Держи меня крепче - [23]

– Вряд ли чей-то интерес к нему должен нас волновать, – не очень уверенно заметила я. Тимур усмехнулся. – В чем дело? – нахмурилась я, отбрасывая салфетку.

– Лукьянов меня интересует мало, – помедлив, ответил он. – Меня интересуешь ты.

– Поясни.

– Ты хочешь, чтобы я облек в слова свои ночные кошмары? Ты о них и так знаешь.

– Нет, не знаю, – начала я злиться.

– Хорошо. Я скажу: меня очень волнует, как ты поступишь, если вдруг решишь, что жизни этого… что его жизни что-то угрожает.

– Я твоя жена, Тимур. И мое дело быть рядом с тобой.

Он криво усмехнулся.

– Твои слова продиктованы вот этим. – Он постучал пальцем по своему лбу. – А что вот здесь? – И он ткнул рукой в грудь.

– У тебя есть повод сомневаться в моей любви? – Теперь я не пыталась скрыть раздражения. Он смотрел на меня спокойно, внимательно, и под этим взглядом становилось не по себе.

– Он хотел, чтобы ты уехала с ним, – не торопясь продолжал Тимур. – Ты отказалась. Но тогда его жизни вроде бы ничто не угрожало.

– Да мне плевать на него, – не выдержала я. – У меня тоже имеется свой ночной кошмар. Хочешь, скажу какой? То, что сейчас у меня есть, разлетается вдребезги не оттого, что он появится, нет. От твоих сомнений. Попытайся поверить: я люблю тебя. И мне плевать на Лукьянова.

– Спасибо, – просто сказал он, и моя злость мгновенно улетучилась. Я положила руку на его ладонь, и он накрыл ее сверху своей. И улыбнулся. Мало кто мог похвастаться, что видел такую улыбку у Тимура. Если честно, мне кажется, что только я, то есть мне очень хочется в это верить. – Ты ничего не ешь, – засмеялся он.

– Кто бы говорил.

– Ешь, не то меня совесть замучает. – Он помолчал и продолжил: – На этого типа из Москвы, точнее, на некоторую суету, мы тоже обратили внимание.

Под словом «мы» Тимур подразумевал себя и своих соратников, а меня это слово вдруг покоробило. Выходит, что есть «мы» и есть я. Это та часть жизни Тимура, куда мне нет доступа и о которой я предпочитаю ничего не знать.

– Я что-то сказал не так? – приглядываясь ко мне, спросил он, а я досадливо покачала головой.

– Иногда я думаю, что ты способен читать мои мысли. Я-то надеялась, «мы» – это ты и я.

– Так и есть. Ты и я. И я рад, что ты мне все рассказала.

– Жаль, что ты не догадался сделать то же самое, – против воли в моем голосе вновь звучало раздражение.

– Учту на будущее, – сказал он. – Со стороны Дедовых друзей это, скорее всего, вполне объяснимое беспокойство, не более. Ребята хотят быть уверены, что их не ожидает сюрприз, так что, если Лукьянов будет сидеть тихо, они успокоятся. Вопрос: можно ли ждать от него разумного поведения? Вряд ли. А если так, то… то их, вне всякого сомнения, заинтересуешь ты. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу позволить…

– Вот только этого не надо, – перебила я. – Никаких ребят за моей спиной, даже из самых лучших побуждений. Если чье-то внимание начнет мне досаждать, я сама попрошу о помощи. Договорились?

Тимур кивнул, помедлив, однако я очень сомневалась, что мои слова он принял к сведению.

Тагаев проводил меня до машины, по дороге болтая о пустяках, захлопнул дверь «Феррари» и помахал мне рукой на прощание. Я усердно махала в ответ. Позвонила на работу с намерением узнать, обратил ли кто внимание на мое долгое отсутствие, но вместо того, чтобы поспешить в родные пенаты, свернула на ближайшем светофоре и направилась прочь из города, еще не отдавая себе отчета в своих намерениях. А когда они стали ясны, зло выругалась. Путь мой опять лежал в поселок Радужный, хотя еще вчера я клялась выбросить Риткиного соседа из головы. Скверно то, что я не рассказала о нем Тимуру. И не собиралась рассказывать. Причина вроде бы у меня была, веская причина. Но чувствовала я себя, несмотря на это, едва ли не предательницей.

– Надо разом покончить со всем этим, – хмурясь, решила я. – Взгляну на соседа и… – Я то и дело поглядывала в зеркало заднего вида, проверяя, не пристроился ли кто следом. Как будто нет. Если все же ребята Тимура у меня на хвосте, будет трудно объяснить мужу, куда я несусь с такой прытью. Хотя вряд ли он спросит. В этом все дело… Черт, почему два близких человека не могут быть откровенны? Кто в этом виноват? Ну вот, виноватых ищу. Если бы я всерьез подозревала, что Риткин сосед – это Лукьянов, непременно рассказала бы о нем мужу. Я просто не хочу, чтобы Тимур решил, будто я спятила, и… Так, смотри на дорогу и заткнись.

На этот раз я не стала подъезжать к Риткиному дому, бросила машину на шоссе, возле указателя «Поселок Радужный», и лесом направилась к дому номер двадцать три. Мне не хотелось раньше времени привлекать внимание хозяина.

Забор со стороны леса завалился и, казалось, рухнет при одном моем прикосновении. Нечего было и думать перелезть через него. Я разглядывала забор, прикидывая, как поступить, пока не заметила калитку возле поленницы дров. Это вполне разумно со стороны хозяев: попасть в лес можно сразу из огорода.

Я приблизилась, подергала калитку, она оказалась заперта на крючок. Дотянуться до него рукой с этой стороны было проще простого. Радуясь такой удаче, я вошла, заперла калитку, посмотрела на дом. Впрочем, весь дом увидеть отсюда было невозможно, только каменную пристройку, где была котельная, да крышу. В огороде еще лежал снег, я шла по нему, оставляя глубокие следы. Коляски возле крыльца не оказалось, в остальном все было точно так же, как в мое прошлое посещение.