Десантура разминается - [83]

– А как мы с тобой уйдем? – спросил Гинеколог, обдумав сказанное Ширманом.

– Смотри!

Ширман поднялся со своего места и направился к своему личному персональному туалету, которым пользовался исключительно только он. Двери его были соединены с кабинетом Ширмана. Войдя в туалет, Ширман нажал на боковую кнопку, замаскированную под туалетной бумагой. Стена, находящаяся за бачком унитаза, отъехала в сторону, и перед Гинекологом предстало не что иное, как лифтовая шахта.

– Знаешь, что это? – спросил Иван и тут же сам себе ответил: – Я всегда предусматриваю все до мелочей. Дело в том, что перед тем, как купить это офисное здание, я выяснил, что под ним проходят тайные коммуникации, так называемое метро-2. Тайные тоннели, позволяющие передвигаться под Москвой на случай ядерной войны. Ну я не пожалел потратить лишние полтора миллиона, чтобы сделать вот этот лифт. На нем мы уйдем. Внизу стоит дрезина, двенадцать километров до следующего убежища, там для нас уже приготовлены деньги, новые документы и билеты на самолет.

– Ты действительно все предусмотрел. А там, внизу, мы ни с кем не столкнемся?

– Вряд ли... Тоннель заброшен, у правительственных структур другие тоннели, мне до них докопаться не удалось. Ну а если столкнемся... Ты ведь прекрасно умеешь действовать в таких ситуациях.

– А мои люди?

– Ты сам понимаешь... Чем-то, точнее, кем-то, придется жертвовать. Это ведь не в первый раз, Салих.

Да, это было не в первый... Гинеколог снял с пояса мобильник и, набрав нужный номер, отдал команду, предшествующую часу Х. А затем продиктовал адрес главного офиса антинаркотического молодежного союза.

– Кажется, он обнаружил прослушку, – проговорил Сократ Иванович, окончательно убедившись, что «связь» с офисом Ширмана пропала окончательно.

– Да она нам теперь без особой надобности, – заметил Николай.

– Как сказать...

Сократ Иванович заметно помрачнел. Слова Титова о том, что в случае провала «Амнистии» Ширман не успокоится, он не посчитал пустой угрозой.

– Вызвать Ручьева? – спросил Николай.

– Пусть пока отдыхает, – Прохоров сделал упреждающий жест ладонью. – Свою задачу он выполнил на оценку «6».

С этим трудно было спорить...

– Говорил с Дмитриевой, – Сократ Иванович переменил тему, – опер этот, Мартынов из МУРа, пошел на поправку. Подтвердил, что ты его спас. Так что считай – ты, Водорезов, больше не в розыске. Правда, на некоторые вопросы следователя ответить придется.

Николай хотел было ответить, но в это мгновение раздался телефонный звонок.

– Сократ Иванович? – Прохоров услышал чей-то очень знакомый голос. – Вас беспокоит некто Ширман Иван Эмильевич. Вы ждали моего звонка или удивлены? Ответьте честно, тогда продолжим разговор.

– Если честно, то... и то и другое!

– Значит, все-таки ждали. Ну ладно, ситуация сложилась таким образом, что нам необходимо встретиться и обсудить некоторые вопросы. Сможете подъехать ко мне в офис?

– Смогу. Прямо сейчас. Устроит?

– Даже очень! Вы будете один?

– А что, можно взять охрану?

– Охрану можно, но не более двух человек.

Положив трубку, Сократ Иванович не без торжества посмотрел на Николая:

– Ну вот и Иван Эмильевич обозначился! Сейчас в гости к нему поедем!

В кабинете Ширмана собралось экстренное совещание. Присутствовали почти все, кто был на предыдущем. И Юрий Генрихович Рыбаков, и толстый лысый врач-реабилитатор, и серенький крысоподобный правозащитник Кузнецкий. Отсутствовали лишь телевизионщик Молочков и субтильный, плешивый юноша-химик.

– Чего мы ждем, Иван? – первым не выдержал отставник Рыбаков, видя, что Ширман не торопится открывать заседание.

– Одного человека, – ответил Иван Эмильевич. – А пока помолчим, – с нажимом произнес он. – Об исчезновении нашего «дорогого друга» известно всем. Лишние слова сейчас ни к чему.

– У тебя есть план? – спросил-таки Юрий Генрихович.

– Для этого вы все сюда вызваны.

Иван Эмильевич в который раз оглядел собравшуюся публику. Ни один из них сейчас не вызывал у него симпатии или жалости. А ведь сегодняшний вечер все эти «деловые партнеры» встретят в столичном морге. И это в лучшем случае, если их поганые туши не сгорят во время пожара. Все без исключения (в том числе и отсутствующие Молочков с химиком) были некогда завербованы Юрием Генриховичем. Многие еще при советской власти. Это были потенциальные стукачи, предатели, вся жизнь которых состояла из череды доносов, подлостей и измен. Почему именно эти людишки оказались рядом с ним, Иваном Ширманом? Вспомнился и лишенный каких-либо чувств громила Казаков, похожий на дуболома из сказки об изумрудном городе и ставший полковником лишь благодаря Ивану Ширману. Вспоминалась рано постаревшая, вечно неряшливо одетая Семенцова. Сперва Ширман вытаскивал их из грязи в князи, а потом в ту же грязь (точнее, в сырую землю) и отправлял. Получался, цитируя писателя Войновича, «круговорот дерьма в природе»...

По материнской линии у Ивана Эмильевича был один дальний-дальний родственник, который в годы Великой Отечественной был связным партизанского отряда. Это был обыкновенный пятнадцатилетний парнишка, не совершивший ничего героического, просто иногда сообщавший партизанам и подпольщикам некоторые сведения. Фашисты выследили его и арестовали. Долго мучить не стали, но пару раз ударили лицом о дверной косяк. Потом расстреляли... Тот парнишка, от которого не осталось даже фотокарточки, был настоящим героем, и при всей своей ненависти к советской власти Иван Ширман признавал это и гордился таким родственником. А где герои нынешнего демократического времени? Кто появился за без малого двадцать лет их правления? Нет у них ни одного героя. Даже именитые «борцы с тоталитаризмом» типа Сахарова, Солженицына и Ростроповича жизнью и здоровьем не рисковали, только потерей гражданства. Зато Запад всегда готов был их принять с распростертыми объятиями. Практически ни одного диссидента в стенах пресловутого КГБ не тронули и пальцем, обращались, как правило, на «вы»... Где оказались бы все эти «человекообразные» правозащитники, будь КГБ на самом деле страшной «фашистской» организацией?