Десант времени - [31]

Лишь несколько часов позже, сотрудникам милиции и Красной Армии удалось навести в городе порядок. Длительные допросы очевидцев, так и не выяснил, кто же ворвался в город. Чекисты стараясь замять это нелицеприятное дело, вынуждены были доложить в Москву, что силы контрреволюции пытались поднять свою голову в городе, но были разбиты и бежали… Более двадцати погибших граждан в ходе беспорядков, были опознаны свидетелями как мятежники…, и дело было тут же закрыто.

Так похороны непутевого комиссара Балкина обернулись неприятными последствиями для городских властей. Из‑за паники было убито два десятка людей, разграблено и сожжено более десяти магазинов. Не трудно было предположить, что могло произойти в городе, если бы в него действительно вернулась армия Белых.

Вечером в Губернском Доме собралось большое скопление военных людей. На стенах особенно много висело красных флагов и революционных плакатов. Были и представители Губкома партии большевиков. Все собрались помянуть только сегодня похороненных милиционеров и комиссара ВЧК Балкина. О сегодняшней трагедии старались не говорить, а все больше отмалчивались. А если кто интересовался, то отвечали матерясь в адрес белогвардейцев, контрреволюции и несознательности населения, плевали на пол и с резкими взмахами руками говорили, что «Пора кончать с ними!».

На пролетарских поминках было решено отказаться от громких фраз и «плотнее сомкнуть свои ряды». Все пили мутный самогон и заедали вареными картофелинами и твердым холодцом, видно сваренным из лошадиных мослов. Опьяневшие городские начальники от власти, армии, ВЧК, милиции и ВКП(б) потихоньку, а потом подхватывая и усиливая на все огромное здание Городской Дома, заводили песни…

Когда было все выпито и съедено, перепеты все революционные и песни каторжан, народ примолк. Люди подпирали головы, покуривали, а некоторые уже похрапывали на столе. Неожиданно в холл вошел начальник охраны и доложил, что пришли депутаты от купцов и промышленников. Что хотят охранник не знал, но якобы они с депешей.

— Что за депеша, пусть входит один или два, — отдал команду Зурич.

Перед городскими начальниками и военными предстало два хорошо одетых господина в пальто с каракулевыми воротниками. «Аптекарь–провизор Рот и Купец Серебрянников», — представились они и встретившись взглядами с таким количеством начальства на миг оробели, вспомнив в этот миг каждый о своей семье и достатке…

— Что вы хотите, Господа! Вы видите, мы проводили в последний путь наших боевых товарищей, погибших за весь мировой пролетариат и дело революции… Вы, видно, хотели принести ваши соболезнования, а может и пожертвования, А? — громко, почти выкрикивая обратился к ним комиссар ВЧК Зурич. — Господа, говорите, что привело вас сюда?

— Мы депутаты от купеческого и торгового сообщества Орловской Губернии. И мы конечно приносим соболезнования, но привели нас сюда иные цели. Мы бы осмелились просить о снижении той непомерной контрибуции в 5 миллионов рублей, которую вы возложили на нас. Это еще более невозможно после сегодняшних погромов и грабежей!

Комиссар Зурич был невысокого роста, но широк в плечах. Черные волосы падали ему до плеч. Его родословную и возраст вряд ли можно было определить без ошибки. Он неторопливо вышел из‑за стола, на ходу расстегивая кобуру. Не дойдя до депутатов десятка метров он остановился перед ними и повнимательней присмотрелся.

— Уважаемые, господа, так вы считаете, что возложенная на вас контрибуция непомерна и невыполнима?

Настороженные и испуганные видом начальника Губернского ВЧК, купец и провизор молчали, с опаской поглядывая и на остальных губернских начальников и военных. Аптекарь стянул с себя очки–пенсне и стал нервно протирать их шарфом. Он тотчас вспомнил как его умолял дядя Моисей покинуть большевицкую Россию, но тот ответил ему, что деньги можно заработать и в пекле, лишь бы был спрос. Купец Серебренников вдруг вспомнил, что так и не успел сказать жене, куда он спрятал железный бидон с золотыми монетами… «Вот, теперь пойдет на панель, из‑за его забывчивости…», — подумал он, замечая как рука чекиста медленно достала из кобуры револьвер.

Тот час замолкли и пьяные гости за столом, каждый по своему побаиваясь всесильной ВЧК. Лишь Секретарь Губернского Всесоюзной Коммунистической Партии большевиков Марковский, собрался было заступиться за делегатов, но тот час подумал про себя: «Да, ладно, пусть стреляет… Если, что — скажу, что уснул. Вон уже второй день без сна!».

В наступившей тишине Зурич рассматривал свой револьвер системы «наган», а потом резко взглянул исподлобья на депутатов от богатого сословия.

— А вы знаете, господа, что если мы не выполним план по отправки этих 5 миллионов рублей в Совнарком, — он сделал паузу еще раз смерив их взглядом и заметив как побледнел аптекарь Рот. — Если мы не отправим денег голодающей России, то я д–о-л–ж-е–н б–у-д–ууу выстрелить себе в голову!

Зурич приложил наган к своему виску и словно отсчитывая последние секунды, зажмурился и плотно сжал губы. Шли секунды, некоторые товарищи в волнении поднялись за столом. И даже Марковский понял, что ситуация пошла в другое русло, и если в этот вечер погибнут не коммерсанты, а Губернский Председатель ВЧК Зурич, с него уже спросят в Центральном ВЦИК. Он поднялся из‑за стола и вытянул руки, собираясь, что‑то сказать.