Десну перешли батальоны - [72]

Никто не двинулся с места. Щорс привлекал к себе какой-то особенной внутренней силой. От него нельзя было оторвать глаз. Хотелось еще и еще слушать его густой, приятный, искренний голос. Всем очень понравились суровые слова командира о честности и преданности бойцов его полка делу революции. Такие люди обеспечивают успех! И все, кто слушал Щорса, были уверены в победе над врагом. Щорс приказал адъютанту вызвать командира второй роты. Подошел командир — приземистый, крепкий, в кавалерийской шинели.

— Примите пополнение! Порох они уже нюхали. Хлопцы надежные.

Партизаны двинулись за своим новым командиром.

— Послушайте, дед, — позвал Щорс Мирона. — Сколько вам лет?

— Мне? — заморгал Мирон, приподнимаясь на возу. — Шестьдесят да еще пять.

— Вас мы прикомандируем к хозяйственной части.

— Я бы хотел со своими хлопцами! Мы ведь из одного села.

— Вы уже слишком стары, дед, для строевой службы. Мы вам другое дело найдем.

— Да разве я что? Лишь бы дело…

Адъютант повел Марьянку и Мирона в их подразделение.

Щорс подозвал Воробьева.

— Надводнюка я назначаю командиром взвода! Как по-твоему?

— С обязанностями справится, я думаю. Подучим.

— Про офицера что думаешь?

— Подождем. Видно будет.

— И я за это! Иди, отдохни. Вечером ко мне на совещание придешь.

Щорс пошел по плацу. Перед ним проходили в шинелях, в кожушках, в свитках и матросских бушлатах ряды богунцев.

* * *

После военных занятий, в хате, отведенной новоприбывшим, обедали боровичане и еще два молодых парня. Новые знакомые рассказывали, как попали в полк к Щорсу. Они были из сожженного немцами и гайдамаками села Сядрина Корюковского уезда и пришли к богунцам, чтоб с ними вместе прогнать ненавистного немца. В хату вошел еще один незнакомый человек. Он был огромного роста, широколицый, с пышной черной бородой и быстрыми, хитрыми глазами. Поставил в угол винтовку, бросил на скамью пулеметную ленту, снял шапку и поздоровался.

— Здорово, землячки! Обедаете?

— Присаживайся к столу. Откуда будешь? — подвинулся Ананий.

— Как видишь: русский! — и сел на скамью.

— Из каких же краев, интересно? — повторил вопрос Павло.

— С Дона… Казак Митрофан Филонов, — и разгладил бороду. Он держался подчеркнуто уверенно и независимо. — Воевать пришли? — неожиданно спросил он.

— Да уж не гулять! — отрезал Ананий.

Все замолчали. Казак исподлобья посмотрел на богун-цев. Его глаза быстро перебегали с одного лица на другое, на губах играла самоуверенная усмешка. Неожиданно он вытащил из кармана бутылку и помахал ею перед лицом Анания.

— К вашей закуске — да моя выпивка!

Все переглянулись. На фронте пить водку не разрешалось. Щорс сурово преследовал тех, кто пьянствовал и других к этому подстрекал.

— Смелый ты! — покачал головой Песковой, не отрывая глаз от бутылки.

— На то и казак, а не баба! Хозяйка, давай чашки.

Старушка-хозяйка поставила перед ними посуду. Привычным движением Филонов выбил пробку и разлил водку по чашкам. Павло, Бояр и Бровченко вышли из-за стола.

— Не пьете? Нам больше будет! — с издевкой усмехнулся казак.

— Хлопцы, советуем и вам не пить, — предостерег Клесун.

— Павло, я только одну каплю, чтоб изо рта не пахло. Забыл, уже какая она на вкус. Знаешь, война! — Ананий поспешно поднес чашку к губам, хлебнул, причмокнул и сразу всю выпил. Начало было положено. Никто ни капли не оставил в своей чашке. Логвин жадными глазами смотрел на пустую бутылку. Филонов перехватил этот взгляд, вытащил из-под полы вторую бутылку и, перегнувшись через стол, снова разлил по чашкам.

— Пей, хлопцы! Филонов с одной не ходит!

Выпили. Давно не пивший Песковой сразу захмелел, полез к Филонову с объятиями. Ананий виновато улыбался и просил Павла не рассказывать Надводнюку.

— Разру-гает… А может, и не разнесет?.. Есть у него сердце! А Щорса — боюсь… Понимаешь, глаза такие, что в душу залазят! Смотрит на тебя и все видит!.. О Петре Варфоломеевиче сразу сказал: «Вы офицер!» Все видит. Люблю таких!

— Кто офицер? — наклонился к Ананию Филонов.

Ананий указал на Бровченко. Казак поднял глаза на Петра Варфоломеевича, медленно встал и подошел к нему.

— Куда вас назначили?

— Во вторую роту.

— Ротным?

— Рядовым.

— Ха-ха-ха! — захохотал казак. — Рядовым? Я так и знал!

Бровченко вспыхнул. Чересчур уже грубо и оскорбительно хохотал этот великан.

— Вы пьяны! — крикнул Бровченко. — Нужно доложить командиру!

— Ну-ну, не кричите! Я ваших Щорсов не боюсь! Сотни таких видел!.. Я с Дона! — пригрозил казак. Потом сразу тихим, вкрадчивым голосом зашептал: — Над вами издеваются. Разве вы не видите? Офицера сделали рядовым! — и многозначительно поднял палец. Вам не верят! Слышите: не верят вам!.. Вы пришли кровь свою проливать, а они вам не верят!.. Какой-то мужик, неуч, будет вас, офицера, гонять, как мальчишку. Я их знаю, давно здесь!.. — Филонов быстрым взглядом окинул хату и, как бы забыв о Бровченко, подбежал к Логвину. — Ты босой, из лаптей пальцы вылазят! Думаешь, тебе сапоги дадут? Фигу с маком! Говорят: нету, а сами в кожаных пальто ходят. Вот какие комиссары!

Песковой, а за ним и остальные стали осматривать свои рваные лапти.

— А уж осень подходит, — громко вздохнул один из сядринцев.