Развернулась, всем видом выражая недовольство. Тот самый красавец-мужчина, который дурак и неудачник. Манера у него такая — из-за спины появляться? Стоит и с одинаковым интересом разглядывает и меня и пришельца. Ждет ответ.
— Слышали же — болею, плохо себя чувствую, не в силах принимать участие в конференции. Хочу взять больничный и справку вам потом покажу, — насупилась я, изображая болезненный вид.
Надеюсь, что первую часть нашего разговора он не слышал. Не должен был. Наверняка следил за мной, но пока до нас добежал, услышал только конец разговора. Так оно и оказалось.
— Мужик, ты сам-то откуда? — пристально посмотрел красавчик на гостя.
— Турист! — радостно ответил тот.
— Ну, пошли в дом, турист. Хлеб-соль, водка-селедка и все такое…
— И я с вами! — припустила я следом за ними.
— У нас мужской разговор!
— Обожаю слушать мужские разговоры! Вы же ничего не имеете против? — повернулась я к дядиному шпиону, он ничего не успел ответить, а я сразу затараторила: — Он не против. Пошли! Хочу послушать туристические байки! Вы ведь пешком путешествуете? Так интересно! Помедленнее, я за вами не успеваю!
Местный первый парень на деревне тащил шпиона к одному из домов. Я тянулась следом, наплевав на правила приличия, гласящие, что в чужой дом без приглашения не ходят. Если этот дядин турист что-нибудь не то скажет, то шансов отсюда выбраться у нас вообще не останется. И о чем только думал дядя? Прислал своего сотрудника меня воспитывать! Вот молодец. Лучше бы спецназ прислал. У меня тут полная траншея трупов. И еще слон. Живой.
Я настырно влезла в дом, где села за стол вместе с ними, потом откуда-то возникли еще трое парней. Из соседней комнаты высунулось любопытное девичье личико, красавец прикрикнул: «Айседора, не мешай!», девушка спряталась. Я прищурилась и стала вспоминать…
Ни водки, ни селедки, ни даже хлеб-соль мне не достались. В дом влетела взъерошенная Марта и, задыхаясь и кашляя, проговорила:
— Миля, там этот ваш Петюня с высоты упал…
И вот влетаю я, значит, с разбега, в этот их новый сарай, куда входить нельзя. Я туда вперед Марты принеслась, она мне только крикнула, куда бежать и рукой в ту сторону махнула. Вот я забегаю как ошпаренная, глаза навыкате, а там тишь да гладь. Студенты мои стены мешковиной обивают. Гвозди у них и мебельный степлер. И мешковины много, несколько больших рулонов. Лёвушка внизу ткань держит. Виктор тоже держит, только стоя на стремянке, Кирилл руководит процессом. Красиво у них получается стены драпировать, ровненько так, складочки на ткани аккуратные. Злата с Полиной двигают большие тяжелые подсвечники, четыре штуки. Петюня сидит на лавке у стены, делает скучное лицо, а сам так глазами на Злату так и зыркает. Вид у него очень даже живой и взгляд заинтересованный.
Слава богам, в сарае ни засадного полка, ни вездехода нет, чего местные так боялись? Или уже перепрятали? Обычное большое помещение. Когда заделают все мешковиной, будет похоже на шатер. В центре невысокий стол или лавка. Мешковиной пока не заделано, рядом лежит мятый серый кусок. Подсвечники девушки поставили на пол по краям этого стола.
— А почему мешковиной драпируете? Потому что дёшево? — ничего умнее с ходу не придумалось. Петюня жив, остальные тоже, ложная тревога.
— Нет, потому что я слышал в интервью какого-то театрального режиссера, что мешковина смотрится как бархат, — объяснил Кирилл, выплевывая гнутый гвоздь, который зачем-то держал в зубах.
Полина повернулась на звук его голоса и послала в ту сторону восторженную улыбку. Никто не оценил.
— Здесь будет театр?
— Ночное шоу.
— Поехали лучше домой? — предложила я.
— Нет, мы хотим остаться! — не согласились студенты.
— Тогда хотя бы не убейтесь до этого шоу! Виктор, не свались со стремянки!
— Петюня уже свалился!
— Петр, ты цел? Ничего не сломал?
— Так он с первой ступеньки свалился!
— Это высокая ступенька! Я больше не могу работать, я здесь посижу. Вдруг у меня сотрясение всех внутренних органов? — невозмутимо сказал Петюня.
Полина наугад расставляла свечи в подсвечниках. Они очень интересно сконструированы. Из круга торчит штырь, на круге стоят большие свечи. Не очень красиво, но оригинально.
— Четыре круга, палка высотой в метр, по восемь свечей на каждом подсвечнике, — приговаривала Полина в процессе деятельности.
— Восемьдесят три сантиметра, — не удержалась я.
— Что?
— Палка, штырь этот, восемьдесят три сантиметра в длину.
Полина недоверчиво посмотрела в мою сторону, потом встала на колени, и, приговаривая, «если в этом моем пальце десять сантиметров, то можно проверить…», стала измерять штырь. Пусть, у меня глазомер хороший. Могла ошибиться на пару миллиметров, не больше.
— Свечей будет мало. Надо еще у потолка развесить гирлянды, — потрясла Злата горстью вынутых из коробки разноцветных проводов.
— Здесь же нет электричества? — напомнила я.
— Они на батарейках, — просветил Кирилл. Полина послала ему еще одну улыбку. Если бы до этого сходила к стоматологу, получилось бы лучше.
— Поняла. Будем всю ночь водить хороводы вокруг елочки. Сейчас спилим ее в лесу.
— А вот и нет! — опровергла мою догадку Злата.
