Der Halpbblutling - [5]

— Это хорошо, — говорил Гансу пожилой однорукий фельдфебель с нашивками за ранения на рукаве, умело нарезая длинным острым кинжалом копченую украинскую колбасу и непривычный хлеб, маленькие буханки которого были аккуратно упакованы в шуршащий целлофан. — Ты будешь учиться в Великой Германии, тебе предстоит стать защитником рейха, молодой человек. Это есть честь, которая доступна немногим.

Колбаса была вкусной. Но хлеб фельдфебель нарезал чересчур тонко и намазывал не менее тонкими слоями маргарина и повидла. Все это он предлагал запить крепким и сладким кофе. Сам он толстыми ломтями нарезал розово-белое с мясными прожилками сало. Почему-то он сразу выделил Ганса из числа остальных. Именно он и назвал мальчика Гансом. Память ун-Леббеля сохранила лишь смутное воспоминание, что когда-то его звали иначе, но как он не помнил.

— Еда солдата! — говорил фельдфебель и поднимал вверх толстый указательный палец единственной руки. — Хочешь попробовать?

На третий день следы бомбежек и развалины исчезли, в окна поезда стали виды зеленые поля, на которых паслись тучные коровы, аккуратные домики и не менее аккуратные рощицы и лески, которые словно сошли в мир со страниц какой-то детской книжки.

— Рейх! — сказал фельдфебель. — Дядюшка Пауль привез тебя в рай!

После голодных и холодных развалин детский дом действительно показался Гансу настоящим раем. Немецкие солдаты, которые привезли мальчишек в детдом, стали воспитателями — строгими, но нельзя сказать, что несправедливыми. Обижал детвору только директор, которого взрослые за глаза звали Толстым Клаусом. Воспитанники его сразу невзлюбили и дали кличку Боров. Честно говоря, Толстый Клаус и в самом деле немного напоминал разъевшуюся свинью из их свинарника. За свиньями обычно ухаживали воспитанники, получившие более пяти предупреждений за день. Клаус на предупреждения не скупился, и случалось так, что ухаживать за свиньями приходилось почти всем.

— Не грусти, — утешал Ганса дядюшка Пауль. — Свинья — великолепное животное. Она дает человеку мясо и сало. А какой айсбайн готовят из задних ножек! Ты не поверишь, дружище Ганс, но свинью можно сделать сыщиком. Она лучше всех находит трюфели и гашиш. И ее можно научить охранять дом, более злого сторожа нельзя себе представить. Очень глупо, когда человека сравнивают со свиньей — ее чистота зависит от хозяина. Надо взять щетку и потереть щетину. Слышишь, как она хрюкает? Любому существу нравится ласка.

— Интересно, — сказал Ганс. — А директора Клауса можно научить искать трюфели? Паульхен, он бы здорово смотрелся на цепи, охраняющим дом.

— Не смейся, — строго сказал дядюшка Пауль. — Камрада Клауса надо понять — он потерял трех сыновей на Восточном фронте. От этого поневоле станешь злым.

— А мой отец? — спросил Ганс.

— Наверное, он тоже погиб, — решил старый солдат. — Тебя нашли в развалинах одного далекого города.

— Значит, я тоже воевал вместе с отцом? — задумался Ганс.

Дядюшка Клаус потрепал его по белобрысой голове.

— Это была страшная война, — строго сказал он. — В ней все воевали. Не дай Бог такое повторится… Второй раз люди этого не перенесут.

Иногда в свинарник приходил сам Толстый Клаус.

— Что ты копаешься? — брюзжал он. — Нет, в тебе никогда не проснется исполнительность. Хозяйство любит исполнительность и порядок. Почему ты до сих пор не выгреб из хлева дерьмо? Тебе хочется, чтобы я оставил тебя здесь ночевать?

Ганс ненавидел Толстого Клауса. Впрочем, можно ли было найти воспитанника, который этого человека если не любил, так хотя бы уважал? К счастью, его быстро убрали из детского дома. Иногда слишком провинившихся воспитанников наказывали розгами. Клаус любил этот вид наказания больше всего. Если остальные воспитатели, когда им доводилось наказывать воспитанника, делали это скорее для вида и поддержания порядка, то толстый Клаус вкладывал в наказание всю свою поганую душу. Однажды он наказывал воспитанника. За наказанием смотрели все свободные от работы. Мальчик тоненько визжал, потом стал хрипеть, а Толстый Клаус все бил и бил его розгами, пока к нему не подошел один из воспитателей и не вырвал у него розги из рук. Мальчика увезли в больницу, и в детдом он больше не вернулся. Сказали, что его отправили в другой воспитательный дом. А Толстого Клауса тоже убрали, и этому радовались все, даже воспитатели и обслуживающий персонал, состоящий из нянечек и поварих.

Иногда Гансу становилось тоскливо, ему снился странный сон, в котором он видел незнакомую женщину. У нее были пышные светлые волосы и печальное тонкое лицо. Женщина сидела рядом с постелью и ласково смотрела на него.

— Это фея, — сказал дядюшка Пауль. — У каждого человека есть своя фея-хранительница. Ты видел ее во сне.

Женщина снилась Гансу все реже, постепенно он забывал лицо своей феи-хранительницы. Начались занятия, Ганс очень уставал и чаще всего засыпал безо всяких снов — словно падал в черную бездну, чтобы открыть глаза при хриплом звуке походной трубы, которая во дворе играла побудку.

— Физическая подготовка, — делал строгое лицо дядюшка Пауль, — это главное для будущего солдата. Ты должен уметь все — пробежать на последнем издыхании пять километров, а потом — еще три, если этого требует учитель. От твоей выносливости будет зависеть жизнь. Ты должен уметь делать все через «не могу». Настоящий солдат не знает таких слов, он знает, что должен сделать. Слабый солдат — легкая добыча противника. Делай над собой постоянное усилие, Ганс, возможно, когда-нибудь от этого усилия будет зависеть — останешься ты жить или умрешь.