Дэниэл молчит - [60]

На кухне я сняла рубашку, бросила на пол перед стиральной машиной и прошла к балконной двери, чтобы взять чистую футболку с веревки в саду. Вся в мыслях о том, сможет ли Дэниэл когда-нибудь распрощаться с памперсами, я как-то упустила из виду, что дефилирую по дому в шортах и лифчике. Зато Виина не упустила. Она играла с Эмили в больницу: ясное дело, Эмили была доктором, с пластмассовым стетоскопом на груди, а бедняжка Виина подвергалась обследованию, лежа на столе.

— А ты больше не похожа на ходячий скелет! — крикнула она мне в спину.

Я вернулась в ванную, где место башни уже заняла стоянка машин. Добрая дюжина авто расставлена по местам, однако в центре нашего внимания только одна, пожарная машина. Ей предназначалась главная роль. Энди достал из кармана свечку и простенькую одноразовую зажигалку. В восторге от пластмассового брусочка, Дэниэл разглядывал жидкий газ внутри, будто в микроскоп смотрел.

— Девянацать, восенацать, семь! — сказал он.

Энди взял у него зажигалку, подбросил на ладони, присмотрелся к блестящей и гладкой, как леденец, поверхности.

— Молодчина, все правильно! — кивнул он Дэниэлу.

На дне зажигалки едва проглядывали крохотные цифры, которые Дэниэл уже выучил.

Крутанув колечко, Энди добыл огонь из зажигалки, поднес к нему фитилек свечи.

— Пожар, пожар! — воскликнул он. — Подавайте пожарную машину, срочно!

И Дэниэл покатил пожарную машину по дорожке, лавируя между припаркованными авто. Завывая сиреной, он приближался к свече, которая грозила спалить красный «мини» — фаворита Дэниэла. Красный — его любимый цвет. Как только пожарная машина добралась до свечки, Дэниэл надул щеки и затушил огонь.

Мы с Энди устроили овацию. Дэниэл перекатился с живота на спину, сел на полу и улыбнулся, довольный:

— Я потуший пожай!

Спустя три часа мы вернулись в гостиную. Все это время мы катали машинки, пускали мыльные пузыри, устроили пикник для паровозиков, уговорили Дональда Дака сыграть в прятки с Плуто. Дэниэл два раза пописал в унитаз и, поднатужившись, сработал кое-что посерьезнее. Как только он осознал, что ему обещано за пользование туалетом (шоколадка) и чего он не получит ни при каких условиях (памперс), он начал сдавать позиции.

— Больше никаких памперсов! — заявил Энди, при всем этом присутствовавший. — Не желаю больше видеть памперсы на этом парне!

Кто бы поверил в подобное начало романа? В компании с ребенком, временами сильно напоминающим Маугли, на фоне таких непривлекательных декораций, как унитаз. И все же Энди был рядом, и глаза его светились нежностью ко мне и моему сыну. Моей дочери Энди утром вручил карандаши, завернутые в бумагу и перевязанные резинкой. Дэниэл получил обожаемый апельсиновый сок и божью коровку, которая машет крыльями, если потянуть за веревочку.

— А ночью?

— Нет.

— А когда в магазин пойдем?

— Нет. Если припечет, можно и на улице пописать.

— Угу. Боюсь, прохожие будут недовольны.

— Прохожие? — Качая головой, Энди достал папиросную бумагу, ловко скрутил сигаретку и провел языком по краешку листка, запечатывая тонкую трубочку. — У прохожих нет детей-аутистов, Мелани. А значит, нет и права на недовольство.

Глава девятнадцатая

Мы с Вииной собирали ее вещи в квартире ее американского мужа. В отсутствие хозяина, понятно: с ним Виина не то что встречаться, даже по телефону разговаривать отказывалась наотрез. Мы обходили квартиру, как грабители, складывая в чемодан и вещевой мешок все, что принадлежало лично Виине. Сама она все время молчала, словно и впрямь чувствовала себя воришкой. Ступив через порог, спрятала очки в кармашек рубахи, закрепила волосы узлом на затылке, закатала рукава и взялась за дело.

Жилище, из которого бежала Виина, помещалось в самом обыкновенном кирпичном доме, с гулкой лестницей и металлическими перилами, покрашенными через площадку в желтый и зеленый цвет. На всех дверях, чуть пониже глазков, были намалеваны цифры в едином стиле.

— У нас номер тринадцать, — сказала Виина. — Мне бы сразу догадаться…

Собранные вещи мы оставляли на улице, под охраной таксиста. Привалившись к своей машине, он наблюдал за нами и флегматично жевал жвачку. Не предложил ни помочь вынести сумки, ни хотя бы загрузить их в багажник — молча смотрел со скучающим видом, словно делал одолжение уже тем, что согласился подождать. Сначала мы вынесли одежду, затем взялись за книги. Книг у Виины столько, что нам пришлось загрузить их в старые пакеты «Теско», которые нашлись на кухне.

— Переезд затеяли? — недовольно буркнул таксист и, глянув на часы, выплюнул жвачку.

Виина насупилась.

— Вот, возьмите деньги. — Она протянула водителю банкноту.

Мы вновь поднялись в квартиру, закончили с книгами и принялись за коллекцию дисков, отбирая те, что принадлежали Виине. Заметив на столе у телефона маленькую фотографию моей подруги с парнем в военной форме, я тайком сунула ее в сумку. Сейчас Виина не позволила бы ее взять, но вдруг потом пожалеет? Я решила сохранить для нее снимок — на всякий случай.

Когда все было собрано, квартира заметно опустела и стала намного просторнее. У мужа-военного оказалось не так много пожитков: документы, одежда, лампы, разномастные стулья. Зато имелся плоский телевизор на модной подставке из стекла и металла и шикарный современный CD-плеер с колонками в виде изящных башенок.