Дерзость - [23]

Из небольших, 10-15 человек, разведывательных групп, командование части сформировало роту. Командиром ее был назначен опытный и храбрый кадровый офицер старший лейтенант Шарый Илья Николаевич.

В конце декабря нашу роту перебросили на Внуковский аэродром Геннадий Кротков и я стали командирами отделений во взводе старшего лейтенанта Попова. Рота вошла в состав батальона майора Жабо и пополнилась пулеметными и минометными взводами. Это обстоятельство заставило нас задуматься о характере будущих операций.

Батальоном с таким вооружением можно наносить удары по крупным войсковым частям и штабам противника. Пользуясь паникой, неорганизованностью отступающих или создавая эту панику и неразбериху, можно нанести врагу значительный урон. У майора Жабо уже был некоторый опыт в проведении подобных операций - не более как месяц назад жабовцы совместно с другими отрядами Угодско-Заводского района разгромили штаб корпуса немецко-фашистской армии.

Жабовцы были одеты в очень удобные десантные костюмы светло-зеленого цвета, состоявшие из длинной просторной куртки и широких брюк, подбитых верблюжьим мехом. Что касается обмундирования нашей роты, то мы были одеты так же, как и многие фронтовики в зимнюю пору, - в полушубок и валенки. От красноармейцев линейных частей наши ребята и девчата отличались только более франтоватым видом да пистолетами или наганами на боку. Ребята наши носили к тому же очень пышные прически - это было одной из отличительных особенностей и особой привилегией разведчиков. Впрочем, не только привилегией - в разведку не пойдешь стриженым - сразу узнают, что солдат.

В наших двух отделениях по-прежнему оставались Саша Стенин, Сережа Гусаров, Саша Чеклуев, Шура Соловьева. Были и новенькие.

Нам отвели две смежные комнаты на втором этаже двухэтажного кирпичного дома, где мы и встретили вскоре Новый, 1942 год. Паровое отопление не работало, в комнате топилась железная печь. Столов и стульев не было, поэтому, расстелив плащ-палатки, расположились прямо на полу.

До водки особых охотников среди нас не нашлось, но все-таки выпили понемножку, закусили, спели несколько песен и даже потанцевали. Последний тост предложил Геннадий:

- За Победу!

...Наш батальон вошел в состав 4-го воздушно-десантного корпуса. Наступление на фронте развивалось успешно, и мы с нетерпением ждали своей очереди вылета во вражеский тыл, однако обстоятельства изменились. В конце января нашу роту выделили из батальона майора Жабо, погрузили в машины и повезли на Курский вокзал. Оттуда товарным поездом вместе с двумя другими ротами из нашей части, сформированными в Москве, нас отправили под Сухиничи. Там нам предстояло перейти линию фронта и выйти на коммуникации отступающих немецко-фашистских войск.

Разместились в двухосных товарных вагонах. Нары в три яруса, в середине теплушки железная печка. Она топилась беспрерывно, поэтому на верхнем ярусе было невыносимо жарко, а на нижнем блестела покрытая инеем дощатая обшивка вагона. Ехали с частыми остановками. Пищу готовили сами на железной печке, умывались снегом, занимались гимнастикой. Иногда на остановках ребята устраивали беготню, шумные свалки...

На другой день вечером высадились на станции Манаенка. Стали на лыжи. Холодно. На ходу, однако, быстро согрелись. Вскоре нас нагнала колонна машин. Они быстро доставили нас в деревню Ракитно. Дальше дороги нет. Мы выгрузились, разошлись по домам и расположились на отдых.

Командиры рот ушли на совещание. Было принято решение пробираться в немецкий тыл сводным батальоном. Командиром батальона стал старший по званию батальонный комиссар Н. В. Радцев, комиссаром - П. В. Багринцев, начальником штаба - Н. И. Правдин. Командование батальона вместе с командирами 10-й армии наметило маршрут движения: деревни Радождево, Козарь, Попково с конечной целью выхода в Брянские леса. Командование 10-й армии располагало сведениями, что на выручку 216-й немецкой дивизии, окруженной в районе Сухиничей, из Жиздры и Людинова вышли части 2-й танковой армии, поэтому нам посоветовали трогаться в дорогу не мешкая, пока немецкие танки не отсекли батальонам путь.

- Тревога!..

Мы, рядовые, еще ничего не знаем ни об окруженных немцах, ни о танковой армии. Наше дело выполнять приказ. Роты построены и одна за одной уходят в метельную морозную ночь. Курить, светить фонариками категорически запрещено.

Мы одеты в ватные брюки, свитера, полушубки. За плечами у каждого мешок с боеприпасами и взрывчаткой. Жарко. Только лица и уши стынут на ледяном ветру.

Перед рассветом 23 января две передовые роты вошли в деревню Попково. Нашей роте, которая шла в тыловом охранении, приказано устроить дневку в соседней деревне Печенкино. Двигаться в светлое время суток немыслимо немецкие самолеты охотятся за каждым человеком.

Тишина. Гнетущая тишина, как перед грозой, и на душе неспокойно. Старший лейтенант Шарый приказал выставить усиленные посты, остальным отдыхать. Однако поспать нам так и не пришлось. В стороне деревни Попково стали взлетать ракеты, а затем мы услышали взрывы снарядов и мин, пулеметные и автоматные очереди. Над деревней поднялись столбы дыма. Ведь там наши - что же произошло?