Дераи - [11]

– Вы явно заинтересовали меня,– сказал Эмиль, усаживаясь в кресло.– Даю вам слово.

Комиссионер кивнул, как бы с облегчением.

– Благодарю, милорд.– Он замолчал, раздумывая, потом продолжал:– Хайв – маленькая планета. Она торгует медом, воском, духами, сотней сортов ликеров, вином, спиртом – и все это на основе меда. Но такие товары производят и на других планетах. Настоящее богатство Хайва не в этих товарах.

– Настоящее богатство Хайва совсем в другом,– быстро произнес комиссионер.– В желе, милорд. В королевском желе.

– Вы говорите об амброзии,– сказал Эмиль.– Это не секрет.

– Но это и не рекламируется,– сказал комиссионер.– Милорд, скажу вам прямо. Я заинтересован в покупке амброзии.

Эмиль откинулся на спинку, немного разочарованный и рассерженный.

– Зачем вы явились ко мне с этим? Вам должна быть известна процедура. Вся амброзия продается с аукциона. Вы можете купить ее там.

– Согласен, милорд. Но лоты включают малую толику того, что мне нужно, и многое из того, что мне не нужно. Я хочу купить напрямую.

– Это невозможно!

– Разве, милорд?

Эмиль посмотрел на посетителя – не таится ли в его голосе некий намек? Несомненно, этот субъект знает о Пакте, или по крайней мере, о той статье, которая обусловливает торговлю.

– Мне все известно, милорд,– сказал Скруто, когда вопрос прозвучал.– Какой же я комиссионер, если бы я этого не знал? Все производство обуславливается соглашением между предпринимателями. Все товары включены в лоты, и каждый лот включает то или иное количество амброзии. Лоты продаются с аукциона. Полученные деньги поровну делят хозяева торговых Домов.– Комиссионер перевел взгляд на потолок. Вот он, камень преткновения.– Хорошая система, милорд, или кажется хорошей. Я сомневаюсь, что вы согласитесь со мной.

– Почему я?

– Вы честолюбивы, милорд.– Теперь комиссионер смотрел прямо в глаза Эмилю.– Такая система не оставляет места для честолюбия. Все паи равны – тогда почему же кто-то должен работать больше прочих? Я задавал себе этот вопрос, милорд, и нашел ответ. Предположим, честолюбивый человек работает больше нормы. Он получает больше амброзии. Излишек он не сдает на общий склад, а держит в безопасном месте. Однажды он подумает, что сможет продать его напрямую и, следовательно, с большей выгодой. Если бы нашелся такой человек, милорд,– осторожно продолжал комиссионер,– ему бы, например, потребовался такой человек, как я.

– Чтобы руководить сделками?

– Да, милорд. Честно и скромно. Кредит можно поместить на какой-нибудь другой планете. Все это легко можно устроить.– Скруто выжидательно замолчал.

Эмиль поморщился.

– Вы можете идти,– холодно произнес он.

– Милорд?

– Уходите. Обещаю, что зла вам не причинят,– добавил он.– Кальдор держит свое слово. Идите, пока вы к этому еще способны.

Из своей башни Эмиль смотрел, как комиссионер идет к своему летательному аппарату. Аппарат взлетел в слабом шуме двигателей, споткнувшись немного, повстречав сильные восходящие потоки тепла от окружающих зданий; затем выровнявшись, он направился в сторону города. Эмиль все смотрел, пока аппарат не исчез вдали.

«Кто же подослал тебя? – спрашивал он себя.– Фентоны? Томблены? Или кто-то другой? Проверить меня, конечно. Найти какой– нибудь повод, чтобы обвинить меня в желании нарушить Пакт». Его руки сжались в кулаки, когда он подумал об этом. Хайв был оплетен сетью интриг – каждый Дома желал получить больше других, и каждый наталкивался на взаимное согласие, которое приводило их всех в бессилие.

А если это честный человек? Подлинный комиссионер, которого осенила хитрая догадка относительно соблазнов экономической системы, существующей на Хайве? Это совсем не трудно для того, кто наделен воображением и знанием человеческой природы. Такой человек мог бы оценить ситуацию, найти возможность получения большей выгоды и пойти на разумный риск, чтобы действовать в открытую. И этот риск оказался бы не таким страшным. Он может быть виновен ни в чем другом, кроме предложения своих услуг.

Но – насколько он искренен?

«Дераи могла бы мне сказать. Ее способность могла бы найти корни мотивации этого комиссионера. Ей следовало бы быть здесь,– подумал Эмиль.– Я нуждаюсь в ней теперь больше прежнего. Чем скорее она вернется, тем лучше,– подумал он.– Если только она вернется сюда, ей никогда больше не разрешат уйти отсюда вновь».

Ее брак с Устаром решил бы эту проблему.

Блейн повстречал кибера, когда тот поднимался по лестнице в комнату, где его дедушка проводил практически все свое время. Они столкнулись нос к носу: один высокий, с ястребиным лицом, другой – молодой в тускло-зеленой рубашке с серебряной отделкой. На груди у Брейна красовался отличительный знак семейства Кальдор, на груди у Регора – отличительный знак Киклана. Один принадлежал к оплоту семейства, другой был всего лишь платным советником. И ни у того, ни у другого не было никаких сомнений относительно того, кто главнее.

– Милорд,– кибер автоматически отступил на шаг, уступая право пройти первым, отдавая дань условностям и этикету.

– Один момент.– Блейн протянул ему бумаги, которые нес из библиотеки.– Сергал просил меня отдать это вам.