Десантно-штурмовая бригада. Непридуманный Афган - [7]
Теперь решать мою судьбу настала очередь полковника Мальцева.
Ну, не подведи, товарищ полковник!
По одному вызывают за дверь.
Кто-то выходит довольный, кто-то безразличный, кто-то грустный.
– Морфлот, блин… Три года, твою мать! А хотел в ВДВ…
Да, хреново дело – оказывается, радовался я рано.
– Шейнин!
Вот ведь ждал, когда вызовут, а все равно вздрогнул…
Ну, поехали!
Подобное чувство я испытаю через год, вздрогнув от резкой сирены, когда выпускающий откроет дверь Ан-2. А после следующей сирены по его команде нужно будет сделать несколько шагов к двери самолета…
А потом шагнуть из него в пустоту…
Но пока что моя главная задача – попасть в этот самолет.
Вхожу.
Большой «начальственный» стол. За ним крупный полковник и какие-то двое гражданских. Останавливаюсь метрах в полутора от стола.
Приглядываюсь, изучаю обстановку.
На столе стопка папочек. Личные дела?
Полковник берет одну сверху, читает.
Интересно, что там уже про меня написано?
– Вы признаны стопроцентно годным к службе. Где хотите служить?
– ВДВ.
Не отвечаю – выдыхаю эти три буквы. Сколько я ждал этого вопроса!
– Как отнесетесь к направлению вас в школу сержантов?
– ВДВ?
Блин, вот меня переклинило. То же мне, фанат…
Он улыбается краешком рта…
– Да. Сержантская школа воздушно-десантных войск.
– Я готов.
– Хорошо, идите. Через какое-то время вызовем вас на прыжки.
Он что-то написал карандашом на моей папке и отложил в сторону.
Ликование, с коим я вышел от военкома, светилось, видимо, на моем лице.
– Чего довольный такой?
– ВДВ, сержантская школа!
Наверное, скажи военком, что идти в армию нужно завтра – не задумался бы ни на секунду. Но пока он сказал только про прыжки, что ж, то же клево…
Впрочем, встретиться с военкомом снова мне пришлось еще до прыжков.
Не знаю, какие отметки он сделал на моем личном деле, но похоже мой «фанатизм» от него не укрылся. Во всяком случае, через месяц меня опять вызвали в военкомат. Я не сильно удивился, помня разговор про прыжки.
Но оказалось, что дело пока не в них.
– Вы изъявили желание служить в ВДВ. Вас решено отправить в сержантскую школу. А не хотите поступить в военное училище? Стать офицером ВДВ?
Признаюсь, вопрос застал меня врасплох. Военных в нашем роду не было. Во всяком случае, среди тех, кто не был для меня мифическим персонажем.
И сам я как-то о карьере военного и поступлении в училище не задумывался.
Учеба автоматически была связана для меня со временем после армии. С другой стороны, и однозначно отказаться то же вроде не было оснований.
– Вы написали в анкете, что увлекаетесь японским языком.
– Да, изучаю. Интересуюсь Востоком, особенно Дальним…
– А вы знаете, что в Рязанском училище ВДВ есть факультет референтов-переводчиков? Там как раз тоже изучают иностранные языки. В том числе и восточные Нет, этого я не знал. Персонажи моих любимых фильмов про десантников, при всем преклонении перед ними, как-то совершенно не ассоциировались у меня с изучением иностранных языков. Особенно восточных.
Вот Институт стран Азии и Африки при МГУ или Восточный факультет ЛГУ – понятно. Собственно, про них я и думал, но путь туда до армии был мне «заказан». А десантное училище?..
Неожиданно обнаружившаяся возможность совместить мои несовместимые, казалось бы, устремления – ВДВ и востоковедение – заслуживала внимания.
И после некоторых раздумий я согласился, оказавшись на некоторое время на другом «конвейере» – с другими анкетами и медкомиссиями.
Все их я успешно прошел – благо на «стульчаке» меня больше не крутили.
И так бы, наверное, и поехал я в июле поступать в Рязань, если бы не одна встреча – как теперь понимаю, тоже не случайная.
Эпизод шестой. Дядя Толя
Мы жили тогда в большой коммуналке в центре Москвы, и одними из наших «соседей» были мамина сестра с мужем и детьми. У ее институтской подруги муж был полковником ВВС.
Дядя Толя был единственным военным, кого я знал относительно близко. Но посоветоваться с ним по поводу «предложения, от которого не смог отказаться», я не мог – уже второй год он служил советником в Ираке.
Но надо же было такому случиться, что в апреле на вилле, где жили наши советники, взорвался баллон с газом, дяде Толе сильно обожгло лицо, и на лечение его увезли в Москву. И как раз в мае 83-го, когда я уже готовился к выпускным экзаменам в школе, он оказался у нас в гостях.
