Дервиш - [6]
— Когда уже по нормальной дороге поедем? — Возмутился Пахомов, потирая висок.
Вика развернула на коленях карту:
— Сейчас хорошая дорога начнётся.
Глеб ткнул пальцем вправо от себя:
— В той стороне, километров через семьдесят, есть небольшой городишко, Старославинск называется. Там есть краеведческий музей, а его директора зовут Вадим Сергеевич Виноградов. Замечательный такой дядька!
— И что, откуда его знаешь? — Поинтересовалась Вика.
— Мы туда как-то горшки сдавали из разорённого кургана.
— Смотрите! Указатель! — Пахомов наклонился вперёд.
— Бурташёво! — Прочитала Вика.
— Через три километра свёрток будет в ту сторону, — Глеб махнул рукой, указывая направление. — В тех местах есть Медвежье болото, я там когда-то, после армии, с группой Васи Былянова ходил.
— Это когда Бабу золотую искали? — Усмехнулся Славик. — Вспоминаешь былое?
— Ну да! Дело прошлое! Зато весело было!
Просёлок кончился, джип грузно, с пробуксовкой, выкатился на асфальт. Колёса тотчас вцепились в ровное шершавое покрытие, сбрасывая с себя ошмётки жирной влажной глины. Машина полетела по трассе, казалось, не касаясь колёсами дороги.
— Ну вот, другое дело! — Довольно улыбнулся Глеб, с удовольствием прибавляя скорость. — И возвращаясь к нашему разговору, Алексей, скажу так: подобные экскурсы в историю лишний раз меня убеждают в том, что мир внутри себя мы создаём сами, и сами же его разрушаем, и поэтому можем сами себя спасти!
— Это вот спасение — лишь пустые беспредметные разговоры, идеализм, почва для религии. — Махнул рукой Пахомов.
— А что плохого в религии? — Улыбнулся Глеб.
— Только не говори, что… — Уставился на него Пахомов. — А ты что, может быть, и сам пошёл бы в монахи?
— А что в этом плохого? Может быть, именно так когда-нибудь и сделаю!
— Постриг примешь? Представляешь, Слава, — Пахомов живо повернулся к Трутнёву, — как звучит: «нейромонах Акакий, в миру — Глеб Савёлов»!
— Вообще-то, иеромонах! — Поправил его Слава.
— Я в курсе! — Отмахнулся Пахомов.
— А почему Акакий? Разве нет других имён, более благозвучных? — Улыбнулся Глеб.
— Имя должно нести и смысловую нагрузку! Частица «а» служит отрицанием, например — социальный — асоциальный, типичный — атипичный!
— И что? — Рассмеялся Глеб.
— Вообще-то, это не частица, а приставка! — Вмешалась Вика. — И она служит для образования слов с обозначением отрицания или отсутствия признаков и смыслов! Я всегда говорила, Пахомов, что ты аномальный!
— Да я об этом и говорю: «асимметричный» значит несимметричный, «алогичный» это — нелогичный! Или ещё, к примеру, стероиды — астероиды!
— Болтун и трепло! — Махнула рукой Вика.
Глеб и Слава рассмеялись.
— Если тебе каким-то чудом удастся пораскинуть своим умишкой, — ответил Вике Пахомов, — ты поймёшь, что астероиды одним своим существованием отрицают стероиды.
— Да — а! Бывают случаи трагические, а бывают — клинические! — Протянул Слава.
— Вячеслав, это всё фигуры речи! — Парировал Пахомов.
— Пахомов! Не трогай ни речь, ни фигуру! — Покачала головой Вика.
— Ладно, — сказал Глеб, — пора внести ясность в протекающие во мне процессы! Давайте остановимся! Мне надо по делу!
— Конечно, Глеб! Лично я — за любые инновации! — Кивнул Пахомов.
Джип качнулся пару раз и замер в подсохшей траве возле берёзовой рощицы.
— Так, умные — налево, красивые — направо! — Глеб выпрыгнул из машины. — Вика, если что — кричи!
— Не дождёшься! — Буркнула та, исчезая между деревьев.
…Парни стояли возле машины, греясь на солнце, уже припекающем плечи и спины, и негромко переговаривались. Подошедшая с небольшим букетом полевых цветов Вика с улыбкой спросила:
— Слышите, петух где-то кукарекает?
— Точно! Я слышу! — Кивнул Славик.
— По карте мы уже рядом с посёлком! — Глеб полез в бардачок.
— Как называется? — Спросил Пахомов.
— Кажется, Подможное! Сейчас ещё раз гляну!
Глеб развернул на капоте джипа карту и поискал на ней нужный участок.
— Да, точно, село Подможное!
— И сколько до него? — Славик заглянул через его плечо.
— Да по краю уже едем, свёрток найти надо! — Глеб посмотрел по сторонам.
— Глеб, нам бы в магазин заехать, — взглянула на него Вика, — купить чего поесть в дороге, чтоб на готовку не останавливаться!
— Конечно, Викуля, давай, заедем! — Он свернул карту и сунул её в бардачок.
Хлопнули дверцы, и джип покатил по дороге в сторону села.
Глава 2. Агафья
Дорога перед посёлком вновь оказалась грунтовой — сплошные рытвины и ямы. Джип раскачивало, Вика держалась за ручку над дверью, упёршись другой рукой в приборную доску, Пахомов со Славиком вцепились в спинки передних сидений. Просёлок обогнул небольшую берёзовую рощицу, и глазам искателей открылся покосившийся забор, едва видимый среди высоких зарослей крапивы. Сквозь приоткрытые стекла в кабину проникал прелый запах коровников. Дорога вела на центральную улицу посёлка, где, по общей для российской глубинки традиции, перемежаясь с кирпичными домами и бревенчатыми избами, располагались все основные сельские учреждения. На одноэтажном здании с большими стеклянными витринами, стоящем прямо рядом с дорогой, красовалась большая, на весь фронтон, вывеска «Продукты», на которой рядом с надписью художник, как смог, изобразил разрезанную каральку колбасы, бутылку с этикеткой с надписью «Молоко», и батон белого хлеба. Джип остановился напротив крыльца. Искатели, щурясь на солнышке, вышли, разминая отбитые части и затёкшие конечности. Где-то за ближайшим забором бодро пропел петух, ветер принёс запах печного дыма, вдоль дороги к живописному пруду с камышами, раскинувшемуся прямо за магазином, неторопливо вышагивала стая гусей, с дружным гоготом щипая по пути мелкую травку, вьющуюся по берегам придорожной канавы. Вика, счастливо улыбаясь, сложила ладони на затылке, и потянулась, закрыв глаза от удовольствия:
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.