Дерево Джошуа. Группа ликвидации - [33]

— Лучше бы вы позаботились о Рите! — оттолкнул его Баррет.

Он. сел на камень спиной ко всем, лицом к каньону, и стал осторожно разминать раненую ногу. Глаза его бездумно скользили по вершинам горной гряды, окружавшей долину Джошуа.

* * *

Прошло две недели.

На ранчо отца Баррета все было по-прежнему. Так же однообразно и мерно вращались серебристые лопасти ветряной электростанции. Так же прогуливалась в тени, звеня цепью, собака. Так же, ковыляя с палкой, прохаживался по своим владениям старик. На нем были неизменные подтяжки и шляпа. Глаза у седобородого старика слезились. Он молча смотрел на своего сына, стоявшего у дощатой изгороди. Рядом с Норманом была красивая молодая девушка, уже знакомая старику.

Даже собака, всегда злая и неприветливая к посетителям ранчо, не лаяла на девушку. Она сразу признала ее за свою. Ни старика, ни собаку не удивляла ладно сидевшая на девушке полицейская форма. Это была Рита. В форме помощника шерифа соседнего графства.

Непривычной для этого ранчо была только новая полицейская машина со звездой шерифа на дверце. На этой машине и приехала к Норману Рита.

Улыбаясь, они молча смотрели в глаза друг другу и выразительно молчали, Им казалось, что они знают друг о друге все, что они знакомы с детства.

Доброе чувство переполняло и Риту, и Баррета. Но что-то необъяснимое, что и определить никто бы не смог, удерживало их. Они лишь смотрели друг на друга и улыбались.

— Я рад, — проговорил наконец-то Баррет, — что с меня сняли все обвинения. Дело прекращено.

— Я в принципе неподалеку здесь бываю, — сказала девушка, смотря в землю. — Мы можем с тобой как-нибудь встретиться. Как ты думаешь, Баррет? — Рита подняла глаза на Баррета, их взгляды встретились. Немного помолчав, она добавила:

— Я думаю, что нам стоит вспомнить старое. Нам есть о чем поговорить. Мы так много пережили вместе. А, Баррет?

— Мы можем даже выпить — с тобой чего-нибудь покрепче, — сказал Баррет.

— Мне было приятно с тобой встретиться… — девушка подняла ковбойскую шляпу со звездой шерифа и надела ее.

— Может, как-нибудь еще увидимся, — проговорил Баррет и протянул Рите сильную загорелую руку.

Девушка протянула ему руку. Ее маленькая хрупкая ладонь утонула в объятиях сильных пальцев Баррета. Они какое-то время еще трясли друг другу руки. Потом Баррет, словно проснувшись, притянул девушку к себе, и Рита, не сопротивляясь, обняла сильную шею Баррета, пригнула его голову, и их губы слились в долгом поцелуе.

Старик отвернулся, вытирая слезящиеся глаза. Потом он медленно двинулся к дому, опираясь на палку.

Кто их поймет, этих американских парней и девчонок! Может, случай снова сведет их на узкой дороге. А может, они встретятся на широкой постели? Бескрайняя пустыня не такая безжизненная, как кажется новичку. И горы вовсе не такие молчаливые, и серый камень не такой уж бесцветный. Наверное, не стоит загадывать вперед, потому что их новая встреча может послужить поводом для новой истории.

Дональд Гамильтон ГРУППА ЛИКВИДАЦИИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я рано проснулся, побрился, оделся, повесил на шею фотоаппараты и экспонометр и вышел на палубу запечатлеть наше прибытие в порт Готенбург. Я не мог придумать, куда бы направить объектив, но ведь предполагалось, что я амбициозный и увлекающийся независимый фотограф, который должен быть всегда готов к тому, что кто-то вдруг упадет за борт или корабль во что-нибудь врежется.

Но ничего такого не произошло, и после того, как мы пришвартовались, я позавтракал и направился в курительную каюту — для проверки паспортов. Наконец я сошел по сходням и попал прямехонько в руки шведским таможенникам. Собравшись с духом, я приготовился к долгому разбирательству по поводу избытка фотоаппаратуры и нескольких сотен кассет с пленкой в моем багаже. Меня, надо сказать, предупреждали, что европейцы относятся к таким вещам с излишней подозрительностью. Но все это оказалось пустым трепом. Никто из шведов даже не обратил внимания на мои камеры и пленки. Единственное, что возбудило некоторый интерес официальных лиц, это ружья.

Я объяснил им, что мой нью-йоркский редактор договорился с каким-то известным охотником в Стокгольме, чтобы тот оформил мне разрешение, и оно дожидается меня в порту. После чего меня препроводили по длинному ангару в некое учреждение, где молодой блондин выудил из груды бумаг документ, из коего явствовало, что герру Мэттыо Л. Хелму из Санта-Фе, штат Нью-Мексико, США, дозволяется ввезти в королевство Швеция один raffia gevar типа «винчестер», калибра 30–06, и один hagelbossa типа «ремингтон» двенадцатого калибра.

Молоденький таможенник сверил серийные номера «винчестера» и «ремингтона», потом положил оба на весы, записал их общий вес в килограммах, заглянул в какую-то таблицу и. объявил, что я должен уплатить таможенную пошлину в размере двадцати крон. Уже зная, что шведская крона приблизительно соответствует двадцати центам, я не мог не отметить щадящего тарифа, хотя меня и позабавил способ определения его размера.

Покинув сие учреждение, я постарался успокоить свою совесть мыслью, что, не заявив в декларации пятизарядный «смит-энд-вессон» 38-го калибра, глубоко запрятанный в моих вещах, я надул шведское правительство на не слишком значительную сумму — в действительности, на каких-то полдоллара — ибо это был небольшой револьвер.