Дёрни за верёвочку - [9]

– Дорогие товарищи! Друзья!

К нему обернулись, как к психу, надеясь хоть немного развлечься.

– Кто хочет послезавтра в Ленинград, прошу!

Ну, вот, думал Дима, в лавировку несясь обратно. Теперь вовсе без билета.

Львицы, завидев его, даже перестали петь. Они загоготали все хором. Дима приветливо сделал им ручкой, в ответ его подруга послала ему воздушный поцелуй. Лысый бородач смотрел ревниво.

Бригадир действительно был в пятом, в тамбуре. Проводник, разбитной мужичишка средних лет, что-то ему оживленно рассказывал, делая руками движения, будто открывает бутылки одну за другой, и приговаривая при этом что-то вроде: «уяк! уяк! уяк!» Бригадир осоловело слушал, как слушал и Диму – глядя потным взглядом куда-то в сторону. Дима пригладил волосы и с видом честного пассажира шагнул в тамбур. Бригадир не пошевелился даже, даже зрачки не дрогнули – только руку протянул. Дима вложил в нее, совсем уже взопревшую, вырученные за билет деньги. «А они – ни в какую!» – сказал проводник. Бригадир опустил руку с деньгами в карман брюк. Потом вынул ее уже без денег и отер пот. Проводник теперь делал движения, будто разливал. Звук тоже сменился. «Плюк-плюк-плюк!» – рассказывал проводник. «Посади», – сказал бригадир. «А чего сажать? Вон – одно свободное. Так вот я и говорю: плюк-плюк-плюк!..»

Дима вошел в вагон – там, как по заказу, отчетливо виднелось единственное свободное место – рядом с аккуратной, миниатюрной старушкой, уже углубленной в какое-то чтение. Дима двинулся к этому креслу, и тут пол мягко колыхнулся; перрон с идущими и прощально машущими людьми едва заметно, затем все быстрее и быстрее поплыл назад. Перегон начался.

Все. Теперь все. Дима сделал, что мог, вчерашний вечер стал, наконец, отодвигаться в прошлое. Еще стыдно было перед Ней, но это ненадолго. Дима чувствовал. Вперед наука, говорил он себе, чтобы окончательно успокоиться. Господи, как противно! Ничего. Сегодня я Ее увижу. Он затрепетал, поняв, что это так. Поезд довезет. Телефон дозвонится. Метро догремит, уверен. Спокоен и уверен. Это не сказка, не сон, не пустая мечта в час тоски – сегодня он Ее увидит.

Москва убегала. Дима откинулся на горячую спинку кресла, прикрыл глаза. Опять екнуло сердце – увижу. Позвоню и скажу… что скажу? Скажу, здравствуй. Он повторил Ее телефонный номер – медленно, сердцем целуя цифры; уже сегодня. Не завтра, как было вчера, а сегодня. При мысли о вчерашнем дне опять запылали щеки и уши. Он с ненавистью посмотрел на свою ладонь и в который раз стал ожесточенно вытирать ее о брюки. Хотелось о стены биться от стыда. Никому больше не верю, только Ей. Люблю. Он понял, что думает это серьезно. Почему нет? Люблю.

Сердце колотилось о ребра, как колеса о рельсы. Нет, так нельзя, семь часов еще, подумал Дима. Я спячу. Он нагнулся к портфелю за книгой и краем глаза увидел черные брюки, остановившиеся рядом. Поднял голову – бригадир улыбался добро и устало, как майор Пронин. Он махнул подбородком в сторону тамбура, и сам двинулся туда. Дима встал – о господи!

В тамбуре никого не было, но уже воняло папиросным дымом.

– Вот что, друг, – сказал бригадир и вытер пот. – Ты, – он поднял короткую руку к люку в потолке, – посидишь там с полчаса. Контроль…

– Вот те раз, – обеспокоился Дима. – А выпустить не забудете?

– Говорю – полчасика.

– Лады, – нерешительно пробормотал Дима. Бригадир вяло просиял – чувствовалось, эта процедура ему приелась.

– И прекрасненько. Сейчас лесенку припру… И еще сосед у тебя будет. Это… напарник.

– Это кто же?

– Да малец…

Бригадир ушел. Дима прислонился плечом к стенке, недоверчиво глядя на люк вверху. Странно, сколько же там места? Вроде бы нисколько. Куда он исчез-то? Дима разволновался. А если контроль уже?.. Лязгнула дверь, и Дима в панике обернулся. Бригадир нес короткую приставную лестницу, за ним двигался парнишка лет восемнадцати – длинная шея, угловатый, крепкий. Бригадир поставил лестницу, влез, поковырял большим ключом в замочной скважине люка, и тот отвалился, повис. Бригадир тяжко спрыгнул и стал отдуваться, протирая загривок, лоб и щеки.

– Поехали, – задыхаясь, сказал он.

В темной пазухе пахло гарью и смазкой, в горле сразу запершило. Дима хотел сесть и ударился затылком. Пришлось скорчиться, спрятав голову меж колен. Полчасика… Вспомнилось, как в детстве, желая сделать отцу сюрприз, он пытался спрятаться в ящике письменного стола.

– Пиджаки снимите, – заботливо вспомнил бригадир, – у меня повисят.

Дима, извиваясь, ухитрился снять пиджак и бросил его бригадиру на руки. А ведь там все мои деньги, с опозданием сообразил он, но смолчал: неловко было просить бросить ему сюда его кошелек, получилось бы, что он не доверяет бригадиру. Подозрительно принюхиваясь, снизу уже лез напарник.

– Чего тут? – он таращил глаза со света, стараясь сразу оглядеться.

– Кр-расотуха, – сдавленно ответил Дима. Напарник хмыкнул, стал размещаться. Люк закрылся, и наступила полная тьма. Я перешел на инфракрасное изображение – мне важны были лица.

– Успели, – облегченно пробормотал Дима.

– Куда?

– Ну… сюда. До контролеров.

– На кой бы им идти, пока мы не спрятались? Предупредили бригадира и ждут, когда он «добро» даст…