Десять заповедей мертвеца - [5]

– Я знаю, – кивнула девчушка. – Мне часто такое говорят.

Жанна казалась странно безмятежной. Только что на ее глазах железобетонная плита прикончила человека, которого девушка хорошо знала. И что же? Ни слез, ни истерик… Стоит себе, ведет светскую беседу. Может, шок? Да нет, не похоже.

– О чем ты его предупреждала, Жанна?

– Ну, как же, – удивленно вскинула бровки девушка. – Он же сам сказал – кто меня обидит, трех дней не проживет…

Настал мой черед удивляться:

– И ты… ты этому веришь?

Жанна пожала плечиками:

– Так всегда бывает. Я ведь сирота, понимаете? А сироту обижать нельзя.

Я во все глаза смотрела на юную блондинку. Заметив мой взгляд, Жанна вздохнула и пояснила:

– Папка мой на войне погиб. А мамка от горя спилась. До семи лет я жила у бабки в деревне. А потом бабка старая стала, чтобы меня воспитывать. Ну, меня в город увезли, в интернат. Полгода назад я школу окончила, теперь сама по себе живу. Мне ведь уже восемнадцать, квартира своя – от государства положено. Но до сих пор помню, что мне бабка говорила. «Ты, Жанна, круглая сирота. Некому за тебя вступиться. Но ты знай – у тебя ангел-хранитель есть. Он тебя в обиду не даст».

Я слушала, затаив дыхание. Но Жанна замолчала. Похоже, девушка считала, что снабдила меня всей нужной информацией.

– И что? Не дает в обиду ангел? – переспросила я.

Жанна солнечно улыбнулась. Улыбка чудесным образом преобразила сиротку, востроносое личико с непомерно большими, широко расставленными глазами сделалось почти красивым.

– Не дает, – тряхнула короткими волосами девчушка. – Во всем помогает.

Я покосилась туда, где из-под края плиты виднелась белая рука с сигаретой.

– А этот… Игорек? Он тебе кто?

– Да никто, – ответила Жанна. – Рвань интернатская. Думал, если мы из одного интерната, так у него права на меня есть.

– Он тебя обижал? – поинтересовалась я. – Приставал, да?

– И обижал, и приставал, – закивала девушка. – Я ему сто раз говорила, что жить с ним не стану, а Игорек все не хотел понять. Назойливый, как муха. Думал, что неотразимый кавалер. – И девчушка грустно вздохнула. – Ну, вот и поплатился. Жалко дурака, конечно, но ведь он сам виноват.

Я внимательно разглядывала безмятежное личико Жанны.

– Так за что поплатился Игорек?

– А, – беспечно отмахнулась Жанна. – Он меня изнасиловать хотел. Приперся ко мне домой, сказал, что голодный.

Девушка смущенно улыбнулась:

– Понимаете, у нас, интернатских, так принято – если приходит свой и просит поесть, нельзя отказывать. Завтра ты можешь на его месте оказаться. Ну, я ему пельменей сварила, а он полез ко мне.

– И как же ты с ним справилась? – удивилась я. Покойник был тощим, но жилистым, и на целую голову выше щуплой сироты.

– Отбилась, как обычно, – улыбнулась Жанна. – В первый раз, что ли? Конечно, если бы он всерьез собирался, я бы с ним не справилась. А так… Он просто думал, что я цену себе набиваю. Когда я его подальше послала да двинула пару раз, он встал, застегнул штаны и ушел. Ему тоже, знаете, из-за меня на зону идти неохота. Вот он сегодня с утра и начал второй заход. Шоколадку подарил. – Жанна всхлипнула. Кажется, до нее все-таки дошло, что случилось.

Толпа на остановке все росла. К тем, кто был свидетелем трагедии, присоединились те, кто ничего не видел, так что до меня доносились интересные версии, что плиту на покойника уронили лица кавказской национальности, что плита упала с проезжавшего КамАЗа и тому подобный бред.

Пора было уходить. Полицию уже вызвали. Если бы я видела, как все случилось, я бы непременно задержалась, чтобы дать показания. А так… Тетки на остановке расскажут об этом несчастном случае все, что нужно. А я даже не видела, как это произошло.

Жанна улыбнулась мне сквозь слезы:

– До свиданья. Я подожду, пока менты приедут. Надо же им все рассказать.

Девчушка вынула из кармана аскорбинку в яркой бумажке, пошуршала оберткой и отправила в рот большую белую таблетку.

– Люблю сладкое, не могу! – пояснила Жанна и шмыгнула носом. – Как проблемы какие-то или неприятности, я всегда так – съем конфетку, и нормально. Дальше жить можно.

Я посмотрела на плиту. Да, неприятности…

– И часто у тебя в жизни возникают проблемы? – машинально спросила я.

– Да вы чего, сами не понимаете? – засмеялась Жанна Подаркова. – Я ж интернатская. Вот у вас, к примеру, мамочка с папочкой есть, да? Они вам и помогут, и накормят, и денег до получки дадут. А у меня никого. Одна бабка в Дергачах, да и то не знаю, жива она или померла давно.

Жанна сунула за щеку еще одну таблетку аскорбиновой кислоты с сахаром и продолжила говорить с оттопыренной щекой, отчего речь девушки стала невнятной.

– Ну, мне грех жаловаться. Я хорошо устроилась, не то что некоторые из наших. В магазине работаю, кассиршей. Платят хорошо, только работа допоздна, приходится по темноте возвращаться. Но я не боюсь – ангел меня в обиду не даст.

– И что, у него были поводы… э, вмешаться? – полюбопытствовала я.

– Да было пару раз! – отмахнулась девушка. – Шла после смены, а ко мне какие-то уроды привязались. «Девушка, поехали с нами!» – передразнила Подаркова.

– И что было дальше? – не выдержала я.

– Тут из кустов голос: «Пацаны, закурить не найдется?» Они отвлеклись, а я как дуну прямо через кусты, только меня и видели! А за спиной слышу, уже махаловка идет!