Дерзкая соблазнительница - [9]

В отличие от других женщин с их потухшими, а может быть, и никогда не загоравшимися глазами и нарочито скромными манерами эта женщина шла по одному из богатейших домов Лондона с высоко поднятой головой, распрямив плечи и дерзко глядя по сторонам, словно это была просто портовая таверна.

«Этого не может быть. Это не она. В конце концов, она в платье», — уговаривал себя Дартиз. Женщина, которую он любил, позволила надеть на себя платье лишь однажды. В день их свадьбы. В день, когда он назвал ее миссис Морин Маргарет Джулиан Де Райз.

Глава 4

Морин вошла к Олмакам, сгорая от нетерпения. Последний месяц заключения в доме Джонстонов был невыносим. Бесконечные примерки, уроки, прически и прочие унижения. Она слишком привыкла к свободе и самостоятельности. Новое место пребывания казалось ей настоящей тюрьмой, несмотря на удобства и комфорт.

От безрассудства ее удерживало одно-единственное стремление — найти Де Райза и свести с ним счеты.

Она ждала этого восемь долгих лет. И наконец-то возмездие свершится, возможно, уже сегодня вечером.

Ей хотелось начать поиски еще несколько недель назад, но лорд-адмирал и леди Мэри объяснили, что ее манеры недостаточно изысканны, а движения все еще скованны для лондонского света.

Лорд-адмирал был непреклонен в своих требованиях. Морин не выйдет в свет, пока не будет готова ко всему, включая верховые прогулки и визиты к модисткам и в магазины.

Когда Морин пыталась уклониться от чего-либо и заявляла лорд-адмиралу, что лучше пойдет на виселицу, он становился тверд как скала.

К величайшему ужасу Морин, леди Мэри, вдохновленная финансовой поддержкой лорд-адмирала, взялась за ее муштровку, словно кавалерийский офицер, стремящийся выиграть сражение и получить орден. Там, где тетя Петтигру отступала, леди Мэри строила долговременные укрепления, превращая жизнь Морин в сущий ад. Чаепития. Реверансы. Походка. Танцы. Шпильки и веера. Ей запретили употреблять такие прекрасные выражения, как «глупая скумбрия», «тухлая селедка», «проклятие», «вонючий кит», не говоря уж про «ленивый педрила» и «якорь в задницу».

Многое из того, чему ее учили, Морин знала из нудных нравоучений тетушки Петтигру, но использовать это в жизни…

Она решила, что становиться леди — наказание покруче, чем протаскивание под килем. Там можно по крайней мере захлебнуться и навсегда избавиться от страданий.

Единственным, что примиряло ее с укладкой волос и булавками портнихи, была мечта увидеть Де Райза болтающимся в петле.

«Гнусный ублюдок. Мерзкий гад, целующий…» — поносила она его в мыслях любимыми ругательствами.

— Не сметь чесаться, — прошептала леди Мэри, когда они спускались по ступенькам. Морин подчинилась, в тысячный раз поразившись быстроте реакции леди Мэри на ее ошибки.

К сожалению, слова наставницы не могли уменьшить зуд от проклятых лент и унять боль в стиснутых туфлями пальцах.

— Итак, это ваш достославный дом Олмаков? Ничего особенного, не правда ли? — спросила Морин с иронией.

Леди Мэри недовольно поджала губы.

— Поймите, то, что вы находитесь здесь, — настоящее чудо. Многие девушки сегодня вечером с удовольствием поменялись бы с вами местами. — Деликатная леди Мэри не стала употреблять такие слова, как «достойные», «благовоспитанные», «порядочные». Кроме того, она ничего не знала о девушках, лазающих по вантам, спящих на палубе и вынужденных заниматься контрабандой чая и спиртного, чтобы заработать себе на жизнь.

Приглашения к Олмакам достал лорд-адмирал. Когда леди Мэри держала их в руках, на ее лице сияла торжествующая улыбка. Она даже изобразила некоторое подобие танца. Морин предположила, что эти приглашения чем-то сродни райским вратам на грязной лондонской улочке.

Она осматривала большой зал, недоумевая, что является причиной всеобщей суеты и нервозности. Нарядные девушки стояли вдоль стен подле своих дородных мамаш, контролирующих каждый их шаг. Перед ними расхаживали разодетые денди, поглядывая на своих избранниц, словно львы на мирно пасущихся антилоп.

— Бедные девушки, — прошептала Морин, глядя на таких же, как она, пленниц манер и муслина.

Леди Мэри, оглянувшись, бросила на нее испепеляющий взгляд.

— Я разве говорила, что здесь собираются бедняки? — Она была готова разразиться потоком упреков, но не в этом же священном месте!

— Вы не так меня поняли, — ответила Морин, пытаясь загладить неловкость. Она осматривала зал, машинально запоминая расположение входов и выходов и мысленно подразделяя гостей на своих и врагов.

Она поймала себя на том, что выбирает наиболее выгодную для боя позицию. В конце концов, это же не таверна в карибском порту. И не каждый светский раут оканчивается поножовщиной. Тем не менее она прихватила свой трофейный кинжал на этот бал, но просто так, на всякий случай.

Морин мысленно улыбнулась, представив себе, какое выражение лица было бы у леди Мэри, если бы та узнала, что она выкрала кинжал из капитанского сундука. На это не понадобилось много времени. Увидев, как лакей лорд-адмирала принес ее пожитки в дом, Морин вскрыла старенький замок и прихватила также несколько шиллингов, зашитых в подкладку ее кителя. С деньгами и оружием ей сам черт не брат у этих Олмаков среди семенящих повсюду краснеющих созданий. Кроме того, душу согревала радостная мысль, что леди Мэри не заметила кинжала в складках платья.