Деньги, банковский кредит и экономические циклы [заметки]

Шрифт

Интервал

Одной из таких книг является сочинение Роджера Гаррисона «Время и деньги: макроэкономика капитальной структуры» (Roger W. Garrison, Time and Money: The Macroeconomics of Capital Structure), вышедшей в издательстве Routledge в 2001 г., спустя три года после публикации первого испанского издания настоящей книги. Книгу Гаррисона можно рассматривать как дополнение к моей. Ее особенность в том, что она развивает анализ австрийской школы в контексте других парадигм современной макроэкономики [монетаристской и кейнсианской], а используемый в ней подход и язык полностью соответствуют мейнстриму нашей науки. Тем самым сочинение Гаррисона несомненно способствует формированию у широкого круга экономистов убеждения в необходимости учитывать подход австрийской школы и его сравнительные преимущества. И хотя, на мой взгляд, объяснения Гаррисона излишне механистичны и он не подкрепляет свой анализ юридическоинституциональными аргументами, я всетаки считаю уместным прорекламировать опубликованный недавно в Испании перевод этой книги (Tiempo y dinero: la macroeconomía en la estructura del capital [Madrid: Unién Editorial, 2005]), выполненный на моем факультете под руководством дра Мигуэля Анхеля Алонсо группой профессоров и их учеников.

Англоязычное издание увидело свет в 2006 г. под эгидой Института Людвига фон Мизеса в Обернском университете, штат Алабама, благодаря поддержке президента этого института Лувеллина Рокуэлла: Jesús Huerta de Soto, Money, Bank Credit, and Economic Cycles (Auburn (Ala): Ludwig von Mises Institute, 2006.

Особенно я благодарен Лиланду Йигеру (Review of Austrian Economics 14 no. 4 [2001]: 255) и Йоргу Гвидо Хюльсманну (Quarterly Journal of Austrian Economics 3 no.2 [2000]: 85–88) за их замечания.

См.: Jesús Huerta de Soto, “The Ongoing Methodenstreit of the Austrian School,” Journal des Économistes et des Études Humaines 8, no. 1 (March 1998): 75—113.

Jesús Huerta de Soto, Socialismo, cálculo económico y función empresarial (Madrid: Unión Editorial, 1992; 2nd ed., 2001) [Уэрта де Сото Х. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. М., Челябинск: ИРИСЭН, Социум, 2008].

Я представил теорию трехуровневого подхода к изучению социальных проблем в своей статье: Jesús Huerta de Soto, “Conjectural History and Beyond,” Humane Studies Review 6, no. 2 (Winter, 1988–1989): 10.

Vera C. Smith, Fundamentos de la banca central y de la libertad bancaria (Madrid: Unión Editorial/Ediciones Aosta, 1993), стр. 27–42. (The Rationale of Central Banking and the Free Banking Alternative [Indianapolis: Liberty Press, 1990].) [Смит В. Происхождение центральных банков. М.: институт национальной модели экономики, 1996.]

Jesús Huerta de Soto, “Banque centrale ou banque libre: le débat théorique sur les réserves fractionnaires,” in the Journal des Économistes et des Études Humaines 5, no. 2/3 (JuneSeptember 1994): pp. 379–391. Эта статья позднее вышла на испанском языке под названием “La teoría del banco central y de la banca libre” в моей книге Estudios de economía política, chap. 11, pр. 129–143. Две другие версии этой статьи были позднее опубликованы на английском языке под названиями “A Critical Analysis of Central Banks and Fractional Reserve Free Banking from the Austrian School Perspective” в The Review of Austrian Economics 8, no. 2 (1995): 117–130; другая, благодаря Октавиану Василеску, вышла на румынском языке под заглавием “Banci centrale si sistemul de freebanking cu rezerve fractionare: o analizá criticá din perspective Scolii Austriece,” Polis: Revista de stiinte politice 4, no. 1 (Bucharest, 1997): 145–157.

The Shorter Oxford English Dictionary, 3rd ed. (Oxford: Oxford University Press, 1973), vol. 1, p. 1227.

ГК РФ, ст. 807: «1. По договору займа одна сторона (заимодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) деньги или другие вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется возвратить заимодавцу такую же сумму денег (сумму займа) или равное количество других полученных им вещей того же рода и качества». – Прим. науч. ред.

Manuel Albaladejo, Derecho civil II, Derecho de obligaciones, vol. 2: Los contratos en particular y las obligaciones no contractuales (Barcelona: Librería Bosch, 1975), p. 304.

Juan Iglesias, Derecho romano: Instituciones de derecho privado, 6.^>a edición revisada y aumentada (Barcelona: Ediciones Ariel, 1972), pp. 408–409.

Заменимыми являются вещи, вместо которых можно использовать вещи того же рода и качества. Иными словами, это вещи, которые определяются не индивидуально, а весом, числом или мерой. Древние римляне говорили, что заменимыми являются вещи quia in genere suo functionem recipiunt per solutionem quam specie [у каковых при исполнении договора имеют значение родовые, а не индивидуальные признаки], т. е. res quae pondere numero mensurave constant [вещи, которые определяются весом, количеством или мерой (лат.). – Науч. ред.].

