Департамент «Х». Прощальная молитва - [44]

Однако имам всегда умел держать себя в руках. И отличался особым хладнокровием.

– Я пришел спросить, – заговорил он. – Вы уже приняли решение? Мне необходимо знать, чтобы пригласить на завтрашний день имамов, согласившихся принять участие в молебне. Они тоже будут собираться из разных концов Дагестана, а для этого нужно время. Итак...

– Да доверимся Господу и воле его, – произнес протоиерей Иннокентий. – Мы так решили, и решения своего не изменим.

– Что, все готовы? Или пришлось кого-то убеждать?

– Нет, убеждать никого не пришлось. Мы шестеро, помолившись, решили сразу и безоговорочно еще после твоего первого визита. Дело было за последним, – кивнул протоиерей на спящего в дальнем углу отца Николая. – Но он оказался тверд духом и сразу же выразил согласие. Верующий человек сомневаться в Господе не будет. Можешь смело приглашать своих имамов, пусть готовятся. Жалко, здесь нет православного храма или хотя бы церковной утвари для проведения службы. В этом у имамов преимущество.

– У нас не будет преимущества, – пообещал Гаджи-Магомед. – Вся наша утварь – это коврик, который мы стелим под колени. Вообще-то мусульманину даже коврик необязателен – главное, чтобы место было чистое. Можно подстелить газету или любой целлофановый пакет. Мы аскеты. И вам тоже рекомендуем стать на время такими же и забыть про роскошь и фальшивую позолоту своих храмов. Если хотите, пришлем вам по коврику.

– Нам ковриков не нужно, – приподнялся отец Николай и обхватил двумя руками свои колени. – Святоотеческие предания говорят, что некоторые отшельники молились, стоя коленями на горохе, чтобы Господь видел их готовность к страданиям. Но мы не просим ни ковриков, ни гороха. Даже не просим церковь для нас построить, поскольку молиться можем везде, кроме ваших мечетей. И будем молиться на голой земле и в дождь, и в снег, и даже стоя коленями в грязи. Будем истово молиться и просить Господа...

– Чтобы он простил вам грехи ваши вольные и невольные, ибо не знаете вы, что творите, – закончил за отца Николая протоиерей.

Гаджи-Магомед уловил в его глазах то ли улыбку, то ли насмешку. Это имама сильно разозлило, но он опять сдержался.

– Да, – согласился отец Николай. – Да уподобит вас Господь тому разбойнику, что был распят справа от Христа[21], ибо не ведаете вы, что творите в заблуждениях своих. Об этом мы и будем молиться.

– Помолитесь лучше о своем спасении, – усмехнулся Меджидов.

– Зачем нам молиться о своем спасении, если Господь и без того все знает? – поднял брови протоиерей Иннокентий. – Он приготовил нам участь, которой мы, в грехах своих погрязшие, достойны. Господь редко меняет свои решения. Он позволил привезти нас сюда, значит, и на это была его воля. Нам негоже противиться воле Господа.

Как ни странно, но после этих слов у Гаджи-Магомеда вся злость прошла. Он удивился силе веры этих людей и почувствовал к ним уважение. Не к православию уважение, а именно к этим православным священникам. Сам он так полагаться на волю Аллаха не решился бы.

– Крепка вера ваша, – с уважением отметил имам.

– Вера не может быть крепка или не крепка, – сказал третий священник; кажется, его звали отец Василий. – Вера или есть, или же ее нет. Середины не бывает. Нельзя сидеть на двух стульях одновременно.

– Все равно, – стоял на своем имам. – Не каждый решится так полагаться на волю Всевышнего.

– Я тебе на это отвечу притчей, – сказал отец Василий. – Гулял как-то атеист в горах и сорвался со скалы. Камень под ногу попался, нога соскользнула, и он стал со скалы в пропасть скатываться. Но успел уцепиться за корень растущего на склоне куста. Одной рукой держится, пытается подтянуться, но не может. Чувствует, что корень куста шевелится. Среди камней земли мало, и корню держаться не за что. Вот-вот оборвется, и атеист упадет. И тогда взмолился он Богу. Сказал, что всю жизнь не верил и хулил верующих, а теперь понял, что только Бог может его спасти. И стал просить о спасении. Вдруг слышит голос, который говорит ему: «Ты все равно не будешь верить». Атеист держится за куст из последних сил, пальцы его слабеют, и он клянется: «Буду, буду, только спаси!» Голос отвечает: «Ну ладно. Если хочешь спастись, отпусти куст». Атеист возмутился: «Ты что, за дурака меня считаешь?» И куст тут же вырвался из почвы...

– Это ты к чему рассказываешь? – спросил Гаджи-Магомед.

– К тому, что промысел Божий нам не известен, как неизвестен он и тебе. Как Господь решил, так и будет. Да будет Его воля, а не моя.

– И все так думают? О Его воле, а не о своей? – спросил имам.

– У нас общее мнение, – подтвердил отец Иннокентий. – Мы будем молиться за торжество православия и за спасение ваших заблудших душ, а уж что решит Господь, того нам знать не дано. Решит спасти нас, когда ты захочешь нас расстрелять – не даст тебе это сделать. Просто пришлет сюда, в село, роту спецназа, и все твои замыслы рухнут. Или вообще без человеческой помощи обойдется. Никто ведь не знает собственной судьбы. Живет человек, куда-то рвется, какие-то планы строит, а потом – раз, лопнул в голове всего один маленький сосудик, и нет больше человека, и никто уже не собирается его планы в жизнь претворять, и вообще о самом человеке скоро все забудут. Стоит ли тогда большие планы строить? Не лучше ли честно жить, каяться и молить Бога о прощении грехов, вольных или невольных?