Естественно, я не преминул рассказать о своих планах.
К моему удивлению, дядя Толя отнесся к ним довольно прохладно:
– Артем, у каждого военкомата есть план «вербовки» курсантов в военные училища. Их задача – отправить тебя туда, а дальше ты их мало интересуешь. Поэтому не дают всю информацию. Ты ведь увлекаешься японским, так?
– Да, и они сказали, что в Рязанском училище ВДВ есть факультет референтов-переводчиков, где изучают и восточные языки.
– Правильно, есть такой факультет, изучают. Но ты же умный парень, подумай – много ли нужно армии десантников со знанием японского?
– Правильно, мало, если вообще нужны. А вот с китайским – много. И вот тебя с твоей анкетой, где ты написал про свой японский, именно на китайский и определят. А потом поедешь куда-нибудь на Дальний Восток. Будешь сидеть в тайге, учиться башкой стены пробивать и ждать, когда тебя отправят выполнять «важное государственное задание». Тебе это надо?
Батальон ВДВ занял позиции на склонах афганских гор. Уже несколько суток мается от скуки десантура, ждет душманов. Время от времени в лощину за провиантом и водой спускаются наряды. Сержанту Артему Шейнину тоже пришлось сходить в такой продовольственный рейд. Ничего особенного: вниз — налегке, назад — с ношей; все спокойно, тихо-мирно. Но на следующее утро сержант узнал: на том же самом пути «духи» перемолотили целый взвод из соседней роты. И вот, собираясь в очередной поход за провиантом, Артем гонит от себя самые черные мысли.
Записки рыбинского доктора К. А. Ливанова, в чем-то напоминающие по стилю и содержанию «Окаянные дни» Бунина и «Несвоевременные мысли» Горького, являются уникальным документом эпохи – точным и нелицеприятным описанием течения повседневной жизни провинциального города в центре России в послереволюционные годы. Книга, выходящая в год столетия потрясений 1917 года, звучит как своеобразное предостережение: претворение в жизнь революционных лозунгов оборачивается катастрофическим разрушением судеб огромного количества людей, стремительной деградацией культурных, социальных и семейных ценностей, вырождением традиционных форм жизни, тотальным насилием и всеобщей разрухой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Автор книги «Последний Петербург. Воспоминания камергера» в предреволюционные годы принял непосредственное участие в проведении реформаторской политики С. Ю. Витте, а затем П. А. Столыпина. Иван Тхоржевский сопровождал Столыпина в его поездке по Сибири. После революции вынужден был эмигрировать. Многие годы печатался в русских газетах Парижа как публицист и как поэт-переводчик. Воспоминания Ивана Тхоржевского остались незавершенными. Они впервые собраны в отдельную книгу. В них чувствуется жгучий интерес к разрешению самых насущных российских проблем. В приложении даются, в частности, избранные переводы четверостиший Омара Хайяма, впервые с исправлениями, внесенными Иваном Тхоржевский в печатный текст парижского издания книги четверостиший. Для самого широкого круга читателей.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Эта книга рассказывает о героических днях гражданской войны, о мужественных бойцах, освобождавших Прикамье, о лихом и доблестном командире Филиппе Акулове. Слава об Акулове гремела по всему Уралу, о нем слагались песни, из уст в уста передавались рассказы о его необыкновенной, прямо-таки орлиной смелости и отваге. Ф. Е. Акулов родился в крестьянской семье на Урале. Во время службы в царской армии за храбрость был произведен в поручики, полный георгиевский кавалер. В годы гражданской войны Акулов — один из организаторов и первых командиров легендарного полка Красных орлов, комбриг славной 29-й дивизии и 3-й армии, командир кавалерийских полков и бригад на Восточном, Южном и Юго-Западном фронтах Республики. В своей работе автор книги И.
Ровно двадцать пять лет назад, весной 4982 года, внимание всего мира оказалось прикованным к Фолклендским островам. В течение 74 дней Аргентина, страна, претендующая на лидерство в Южной Америке, и одна из ведущих мировых держав — Великобритания, жертвуя человеческими жизнями и тратя миллиарды долларов, вели между собой упорную вооруженную борьбу.Данное исследование посвящено как самой войне в целом, так и отдельным ее аспектам. В книге рассматриваются предпосылки и причины возникновения Фолклендского кризиса, перерастание конфликтной ситуации в открытое вооруженное столкновение, боевые столкновения и дипломатические маневры соперников.Глубокий анализ и тщательное отображение малоизвестных фактов, безусловно, вызовет интерес не только у слушателей специальных учебных заведений, военных училищ, студентов исторических факультетов, но и у широкого круга любителей военной истории.