См. ниже, с. 270. См. также: Мизес Л. фон. Человеческая деятельность: Трактат по экономической теории. Челябинск: Социум, 2005. С. 447–458. – Прим. науч. ред.

Наш студент Сезар Мартинес Месехуэр убедительно доказывает, что другое адекватное решение нашей проблемы состоит в том, чтобы считать, что при иррегулярной поклаже не происходит никакого перехода собственности, а концепция собственности абстрактно относится к tantundem, т. е. к количеству отданных на хранение вещей, и как таковая всегда остается в пользу вкладчика и не передается. Это решение предлагается, к примеру, для случая смешивания, предусмотренного статьей 381 Гражданского кодекса Испании, которая признает, что «каждый собственник приобретет права пропорционально части, соответствующей ему». Хотя иррегулярная поклажа традиционно рассматривалась иначе (как подразумевающая фактическую передачу собственности на физические единицы), правильнее было бы определять собственность в более абстрактных терминах статьи 381 Гражданского кодекса Испании, в каковом случае можно считать, что при иррегулярной поклаже перехода собственности не происходит. Более того, этой точки зрения придерживаются Луис Диес-Пикасо и Антонио Гуллон: Luis Díez-Picazo and Antonio Gullón, Sistema de derecho civil, 6th ed. (Madrid: Editorial Tecnos, 1989), vol. 2, pp. 469–470.

Такое же количество таких же самых вещей (лат.). – Прим. перев.

В случае денежной иррегулярной поклажи дополнительным преимуществом является пользование время от времени кассовыми услугами, предоставляемыми банками.

Паскуале Коппа-Дзуккари проницательно заметил, что «в отличие от простой поклажи, иррегулярная поклажа гарантирует возврат tantundem того же рода и качества в любом случае… Поклажедатель, отдающий вещь в иррегулярную поклажу, гарантирован от случайностей, от которых поклажедатель, отдающий вещь в простую поклажу, не защищен; таким образом, выбирайте для себя условия экономически более выгодные, те, которые страхуются» (см.: Pasquale Coppa-Zuccari, Il deposito irregolare [Modena: Biblioteca dell’ Archivio Giuridico Filippo Serafini, 1901], vol. 6, pp. 109–110).

Вероятно, лучше всех принцип, определяющий сущность иррегулярной поклажи, выразил Коппа-Дзуккари, когда написал, что хранитель «отвечает с заботливостью хорошего отца семейства независимо от того, как хранение осуществляется в обычном обороте его собственной экономической и юридической жизни. Наоборот, при хранении полученных вещей хранитель обязан соблюдать заботливость quam suis rebus adhibere solet (какую он имеет обыкновение применять к своим вещам (лат.). – Науч. ред.). И эта заботливость направлена на сохранение собственных вещей, которое осуществляет хранитель: в отношении незаменимых вещей, с тем, чтобы помешать их утере или порче; в отношении заменимых вещей необходимо постоянно иметь в распоряжении такое же количество вещей того же качества. Это наличие того же количества и качества определенных вещей постоянно обновляется и заменяется для заменимых и для незаменимых вещей – существование вещи in individuo» (Coppa-Zuccari, Il deposito irregolare, р. 95). Хоакин Гарригес излагает это мнение в книге Joaquín Garrigues, Contratos bancarios (Madrid, 1975, р. 365), а Хуан Рока Хуан выражает то же самое в своей статье о денежных вкладах (Juan Roca Juan, Comentarios al Código Civil y Compilaciones Forales, dirigidos por Manuel Albaladejo, tomo XXII, vol. 1, Editorial Revista del Derecho Privado EDERSA [Madrid, 1982], р. 246–255), где он приходит к заключению, что в случае иррегулярной поклажи обязательство обеспечения сохранности как раз и означает, что хранитель должен «держать переданное на хранение количество всегда доступным для поклажедателя и потому должен держать [в наличии] такое число единиц сорта, соответствующего переданному на хранение, которое необходимо для возвращения этого количества, когда от него это потребуется (р. 251). Иными словами, для случая денежной иррегулярной поклажи обязательство обеспечения сохранности означает требование постоянного стопроцентного денежного резерва.

Преступления, связанные с вышеназванными, совершаются, когда хранитель фальсифицирует количество расписок или складских квитанций. Так бывает, когда хранитель нефти выпускает фальшивые складские квитанции для продажи третьей стороне и в целом, когда любой хранитель заменимых вещей (включая деньги) выдает расписки или складские квитанции на большее количество вещей, чем хранит в действительности. Ясно, что в этом случае мы имеем дело с преступлением подделки документов (проблема фальшивых квитанций) и мошенничеством (если квитанция выдается с намерением обмануть третью сторону и получить специфическую прибыль). Позднее мы увидим, что исторически развитие банковского дела основывалось на совершении таких преступных действий в связи с «бизнесом» по эмиссии банкнот.

