отбросов общества, зачастую умственно неполноценных, инвалидов, социально запущенных, слишком неудобна и некрасива, трудно решиться говорить об этом. Но у автора получается жизнелюбивое, оптимистическое произведение там, где, кажется, ни о каком оптимизме и речи быть не может.Мурашова не развлекает читателя, не заигрывает с ним. Она призывает читающего подростка к совместной душевной и нравственной работе, помогает через соучастие, сочувствие героям книги осознать себя как человека, личность, гражданина.
Это история об отважном русском купце-путешественнике XV века Афанасии Никитине и его путешествии в Индию.
Эта повесть — о столкновении интересов двух подростковых компаний — благополучных питерских гимназистов и пригородных беспризорников. Время действия — 90-е годы XX века. И хотя воссозданная в повести жизнь прагматична, а порой и жестока, в ней нет безысходности, а есть место и родительской любви, и заботе о слабых и привязанности к ним, и чистейшей влюблённости, жертвенности и благородству. Читаешь повесть, глядишь на героев, и как короста слезает, а под ней оказывается живая, «маленькая пушистая душа».
Екатерина Мурашова – известный семейный и возрастной психолог. Помимо своей основной, консультационной, практики, она пишет научно-популярные книги для родителей о детстве, взрослении и воспитании, а также ведет свой блог в Интернете. В своих работах она рассказывает о людях, которые каждый день приходят к ней за советом. Вслушиваясь в их рассказы, всматриваясь в их истории, автор этой книги снова и снова приходит к выводу, что не существует готовых рецептов для всех, есть только одно уникальное решение для каждой семьи и – простое человеческое понимание для каждого из нас.
Новый роман от автора бестселлеров «Волкодав», «Валькирия», «Кудеяр», «Те же и Скунс» Марии Семёновой и обладателя премии «Заветная мечта» Екатерины Мурашовой!Под воздействием могущественной, непреодолимой силы Кольский полуостров неожиданно становится точкой притяжения для совершенно различных людей. Повинуясь внезапному импульсу, сюда устремляется группа физиков из Питера, европейцы-уфологи, прослышавшие о загадочных явлениях в северных широтах, гринписовцы, обеспокоенные экологической ситуацией в этом районе, и другие, зачастую довольно странные личности.
Мир меняется вместе с главными своими координатами – материальным и медийным пространством. Неизменной остается только человеческая природа.Семейный психолог Екатерина Мурашова вот уже более двадцати лет ведет прием в обычной районной поликлинике Санкт-Петербурга. В этой книге она продолжает делиться непридуманными историями из своей практики. Проблемы, с которыми к ней приходят люди, выглядят порой нерешаемыми. Чтобы им помочь, надо разобраться в целом калейдоскопе обстоятельств самого разного свойства.И очень часто ей на помощь приходит, помимо профессионального, ее собственный человеческий опыт.
Пять недель назад Карли Дрейк стояла над могилой дедушки. Теперь она хоронит одного из лучших водителей «Дрейк Тракинг», а у полицейских нет никаких версий насчет угона или убийства. Компания Карли на грани банкротства, сама она получает телефонные звонки с угрозами и, опасаясь неудачи, вынуждена сотрудничать с последним человеком, которому хотела бы быть обязанной, – Линкольном Кейном. Кейн притягательный, могущественный мужчина, который любит все контролировать... и скрывает не одну тайну. Он пообещал деду Карли защищать ее.
Моя история — не предназначена для людей, которые верят в «Жили долго и счастливо» Моя история — не для тех, кто верит в чистые помыслы и в целом в человечество. Моя история также — не для тех, кто живет в «сказочном мире», в котором нет места насилию и жестокости. Ведь, моя история: расскажет, в какую злую шутку сыграла со мной жизнь. Моё имя — Вероника Старк, и сейчас вы узнаете, как безжалостно разрывали на куски мою веру. Сука — жизнь, никогда не давала мне вторых шансов. Каждый раз, если я что-то теряла, то это было безвозвратно.
Один необдуманный шаг, и жизнь перевернулась, встала с ног на голову. Она мирно писала детективы. Обратилась к ней школьная подруга с маленькой просьбой – ей понадобилось алиби. И сочинительница сама стала персонажем криминальной истории. И добром бы все не кончилось, если бы не появился рыцарь и не спас ее. Только он оказался каким-то ушлым и скользким, отнюдь не сказочным. Более того, у него во всей этой истории явно был свой интерес.Содержит нецензурную брань.
Самойлова Арина совсем не так представляла себе свое будущее. Судьба оказалась к ней неблагосклонна: болезнь единственного близкого человека, нищета, оскорбление и позор на работе, обвинение в убийстве. А главный ее противник – лучший друг, которого она любит всем сердцем. Казалось бы, все рушится, и нет выхода из сложившейся ситуации, кроме как сесть в тюрьму, опустить руки и смириться с неизбежными событиями, но все же она не опустит руки и вступит в борьбу с самой судьбой.Обложка: фото Екатерины Ромакиной.Содержит нецензурную брань.
Его ледяные глаза пленили моё сердце. А один танец переплел наши судьбы. Бал дебютантов должен был стать для меня дорогой к признанию, а стал тернистой и опасной тропинкой к мужчине, в чьих глазах лёд сменяется пламенем. Но как пройти этот путь, сохранить любовь и не потерять себя, когда между нами преграды длиною в жизнь?
Много ли мы знаем о тех, с кем живем под одной крышей, кто готовит нам ужин и стелет постель? Порой рука, качающая колыбель, хватается за пистолет, друг может предать и вовлечь в преступление, а жестокая правда о самых близких людях становится известна лишь после их смерти. Сестрам предстоит разгадать тайну прошлого своей трагически погибшей матери и в конце нелегкого пути отыскать сокровища, ради которых когда-то проливалась кровь, гибли люди и калечились судьбы.
Второй роман любовно-авантюрной трилогии «Анжелика и Кай». Читатель попадает в обыкновенно-экзотическую коммунальную квартиру на Лиговском проспекте в центре Петербурга. Инвалид-афганец Семен, шизофреник Аркадий, работающий в детском доме, пьющая семья Кривцовых, портниха-надомница и мать-одиночка Наталья, рыночная торговка Дашка – все это соседи Анжелики, и у каждого из них – своя история. И еще: именно в этой квартире накануне установления Ленинградской блокады Лев Шеин спрятал эвакуированные из Могилевского обкома партии сокровища.
Первый роман любовно-авантюрной трилогии «Анжелика и Кай». В центре – судьба Кешки-Кая, мальчика-сироты, одичавшего на севере нашей страны в результате стечения трагических обстоятельств. В разгар перестройки почти не умеющий разговаривать Кешка попадает в Петербург, пытается выжить и оказывается в самых разных местах – то среди бандитов, то среди живущих в сквоте художников… В его судьбе принимают участие Анжелика и ее подруги – женщины с детьми, также пытающиеся выжить и сохранить себя в меняющихся обстоятельствах.