Десять тысяч дверей - [23]

Ади мало знала о внешнем мире, но с уверенностью могла сказать – этот человек явился оттуда. Все в нем говорило о любви к четкости и порядку. Его шерстяное пальто было короткого и строгого кроя. Из-под него выглядывали черные отглаженные брюки. Седеющие усы были подстрижены с хирургической точностью. По церкви пронеслось едва слышное шуршание, когда все прихожане разом попытались незаметно оглянуться на незнакомца.

Служба закончилась, и люди обступили чужака. Некоторые из семейств, сидевших на первом ряду, взяли на себя смелость заговорить с ним и представиться. Они надеялись, он получил удовольствие от скромной службы (хотя Ади глубоко сомневалась, что пастор Макдауэл стремился доставить кому-то удовольствие), и спрашивали, по каким делам он приехал в эти края. Может, у него тут родня? Или он занимается торговлей на реке?

– Благодарю вас, господа, но нет, речные суда меня не интересуют. Должен признаться, меня больше привлекает земля, и я присматриваю себе участок. – Его голос разнесся над головами прихожан, звучный, слегка гнусавый, с неместным акцентом. Мама Ларсон, стоявшая рядом с Ади, тихо фыркнула. Под церковной крышей не положено было повышать голос.

– В Мейфилде я услышал, что где-то здесь есть недорогой участок – говорят, там водятся привидения и он стоит заброшенный, – поэтому я решил воспользоваться возможностью обратиться к вам, гос пода.

По толпе прокатилась зыбь, и все отстранились от незнакомца. Вероятно, подумала Ади, им не очень понравилось, что северянин из большого города вломился в их церковь, желая уговорить кого-нибудь продать землю по дешевке. Они жили недостаточно далеко на юге, чтобы своими глазами повидать спекулянтов, но были знакомы с ними по уродливым картинкам в воскресных газетах и умели их распознать. Судя по тону их приглушенных ответов, Ади догадалась: они не хотят ничего продавать («Нет, сэр, здесь никаких участков нет, поищите в другом месте»).

Толпа начала рассасываться, и Ади побрела вслед за тетушками к проходу. Невозмутимый незнакомец продолжал улыбаться всем с благожелательной снисходительностью. Ади остановилась.

– У нас на ферме есть дом, всем известно, что там полно призраков, – одного я как раз вчера видела. Но участок не продается, – заявила она.

Ади сама не знала, зачем сказала это. Разве что ей хотелось сбить с незнакомца спесь и доказать: они не какие-нибудь нищие деревенские невежды, готовые продать участок за полцены из-за глупых суеверий. И еще, пожалуй, виновато было любопытство: ее влекли необычность этого человека и его принадлежность к внешнему миру.

– О, неужели. – Незнакомец улыбнулся, видимо, полагая, что это придает ему очарования, и наклонился поближе к ней. – В таком случае позвольте мне проводить вас к выходу. – Рука Ади оказалась в плену у незнакомца, а ноги вынуждены были поспевать за его шагами. Тетушки уже вышли на улицу и наверняка стояли у входа, обмахиваясь и сплетничая. – И какова же природа этих призраков? Что именно вы видели?

Но Ади уже потеряла всякое желание говорить. Она высвободила руку, пожала плечами с угрюмым видом, присущим подросткам, и ушла бы, так и не ответив, однако в последний момент встретилась с незнакомцем взглядом. Его глаза цветом напоминали луну или серебряную монету – неописуемо холодные, но в то же время влекущие, будто те обладали собственной силой притяжения.

Даже много лет спустя, лежа рядом со мной в теплых лучах вечернего солнца, Ади слегка вздрогнула, описывая этот взгляд.

– Расскажите мне все, – выдохнул незнакомец.

И Ади рассказала.

– Ну, я просто пошла к старому дому без особой цели, а там стоял мальчик-призрак. По крайней мере, так я думала поначалу, потому что он был чернокожий, в странной одежде и говорил тоже странно. Но оказалось, он вовсе не из ада. Не знаю точно, откуда именно он явился, но пришел он через дверь старого дома. И я рада, что он пришел. Он мне понравился, его руки… – Она резко закрыла рот, отшатнувшись и тяжело дыша.

Не слишком очаровательная улыбка снова сверкнула на лице незнакомца, когда он заговорил, только теперь в ней появилось что-то хищное.

– Спасибо вам большое, мисс?..

– Аделаида Ли Ларсон. – Она сглотнула, потом заморгала. – Прошу прощения, сэр, меня зовут тетушки.

Ади выбежала в дверь церкви, не оглядываясь на незнакомца в строгом костюме, но затылком чувствуя его взгляд – холодный, как десятицентовые монетки.

Поскольку ее тетушки отличались мягкосердечием, Ади всегда наказывали одинаково: на ближайшие два дня ей запретили покидать комнату на чердаке, в которой спало все семейство (кроме Мамы Ларсон, которая не столько спала, сколько дремала, пристроившись где-нибудь на первом этаже). Ади переносила свое заключение с большим трудом – все это время тетушкам приходилось терпеть топот и грохот над головой, будто в их доме поселилось крайне гнусное привидение, – но без особого сопротивления. Она решила, что следует усыпить бдительность родных, чтобы вечером третьего дня было проще вылезти через окно и спуститься по лозе жимолости.

В понедельник ей вручили корзину свежевыстиранного белья, которое нужно было сложить, и несколько стопок рваного исподнего для штопки, поскольку тетушка Лиззи считала, что пролежать в кровати целый день – это скорее награда, чем наказание, и грозилась, мол, завтра сбежит сама, чтобы ее тоже заперли наверху и дали ей отдохнуть. В обед до чердака начали доноситься ароматы жареного бекона и бобов. Ади уронила на пол Библию, требуя таким образом свою порцию.