Antonio Ferrer Sama, El delito de apropiaciόn indebida (Murcia: Publicaciones del Seminario de Derecho Penal de la Universidad de Murcia, Editorial Sucesores de Nogués, 1945), р. 26–27. Как мы показали выше и как разъясняет Эухенио Куэлло Калон (Eugenio Cuello Calόn, Derecho penal, Barcelona: Editorial Bosch, 1972, tomo 2, parte especial, 13.^>a ediciόn, vol. 2, pp. 952–953), это преступление совершается в тот момент, когда, как установлено, произошло присвоение или растрата, и преступление проистекает из намерения совершить присвоение. Данные намерения ввиду их тайного характера следует выводить из результатов внешних действий (таких как отчуждение, потребление или товарная ссуда). Эти деяния, как правило, совершаются задолго до того как поклажедатель, пытаясь изъять поклажу, с изумлением обнаруживает, что хранитель неспособен немедленно выдать ему соответствующий tantundem. Мигуэль Бахо Фернандес, Мерседес Перес Манцано и Карлос Суарес Гонсалес (Miguel Bajo Fernández, Mercedes Pérez Manzano, y Carlos Suárez González, Manual de derecho penal, parte especial, “Delitos patrimoniales y econуmicos” [Madrid: Editorial Centro de Estudios Ramуn Areces, 1993]) также заключают, что преступление совершается в самый момент акта передачи, безотносительно его последствий, и продолжает оставаться преступлением, даже если объект восстановлен или если злоумышленнику не удается получить прибыль от присвоения, независимо от того, способен ли хранитель возвратить tantundem в тот самый момент, когда это потребуется (р. 421). Те же авторы утверждают, что в этом месте в испанском уголовном законодательстве существует недопустимая юридическая лазейка по сравнению с правовыми системами других стран, содержащими «специальные положения для корпоративных преступлений и для случаев злоупотребления доверием, к которым можно причислить незаконное поведение банков относительно иррегулярной поклажи на текущих счетах» (р. 429). В испанском уголовном праве растрату определяет ст. 252 (упоминаемая Антонио Феррером Самой) нового Уголовного кодекса 1996 г. (ст. 528 прежнего кодекса), которая гласит: «Наказания, установленные ст. 249 и 250, будут применяться ко всякому, кто в ущерб другому присваивает или растрачивает деньги, товары, ценные бумаги или иное движимое имущество или наследственные активы, которые он получил на хранение, на консигнацию, или по доверенности, или посредством другого иска по выполнению обязанности доставить или возвратить имущество, или отказывается от того, что получил их, когда спорная сумма превышает 300 евро. Это наказание будет увеличено на 50 % в случае необходимого депозита». И, наконец, наиболее основательная работа по уголовным аспектам незаконного присвоения денег, которая покрывает in extenso позицию профессоров Феррера Самы, Бахо Фернандеса и др., принадлежит перу Норберто Х. де ла Марта Барранко: Norberto J. de la Mata Barranco, Tutela penal de la propiedad y delitos de apropiaciόn: el dinero como objeto material de los delitos de hurto y apropiaciόn indebida [Barcelona: Promociones y Publicaciones Universitarias (PPU, Inc., 1994), especialmente las pp. 407–408, 512).

Эти постановления суда приводятся в книге Хуана Эскарры (Jean Escarra, Principes de droit commercial, p. 256); на них также ссылается Гарригес в: Garrigues, Contratos bancarios, р. 367–368.

“Dictamen de Antonio Goicoechea,” en La Cuenta corriente de efectos o valores de un sector de la banca catalana y el mercado libre de valores de Barcelona (Madrid: Imprenta Delgado Sáez, 1936), р. 233—289ff. На это же постановление ссылается Гарригес: Contratos bancarios, p. 368.

Хосе-Луис Гарсиа-Пита-и-Ластрес цитирует это решение в статье José Luis García-Pita y Lastres, “Los depósitos bancarios de dinero y su documentación”, en La revista de derecho bancario y bursátil (Centro de Documentación Bancaria y Bursаtil, octubre-diciembre de 1993, pp. 919—1008, y concretamente p. 991).

Ludwig von Mises, The Theory of Money and Credit (Indianapolis, Ind.: Liberty Classics, 1980), pp. 300–301. [См.: Мизес Л. фон. Теория денег и фидуциарных средств обращения. Челябинск: Социум, 2008.]

