Депортация - [15]

Далее тетрадные страницы были вырваны и клочки бумаги торчали из-под скоб, скрепляющих тетрадь. Никанор перелистал её к началу. Там сотрудник научной станции описывал дни подготовки к экспедиции внутрь континента и первые дни похода. Ник задумался. Всё было весьма интригующе, но главное – он держал в руках не распечатку из Интернета, не научно-популярный журнал, не доклад из третьих рук, а реальный первоисточник, оригинал с места действия. И кстати, почему из тетради вырваны листы?

Ник спрятал тетрадь обратно в папку и засунул её в рюкзачок, решив, что подробнее изучит рукопись дома.

* * *

«Хонда» летела по трассе, и Никанор, как обычно, жадно ловил в дороге ощущение безграничной свободы. Вдруг вдалеке на обочине он увидел какую-то потасовку. Никанор замедлил скорость, но совсем останавливаться не стал. Присматриваясь, он проезжал рядом с группой суетящихся людей, и ему показалось, что среди них мелькнула девушка: вдруг нужна помощь… Неожиданно из толкучки в Никанора полетели какие-то мелкие блестящие предметы. В следующую секунду мотоцикл под Ником швырнуло в сторону.

Сознание на мгновение возвратилось к Никанору от сильных ударов по туловищу. Открыв глаза, он увидел нескольких парней, активно работающих ногами. Его открыто «носковали». Подняться не было никакой возможности. «Хонда» валялась в нескольких метрах от него. Через несколько мгновений сознание Ника опять заволокло пеленой, и он отключился.

* * *

Небо. Глубокое прозрачное небо показалось сквозь туман бессознания. Рядом с Ником на корточках сидел крепкий красномордый дядька и шлёпал его по щекам, освободив от мотошлема. Вид на трассу загораживала длинная фура. По-видимому, дядька был дальнобойщик.

– Ты как, парень? – спросил он очнувшегося Никанора.

– Комси комса, – почему-то проговорил Ник по-французски и попытался пошевелиться.

– Не понял? – переспросил дальнобойщик.

– Так себе, – автоматически перевёл Никанор.

К ним подошёл второй водитель и протянул Нику баклажку с минералкой:

– На, хлебни!

Ник жадно сделал несколько глотков.

– Мерси! – сказал и подумал: «А что это меня на французский вдруг потянуло?»

– Ты чё – иностранец? – спросил один.

– Да нет, мужики, просто переклинило.

– А-а, бывает, – ответили в унисон напарники. – А что это у тебя за пазухой торчит? – Один водитель указывал на какую-то бумажку.

Никанор с удивлением нащупал за пазухой клочок бумаги. Вытащив, прочёл: «Не суй своё рыло, куда не надо». Внизу вместо подписи была пририсована свастика.

– Что с тобой произошло? Как ты с трассы съехал? – интересовались водилы.

– Вы думаете, я помню? Хорошо хоть голова в шлеме была.

– А сам-то, в принципе, цел: рёбра, ноги, руки?

– Ну как сказать, вроде ничего не сломано. – Ник привстал и попробовал двигаться. Тело сильно ныло, но функционировало. Он обрадовался. Потом подобрал лежащий рядом рюкзачок и понял, что папки от Эн Бэ в нём нет.

Измятую «Хонду» забросили внутрь фуры (дальнобойщики возвращались откуда-то пустые), Ника забрали в кабину, и мощный аппарат двинулся по трассе.

* * *

Никанор вернулся в родной город, вооруженный новой сногсшибательной информацией. И хотя его бока болели, а повреждённую «Хонду» пришлось отправить в ремонт, он понимал, что съездил не зря. Питерец Ганс оказал им неоценимую услугу.

Город встречал приятной погодой и заждавшимися друзьями. Лиза, собрала и отчасти систематизировала уйму полученной из разных источников информации по нужной теме. Мигель позволил себе романтический уик-энд с Даниэллой, забыв на два дня о начатой авантюре. Так или иначе, но сейчас команда собралась на «конспиративной» квартире скульптора и бурно обсуждала происходящие события.

Лиза без пауз, как истый энтузиаст темы, сразу с головой погрузила компаньонов во льды шестого континента. Антарктида оказалась вовсе не такой уж пустынной, как виделась со стороны. Пингвины, айсберги и полярные станции были лишь броскими туристическими ориентирами. На самом деле заснеженный континент был куда интереснее, с ним оказалась связана масса загадочных историй и событий. Белое безмолвие жило полнокровной жизнью, не слишком заметной для окружающей цивилизации, занятой своими проблемами. Во всяком случае, она была гораздо интенсивнее, чем можно было предположить.

Лиза перерыла массу источников, выискивая какие-то реальные зацепки и свидетельства деятельности нацистов на практически безлюдном материке. Поглощая бездну литературы, фильмов, материалов из Сети, она влюбилась в царственный ледяной континент предано и безоглядно. Её покоряли безудержное мужество исследователей девственного края земли, жестокая реальность санно-гусеничных походов, переходы по непредсказуемому прибрежному припаю среди торосов и трещин, сражения мощных ледоколов с многотонными стенами льда, путешествия на собачьих упряжках и существование в условиях аномальных морозов и снежных бурь, когда не видно порой даже вытянутой перед собой руки. Беспощадная суровость мест и их магнетическая красота притягивала новых поклонников. Это трудно понять, но на континент со сложнейшими условиями зимовки, на континент, где зафиксирована рекордно низкая температура на планете – почти минус 90, на континент, где в полярную ночь с некоторыми исследовательскими станциями транспортное сообщение вообще невозможно, многие полярники даже возвращались вновь. Их возвращала суровая, странная, но верная любовь к шестому континенту. Любовь без сантиментов! А дети Антарктиды… Ведь у Антарктиды уже есть свои дети. Первый – Эмилио, родился на аргентинской исследовательской станции. Потом были и другие. Антарктида стала их колыбелью. В общем, Лиза не на шутку увлеклась.