Дешевка - [59]

— Прятался.

— Храбрый, умный мальчик. А где ты прятался?

— На дереве!

— От ведьм лучше всего прятаться на деревьях, — испуг на лице Джонни сменился гордостью. — Знаешь, что я хочу, чтобы ты сделал, если противная ведьма еще раз явится в твой сон, дорогой?

— Что, мамочка?

— Тебе не нужно прятаться. Можешь встать напротив нее, прямо перед ее лицом, — Имоджин заглянула прямо в лицо мальчика, оказавшись нос к носу с ним, и Джонни захихикал, — и сказать: «Ты не отсюда. Это я отсюда. Это мое дерево и мой сон».

— Ты такая умная, мамочка. Такая умная и такая мягкая, — малыш уткнулся лицом в кружева ее ночной рубашки как раз там, где у нее болело, но она терпела, понимая, что ему нужно прижаться к ней.

— Мне всегда так приятно это слышать, дорогой! Как думаешь, ты сможешь пойти еще поспать?

Сын снова кивнул, его глаза стали закрываться. Имоджин опять сильно прикусила нижнюю губу, поднимая его и стараясь, чтобы нагрузка в основном приходилась на правую руку. Малыш слегка засопел, когда Имоджин положила его в кроватку. Потом она заглянула в комнату Аннабель. На кровати дочери стоял ее ноутбук. Имоджин взяла его, чтобы не возвращаться в их с Алексом спальню за их общим девайсом и не разбудить мужа.

Когда экран засветился, возвращаясь к жизни, Имоджин закрыла двенадцать вкладок с мгновенными сообщениями, видео с котом Саймона, Reddit[102] и страничку с фанатским пабликом музыкальной группы, состоящей из трех парнишек с асимметричными стрижками.

Осталось закрыть только вкладку с «Фейсбуком». Именно из-за дочери Имоджин когда-то заставила себя зарегистрироваться в этой соцсети в надежде, что та будет поответственнее в своей сетевой жизни, раз мама где-то рядом, пусть даже и нечасто. Ей нравилось фото, которое Аннабель поставила на профиль, замечательный снимок, на котором она старается удержать у себя на коленях одновременно Джонни и Коко. Имоджин не хотела шпионить за дочерью ни сейчас, ни вообще, но ничего не смогла с собой поделать, потому что заметила у нее на странице новый коммент:

«ЧО С ТОБОЙ НЕ ТАК? Почему не плачеш когда смотриш в зеркало и видиш такую УРОДКУ?»

Имоджин в буквальном смысле согнулась пополам, будто ее ударили в живот. Снова Чоткая Конфетка. Конечно, это не могло быть настоящим именем, но Имоджин все равно решила посмотреть, что знает о владелице этого имени «Гугл». Ответом на запрос стал лишь фейсбучный профиль с фотографией самодовольной маленькой брюнетки, обладательницы идеальной кожи, если не считать маленького шрама в форме полумесяца на подбородке справа. Сучка. «Я что, назвала сейчас сучкой десятилетнюю девочку?»

Вопреки исповедуемой Тилли стратегии невмешательства первым инстинктивным побуждением Имоджин было броситься на защиту дочери, такой ласковой и дружелюбной, оградить ее от этих слов, швырнуть компьютер через всю комнату, дать окорот «Фейсбуку» или хотя бы удалить оскорбительный комментарий. Она стала кликать вокруг него, желая найти кнопку, где будет ясно сказано: «Нажми, и все это удалится навсегда». Проклятье, почему такой кнопки не существует? Так же, как и кнопки «удалиться навсегда из Интернета».

Ощущая собственную беспомощность, Имоджин сжалась. Наконец она нашла в правом верхнем углу над комментарием стрелочку, при нажатии на которую вылезло меню, где была опция, позволяющая скрыть оскорбление. Сделав это, она почувствовала облегчение. Не исключено, что она все-таки сможет защитить дочь от зла во всемирной паутине. Потом Имоджин переключилась и набрала в «Гугле»: «Рак груди и боль». Первый же результат привел ее на хорошо знакомый бледно-розовый сайт со статьей «Признаки рака молочной железы». Восьмым признаком там значилась «вновь возникшая и не проходящая боль в одной и той же части груди». Ну вот, у нее все началось снова. Ей удалили не всю опухоль. Она знала, что такая опасность существует. Именно этого она боялась в первые дни после операции. Боялась, что ей придется снова и снова проходить через операции и периоды восстановления, постепенно утрачивая шанс вернуться к нормальной жизни.

Ей хотелось кричать. Плакать. Она проклинала себя. Проклинала свой журнал. Проклинала Алекса, два года назад отказавшегося от высокооплачиваемой работы в корпорации. Это позволило бы ей перестать тащить на себе заботу по содержанию семьи. Хотя, конечно, она сама тогда уговорила его отказаться. Проклинала Уортингтона за превращение ее журнала в треклятое приложение, в котором ей никак не разобраться.

Какое-то время она просто смотрела в никуда. За окном на противоположной стороне улицы ей был виден невысокий мужчина, выгуливающий крупного датского дога. Джонни с самого раннего детства любил догов. Он относился к ним как к пони Вест-Виллиджа (до прошлого года он называл этот район «Весь Билидж»), Имоджин отчаянно хотелось сигарету. Она понимала всю иронию ситуации — рак вернулся, а ей приспичило покурить, — но какое теперь это имеет значение? Интересно, не осталось ли в доме припрятанной пачки? Она хранила одну пачку в глубине морозильника, когда только бросила курить, — на всякий случай. Но это было год назад, и теперь там ничего нет. С тех пор она держалась, ну разве что на вечеринке после коктейля-другого могла стрельнуть у кого-нибудь сигаретку.