«Непосредственное следствие предоставления права поклажедателю забрать в любое время вещь, оставленную на хранение, и смежное обязательство хранителя возвратить ее по первому требованию и иметь в распоряжении поклажедателя tantundem его иррегулярной поклажи и абсолютная невозможность для хранителя платить проценты поклажедателю» (Coppa-Zuccari, Il deposito irregolare, p. 292). Коппа-Дзуккари также указывает, что тезис о несовместимости иррегулярной поклажи и выплаты процентов не относится, что совершенно логично, к совершенно особому случаю, когда проценты присуждаются из-за того, что хранитель просрочил платеж, будучи не в состоянии возвратить деньги по первому требованию. В результате концепция depositum confessatum, как мы увидим, систематически использовалась на протяжении Средних веков в качестве юридической уловки, позволяющей обойти каноническое запрещение взимать ссудный процент.

Mises, The Theory of Money and Credit, с. 301. [См.: Мизес Л. фон. Теория денег и фидуциарных средств обращения.]

Тот факт, что соглашения о процентах несовместимы с договором денежной иррегулярной поклажи, не означает, что последний будет безвозмездным. Действительно, в соответствии с самой ее природой иррегулярная поклажа обычно предусматривает уплату поклажедателем хранителю определенной суммы в возмещение издержек по охране поклажи или ведению счета. Выплата процента [хранителем поклажедателю] обоснованно указывает на то, что важнейшее обязательство обеспечения сохранности в договоре иррегулярной поклажи почти наверняка нарушается, и хранитель использует деньги своих вкладчиков для собственной выгоды, незаконно присваивая часть tantundem, доступность которого для вкладчиков он должен поддерживать постоянно.

J. Dabin, La teoría de la causa: estudio histórico y jurisprudencial, traducido Francisco de Pelsmaeker y adaptado por Francisco Bonet Ramón, 2nd ed. (Madrid: Editorial Revista de Derecho Privado, 1955), р. 24 y ss. То, что целью договора иррегулярной поклажи является хранение и сохранность, и то, что она отличается от цели договора займа, признается даже теми авторами, кто, подобно Гарсиа-Пита или Оскарис-Марко, все еще отказывается признавать, что логически необходимым следствием цели сохранности является требование 100 %-ного резервирования для банковских вкладов до востребования. См.: José Luis García-Pita y Lastres, “Depósitos bancarios y protección del depositante,” Contratos bancarios (Madrid: Colegios Notariales de España, 1996), pp. 119–266, y especialmente las 167 y 191; Florencio Ozcáriz Marco, El contrato de depósito: estudio de la obligación de guarda (Barcelona: J. M. Bosch Editor, 1997), pp. 37 y 47.

Специалисты по гражданскому праву единодушно соглашаются, что срок является существенным элементом договора займа, в отличие от договора иррегулярной поклажи, который не содержит срока. Мануэль Альбаладехо подчеркивает, что договор mutuum заканчивается, и заем должен быть возвращен в конце срока [его действия] (например, см. ст. 1125 Гражданского кодекса Испании). Он даже указывает, что если срок не определен явным образом, то всегда следует предполагать намерение установить оный для заемщика, так как установления срока требует сама природа договора займа. В этом случае третьей стороне (судам) должно быть позволено оговорить соответствующий срок (это решение реализовано в ст. 1128 Гражданского кодекса Испании). См.: Manuel Albaladejo, Derecho civil II, Derecho de obligaciones, vol. 2, Los contratos en particular y las obligaciones no contractuales, ob. cit., p. 317.

Ясно, что в непрерывной доступности для поклажедателя поддерживается именно tantundem, а не внесенные им конкретные единицы. Иными словами, даже если передается собственность на конкретные физические единицы и они могут быть использованы, хранитель не приобретает никакой реальной доступности, поскольку все полномочия в отношении полученных единиц в точности компенсируются необходимой утратой эквивалентной доступности в отношении других единиц, уже находящихся в его распоряжении, причем эта необходимость вытекает из обязательства поддерживать tantundem в постоянной доступности для поклажедателя. В договоре денежного вклада постоянная доступность для вкладчика описывается выражением «до востребования», которое поясняет существенную и очевидную цель текущего счета, или договора вклада «до востребования»: поддерживать tantundem в непрерывной доступности для вкладчика.

В этом месте важно привлечь внимание к договору «срочного вклада», который обладает экономическими и правовыми чертами истинного займа, а не вклада. Следует подчеркнуть, что такое использование терминологии вводит в заблуждение и маскирует истинный договор займа, в котором настоящие блага обмениваются на будущие блага, а доступность денег передается на время фиксированного срока и клиент имеет право получить соответствующие проценты. Эта создающая путаницу терминология еще более усложняет и затрудняет понимание гражданами различий между истинным (до востребования) вкладом и договором займа (включающим срок), причем некоторые экономические агенты, пытаясь воспользоваться существующей путаницей, часто используют эти термины в своих эгоистических целях. Ситуация усугубляется, когда, как происходит весьма часто, банки предлагают срочные «вклады» (которые должны быть истинными займами), де-факто представляющие собой вклады до востребования, поскольку банки обеспечивают возможность изъятия средств в любой момент и без штрафа.

