Десять загадок наполеоновского сфинкса - [47]

Немного успокоившись, он уже испытывал лишь одно чувство, это было желание расправиться с главным виновником Байленской катастрофы. Какими только обидными словами не называл он Дюпона, и никто из его окружения не осмелился даже заикнуться о тех фатальных обстоятельствах, жертвой которых стал несчастный генерал. «Они все должны были дать себя убить» — заявил Наполеон на очередном заседании Государственного совета.

В дальнейшем император называл Байленские события не иначе, как «отвратительным делом».

3 августа Наполеон писал о Дюпоне и о произошедшем в Байлене генералу Кларку:

С тех пор, как существует мир, не происходило ничего более глупого, более бездеятельного, более подлого. Теперь все эти Маки, Гогенлоэ и прочие оправданы. Отлично видно, что все, что произошло, является результатом немыслимой бездеятельности. Все, что было хорошо, когда он командовал дивизией, стало ужасным, когда он стал главнокомандующим.

В письме своему брату Жозефу Наполеон выражался еще более жестко:

Дюпон обесчестил наши знамена. Какая бездеятельность! Какая низость!

5 августа Наполеон писал из Рошфора генералу Коленкуру:

Вчера прибыл курьер с известием об ужасной катастрофе с генералом Дюпоном. Этот генерал, углубившись в Андалусию, дал отрезать себе путь к отступлению, дал себя окружить, отделить от двух своих дивизий и после плохо обдуманного и плохо проведенного дела капитулировал. От восьми до девяти тысяч французов вынуждены были положить оружие. Это одно из самых необычайных по нелепости и глупости дел. При настоящем положении вещей это событие произвело огромное впечатление в Испании.

На следующий день Наполеон писал тому же Коленкуру:

Дела по-прежнему очень серьезны. Следует помнить, что армия генерала Дюпона состояла из новобранцев, и, что это дело, хотя и крайне плохо руководимое, не случилось со старыми войсками, которые нашли бы, чем прикрыть промахи генерала.

23 августа Наполеон писал маршалу Сульту:

Дюпон полностью обесчестил себя и нашу армию.

Как видим, гнев императора был ужасен, а его отношение к Дюпону — однозначно и непоколебимо. Именно в таком крайне неблагоприятном для Дюпона контексте происходило его возвращение во Францию.

Император считал Дюпона единственным виновником произошедшего и возлагал на него всю ответственность за сдачу армии. По прибытию в Тулон Дюпон был арестован и препровожден в тюрьму. Все его бумаги были при этом конфискованы.

19 августа Наполеон лично написал в «Мониторе»:

Мало есть примеров поведения, столь несообразного со всеми правилами военного дела. Генерал Дюпон, который не сумел направить движения своей армии, впоследствии обнаружил в переговорах еще менее политической твердости и искусства. Он, как Сабиний Титурий, был увлечен в погибель духом безрассудства и дал себя обмануть ухищрениями другого Амбиорикса. Но римские солдаты были счастливее наших: они пали все с оружием в руках!

Подобное заключение императора заменило приговор суда: генерал Дюпон был всеми признан виновным и переведен в темницу замка Жу.

Замок Жу расположен в пяти километрах от Понтарлье недалеко от швейцарской границы. Он был построен в горах Юра на высоте 940 метров над уровнем моря в начале XI века. Средневековые башни, бастионы времен Вобана, старый подъемный мост, вокруг ничего, кроме скал и лесов — вот, что такое замок Жу.

Этот замок получил печальную известность, когда в его казематы был заключен по приказу Первого консула плененный руководитель восстания негров на Санто-Доминго Туссэн-Лувертюр. Здесь его несколько раз посещал и допрашивал генерал Кафарелли. От него-то и стало известно, что условия содержания в Жу были ужасны. Все здесь способствовало тому, чтобы сломить заключенного физически и морально. Туссэн-Луветюр, в частности, не смог выдержать холода и сырости и умер прямо в своей камере в апреле 1803 года.

Именно сюда и был брошен, как обыкновенный государственный преступник, герой Вальми, Маренго, Ульма, Фридланда и многих других сражений, дивизионный генерал граф Дюпон де л’Этан.

Наполеон не удосужился даже выслушать его, не было проведено даже формального следствия, и лишь в феврале 1812 года (через три с половиной года!) было начато довольно странное мероприятие, названное чрезвычайным дознанием. Быстро было проведено шесть заседаний, на которые не были приглашены ни свидетели со стороны Дюпона, ни его бывшие подчиненные. Кроме того (видимо, для большей объективности) Дюпону не отдали ни одной из его бумаг, которыми он мог бы воспользоваться для своего оправдания.

В результате, 1 марта 1812 года вышел специальный императорский декрет, лишавший Дюпона всех его титулов, наград и чинов. А его содержание в заключении было продлено «до особого распоряжения», то есть без указания конкретного срока.

Кстати сказать, действие этого декрета Наполеона было официально отменено Людовиком XVIII лишь 17 декабря 1816 года. При этом официально было заявлено, что Байленская капитуляция была необходимой, и что в ней не было ничего позорного, но это ничего не изменило: общественное мнение продолжало оставаться не на стороне Дюпона, а его имени даже не нашлось места на Триумфальной арке в Париже.