Деревенские святцы - [113]
Снег лишь слегка замусорил траву, стерню полей — бывало, все равно именины порошам. Спозаранок сутолока в барских усадьбах где-нибудь под Кубенским, Криводиным, Перьевым. Кони грызут удила, псари снуют, разодетые в чекмени с галунами, за спиной медные рога.
Сегодня одного зайчишку да возьми с гону в почин отъезжего поля!
Дотемна трубили на лугах, на пажитях рога, рыдали, заливались пущенные по зверю своры гончих и борзых. «Рубль бежит, сто догоняет, а как пятьсот споткнется, неоценимый убьется», — высмеивала деревня барские забавы.
Добытчики пушнины дни считали, когда пороши углубят снег, чтобы открыть промысел капканами. С половины сентября они «лесуют»: сначала по боровой дичи, потом с ружьем и лайкой по белке, кунице, выдре.
Жердочки, слопцы, шатры, кулемы, силья — немудряще был вооружен охотник, да что ни снасть, опытом тысячелетий проверена, и на тропах — потомственные таежники. Более 5 миллионов одних рябчиков ежегодно поставляли Север, Сибирь, богатые лесами губернии. Дичь водилась отменная: не случайно герб Пинеги украшали изображения рябчиков.
Ладно, рябчики на городском гербе, но городской трактир без рябчиков в сметане — помилуйте, кто бы поверил!
Полузимье… «Синичка — воробью сестричка». «.Синичка пищит — зиму вещит».
Бледные, как со страху перед морозами, щеки, желтый на пуху жакет, черная шапочка, черный галстук — не забыли ее? Напомнит вертячка треньканьем у крыльца:
— Зинькин-день! Зинькин-день!
Вывесь птичью столовую, и ты себе доставишь удовольствие, и воздашь должное обычаю дедов-прадедов, который свидетельствует о нравах, характере народа красноречивей, чем что-либо другое.
Большие потери несут маленькие зимовщики от холода, бескормицы. Нужда прибивает зимогоров к городам, к селам искать у людей участия.
«Невеличка птичка-синичка, и та свой праздник помнит», — говорилось в деревенских святцах.
За синицу ручаемся, за другую сторону с ответом затруднимся. Встарь осенью выставлялись дуплянки, глиняные, из лык плетенные птичьи домики, потом уж стали весной их развешивать с Благовещенья. Характерная черточка спада вековых обычаев. Искусственные гнезда зимой оделяли птах приютом. В обветренных, мытых дождями этих поделках весной охотнее поселялись скворцы, горихвостки, мухоловки, нежели в только что выставленных. Так что был резон проводить «день птиц» глубокой осенью.
13 ноября — Стихий, Амплий, Урван, Наркисс, Аристовул, Епимах, Аппелий.
Имена эти давались преимущественно инокам при пострижении в монахи. В переводе с греческого Стахий — значит «колос», Амплий по латыни — «большой», «широкий», Урван — «вежливый» и т. д. В обителях, с древности средоточиях учености, просвещения, много занимались переводами, составляли книги, обобщавшие опыт природопользования. Крупные монастыри сами были образцовыми хозяйствами, подобно Соловкам.
В устных календарях — шахмач. Год году рознь. Шаги осени не совпадают с численником. Лед окреп, тогда на Ваге, других притоках Двины проводился обряд «шахмача» на преддверие подледного лова.
Рыбацкие артели собирались из 20–30 человек при строжайшем порядке, при неукоснительном подчинении старшему — «еровщику». Каждый приставлен от него к месту: «долбарь» — пробивай во льду проруби, «лямочник» — тяни веревками невод подо льдом. В артели применялся условный язык: изба звалась «теплухой», ворона — «курицей», озеро — «лужей», заяц — «лесным барашком». Нарушить принятый язык, затеять ссору, уху пересолить — еровщик накажет провинившихся вицей!
Перед первым забросом разрезанный кусками хлеб бросали в мотню невода, проволакивали невод подо льдом и куски-шахмачи съедали. Крупная рыба первой тони продавалась — на свечу в церкви.
14 ноября — Кузьма-Демьян и Ульяна.
В устных календарях — кузьминки, встреча зимы, праздника девичества, курячьи именины.
«Кузьма-Демьян — отверди воды».
К Козьме-Демьяну кутья на столе, огурцы и квас, овсяная каша, кислая капуста. Где храмы, престолы великим бессребреникам, там гулянье шире, хмельней. Не косись, седая старина, «у наших ворот всегда хоровод»!
Смех и веселье: кочет в горшке один, на вечерние парней, девок — по ложке варева не достанется. Добавляли гусей, утей, с пивом жбаны, из подпола сметану. В части районов средней Руси, допустим у ярославцев, молодежь колядовала, словно в святки, встретить бы зиму за богатым угощеньем.
Пусть покажется навязчивым, смотрите, сколько всего устные численники посвящали упорядочиванию досуга молодежи. С доверием к ней, без вмешательства в ее законные права.
Нагрянул праздник — расцветала деревня по белому снежку сарафанами, полушалками. Наигрыши гармоней, девичьи припевки:
Раздавались и такие признания:
С голоса певуний попадало тятям-мамушкам на раздумья, на суды-пересуды у колодцев, мол, соседи-то девку насильно замуж выпихивают. Чего там, нынче — праздник девичества и смотрины невест. «Не отпятится Ульяна от Кузьмы-Демьяна» — присловье вековечное, к неделям свадебным примкнутое.
Гражданская война на севере нашей Родины, беспощадная схватка двух миров, подвиг народных масс — вот содержание книги вологодского писателя Ивана Полуянова.Повествование строится в своеобразном ключе: чередующиеся главы пишутся от имени крестьянки Федосьи и ее мужа Федора Достоваловых. Они, сейчас уже немолодые, честно доживающие свою жизнь, вспоминают неспокойную, тревожную молодость.Книга воспитывает в молодом поколении гордость за дело, свершенное старшим поколением наших современников, патриотизм и ответственность за свою страну.
«Дочь солдата» — повесть о девочке Верке, обыкновенной девочке с необычной судьбой.Совсем маленькой ее нашли советские солдаты в фашистском лагере смерти. Они дали ей имя, а днем ее рождения стал день спасения из лагеря. Кто ее мать, кто отец? Никто этого не знает… Но Верка не сирота. Ее воспитывают добрые и отзывчивые люди — старый коммунист Николай Иванович, считающий себя по праву солдатом партии, и Екатерина Кузьминична.Из большого города Верка попадает в глухую северную деревню, где и развертывается действие повести.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.