Менгер К. Исследование о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: ИД «Территория будущего», 2005, особ. с. 417–418. Менгер сам красноречиво формулирует новый вопрос, ответ на который должна дать предложенная им программа исследований в экономической науке: «Как же могут возникать институты, служащие для общественного благополучия и чрезвычайно важные для его развития без общей воли, направленной к их установлению?» (с. 404). Лучшее и, возможно, самое блестящее резюме теории Менгера об эволюционном происхождении денег содержится в его статье “On the Origin of Money,” Economic Journal (June 1892): 239–255. Эта статья была переиздана в: Israel M. Kirzner Classics in Austrian Economics: A Sampling in the History of a Tradition (London: William Pickering, 1994), vol. 1, pp. 91—106.

F. A. Hayek, The Constitution of Liberty (London: Routledge, 1st edition [1960] 1990); Хайек Ф. А. Право, законодательство и свобода. М.: ИРИСЭН, 2006; Хайек Ф. А. Пагубная самонадеянность. М.: Новости, 1992.

См.: Jesús Huerta de Soto, Estudios de economía política (Madrid: Uniόn Editorial, 1994), ob. cit., cap. X, р. 121–128; Леони Б. Свобода и закон. М.: ИРИСЭН, 2008, обязательное чтение для всех юристов и экономистов.

Марк Туллий Цицерон. Диалоги. М.: Научно-издательский центр «Ладомир» – Наука, 1994. Оригинальный текст: «Nostra autem res publica non unius esset ingenio, sed multorum, nec una hominis vita, sed aliquod constitutum saeculis et aetatibus, nam neque ullum ingenium tantum extitisse dicebat, ut, quem res nulla fugeret, quisquam aliquando fuisset, neque cuncta ingenia conlata in unum tantum posse uno tempore providere, ut omnia complecterentur sine rerum usu ac vetustate» (Marcus Tullius Cicero, De re publica, 2, 1–2 [Cambridge, Mass.: The Loeb Classical Library, 1961], pp. 111–112; цит. по: Leoni, Freedom and the Law, p. 89 [русск. пер.: Леони Б. Свобода и право. М.: ИРИСЭН, 2007.]). Книга Леони исключительна по всем параметрам. Мало того, что он указывает на параллельность рынка и обычного права, с одной стороны, и социализма и законодательства – с другой, но он также стал первым юристом, признавшим довод Людвига фон Мизеса о невозможности социалистического экономического расчета как иллюстрацию «более общего понимания того, что никакой законодатель не может установить сам, без некоторого постоянного сотрудничества с частью заинтересованных людей, правил, руководящих действительным поведением каждого в бесконечных отношениях всех со всеми» (p. 18–19). Сведения о работе Бруно Леони, основавшего в 1950 г. престижный журнал Il Politico, см. в: Omaggio a Bruno Leoni, Pasquale Scaramozzino, ed. (Milan: Ed. A. Guiffrè, 1969); Peter H. Aranson, “Bruno Leoni in Retrospect,” Harvard Journal of Law and Public Policy (Summer, 1988). Леони был разносторонен и чрезвычайно активен в области университетского образования, права, бизнеса, архитектуры, музыки и лингвистики. Он был убит 21 ноября 1967 г. одним из его жильцов при попытке получить квартирную плату. Ему было 54 года.

По словам Бруно Леони, право формируется в результате «длинной серии попыток, предпринимаемых людьми, которые пытаются действовать необычным образом и полагаются на самостоятельный выбор курса действий, когда это не определяется стихийно» (Bruno Leoni, “Diritto e politica,” in Scritti di scienza politica e teoria del diritto [Milán: A. Giuffrè, 1980], p. 240).

Фактически толкователем ius был prudens, т. е. знаток права, или iuris prudens. Его работой было обнаружить закон. Юристы предоставляли советы и оказывали помощь людям и обучали их обычаям делового оборота и типам договоров, давали ответы на их вопросы и информировали судей и магистратов. См.: Juan Iglesias, Derecho romano: Instituciones de derecho privado, 6^>a ed. (Barcelona: Ediciones Ariel, 1972), pp. 54–55.

Iglesias, Derecho romano: Instituciones de derecho privado, p. 56; и особенно: Rudolf von Ihering, El espíritu del derecho romano, Clásicos del Pensamiento Jurídico (Madrid: Marcial Pons, 1997), esp. р. 196–202, 251–253.

«Занятие interpretatio было глубоко связано с ролью советника частных лиц, магистратов и судей и состояло в применении проверенных временем принципов к новым потребностям; это означало расширение ius civile [цивильное право (лат.). – Науч. ред.], даже когда формально не образовывалось никаких новых установлений (Francisco Hernández-Tejero Jorge, Lecciones de derecho romano [Madrid: Ediciones Darro, 1972], р. 30).

Впервые сила закона была придана в конституции 426 г., известной как Закон цитат Феодосия и Валентиниана III. См.: Hernández-Tejero Jorge, Lecciones de derecho romano, р. 3.

Corpus Juris Civilis (Geneva: Dionysius Gottfried, 1583).

