Der Halpbblutling - [13]

А потом все смотрели кинофильм «Порт назначения — Гамбург», в котором тяжелые английские крейсера, преследуя немецкий корабль, загнали его в устье африканской реки. Моряки доблестно отбивались от противника и от живущих в реке крокодилов, но выполнили свой долг перед рейхом — прорвали блокаду, потопив два судна англичан, и вырвались в открытое море, взяв направления на Гамбург. Особенно впечатляла сцена, когда за моряками начал гоняться огромный крокодил и боцман Ульрих Шмундт, чтобы спасти товарищей, бросился с гранатой в руках в зубастую пасть хищника. И еще был потрясающий момент, который вызывал слезы и заставлял стискивать зубы и кулаки, — когда немецкие моряки, вышедшие в море на катере для прокладывания фарватера, оказывались под перекрестным огнем английских крейсеров и героически гибли, поочередно исчезая в океанских глубинах.

Но и англичане, в свою очередь, оказались под прицелом подводной лодки U-247, капитан которой, бородатый Михель Шпуллинг, поспешил прийти на помощь немецким морякам и из-под воды торпедами расстрелял один из английских крейсеров. Фильм кончался красиво — под звуки бравурного марша горящий, но непокоренный немецкий крейсер уходил в океан, потопленный английский крейсер заваливался на бок, и с него сыпались в воду перепуганные моряки, а из-под воды за ними наблюдал капитан Шпуллинг.

— Уходим, капитан? — спрашивали его. — Дело сделано.

— Только не сейчас, — усмехался в бороду мужественный капитан. — Морские волки Германии не останавливаются на половине дороги. У нас еще две торпеды, камрады!

Даже уходить из кинозала не хотелось!

Обратную дорогу все пели песни. И «Германия превыше всего», и «Марлен», и «Мой милый Августин», и «Портовый вечерок», а Ганс сидел молча и вспоминал фильм, и ему представлялось, что он сидит в кабине пылающего истребителя и направляет машину на танковую колонну, идущую по дороге. Он чуточку жалел себя, но утешала мысль, что фюрер узнает о подвиге и скажет: «Вот так умеют умирать настоящие немцы!».

И от этой мысли становилось печально и торжественно на душе.

Осень 1957 года ВОСТОЧНЫЙ ПРОТЕКТОРАТ

Школа люфтваффе располагалась на живописном берегу Буга, там, где река делала петлю. Окруженные лесами белые административные и жилые здания школы светлели сквозь листву, а чуть левее — Ганс едва не задохнулся от восторга — на зеленом поле, которое прорезала бетонная взлетная полоса, серебрились корпуса стремительных крылатых машин. Одной группой стояли «мессершмитты», фюзеляжи и крылья которых были покрыты пятнистым зелено-коричневым камуфляжем. Чуть в стороне поблескивали два Fi-166. «Высотный охотник» состоял из реактивного истребителя и ракетного грузовика, обеспечивающего взлет истребителя и набор высоты до двенадцати тысяч метров.

У учебного здания стояла стальная пятнадцатиметровая конструкция. «Катапульта», — вглядевшись в нее, понял ун-Леббель.

— Приехали, — сказал водитель легковой автомашины. — Зайдешь в штаб, камрад, доложишься. Штаб вон в том двухэтажном домике. Начальник школы — штурмбаннфюрер Заукель. Страшная зануда, он любит, чтобы все было по форме — отход, доклад, подход. Так что руку тяни как можно выше и не забудь подбородок задирать.

— Спасибо, камрад, — поблагодарил ун-Леббель, легко подхватывая легкий кожаный чемоданчик с пожитками.

— Не за что, — хмыкнул водитель. — И будь осторожен с мелкими начальничками. Тут каждый себя мнит если не Герингом, то уж Рихтгофеном — точно. И все требуют к себе уважения. Впрочем, ты, я вижу, из восточных СС. У вас там уважение к старшим начальникам закладывается с детства. А уж кому лизнуть и как усердно это сделать, ты определишься на месте.

Ганс хмуро посмотрел на шофера, а тот засмеялся.

На первом этаже, прямо в прохладном холле вдоль стены стояли бюсты знаменитых немецких летчиков-истребителей. Разумеется, ряд начинался с Геринга, Удета и Рихтгофена, но в ряду бюстов Ганс заметил Хартмана и Баркгорна, Ралля и Киттеля, Новотны и Вайсенбрегера. Хотелось подойти поближе и рассмотреть каждого из героев воздуха, но сначала следовало представиться начальству, получить направление в группу и соответственно в казарму. Задницу лизать ун-Леббель никому не собирался, не так его воспитывали, но и явное пренебрежение высказывать было совсем ни к чему. Слишком он долго добивался этого направления, слишком хотел стать летчиком.

Предъявив документы молодцеватому дежурному, ун-Леббель оставил у него чемодан с вещами, оглядел себя в зеркало, почистил сапоги бархоткой, любезно выданной тем же дежурным, и заспешил в кабинет начальника училища, расположенный на втором этаже.

Оберштурмбаннфюрер СС Заукель был у себя. Немного странным было то, что летной школой руководил чин СС, но ун-Леббель старался об этом не думать. Не его дело, что решает начальство. Начальству всегда виднее.

Оберштурмбаннфюрер Заукель был невысоким человечком с редкими зализанными набок седыми волосами и бледным лицом, с покатым почти исчезающим подбородком, тонкими губами и водянистыми серыми глазами старого и много повидавшего человека.

Выслушав ун-Леббеля, он вышел из-за стола, обошел будущего курсанта, оглядывая его со всех сторон, и, кажется, остался доволен.