Десять миллионов Красного Опоссума - [32]

– В этом нет сомнения.

– Однако как все это необыкновенно! Очень благодарен вам за объяснение.

Между тем наша группа незаметно подъехала к лагерю, который мы нашли таким же, каким и оставили. Оказалось, что в наше отсутствие не было замечено ничего подозрительного и ни одна черная обезьяна не показывалась вокруг. Это было большим счастьем, так как, напади черные на лагерь, мы потеряли бы все наши богатства и умерли бы от лишений в пустыне.

Глава 14

«По Австралии не гуляют». – Мы испытываем это на себе. – Наши франты. – Вода! – Я делаюсь хирургом. – Раненые. – Бунт в лазарете. – Прекрасные сиделки. – Мы идем на охоту. – Четвероногая птица. – Философия Кроули. – Неожиданный выстрел. – Что такое? – Утконос.

Доктор Стефенсон был прав: по Австралии не гуляют. Это доказал печальный опыт нашего путешествия, на которое мы было смотрели вначале как на увеселительную прогулку. Постоянные затруднения и опасности, переносимые нами, скоро рассеяли наши розовые иллюзии, и счастливый исход экспедиции стал казаться более чем сомнительным, несмотря на численность и внушительный вид каравана.

Дикие были отражены, но и победители остались почти в беспомощном состоянии. Правда, у нас никто не был убит, и только некоторые получили тяжелые раны, но мы снова стали мучиться жаждой: во всем караване не было ни капли воды. Нужно было как можно скорее покинуть это проклятое место и найти другой источник, которого черномазые негодяи еще не успели отравить.

Том, который решительно не знал усталости, в сопровождении четырех вооруженных слуг, верхом на свежих лошадях, отправился на поиски.

Более приятная картина развертывается перед фурою, служащей палаткой для мисс Мэри и Кэлли. Все еще бледные и дрожащие от волнения, молодые девушки со слезами на глазах благодарят своих избавителей. Трогательная благодарность этих милых, храбрых созданий глубоко волнует нас. Сэр Рид, майор, Эдуард и Ричард со своей стороны энергично жмут нам руки. А обычной их английской флегмы – и в помине нет. Наши друзья с таким же пылом проявляют свои чувства, как чистокровные французы.

Но куда это девался Робертс? Где также Кирилл, так храбро заслуживший ночью рыцарские шпоры? Отчего они не идут принять должную часть благодарности за свою храбрость? Робость, которую они проявляют теперь, совсем не согласуется с тем задором, какой был у них ночью. Кажется, им легче сражаться с самыми ужасными людоедами, чем выносить долгий взгляд пары голубых глаз, где светится чувство более нежное, чем простая благодарность.

– Вот они! – вдруг закричал Кроули, указывая рукою на бравого лейтенанта, погруженного в какое-то странное занятие. Усевшись напротив нас, в тени одной повозки, на складном стуле, он держал на коленях свой дорожный ящик, доверху набитый хрустальными флаконами с искрящимися жидкостями.

Заботливо отерев свое лицо от покрывавшего его пота и крови, наш Робертс тщательно расчесал свою русую бороду, надушился и напомадился. Потом, не заботясь о головной ране, надел новую пробковую каску, взамен потерянной. Кончив это, он вынул маленькие щипчики и старательно стал вынимать из своих ран остатки костяных острий, которыми наделили его туземцы.

Кирилл со своей стороны не отставал от него в франтовстве и по крайней мере в десятый раз застегивал и расстегивал пуговицы своего костюма.

Чувствуя на себе пристальные взгляды, устремленные нами, наши друзья заметно смутились. Оба друга тихо направились к нам. По мере приближения смущение их возрастало. Краска волнения то волною заливала их загорелые щеки, то вдруг отходила, покрывая их бледностью. Мы хорошо угадывали причину волнения двух новых друзей, да, кажется, и не одни мы: так, по крайней мере, можно было заключить по внезапному замешательству наших девушек. При приближении Робертса Мэри вдруг покраснела, побледнела, пробормотала несколько слов благодарности и, к общему удивлению, разразилась рыданиями. Кэлли держалась смелее. Зато ее обожатель совершенно потерял голову. Но, встреченный общими поздравлениями, не зная, куда деваться, мой товарищ смущенно подвинулся к красивой ирландке и с замешательством пожал протянутую миниатюрную ручку. Нежный взгляд милых глаз ободрил бедного влюбленного. Он храбро притянул к себе девушку и вдруг звонко поцеловал ее в обе щеки. Никто из нас не нашелся ничего сказать против этого.

В эту минуту раздались радостные восклицания. Мы оглянулись… Это наши посланцы галопом скакали к нам.

– Ура, господа! – кричал один из них, канадец Фрэнсис, размахивая своею каскою. – От воды! Сейчас от воды!

При этом крике весь лагерь приходит в движение. В минуту фуры убираются, и наши животные, высунув языки, запыхавшись, помчались во всю мочь вперед; никто не мог предполагать у них такой прыти. Наши посланные проехали до источника, вперед и назад, всего полчаса, но с тяжелыми фурами нам пришлось тащиться чуть не три часа. Скверная дорога в соединении с усталостью и жаждою измучила всех, и людей, и животных, до изнеможения. У раненых открылись раны. С лошадей пена валилась клочьями.

Наконец, после невыносимых мучений, мы прибыли к ручью, предмету наших нетерпеливых желаний. Отдохнув немного, я сейчас же принялся за обязанности хирурга. К счастью, у меня под рукою было самое верное средство – чистая, кристальная вода. По моему указанию всех раненых, а их было пять человек (Робертс, Кирилл и трое слуг), помещают под навес. Здесь я делаю лазарет. Начинается осмотр больных.