Дерзкие мечты - [71]

Джолетте хотелось, чтобы их поездка продолжалась как можно дольше. Но она ни за что не призналась бы в этом Роуну, даже под пыткой. У нее не было желания быть рассудительной. Она рассердилась на него и хотела, чтобы он это знал.

Протянув руку, она включила радио. Роун тут же посмотрел на нее и перестал насвистывать. Джолетта покрутила ручку настройки, пытаясь поймать какую-нибудь станцию, но через несколько минут раздраженно нахмурилась. Ей Стало жаль, что она положила конец насвистыванию своего попутчика, которое было определенно предпочтительнее рок-музыки и футбольных комментариев, заполнивших эфир, и, уж конечно, лучше, чем его напряженное молчание. Не желая так быстро отказываться от своей ночной идеи, она оставила радио включенным и откинулась на спинку сиденья.

Так прошел час, затем другой. Вообще-то нехорошо, что она не разговаривает Роуном, подумалось Джолетте. Ведь вокруг столько интересного. Даже сами названия населенных пунктов, которые они проезжали, говорили об истории, в них чувствовалось что-то романтическое и беспредельно очаровательное; именно Роун был одним из немногих встречавшихся ей людей, которые могли это оценить. Более того, на деревьях распускались молодые зеленые листья, а пестревшие вдоль дороги цветы желтого утесника, красного мака казались крупнее и ярче, чем в Англии и во Франции. Девушка несколько раз поворачивала голову к своему попутчику, порываясь сказать ему об этом, но каждый раз ее что-то останавливало.

Джолетта смотрела в окно, когда Роун наконец заговорил:

— И как долго вы собираетесь продолжать в таком же духе?

— Что вы имеете в виду? — она посмотрела на него с вызовом.

Уголки его губ дрогнули в легкой улыбке.

— Я имею в виду ваше нежелание говорить со мной.

Она не думала, что ее молчание можно истолковать таким образом. Слова Роуна невольно напомнили ей об отношении Гилберта к Вайолетт, о котором та писала в своем дневнике. Джолетте неприятно было видеть себя в таком свете, неприятно было осознавать, что такой способ проявления недовольства мог быть наследственной чертой.

— Я нахожусь здесь, потому что у меня нет выбора, и я не чувствую себя обязанной радоваться по этому поводу или изображать радость, — возразила она.

— Но и дуться вы не обязаны. Если вам что-то не нравится, так и скажите. Я не могу читать мысли.

— Вот и прекрасно, — усмехнулась она.

Роун готов был рассмеяться, когда увидел, с каким удовольствием его попутчица откинулась на спинку сиденья, но сдержался, пряча глаза за темными стеклами очков. Задумчивым голосом он проговорил:

— Но мне интересно.

— Ну, хорошо, я скажу. — Она поспешно выпрямилась. — Воспитанные люди не обманывают других людей, чтобы заставить их сделать что-нибудь против собственной воли.

— Даже если это в их интересах? — Он посмотрел в зеркало заднего вида, потом перевел взгляд на нее, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.

— Насколько я помню, по этому поводу существовали разные мнения, — ответила Джолетта. — Но даже и в этом случае…

— Я хотел бы отметить, что речь идет всего лишь о половине дня, а не обо всей жизни. Если только, конечно, вы не передумаете.

Она опустила очки и пристально посмотрела на него поверх оправы. Ее испытующий взгляд, похоже, нисколько не смутил его. Он сидел за рулем в непринужденной позе, а врывавшийся в окно ветер трепал воротничок спортивной рубашки вокруг его загорелой шеи и густые копны прямых волос на голове. Легкость манер и темные очки придавали его внешности лоск если не европейца, то человека, привыкшего путешествовать, и делали его настолько привлекательным, что никакой ярлык ему не подходил.

— В каком смысле?

По лицу Роуна скользнула улыбка.

— В том смысле, что вам может понравиться свобода передвижений. В каком еще?

— Мне пришла в голову мысль о похищении. — Она не стала говорить о другой мысли, пришедшей ей в голову после первой.

— Вы, наверное, прочли слишком много детективов. Но, по крайней мере, нам с вами удалось кое-что выяснить. Теперь вы будете со мной разговаривать?

Джолетта протянула руку, чтобы выключить радио, по которому опять передавали счеты футбольных матчей, наверное, уже в десятый раз за последние полчаса. Она не была настолько упряма, чтобы делать назло самой себе.

— С удовольствием, — отозвалась она. — О чем мы будем говорить?

Проезжая по четырехполосной автостраде ЕЗО, они миновали Милан, оставив позади старинные виллы из прогретого солнцем камня, длинные ряды фруктовых деревьев в цвету и накрытые пластиковой пленкой грядки овощей. С такой скоростью они, по всей вероятности, должны были успеть присоединиться к группе самое позднее к ужину. Мирно рассуждая о том, что неплохо было бы где-нибудь остановиться и перекусить, Джолетта и Роун уже в следующий момент оказались в затруднительном положении.

Причиной тому был обычный грузовик, немного меньший по размерам, чем американский, но все же достаточно большой, какие они уже видели в тот день в огромном количестве. Он нагонял их по левой полосе, в чем не было ничего необычного. Грузовик шел слишком близко, что всегда вызывает неприятные ощущения, если ты находишься внутри маленького автомобиля, но и в Америке водители рефрижераторов ведут себя так, словно дороги принадлежат только им.