Дерево из ниоткуда - [33]

В конце концов, чтобы не обращать на себя лишнего внимания, мы решили больше не ходить на эти представления. Некоторые придворные шептались, что мы, должно быть, немного тугодумы… а то и вовсе слабоумные или что мы не одобряем развлечения короля — преступление, по тяжести сравнимое с оскорблением величества…

Все это не имело бы особого значения, если бы начиная с третьего дня в коридорах замка не стали находить трупы комедиантов.

— Ты заметила? — шепнул мне Себастьян в то время, когда слуги выносили из галереи тело третьей жертвы, стараясь делать это как можно более незаметно для посторонних. — Каждый раз это оказывается артист, который накануне имел большой успех в театре. Как будто кто-то захотел наказать его за излишний успех? — закончила я.

— Да. Кто-то из завистников.

Мы понимающе переглянулись. Как и Себастьян, я сразу подумала о гримасниках, этих наемных убийцах премьер-министра.

— Это их месть, — продолжал Себастьян. — Думаю, один из них прячется в саде за колоннами галереи и ждет, пока мимо пройдет комик, которому король только что аплодировал на представлении, и когда тот оказывается рядом…

— Гримасник выскакивает из своего укрытия, преграждает ему дорогу и снимает маску, показывая свое истинное лицо.

— Точно. Это объясняет, почему у жертв лица искажены от ужаса.

— И волосы побелели, как снег. Они умерли на месте при виде гримасы.

Я поежилась.

— Мне страшно за синего пса, — призналась я. — Он пользуется большим успехом и наверняка навлек на себя гнев гримасников.

— Но он же собака, а не человек.

— И ты думаешь, что для этих убийц есть разница?

Повсюду воцарилась атмосфера тревоги. Во внутреннем дворе, который служил лагерем для бродячих артистов, люди постоянно о чем-то шептались. Две труппы решили и вовсе покинуть это небезопасное место. Одной из них оказалась и та, к которой принадлежал Антонин.

Вместо прощания остроносый трубадур сказал мне:

— Будь осторожна, меня огорчит, если с тобой случится какая-нибудь беда. Я бы и сам был рад присмотреть за тобой, но с гримасниками мне не совладать. Не броди по темным коридорам, никогда не открывай дверь, если к тебе постучатся. Договорись со своими друзьями о каком-нибудь надежном пароле.

Я поцеловала его в щеку, и он ушел.

Я хотела бы последовать его примеру, но синий пес и слышать не хотел ни о чем подобном. Успех вскружил ему голову. Успех и, конечно, обильная еда. Он толстел буквально на глазах и вскоре обещал превратиться в не в меру откормленного поросенка.

Но то, что давно назревало, однажды случилось.

Как-то, когда пес задержался на вечернем выступлении, я вышла в галерею, чтобы встретить его. Я уже видела, как он трусит по коридору на своих коротких ножках. Внезапно, когда он был уже на полпути к нашей двери, из-за колонны выступила человеческая фигура. Она застыла посередине прохода и приподняла маску из белого картона, прикрывавшую ее лицо. Человек стоял спиной ко мне, поэтому я не могла различить его черт, однако синий пес их, безусловно, видел, потому что гримасник был обращен лицом к нему. Я в ужасе ахнула, ожидая, что шерсть синего пса тут же побелеет и что он рухнет на месте, задрав лапы, сраженный смертельным страхом… но вместо этого он как ни в чем не бывало продолжил свой путь, прошел между ног убийцы и направился ко мне. Растерявшийся гримасник накинул на голову капюшон и скрылся.

— Как же ты уцелел? — воскликнула я подхватывая своего друга на руки. — А, знаю! Ты зажмурился, верно?

— Нет, мои глаза были открыты.

— Но это значит, что ты видел гримасу!

— Разумеется.

— И это ничуть тебе не повредило? Почему?

— Для меня, знаешь ли, все люди уродливы. Одни чуть больше, другие чуть меньше, но особой разницы я не вижу.

На следующий день один из офицеров королевской стражи явился известить нас, что господин премьер-министр сию минуту ожидает нас в своем рабочем кабинете. Поначалу я решила, что он намеревается наградить синего пса медалью за верную службу на благо государства, но я ошиблась.

Кабинет Кокенпота оказался огромным, пыльным и мрачным. Скопившихся здесь старых бумаг хватило бы на то, чтобы топить ими камины лет тридцать, не меньше. Коротышка восседал за обширным рабочим столом, заваленном документами. При нашем появлении он помахал пухлой ручкой, приглашая нас садиться.

— Ваш пес сообщил мне, что вы появились в нашей стране совсем недавно, — сказал он, потирая подбородок. — Из этого я заключаю, что могу вам доверять. Полагаю, вы никак не можете состоять в каком-нибудь из многочисленных заговоров против нашего правителя. Надежные люди — это именно то, чего мне здесь недостает. Меня окружают сплошные лжецы и мошенники. Насколько я понимаю, у вас здесь нет знакомых и жить вам тоже негде. Оказавшись за пределами дворца, вы будете обречены на бродяжничество. В связи с этим у меня есть к вам предложение. Почему бы вам не поработать на меня?

— А в чем будет заключаться эта работа? — осторожно спросила бабушка.

Кокенпот немного поерзал на своем величественном кресле.

— Как вы знаете, — начал он полушепотом, — наш король подвержен ужасным приступам меланхолии. И эти приступы становятся все опаснее и опаснее В недалеком будущем забавные выходу придворных шутов уже не смогут поднять ему настроение. Ничто больше не заставит его рассмеяться. Он погрузится в самую черную депрессию, и это станет концом света. Его затяжная печаль породит самые чудовищные бедствия.