Десница великого мастера - [6]
— Сбежал самый крупный зверь, — шепнул Георгий спасалару.
— Я не смел противиться тебе, — сказал Звиад -но не следовало выпускать Мамамзе из замка. Замыслы его мне были ясны еще вчера. Он хотел выведать, каковы наши боевые силы. Он хорошо знал, что при царском дворе не тронут гостя. Знал также, что на второй день Нового года будет приглашен на охоту и тогда нетрудно будет скрыться.
Георгий насторожился при этих словах Звиада, но промолчал, горько упрекая себя за доверчивость.
Солнце склонялось к западу. Георгий успел убить трех оленей, семь волков, пять шакалов и трех ланей, но улыбка не озаряла лица удачливого охотника.
Оставалось последнее средство: спустить на поиски Мамамзе гончую царя — Куршай. Куршай была щенная, но, заслышав лай псов во время сборов на охоту, она так жалобно заскулила, что Георгий приказал взять ее с собой и в лесу водить на привязи.
Охотничий подвел Куршай к ясеню, где терялся след медведя. Куршай свернула влево, долго обнюхивала место, два-три раза обошла вокруг ясеня и лишь потом взяла направление. Доезжачий отправил вслед за Куршай трех псарей и трех стрелков.
Охотники пересекли тростниковые заросли и вошли в дубняк. Вдруг Куршай остановилась. Под дубом, валялся убитый медведь. Рядом со зверем в зарослях папоротника ничком лежал раненый Мамамзе.
В правой руке старик сжимал кинжал, его седая борода была забрызгана кровью. Капли крови темнели на утоптанной траве и помятом папоротнике.
Георгий был подавлен.
— Лучше бы Мамамзе сбежал, — признался он спасалару. — Трудно будет убедить Чиабера, что все это лишь случай во время охоты.
Долго терли виски Мамамзе. Он пришел в себя. Затем десять охотников с трудом донесли до дворца огромное тело старика.
Георгий приказал позвать Фарсмана Перса. Но этим не удовлетворился: из Фанаскертского замка был вызван лекарь Турманидзе.
— Где я?-опросил Мамамзе, придя в сознание. Глубокий вздох вырвался из его груди, когда он
узнал, что находится во дворце. Он провел рукой по глазам и сказал:
— Шкуру этого окаянного медведя я хотел преподнести царю, не пощадил себя…
Раненый зверь заманил его в чащу. Когда Мамамзе выпустил последнюю стрелу и попал медведю в живот, громадный зверь ринулся на него. Мамамзе отбросил лук и вступил с медведем в единоборство.
III
Несколько месяцев около Мамамзе находился лекарь Турманидзе. Каждую субботу царь или католикос навещали эристава, осведомлялись о его здоровье. Монах-постельничий бодрствовал по ночам у его изголовья, царский духовник читал ему псалтырь.
Мамамзе внимательно слушал старца, даже заучивал псалмы наизусть, издеваясь в душе над их наивностью.
Вечером в страстную субботу царь и Звиад пришли к больному. На этот раз посетители задержались. О прошлых войнах, о старинной охоте повел беседу Георгий.
— Хорошо бы сейчас поохотиться на журавлей в долинах Арагви!-сказал он.
В тот вечер царь был сердечней обычного. Но тревога все же не покидала Мамамзе. Каждую минуту он ждал, что вот-вот царь прервет беседу об охоте и заговорит о мятеже Колонкелидзе.
А дальше?
Дальше царь нежданно глянет на него своими большими карими глазами и скажет: «Ну и как же подло поступил ты, соратник моего отца и мой верный слуга!…» Что же ответит на это Мамамзе? Он приготовился заранее. Он будет упорно отрицать. Находился, мол, в то время в пути и ни о чем не ведаю. Бросят ли его в темницу, привяжут ли к столбу, выжгут ли глаза — при всех испытаниях он полагался на твердость своей воли.
Царь нарушил молчание, в упор взглянул на него и сказал:
— А ведь какая ловкая собака — Куршай! Мамамзе вздохнул свободно и просиял. Он оживленно подтвердил слова царя.
Георгий опустил голову, уставился в кирпичный пол, словно что-то выронил и теперь ищет.
— Да, собака очень преданное животное…
Острием вонзилось в сердце Мамамзе слово «преданное». Было ясно: от разговоров о преданности собаки легко перейти к предательству Мамамзе и Чиабера.
Мамамзе приподнялся, хотел что-то сказать, но Георгий перебил его.
— А вот мы, люди, несчастные создания, для спасения собственной жизни часто предаем верного нам человека,-растягивая слова, сказал он. Потом замолк и снова уставился в пол.
Не оставалось сомнения, что он сейчас назовет Мамамзе, Чиабера и Колонкелидзе, но вместо этого пораженный эристав услышал следующие слова:
— Помнишь, как греки заперли нас в Фанаскертской крепости, лишили воды и как на третьем месяце осады к нам стал подбираться голод. Мы зарезали тогда мою любимую гончую Кудай и съели ее… Облегченно вздохнул обрадованный Мамамзе.
— О да, великолепная была собака Кудай, как же не помнить, она была даже лучше Куршай.
Царь неожиданно встал.
— Спокойной ночи, — небрежно сказал он и собрался уходить.
Мамамзе приподнялся на постели. Он попросил у царя разрешения уехать домой.
От взгляда Георгия не укрылось, что нижняя челюсть Мамамзе при этом чуть-чуть выдвинулась и задрожала.
— Не лихорадит ли тебя?-спросил он.
— Все еще недомогаю, но, если будет на то воля царя, я бы поехал домой, верховая езда меня ободрит.
— Ты ведь мой гость, не мог же я сам заговорить о твоем отъезде, — произнес Георгий и обратился к спасалару: — Пусть конюший к утру оседлает коней, и пусть еще арба сопровождает гостя. Раны могут открыться в пути, ехать верхом ему будет трудно.
Константин Симонович Гамсахурдиа — писатель, филолог-грузиновед, автор историко-литературных трудов. Родился в поселке Абаша Сонакского уезда Кутаисской губернии. Окончил грузинскую гимназию в Кутаиси. Учился в Петербургском Университете, где занимался в семинарии Н. Я. Марра. Из-за разногласий с учителем уехал учиться за границу (Кенигсберг, Лейпциг, Мюнхен, Берлин). В 1914 в связи с началом первой мировой войны арестован в Германии, около года провел в концлагере. Окончательно вернулся в Грузию в 1921. Один из основателей и руководителей "Академической группы писателей", издатель ряда журналов.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.