Десять заповедей мертвеца - [68]

Светлана посмотрела на мать и тихо закончила:

– Не уверена, что мне это удалось…

Галина Георгиевна поджала тонкие губы. Но покаянный формат мероприятия не допускал старых обид, и старухе пришлось раскрыть карты:

– Светлана, я честно старалась тебя полюбить. Прости, что не смогла. Ты умная, сильная, волевая женщина… Но к тому моменту, как мы взяли тебя из этого детдома, у меня уже был ребенок.

История, которую изложила нам Галина Георгиевна, была проста и банальна. В далеком тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году Галя Ложкина приехала в Тарасов поступать в музыкальное училище. Девушку закружила городская веселая жизнь, и вскоре деревенская дуреха уже ревела на приеме у гинеколога – Галя была беременна. Ревела Галя по трем причинам. Первая – сероглазый Вова, злодей-обольститель, растворился на просторах необъятного Советского Союза и совершенно не желал обременять себя потомством. Вторая причина была банальна – вернуться в родную деревню с позором и, как тогда говорили, «довеском» Галя не могла. Честолюбивая девушка, покидая дом, произнесла прочувствованную речь на тему «Как я рада, что больше не увижу всего этого навоза». Конечно, после этого вернуться было немыслимо – односельчане и бывшие подруги задразнят насмешками.

Третья причина была самая основательная – на танцах Галя познакомилась с Серегой Кричевским, молодым лейтенантом. Упускать такой многообещающий кадр было нельзя ни в коем случае. Но с чужим младенцем стройный лейтенант никак не сочетался, как Галя ни крутила.

Решать проблему медицинским способом было уже поздно. Помогло Галине одно обстоятельство – лейтенанта отправляли на полгода на Дальний Восток. Галя Ложкина проводила Сережу на вокзал, обливаясь слезами, расцеловала на прощание и обещала писать.

Переписывались они ровно полгода. Потом Галя родила здорового сероглазого мальчишку и немедленно написала отказ. Так что, когда лейтенант вскоре приехал и сделал Гале предложение, ничто не мешало их счастью. Ну, почти ничто.

– Он дурак оказался, и скупой вдобавок, – мрачно сообщила мне Галина Георгиевна. – Я-то думала, что он карьеру сделает, наверх выбьется. А он с начальством поладить не мог. И мы всю жизнь по дальним гарнизонам мотались. Ни дома своего, ни детей. По задворкам страны таскались – то жара несусветная, то холод до костей.

– Он был тихий и неконфликтный человек, – пояснила Светлана. – Больше всего на свете любил рыбалку. Стрелял отлично. И больше его ничего не интересовало.

– Тюфяк! – выдала эпитафию покойному супругу старуха. – Да еще девчонку заставил взять из детдома. Своих детей у нас не было…

– Почему же вы не рассказали ему о сыне? – полюбопытствовала я.

– А я рассказала! – с тихой ненавистью улыбнулась Кричевская. – Только он ничего слышать о моем мальчике не хотел. Сказал: «Твой пащенок в моем доме жить не будет». Вот так вот! И взял из детдома девчонку.

Галина Георгиевна покосилась на Светлану.

– И поэтому всякий раз, на нее глядя, я вспоминала о том, что где-то там мой сын, всего на год старше, и некому о нем позаботиться.

– Спасибо вам за правду, мама, – усмехнулась Светлана. – А я-то все не могла понять, какой во мне изъян, что вы так меня не любите…

– Когда Сережа наконец умер, – безжалостно продолжала старуха, – я разыскала Владика. Не буду рассказывать, каких усилий мне это стоило. Но было уже поздно. Он был совершенно взрослый чужой человек. Какое-то время мы переписывались. Потом он завербовался в армию. И мы потеряли друг друга из виду.

Мы со Светланой затаили дыхание в ожидании продолжения.

– Два года назад на пороге появился красивый мужчина. – Галина Георгиевна вдруг замолчала.

– Его прислало агентство, – пояснила Светлана. – Я как раз выгнала Эльдара и искала нового охранника. Так он и попал в наш дом.

– Я не знала, что это именно мой Владик! – Старуха прижала руки к груди. – Я понятия не имела, как он выглядит! Когда он мне признался, кто он такой и ради чего проник в наш дом, мне показалось, что на меня небо рухнуло…

– И что же, он сразу вам сообщил, что намерен прикончить свою приемную сестру? – поинтересовалась я.

– Разумеется, нет! – возмутилась старуха. – Что я, по-вашему, дура полная, что ли?! Он действовал потихоньку, постепенно. Сначала признался мне, кто он такой. Я была рада, что мой мальчик теперь рядом со мной, под присмотром. А то, что он развлекался со Светланой… Ну и что? Он здоровый мужчина, ему же нужно… они даже не родня!

– Я догадываюсь, когда он выложил вам свои истинные далеко идущие планы, – сообразила я. – Это было в тот день, когда я ездила к Жанне, а Светлана следила за мной.

– Да. Все верно. Он рассказал, что хочет устранить Светлану. Так и сказал – «устранить». Заявил, что я перед ним в долгу. Что я как мать должна ему помогать.

Светлана во все глаза смотрела на старуху.

– Я сопротивлялась… но в конце концов согласилась, – призналась Кричевская. Подняла голову и наткнулась на наши взгляды.

– А что мне оставалось? – заорала старая дама. – Он казался таким… родным. А Светлана – чужая кровь. Я ведь действительно перед ним виновата. Он скитался по детдомам, его там били… Потом ушел в армию, дальше служил по контракту, потому что больше ничего делать не умел. Его тяжело ранили, и тогда он решил, что хватит. Пора ему пожить на покое. И получить свою долю наследства.