Десант князя Рюрика - [3]

– Тогда ответь, почему топор Всеволода не был покрыт запёкшейся кровью? – спросил Гостомысл у Радимира.

Гостомыслу, как и любому главе рода, давно надоело выяснять, кто же всё-таки основал Старый Город – бой, который владел конём, или князь, который был богатырём, а также каким прародителем кому он является. Но он понимал, что были дни, когда он сам не мог сносить неправды и готов был отдать жизнь за своё право именоваться старейшим родом в Старгороде.

– Не ведаю сего, – отвечал Радимир, – может, сын Всеволода вытер его, но я не знаю.

– Тогда скажи, Радимир, знал ли ты, что даже если вы вступили в драку, то нельзя лишать другого жизни, и нет разницы, от кого происходит его род – от князя или боя?

– Ведал, но это вышло случайно, так как мой удар должен был лишь покалечить Всеволода, а он убил его.

Гостомысл понимал, что такое часто бывает. Многие заплатили за это жизнью, и теперь он должен принять решение. Конечно, он понимал, что теперь не выяснишь, кто был прав – Радимир или его сын Всеволод. От его решения зависела судьба Радимира. Если бы Властимир сразу отдал ему убийцу сына, то он, может, и простил бы его, потребовав виру, понимая, что хоть и больно ему это, но Всеволод был не в своём праве или, во всяком случае, также виновен. Но теперь, когда уже пролилась кровь и на правосудие Радимир был приведён после битвы, Гостомысл решил покарать его смертью.

– Я принял решение, что ты виновен, – сказал Гостомысл, – и если не в том, что убил моего сына, то в том, что укрылся от правосудия. Но я предлагаю тебе самому выбрать смерть, которой ты умрёшь.

Радимир промолчал, собираясь с мыслями, а затем проговорил:

– Я хочу умереть в бою.

Гостомысл кивнул и достал топор. Радимиру тоже дали топор, и они встали друг против друга. Радимир едва смог подняться на ноги, но всё же сделал выпад и тотчас же был сражён ударом Гостомысла.

Глава 2

С того дня прошло несколько недель. Наступил месяц изок, или июнь. Изок – это чудесная певчая птичка, которая прилетала в земли славян, как и многие другие, лишь на короткие летние дни, но её пение так полюбилось всем, что точно никто не знает, в каком роду или племени дни, когда эти птички ищут себе пару и чудно поют, стали именовать изоком.

В Старгороде, разумеется, считали, что изоком стал именовать сей летний месяц именно сын того человека, что поселился тут первым. Здесь все были едины и, конечно, не могли терпеть лживых кривичей, приходящих из Бора, которые, торгуя с людьми Старгорода, говорили, что изоком стал называть тот летний месяц их прародитель, некий Крив, от которого они и ведут свой род. Эти споры хоть и не выливались в кровные противостояния, но нередко кончались лютыми драками на кулаках.

В Старгороде текла размеренная жизнь. Люди меняли плоды своих трудов, к городу причаливали ладьи с торговыми людьми, которые очень ценили пушнину и мёд и готовы были выменять их на не менее ценные товары – оружие, а главное, мечи и броню. Особенно ценились лошади, так как в глухих лесах никто толком разводить их не умел, да и корм на них запасать было делом нелёгким. В стародавние времена и вовсе любой владелец коня считался князем. Сейчас кони были у многих глав родов, но ценились по-прежнему.

Но в этот день к берегам Старого Города приплыли вовсе не торговые ладьи. Это плыли драконы, появление которых никогда не сулило ничего хорошего. Купцы поговаривали, что в далёких заморских странах, где поклоняются не разным богам, а единому Богу, которого именуют Иисус Христос, даже молитву придумали, чтобы тот укрывал своих почитателей от их свирепости. В Старгороде никто от варягов скрываться не собирался, так как считал это недостойным, но все понимали, что драконы сулят кровопролитие.

Весть о незваных гостях принёс Гостомыслу один из его внуков, который рыбачил и увидел драконов. Гостомысл в это время любовно чистил своего коня. Хоть ездить на нем он решался редко, боясь свалиться, но очень гордился тем, что у него есть это дивное животное, а значит, он князь.

Гостомысл слышал, что далеко за лесами есть место, где такие вот животные ходят целыми стадами, и что есть народы, от которых, между прочим, происходит и его род, которые даже спят на таких конях и владеют десятками этих животных.

– Сколько ты видел драконов, Лешко? – спросил Гостомысл у внучка.

Лешко было всего лет восемь, и по крови он не был внуком Гостомысла, но это не имело значения. Гостомысл ничем не выделял своих кровных родичей от тех, кто был не его крови, и строго-настрого запрещал это своим ближним.

– Много! Восемь драконов!

«Восемь! И вправду большая сила, – подумал Гостомысл. – На каждом драконе могло быть по три десятка варягов, а значит, всего две с половиной сотни».

– Беги, Лешко, и зови всех к оружию! Кричи, что варяги плывут!

«Эх, придумать бы такую штуку, – про себя проворчал Гостомысл, – чтобы ей можно было всех на бой или на совет созывать!»

Сам Гостомысл спешно завёл коня в сарай, а сам поспешил надеть меховую куртку, затем взял щит, топор и копьё и поспешил к пристани.

Там уже собралось немало народу с оружием в руках. Все готовились встретить дерзких налётчиков или заставить тех не нападать, а проплыть дальше.