Дерек Джармен - [8]

Впрочем, проблемы с сексуальным насилием еще не закончились. Летом 1961 года Дерек путешествовал со своими друзьями автостопом в Грецию. На обратном пути он отстал, и в Швейцарии его предложил подвезти «грубоватый мужчина средних лет», который свернул с дороги к ближайшим деревьям и попытался поцеловать Дерека, а затем расстегнул брюки и попытался принудить Дерека к оральному сексу. Последовали борьба, слезы и очень длительный период психической реабилитации[23]. К девятнадцати годам Дерек уже испытал на себе ничем не спровоцированную агрессию со стороны отца, руководства школы Хордэл, шайки подростков в Кэнфорде и насильника в Швейцарии, причем три эпизода были непосредственно связаны с его сексуальностью. У Дерека хватало причин чувствовать себя очень злым, несмотря на свою обаятельную внешность.

Во время обучения в Королевском колледже Дерек проходил курс по истории архитектуры в Биркбеке у Николаса Певснера, о котором сохранил наилучшие воспоминания до конца своей жизни. Преподаватель английского Эрик Моттрэм познакомил его с работами битников — группы американских писателей, таких как Уильям Берроуз, Джек Керуак и Аллен Гинзберг, находившихся под влиянием джаза и наркотиков, и это не могло не отразиться на Дереке. Когда в конце 1963 года Дерек пришел в Слейд, он сперва почувствовал, что немного отстает, и столкнулся с необходимостью сократить разрыв между академическим курсом и практикой. Здесь его живопись впервые подверглась достаточно серьезной критике. Он также обнаружил, что не может рисовать так же хорошо, как другие[24].

Вот одна из тех картин, которые рисовал Дерек в студенческие дни. У нее нет названия, поэтому исключительно для удобства я обозначил ее картина «А». На картине преобладает белый цвет и ей присуща та текучесть, которая понравилась бы де Кунингу. Зеленый квадрат обрамляет центр с повсеместно наложенными друг на друга квадратами, внимание фокусируется на плотном внутреннем массиве цветов. Желтый и светло-зеленый помогают аккумулировать оттенки, которые уже присутствуют в зоне вне зеленого квадрата, и переводят их в более интенсивную и концентрированную форму. Желтый простреливает картину от левого нижнего до правого верхнего угла, прием, который Дерек также использовал в своей поздней ландшафтной серии, написанной в Дангенессе. Да, возможно, это всего лишь студенческая работа, но это прекрасная живопись и вы ощущаете ее присутствие в комнате, где она висит.

Картина «А». 1960–1965, холст, масло

Сексуальность Дерека наконец-то нашла выход в 1964 году в Лондоне при горячем участии канадца Рона Райта, ставшего инициатором их сексуального контакта. Весной они вместе путешествовали автостопом по Италии, и Райт пригласил Дерека заехать к нему в гости, когда летом того же года последний отправился в поездку по Северной Америке. Сексуальный интерес Райта скоро прошел. Дерек казался ему очень «отстраненным физически и очень неподатливым ‹…› в его теле столько жесткости, он почти полностью заморожен»[25]. Какие причины могли привести к этой жесткости? В жизни, полной подавления, и вообще трудно ожидать оттепели. Но, помимо этого, как бы Дерек ни хотел раскрыться, не так-то просто было достичь этого, совершая акт, который общество рассматривало как преступление и от которого его родители в ужасе бы отвернулись. Позднее Дерек писал о том, что сначала Караваджо «который рос среди окружавших его условностей», вероятно, стал бисексуальным, а затем продолжил: «Затем вы отбрасываете осуждение церкви и общества, но они навсегда остаются с вами, как рак, как непрекращающееся сомнение»[26]. Переход к настоящему времени и употребление слова «вами», которое употребляется здесь вместо «мной» или «такими как я» в качестве обобщения, определенно говорит о собственном опыте Дерека столкновения с репрессиями. И то, что его сексуальность тоже подвергалась насильственным атакам, то, что в его биографии были стычки со сверстниками и избиения отцом, тоже, вероятно, повлияло на жесткость, обнаруженную Райтом. Но поездка в Северную Америку помогла: Дерек побывал в Сан-Франциско и Монтерее, купил книги (как он говорил, в Калгари) — поэзию Аллена Гинзберга и «Голый завтрак» Уильяма Берроуза. Он высоко оценил те культурные образцы, которые предлагали работы Гинзберга в части выражения гомосексуальности и политических проблем послевоенного периода. В Англии ничего подобного не было. Хаос беспорядочного секса в Нью-Йорке на обратном пути также, несомненно, помог ему расслабиться. И в Лондоне Майкл Харт стал тем другом, который познакомил Дерека с радостями сексуальных приключений в Хампстед-Хите, удовольствием, которое не надоело ему до конца жизни. «Секс в Хампстед-Хите — это та идиллия, которая была до грехопадения», написал Дерек в 1989 году. «Мастурбировал ли Адам..? Все каины и авели, которых только можно было пожелать, покидали свои дома жаркой ночью, запахи майского цветения наполняли ночной воздух, и кусты мерцали, как фосфоресцирующее одеяло под небом цвета индиго». Хампстед-Хит по ночам был местом свободы, «сладкой» иллюзией равенства, «волнующей и радостной»; в нем жизнь сексуальных меньшинств сочеталась с природой; тишина, холодный воздух, луна и звезды, деревья непосредственно воздействовали на чувства. Это убежище, в котором «мир кажется лучше»