Юстиниан поставил задачу, чтобы все необходимые изменения в компилируемых материалах делались таким образом, чтобы адаптировать закон применительно к историческим обстоятельствам и сделать его настолько близким к совершенству, насколько это возможно. Сделанные модификации, исправления и пропуски называют интерполяциями, а также emblemata Triboniani, по имени Трибониана, отвечавшего за компиляцию. Существует целая дисциплина, посвященная изучению этих интерполяций, чтобы определить их содержание через сравнение, логический анализ, изучение языковых анахронизмов и т. д., так как было обнаружено, что существенное их число было сделано после Юстиниановой эры. См.: Hernández-Tejero Jorge, Lecciones de derecho romano, pp. 50–51. [См. также: Кофанов Л. Л. Введение//Дигесты Юстиниана. Т. I / Отв. ред. Л. Л. Кофанов. М.: Статут, 2002. С. 18–19.]

Домиций Ульпиан, родом из Тира в Финикии, был советником другого великого юриста, Пипиниана. Вместе с Павлом состоял в concilium principis [совет принцепса (лат.). – Науч. ред.] и являлся praefectus praetorio (префект претория, начальник преторианской гвардии (лат.). – Науч. ред.) при Александре Севере. Был убит преторианцами в 228 г. Крайне плодовитый автор, он более известен скорее знанием юридической литературы, чем творчеством. Ульпиан писал ясно и был хорошим компилятором; его труды высоко оцениваются и особо упомянуты в «Дигестах», основную часть которых они составляют. По этому вопросу см.: Iglesias, Derecho romano: Instituciones de derecho privado, р. 58. Цитируемый в тексте отрывок в оригинале выглядит так: «Depositum est, quod custodiendum alicui datum est, dictum ex eo, quod ponitur, praepositio enim de auget depositum, ut ostendat totum fidei eius commissum, quod ad custodiam rei pertinet» (Дигесты. Т. III. C. 408/409). [Перевод выдержек из «Дигест» на русский язык дается по изд.: Дигесты Юстиниана. Т. I–VII / Отв. ред. Л. Л. Кофанов. М.: Статут, 2002–2005.]

Однако, как проницательно указывает Паскуале Коппа-Дзуккари, выражение depositum irregolare не появляется, пока его впервые не использует Жасон де Майно, комментировавший в XV в. более ранние труды, чьи работы были опубликованы в Венеции в 1513 г. См.: Coppa-Zuccari, Il deposito irregolare, р. 41. Вся первая глава этой важной работы посвящена анализу трактовок иррегулярной поклажи в римском праве (рр. 2—32). Превосходный современный анализ на испанском языке библиографических источников по иррегулярной поклаже см. в статье Мерседес Лопес-Амор-и-Гарсии: Mercedes López-Amor y García, “Observaciones sobre el depósito irregular romano,” en Revista de la Facultad de Derecho de la Universidad Complutense, no. 74, curso 1988–1989, pp. 341–359.

Это отрывок из сделанного Павлом резюме «Дигест» Алфена Вара. Алфен Вар был консулом в 39 г. и автором сорока книг «Дигест». Павел, в свою очередь, был учеником Сцеволы и советником Папиниана, когда Папиниан был членом имперского консулата при Севере и Каракалле. Он был крайне изобретательной и ученой личностью и автором множества трудов. Вот как звучит на латыни процитированный отрывок: «Idem iuris esse in deposito; nam si quis pecuniam numeratam ita deposuisset ut neque clausam, neque obsignatam traderet, sed adnumeraret, nihil aliud eum debere, apud quem deposita esset, nisi tantundem pecuniae solvere» (Дигесты. Т. III. C. 736/737).

Эмилий Папиниан, родом из Сирии, являлся начальником преторианской гвардии с 203 г. и был приговорен к смерти императором Каракаллой в 212 г. за отказ составить оправдательную речь для императора в связи с убийством им своего брата Геты. Делил с Юлианом репутацию самого известного римского юриста, и, согласно Хуану Иглесиасу, «его труды примечательны своей проницательностью и прагматизмом, равно как и рассудительной манерой» (Juan Iglesias, Derecho romano: Instituciones de derecho privado, р. 58). Цитируемый отрывок в оригинале выглядит так: «centum numos, quos hac die commendasti mihi annumerante servo Sticho actore, esse apud me, ut notum haberes, hac epitistola manu mea scripta tibi notum facio; quae quando volis, et ubi voles, confestim tibi numerabo» (Дигесты. Т. III. C. 434/435).

То есть требований кредиторов, имеющих преимущественное право на удовлетворение. – Прим. к русск. изд. «Дигест».

Уже после сдачи на хранение. – Прим. к русск. изд. «Дигест».

