Детдом для престарелых убийц - [7]

Между прочим, в вузовских учебниках коммунистического периода для студентов-историков черным по белому писалось, что Юрий Иванович был одним из первых борцов с царским произволом и самодержавным деспотизмом. Это, кстати, в определенной степени определило процветание нашей семьи в противоречивые советские годы.

Еще одно заметное место в семейных преданиях занимали удивительные похождения другого нашего предка, знаменитого ловеласа, бретера и жуира Митьки-Колесо, прозванного так в народе за кривые ноги.

Дмитрий Федорович прославился тем, что, будучи в фаворе у Петра Великого, зачастил в спальню к Екатерине, впоследствии Великой. А все потому, что был у нашего Митяя детородный орган, по народным преданиям, «зело велик и умел».

Все шло хорошо, всем, в общем-то, нравилось, но вот однажды Петр Первый нашел в спальне своей жены серебряную пуговицу от парадного камзола, на которой был выбит наш родовой герб.

«Знание – сила, незнание – власть!» – прочитал Петр девиз на пуговице и – традиционно – впал в бешенство. «Стало быть, я давно уже не первый!» – орал Петр Первый. И, особо не утруждая себя разбирательствами, велел посадить Митьку-Колесо на кол. (Хотя кое-кто из придворных историков потом утверждал, что серебряную пуговицу с камзола Дмитрия Федоровича срезали и подбросили в спальню Петра Первого завистники, позже разоблаченные как участники масонского движения в России.)

Вот и Дмитрий Федорович вошел в российскую историю так же лихо, как тот кол вошел в него. А злополучная серебряная пуговица с тех пор передается из рук в руки как самая дорогая реликвия нашей семьи.

Сам камзол Дмитрия Федоровича хранится в запасниках Национального музея в Санкт-Петербурге.

Мой отец по партийной линии частенько бывал и в Москве, и в Питере. Без проблем заходил он и в запасники Национального музея. Так вот, он рассказывал нам, что на том парадном камзоле не хватает не одной, а двух пуговиц. Хранители говорят, что камзол изначально поступил в хранилище без двух пуговиц, это зафиксировано в описи от 18 июля 1838 года.

Что же дальше? А дальше наступает конец истории: появляюсь я, позор и проклятие славного рода.

Хотите знать, почему семейная реликвия, талисман, объект родового поклонения, та самая знаменитая серебряная пуговица никогда не достанется мне? Потому что, по мнению моего отца, я конченый неудачник. Я ленивый и нелюбопытный. Я прожигатель жизни и родительских денег, «которых, кстати, ты, ничтожество, никогда больше не получишь. Но у тебя, ленивого и нелюбопытного, слава богу, есть младший брат – надежда и опора нашего рода!».

У меня действительно есть младший брат. У нас с ним разница почти в десять лет. Представляете, какой ужас?

Мой отец в свое время сделал неплохую партийную карьеру. «Сегодня – это то завтра, о котором позаботились вчера», – ежедневно повторял он нам с братом за завтраком. (Но вся разница в том, что я, внимательно выслушав, делал все по-своему. А вот младший брат делал так, как папенька наказывали. Может, в этом моя вина? Я не научил его быть самим собой. А нужно ли ему это было? Не проклинал бы он меня потом, случись ему пойти в люди по моим стопам?)

Как всякий сильный карьерист, папик обладал выдающимся чутьем, нюхом на приближающуюся опасность. Он мог бы достичь еще больших партийно-номенклатурных высот, но…

Он поучал нас: высоко взлетишь – больно ударишься, когда будешь падать. А если я не хочу падать? – вопрошал я. Хочешь ты или не хочешь – все равно упадешь, если ты действительно высоко взлетел. Сам подумай, долго ли сможет провисеть человек между небом и землей? Слава – самое неустойчивое и ненадежное состояние. Старайтесь всегда быть посередине. Быть даже не вторыми, а, скажем, третьими, пятыми, чтобы, если что, было за чью спину спрятаться.

– Сначала нужно получить денежную профессию, а она впоследствии позволит тебе заниматься любимым делом, – наставлял он. – Я поднимался вверх через две ступеньки, но не через трупы! – всегда с пафосом заканчивал свой монолог папик.

С юности я возненавидел золотую середину и старался делать все, чтобы меня не приняли за расчетливого и умного середнячка.

Глупо? Глупо. Да будь ты горяч или же хладен, но не будь тепл. А теплого изблюю я из уст своих. Это Христос. Он тоже не терпел середины.

Благодаря наставлениям папика, я выработал для себя несколько максим, которыми стараюсь руководствоваться и по сей день:

1. Лучше пить пиво и водку, чем копить деньги на машину.

2. Лучше курить сколько хочешь и что хочешь, чем заниматься спортом только потому, что это модно.

3. Лучше каждый день дрочить на новую модель по ТВ, чем слушать нытье ставшей тебе ненавистной жены.

4. Лучше собирать пустые бутылки по помойкам, чем каждый день лизать зад начальству.

Ну так вот. Мой хитромудрый отец мог сделать просто выдающуюся партийную карьеру… И сейчас, всеми проклинаемый, прозябал бы где-нибудь на задворках нашего смутного и бездарного времени.

Но он сам остановил себя буквально на взлете. И когда начались известные события, связанные с горбачевской перестройкой, он без лишнего шума добровольно «ушел на хозяйство», а потом и вовсе, по примеру первых кооператоров, отделил себя от партийной машины (но никак не от партийной кормушки). И после августовского кризиса 1991 года с ГКЧП и прочим ему уже было куда отступать.