— Я не хотела, Филип! Все произошло так внезапно… Я только после сообразила…
— Тебе не в чем себя винить! — сказал Филип. — Ты мне жизнь спасла, да и не только мне, многим…
— Но ведь вы любили ее! — Сара тихонько плакала, слезы текли по щекам. — Вы ее любили, а я ее убила…
— Да, любил. Когда-то, давным-давно, — мягко сказал Филип. — Ее возвращение для меня было как сон. И подумалось: а вдруг явь? Я так хотел, чтоб это стало явью, так верил!.. Мне показывали модель моей психики, составленную Тоддом. Они знали, как я отреагирую… Я ошибся. В последний раз настоящую Хезер я видел в тот момент, когда нажал кнопку фотоаппарата там, в Орли. Ты не Хезер убила. Ты убила ту, которую я не знал. Чужую мне женщину. — Филип глубоко вздохнул. Тряхнул головой. — Черт, жестоко для эпитафии?
— Пожалуй…
Они снова замолчали. Каждый думал о своем.
Вдруг Филип сказал:
— Ну-ка, подсядь поближе на кровать!
Сара взглянула на него заплаканными глазами, повиновалась.
— Наклонись! — велел Филип.
Он приподнялся на локте, слегка коснулся губами ее губ, снова откинулся на подушку.
— Вот еще! — вспыхнула Сара. — Нечего меня жалеть, это вы больной…
— Вовсе я тебя не жалею! Наклонись…
Сара подалась к нему, и он снова поцеловал ее, на сей раз по-настоящему.
И Сара ответила ему, но вдруг отпрянула, обескураженно глядя на Филипа.
— Хочешь стихи? — улыбнулся он. — Слушай:
Нет, не Будущим манящим
И не Прошлым, что мертво,
Жить должны мы Настоящим,
В нем лишь — жизни торжество!
— Вордсворт?
— Лонгфелло! — улыбнулся Филип, — Оказывается, библиотечные работники, как и все смертные, способны ошибаться!
— Ну и при чем здесь эти стихи?
— А вот при чем, — сказал Филип, приподнимаясь снова поцеловать ее. — Как насчет того, чтобы вместе махнуть на Гавайи, когда я выберусь отсюда?