«Quoties foro cedunt numularii, solet primo loco ratio haberi depositariorum, hoc est eorum, qui depositas pecunias habuerunt, non quas foenore apud numularios, vel cum numulariis, vel per ipsos exercebant; et ante privilegia igitur, si bona venierint, depositariorum ratio habetur, dummodo eorum, qui vel postea usuras acceperunt, ratio non habeatur, quasi renuntiaverint deposito» (Дигесты. Т. III. C. 426/427).

«Furtum est contrectatio rei fraudulosa, lucri faciendi gratia, vel ipsius rei, vel etiam usus eius possessionisve; quod lege naturali prohibitum est admittere» (Дигесты. Т. VII (I). C. 378/379).

Дигесты. Т. VII (I). C. 418/419. [«…si pecuniam quis a me acceperit, ut creditori meo solvat, deinde, cum tantam pecuniam eidem creditori deberet, suo nomine solverit, furtum eum facere».]

«Si depositi experiaris, non immerito etiam usuras tibi restitui flagitabis, quum tibi debeat gratulari, quod furti eum actione non facias obnoxium, siquidem qui rem depositam invito domino sciens prudensque in usus suus converterit, etiam furti delicto succedit» (García del Corral I. L., ed., Cuerpo de derecho civil romano: a doble texto, traducido al castellano del latino, vol. 4 (Valladolid: Editorial Lex Nova, 1988), p. 490).

«Si is, qui depositam a te pecuniam accepit, eam suo nomine vel cuiuslibet alterius mutuo dedit, tam ipsum de implenda suscepta fide, quan eius successores teneri tibi, certissimum est» (Ibid., p. 491).

«Ut hoc timore stultorum simul et perversorum maligne versandi cursum in depositionibus homines cessent». Ясно, и об этом мы будем говорить подробнее, что хранители неправомерно использовали деньги, доверенные им поклажедателями. См.: ibid., vol. 6, pp. 310–311.

«Qui pecuniam apud se non obsignatam, ut tantundem redderet, depositam ad usus propios convertit, post moram in usuras quoque iudicio depositi condemnandus est» (Дигесты. Т. III. C. 434/435).

«…§ 1. Луций Тиций дал такую расписку: “Я получил, и у меня есть на сохранении вышеописанные 10 тысяч динариев серебром, и я сделаю все и соглашаюсь, и обещал (вернуть), как описано ранее, и я согласился предоставлять тебе проценты по 4 асса на каждую мину каждый месяц, вплоть до возвращения всего серебра”. Я спрашиваю: подлежат ли эти проценты исковому взысканию? Павел отвечает, что договор, о котором идет речь, выходит за рамки переданной на хранение денежной суммы, и, следовательно, проценты могут быть истребованы также по иску из хранения в соответствии с добавочным соглашением. [О. Леннель предполагает здесь интерполяцию Юстиниана. – Прим. ред. русск. изд. «Дигест».)] § 2. Тиций приветствует Семпрониев: “У меня есть от вас (следующие вещи): примерно 10 мер золота, два блюда и запечатанный мешок. Из них вы должны мне 10, которые (вы дали на хранение) Трофимату, а также 10 за вашего отца и еще кое-что сверх этого”. Я спрашиваю: какое-либо обязательство возникло ли из такого рода письма с учетом названных выше сумм? Ответил: представляется, что из письма, о котором идет речь, не возникло никакого обязательства, но можно предъявить доказательство передачи на хранение вещей. Что же касается того, кто в том же письме указал, что ему должны 10, то, если он сможет доказать правильность написанного, тогда судья должен будет принимать соответствующее решение». – Прим. науч. ред.

«Я внес тебе на хранение 10, а затем позволил тебе пользоваться ими. Нерва и Прокул говорят, что прежде даже, чем деньги изменили свое место нахождения, я могу предъявить тебе кондикцию как о займе; и это правильно, как считает и Марцелл: ибо лицо в силу своего намерения стало владельцем. [Для понимания этого места нужно иметь в виду, что до того времени, как лицо обнаружило намерение владеть деньгами как своими, оно имело не владение, но лишь держание. – Прим. ред. русск. изд. «Дигест»]. Поэтому риск случайной гибели вещи переходит на того, кто просил о предоставлении ему займа, и к нему может быть предъявлена кондикция». – Прим. науч. ред.

«Если я внес тебе на хранение деньги и тут же разрешил тебе пользоваться (деньгами), если ты захочешь, то деньги считаются данными взаймы не раньше, чем они изменят местонахождение, так как (до того) не является определенным возникновение долга». – Прим. науч. ред.

