Десять покушений на Ленина. Отравленные пули - [12]

ГРИГОРИЙ РАТНЕР.

Мы… имеем за собой много преступлений. Но одного преступления мы признать за собой никоим образом не можем. Мы не были лицемерами, фразерами; мы делали самые тяжкие дела, но мы никогда их не скрывали; никогда не двурушничали, а действовали прямо и решительно; и мы в этом отношении действительно плохо выполняли директивы наших старых лидеров. Если бы мы тогда же поняли тактику наших верхов, то мы должны были быть прежде всего самыми злостными и лицемерными политиканами. К счастью, мы этому не научились… Сегодня для нас эта картина бесстыдного лицемерия раскрывается с полной ясностью. А с особенной ясностью, это высказалось сейчас, в… речи человека, которого я лично на лицемерие не считал способным. Только что при опросе подсудимых, люди, всегда любившие фразы, кричали с надрывом о том, что они повинны только в том, что они слишком мало сделали для свержения Советской власти… Если бы это было бы прямое и искреннее заявление, поддержанное официальным представителем Центрального Комитета партии Тимофеевым, — мы бы уважали их как контрреволюционных, но честных противников Советской власти. Пусть они ведут вооруженную борьбу, пусть применяют террор и все средства, но пусть они? признаются в этих средствах в открытую… Но когда после наглого, вызывающего мальчишеского ответа на вопрос председателя, мы имеем выдержанную парламентскую речь Тимофеева, такую речь, которую произносят в палате лордов, когда мы видели открещивание от всего и вся, тогда рассыпаются вдребезги все остатки уважения к тем, директивы которых мы когда-то выполняли.

…Я помню, как еще на 8-м съезде партии Чернов говорил золотые слова о том, что если партия вынуждена вести такую дипломатию, если партия должна скрывать свою истинную тактику, — это значит, что партия исторически обречена на политиканство и мелкий авантюризм. Эти золотые слова Чернова напрашиваются сейчас, когда мы, наконец, выяснили, какую линию занимают центровики, и когда мы выяснили, что именно это — та линия скрывания, утаивания и лицемерия, что эта линия взята нашим бывшим Центральным Комитетом. И здесь не обошлось без лицемерия, и здесь представители Центрального Комитета постарались увильнуть от самых больных вопросов, от тех вопросов, которые и тогда нас больше всего волновали и сейчас больше всего волнуют. Они, изволите ли видеть, отложили до судебного следствия эти большие вопросы.

Они /члены ЦК ПСР-Н.К./ должны понять, что для нас вопрос о терроре — это самый больной вопрос, для нас и для тех товарищей, которые непосредственно стреляли и непосредственно грабили. Это первый вопрос. Что же мы, в конце концов, уголовники, убийцы, шпана или мы политические борцы? На это они нам ответа не дали, они только кратко отреклись от тех, которых посылали, они предпочли, не вдаваясь в подробности, которых они не обходили, когда говорили о других вопросах, просто предать своих партийных исполнителей, лучшие силы своей партии, те рабочие силы партий, которыми она держалась… Они предпочли предать их, объявить уголовными убийцами, шпаной, которую мы встречали в тюрьмах. Но это не случайность. Это предательство своей партийной периферии не случайно. Это, к сожалению, повторялось из раза в раз и даже не столько по злому умыслу отдельных членов Центрального Комитета (среди них много порядочных людей, а потому, что партия поставила себя в такое социальное положение, что она иначе действовать не могла. Этот обман партийных низов повторялся… Вся партийная тактика была построена на этом скрывании, на этом утаивании истинного положения партии от "партийных низов". Нам говорили, что мы имеем право на борьбу о большевиками, ибо мы боремся как с самодержавием, так и с комиссародержавием… Я верил в это, верил глубоко до тех пор, пока мне, волею судьбы и Центрального Комитета, не пришлось объехать всю Россию, объехать те территории, где партии социалистов-революционеров надлежало бы бороться с правыми реакционными кругами. А там, там увы, в Добровольческой армии, в деникинщине, где можно было бы показать, что действительно партия социалистов-революционеров свергнет не только Советскую власть, но и монархических узурпаторов, — там мы застали другую картину. В Екатеринодаре, в этом постоянном центре всех казацких, контрреволюционных и офицерских золотопогонных сгустков, там в этом центре собрались в этот момент лучшие силы партии: туда приехал Руднев и Григорий Шрейдер, ряд местных работников, многие из которых были кооптированы в Центральное бюро, и что же делала там партия?

…И вот что писали они о той Добровольческой армии, с которой, по словам Тимофеева, партия социалистов-революционеров вела непримиримую борьбу: "…При данных условиях Добровольческая армия является необходимым соучастником в той общей работе, которая направлена на оздоровление и возрождение нашей измученной родины. Это прежде всего. 3атем, каковы бы ни были тенденции и стремления отдельных ее групп, однако Добровольческая армия глубоко демократична по целям и заданиям, которые формально были поставлены". Точно так же вопрос предрешался не только в Добровольческой армии, о которой указывается, что она демократична. Как вам известно, после смерти Алексеева его сменил генерал Деникин, потом был генерал Врангель, все фигуры, известные по своему "демократизму" очень хорошо. Здесь определенно говорилось не по отношению к буржуазным группировкам, не о кадетах, которые считали себя республиканцами, а определенно по отношению к монархическим группам.