Дерзкая и желанная - [58]

– Полагаю, свежий воздух и солнце пойдут мне на пользу.

– Даже при не слишком подходящей компании? – Покаянная улыбка Джеймса говорила: он знает, что в немилости, но хотел бы это изменить.

– Я вовсе не это имела в виду. Хилди, ты ведь поедешь с нами, да?

– Э, только не верхом, миледи. Я готова, но пешком.

Джеймс покачал головой.

– Но это далеко – мили три-четыре полем.

– Впрочем, поскольку мы помолвлены, думаю, это не имеет особого значения. Хилди, принеси мне, пожалуйста, шляпу и зонтик.

Через несколько минут Джеймс усаживал ее на послушную кобылу бурой масти с белыми отметинами.

– Ну как седло? Удобное?

– Вполне. – Она и забыла, как любит обозревать окрестности из седла и само ощущение свободы от верховой езды, и не могла дождаться, когда они окажутся на открытом пространстве, где можно будет пустить лошадь во весь опор.

Джеймс привязал костыли позади седла и ловко вскочил на гнедого мерина.

Они поехали по главной улице, мимо лавчонок и деревенской площади. Дорога огибала хорошо ухоженное кладбище и, чуть выше по склону холма, оригинальную церковь – церковь, в которой они, вполне вероятно, обвенчаются.

Взгляд Оливии задержался на каменных стенах, прочной двери и желтых полевых цветах, которые росли по обеим сторонам дорожки, ведущей к ступенькам. Эта живописная сцена была словно взята из ее фантазий.

Джеймс, похоже, даже не заметил церковь. Его взгляд был устремлен на зеленые холмы, глубокое серебристое озеро и безоблачное лазурное небо. Теплый ветерок ерошил ему вызолоченные солнцем волосы, и Оливия не могла им налюбоваться. Так они ехали с милю, потом он остановился и простер руку над полем с высокой травой.

– Мы направляемся на запад, вон к тем деревьям. Можно придерживаться этой скорости, если хочешь, или…

Прежде чем он договорил, Оливия широко улыбнулась и пустила кобылу в галоп. Ветер ударил в лицо, сорвал с головы шляпу и высвободил непокорные локоны из удерживавших их шпилек.

Джеймс скакал в нескольких корпусах позади нее. Несмотря на то что наверняка мог в любое время обогнать ее, он дал ей пространство и позволил наслаждаться ощущением свободы от быстрой скачки и ветра, бьющего в лицо.

Узкая извилистая речка протекала по краю леса, и Оливия натянула поводья, переводя дух, когда кобыла побрела вдоль берега. Джеймс присоединился к ней, соскользнув с лошади.

– Ты была похожа на себя обычную. Мне понравилось.

Она вскинула бровь. Возможно, дело в бодрящей, опьяняющей скачке, теплом ветре или чудесном пейзаже. Какова бы ни была причина, на сердце у нее и вправду стало легче.

Джеймс повел лошадей вдоль речки, в тень деревьев, попутно заметив:

– Дядя Хэмфри был прав: это очень красивое место. Сейчас я расстелю одеяло и помогу тебе спешиться.

Он отвязал их снаряжение от седел и подал ей кружевной бело-голубой зонтик от солнца. Она раскрыла его и сверху любовалась окрестностями, пока Джеймс готовил место для пикника.

Мускулы его перекатывались под сюртуком, когда он развернул и встряхнул большое одеяло, прежде чем расстелить на земле – наполовину на солнце, наполовину в тени. Прислонил ее костыли к стволу дерева и положил сумку в тень. Оливия надеялась, что в сумке есть теплые булочки, и от одной мысли у нее потекли слюнки.

Закончив приготовления, Джеймс подошел и протянул к ней руки. Она соскользнула с седла и одной рукой обхватила его за шею, когда он легко подхватил ее на руки и понес к расстеленному одеялу. Там он усадил в тень на мягкую подстилку, а зонтик закрыл и отложил в сторону. Солнце было теплым, и она подумала, что ничуть не возражала бы, сними Джеймс сюртук или даже рубашку.

Он, не догадываясь, о чем она думает, занимался лошадьми: напоил и скормил им несколько яблок, прежде чем привязать к низкому буку в нескольких ярдах. Затем он вымыл в речушке руки и присел рядом с Оливией на одеяло, вытянув перед собой длинные ноги.

Они выпили вина, которое Джеймс налил из фляги в простые оловянные кружки, и оно было вкуснее всего, что Оливия когда-либо пила из хрустальных бокалов.

– С чего начнем – с бутербродов или сладких булочек? Чему отдаешь предпочтение? – спросил Джеймс.

– Конечно булочкам, – не задумываясь выпалила Оливия.

Их было четыре, и, съев две, совершенно божественные, она поняла, что насытилась, и решила воздержаться от остального угощения – во всяком случае пока. Вновь налив в кружки вина, Джеймс приступил к главному:

– Думаю, нам надо поговорить.

Оливия заглянула в зеленые глаза, которым когда-то верила… и которые до сих пор обожала.

– Согласна. С чего ты хотел бы начать?

– С письма твоего отца.

– Я не намерена обсуждать с тобой его содержание.

– Понимаю. Настаивать не буду: это твое право, – однако, думаю, недоверие друг к другу ни к чему хорошему не приведет.

Ага… теперь он хочет доверия. Чтобы сдержать язвительный ответ, едва не сорвавшийся с губ, она закрыла глаза и сосредоточилась на успокаивающем журчании воды.

– Я намеревался рассказать тебе о письме в тот вечер, когда Хантфорд обнаружил нас. Да, собирался, но ты была такой… такой красивой, что все мои мысли спутались и я… В общем, я не жду, что ты мне поверишь, да, может, это и не важно, но знать должна.