Держи голову выше: тактики мышления от величайших спортсменов мира - [14]
Показав мне синие карты Джима, Картье мельком оглядывает кое-какие данные по мне. Открывает один из моих файлов, спешно пробегает по выкладкам, чтобы удалить очевидный «артефакт», генерирует мои карты, а затем выдыхает:
– О-о!..
Там очень много красного.
И Картье явно удивлен. Может, он даже занервничал.
– Это… интересно! – говорит он. Затем смеется и откашливается. – Извините.
Его голос начинает звучать более профессионально и отстраненно.
– Вероятно, тут ничего страшного. Ну правда, ерунда. Я не… пожалуйста, не переживайте об этом. Пока. Поговорим об этом, когда встретимся вновь.
Я тоже смеюсь. Ладно, не буду, и вы не переживайте о том, что я переживаю. Затем, будучи суперневзволнованным, я продолжаю болтать с ним, спрашиваю у него, что это могло бы значить с точки зрения моей тревожности, депрессии и ОКР, может ли это означать, что у меня такие-то симптомы или такие-то и что я… Картье прерывает меня, чтобы сказать нечто прекрасное:
– Надеюсь, вы не сочтете сказанное проявлением легкомыслия с моей стороны, но меня не сильно волнует ярлык диагноза. Вот что поражает меня во всём этом. Исследования ведут нас дальше, за грань привычных ярлыков.
Ярлыки могут быть полезны. Они могут помогать нам лучше понимать вещи, которые при других обстоятельствах были бы нам совершенно непонятны. Когда человек не может дышать и сам не знает, почему так происходит, доктор сообщает ему, что у него астма, и выписывает ингалятор, и это решение может изменить жизнь человека, даже спасти ее. Но когда дело касается разума, ярлыки могут влиять на нас, заставляя забывать о том, что мы их сами сформировали своим мозгом, так же как наши легкие фильтруют для нас воздух. А наш мозг – это всего лишь еще один орган, и порой какие-то его части могут нуждаться в некотором улучшении.
В этом заключается прелесть ЭЭГ. Она показывает вам ваш мозг, и это само по себе производит мощное впечатление, но ЭЭГ этим не ограничивается. Благодаря ей можно выбрать те части мозга, которые либо задействованы слишком слабо, либо проявляют слишком большую активность, и перенастроить их так, чтобы они работали как надо.
Дэн Картье применяет методику тренировок мозга с помощью ЭЭГ с 1980-х годов, с тех времен, когда она казалась чем-то еще более радикальным и экспериментаторским, чем сейчас. Он давно дружит с доктором Барри Стерманом, одним из пионеров на этом поприще. Картье однажды помог велогонщице, которую сбил грузовик, справиться с посттравматическим синдромом и вернуться обратно на дорогу – после этого она установила несколько рекордов штата. Также он наблюдал женщину, страдавшую шизофренией, в сознании которой умещалось 14 разных личностей.
– В каком-то смысле это сюрприз, – говорит он. – Потому что всегда думаешь: «Будем надеяться, мы доберемся до конца». Но потом мы добираемся, и ты такой: «Эй, как здорово, что мы здесь!» Весь вопрос – в доверии к процессу.
Возьмем, к примеру, всю эту красноту в моих картах. Если в конечном итоге она укажет на то, что мой мозг, скажем, генерирует слишком мощные бета-волны на каком-то определенном участке, тогда Картье возьмет свой сенсор, прилепит его к моему скальпу над тем участком, а затем я, используя различные компьютерные программы, смогу начать тренировать этот участок своего мозга, приучать его к спокойствию и таким образом понижать уровень его активности до здоровых значений.
Другими словами, тренировка с помощью ЭЭГ может помочь превратить участки мозга, окрашенные в красные или синие оттенки, в чистые и бесцветные.
ЭЭГ для человека открыл немецкий ученый по имени Ханс Бергер. До того как стать ученым, он служил в армии и там пережил околосмертные переживания, когда конь сбросил его из седла прямо под колеса повозки с тяжелым артиллерийским орудием, которую тянула за собой лошадь, – колесо повозки остановилось прямо перед его телом, чудом не раздавив его. Он остался жив и отделался лишь кошмарным испугом – но в ту ночь его отец прислал ему телеграмму. Его отец никогда не присылал ему телеграмм прежде. В ней говорилось, что сестру Бергера охватил внезапный приступ страха, она боялась, что Бергер получил тяжелые увечья. Бергер полагал, что у него с сестрой случился некий телепатический контакт. Вдохновленный этой историей, он взялся за изучение неврологии, и в процессе этого, в 1924 году, показал первую в истории запись колебаний мозговых волн человека. Однако Бергер был настолько беспокойным человеком, что решил отложить публикацию своих исследований на долгих пять лет. А когда, наконец, опубликовал труды, его коллеги из научного сообщества осмеяли его. Борясь со съедавшей его хронической депрессией, Бергер продолжал работать, пока в 1941 году не покончил с собой. Трагично, но именно в это десятилетие его работа начала набирать серьезный вес в научных кругах, и сегодня, как писал в 2002 году доктор Дэвид Миллетт, ныне руководящий программой по лечению эпилепсии в центре лечения эпилепсии Хоаг, работа Бергера входит в число «самых удивительных, значимых и важнейших разработок в истории клинической неврологии».
