Десять дней в ноябре - [12]

но сегодня, как ни символично это звучит, я хочу на-

чать первую серьезную работу.

– А я с самого детства мечтала научиться рисо-

вать, – призналась Лея, – но так и не смогла. И что

вы собираетесь изобразить?

– Свой сон.

– Что? – переспросила девушка. – Вы сказали

«сон»?

– Да, сон, я увидел его этой ночью. Я долго искал

интересный сюжет для дебютной картины, и этот сон

так меня затронул, что я решил посвятить ему свою

первую серьезную работу.

– Как интересно… – выдохнула девушка.

– Вообще мне редко снятся сны, тем более цвет-

ные. И сегодняшний сон я решил запечатлеть на холсте.

– И что же это за сон?

– О, это секрет, и я не собираюсь делиться им

с девушкой, так цинично отказавшейся пройтись со

мной по ночному городу, – сказал Гарри в надежде

заинтересовать Лею.

– Ну что же, это ваше право. Как хотите.

Когда зазвучали последние аккорды, Гарри пред-

принял еще одну отчаянную попытку:

– Лея, может быть, вы согласитесь встретиться со

мной завтра вечером? Я расскажу вам о сне и о про-

цессе работы над картиной…

– Нет, простите, мне нужно идти. Да и музыка

уже закончилась.

– Мне нужно снова вас увидеть, – попросил Гар-

ри. – Пожалуйста, дайте мне шанс.

– Шансы дают не люди, а Тот, кто восседает

на Небесах, так что если нам представится случай,

то мы встретимся.

– А я верю в то, что люди сами вершат свои судь-

бы, и если мы решим, что хотим быть вместе, то никто

и ничто не сможет нам помешать, – с полной реши-

мостью встретиться с Лей снова, произнес Гарри.

– Не буду с вами спорить.

Прощаясь с Леей и постепенно выпуская ее неж-

ную ладонь из своей, Гарри внимательно посмотрел

в глаза девушке и тихо произнес:

– Я очень рад нашему знакомству. Этой ночью,

рисуя картину, я буду думать только о вас, Лея.

* * *

Покинув багетную мастерскую, Джули быстрым ша-

гом направилась в театр, где репетиция уже шла пол-

ным ходом. Войдя в зал, мисс Уотсон увидела, как ми-

стер Гоулд делает какие-то замечания Чаку, который

в отсутствие напарницы репетировал свой монолог.

Режиссер хотел еще раз донести до актера свое виде-

ние главного персонажа, дабы Чак как можно лучше

вжился в роль. Тот с должным почтением внимал сло-

вам мистера Гоулда, а служащие театра в это время

приводили в порядок декорации для первого акта. Сам

спектакль состоял из четырех актов, разделенных од-

ним антрактом.

Мистер Гоулд с места в зрительном зале про-

должал объяснять Чаку, как игрой вызвать бóльшую

симпатию зрителей, сочувствие и любовь, но, поймав

взгляд актера, направленный ко входу, и, повернув-

шись, также увидел стоящую у двери Джули. Мистер

Гоулд не стал ругать ее за опоздание – только сказал:

«Переоденься и бегом на сцену».

Джули быстро проследовала в гримерную, влезла

в одеяние Иудейки первого века нашей эры и вышла

на сцену. Там стояла убогая лачуга со стогом сена вну-

три – декорации к первому действию.

Когда мистер Гоулд убедился, что все на местах,

он встал с кресла и, обращаясь к актерам, сказал:

– Вы готовы?

Джули и Чак согласно кивнули в знак того,

что они уже собрались и готовы приступить

к репетиции.

Мистер Гоулд сказал:

– Просьба всем занять свои места на сцене…

Итак, если вы готовы, то начнем.

В первом акте Джули должна была изображать

юную девушку, Рахель, а Чак практически своего ро-

весника, тридцатипятилетнего неграмотного пасту-

ха Акиву. Рахель хорошо воспитанная дочь одного

из самых богатых людей Иерусалима, Кальбы Савуа.

Познакомившись с безграмотным пастухом Акивой,

работающим в имении ее отца, она тайно выходит

за него замуж. Когда ее отец узнает об этом, он выго-

няет их из имения и лишает свою единственную дочь

наследства. Над неграмотным Акивой все насмеха-

лись, но добрая девушка увидела в нем мудрого чело-

века, решила, что из него получится хороший раввин,

и вопреки воли отца вышла за него замуж.

Зажегся прожектор и высветил лежащих на стоге

сена актера и актрису. Выбирая соломинки из головы

девушки, молодой человек заговорил:

– Большое тебе спасибо, Рахель, за то, что ты, дочь

Кальбы Савуа, уважаемого человека, одного из бога-

тейших людей Иерусалима, согласилась выйти за меня.

– Акива, я думаю, что у нас все получится. Не сто-

ит отчаиваться, что отец выгнал нас из дома и лишил

меня наследства, так как я все равно вышла за тебя.

– Не могу понять, что нашла такая девушка,

как ты, в пастухе, который в тридцать пять лет не уме-

ет ни читать, ни писать…

– Акива, ты помнишь условие, что я поставила

тебе, прежде чем дать согласие стать твоей женой?

– Да, конечно. Пойти учиться грамоте…

– Именно. Акива, тебе необходимо учиться. Ду-

маю, что из тебя выйдет отличный раввин. Несмотря

на то, что сейчас ты неграмотный, я уверена, что со

временем ты сможешь выучиться и стать уважаемым

человеком. А я буду тебе помогать…

– Надеюсь, что тебе все это не надоест и ты

не сбежишь от меня обратно в имение своего отца.

Девушка улыбнулась:

– Я похожа на глупышку, готовую оставить такое

сокровище без присмотра?

– Рахель, ты когда-нибудь бываешь серьезной?

– Будь уверен, никуда я от тебя не сбегу, даже

и не надейся. И если когда-нибудь захочешь избавить-

ся от меня и уйти к другой, я вцеплюсь в твою ногу, так

как обе я ухватить не смогу, и буду волочиться по зем-