«In bonis mensularii vendundis post privilegia potiorem eorum causam esse placuit, qui pecunias apud mensam fidem publicam secuti deposuerunt. Set enim qui depositis numis usuras a mensulariis accepurunt, a ceteris creditoribus non seperantur; et merito, aliud est enim credere, aliud deponere» (Дигесты. Т. VI (2). C. 226/227). Папиниан, со своей стороны, устанавливает, что если хранитель не способен выполнить свои обязательства, то деньги для возврата поклажедателю можно взять не только из фондов поклаж, найденных среди имущества менялы, но и из всех активов обманщика. «Для осуществления этой привилегии [привилегии лиц, сдавших деньги на хранение] берутся не только те суммы, которые найдены в имуществе банкира как сданные ему на хранение, но все имущество обманщика; это правило установлено для общественной пользы вследствие обычного образа действий банкиров. Конечно, расходы, которые сделаны в силу необходимости, всегда идут впереди [прежде всего возмещаются необходимые расходы на выяснение состояния имущества и т. п.], ибо исчисление имущества должно быть произведено после вычета этих расходов». (Этот принцип, отражающий неограниченную ответственность банкиров, появляется во фрагменте 8 титула III книги XVI «Дигест». [См.: Дигесты. Т. III. С. 427.])

В Las Partidas (с. 1312) поклажи именуются condesijos [скрытыми вкладами], и в законе 2 этого труда мы читаем, что «контроль над владением вещами, данными другому на сохранение, не переходит к получателю вещей, за исключением случаев, когда поклажа может быть сосчитана, взвешена или измерена в момент передачи; и если она передана получателю по количеству, весу или мере, то контроль переходит к получателю. Однако он должен возвратить вещь или то же количество другой, равной отданному на сохранение». Этот вопрос с непревзойденным красноречием и ясностью освещается в Las Partidas. См.: Las Siete Partidas, glosadas por es licenciado Gregorio López, pablicadas en edición facsímil por el Boletín Oficial del Estado (Madrid, 1985), vol. 3, 5.^>a Partida, título III, ley 2, р. 7–8.

См. ссылку на Fuero Real, сделанную Хуаном Рока Хуаном в статье: juan Roca Juan “El depоsito de dinero,” в Comentarios al Código Civil y Compilaciones Forales, tomo XXII, vol. I, p. 249.

Мы говорим о наиболее очевидном источнике прибыли, который первоначально был мотивом незаконного присвоения банкирами денег вкладчиков. В главе 4 будет рассмотрен источник еще больших доходов: власть банкиров эмитировать деньги, создавая кредиты и депозиты из ничего. Прибыль по этим операциям неизмеримо больше, однако поскольку она возникает из абстрактного процесса, то даже банкиры полностью не осознавали сути происходящего вплоть до позднейших этапов развития финансов. Однако то, что они не понимали природы второго типа прибыли, а действовали по наитию, не помешало им использовать открывающиеся возможности в полной мере. В главе 4 мы объясним, каким образом нарушение банкирами традиционных принципов права в рамках банковского дела на основе частичного резервирования позволяет создавать из ничего кредиты, возвращать которые затем требуется наличными деньгами (и вдобавок с процентами!). Короче говоря, мы имеем дело с постоянным, привилегированным источником финансирования в форме депозитов, которые банкиры создают из ничего и постоянно используют для собственных нужд.

Luis Saravia de la Calle, Instrucción de mercaderes (Medina del Campo: Pedro de Castro, 1544; Madrid: Colección de Joyas Bibliográficas, 1949), capítulo VIII, p. 179.

Археолог Линор Мант обнаружила в руинах Вавилона глиняную табличку с записями, свидетельствующими о существовании торговли между городами и использовании коммерческих и финансовых средств платежа. Табличка упоминает Арду-Нама (выставившего вексель, из города Ур), приказывающего Мардук-Баль-ат-Ирибу (плательщику по векселю) из города Орко в течение определенного времени уплатить от имени Арду-Нама сумму в четыре мины и пятнадцать сиклей серебром Бель-Абаль-Иддину. Этот документ датирован четырнадцатым арахсамма второго года царствования Набонаида. Исследователь Хильпрехт, в свою очередь, обнаружил в руинах города Ниппур 730 обожженных глиняных табличек с надписями, составлявших, по-видимому, часть архива банка, существовавшего в 400 г. до н. э. под названием «Нурашу и сыновья» (см.: “Origen y desenvolvimiento histórico de los bancos,” en Enciclopedia universal ilustrada europeo-americana (Madrid: Editorial Espasa-Calpe, 1979), tomo VII, p. 477). Кроме того, Хоакин Триго, сообщивший нам вышеупомянутые сведения, пишет, что около 3300 г. до н. э. храм Урука владел землей, на которой стоял, получал пожертвования и вклады, а также предоставлял ссуды крестьянам и торговцам скотом и зерном, став, таким образом, первым известным банком в истории. В Британском музее хранятся таблички с записями финансовых операций банка «Сыновья Эгиби». Ряд табличек показывает, что со времен ассирийских правителей более 180 лет этим учреждением руководила настоящая финансовая династия. Кодекс Хаммурапи облегчил передачу собственности и строго регулировал связанные с ней права, а также коммерческую деятельность, ограничивая процентные ставки и даже установив ставку в 12,5 % для предоставления займов со стороны государства. Регулировались и партнерские соглашения, а также ведение учета операций. В древнеиндийских «Законах Ману» также упоминаются банковские и финансовые операции. Короче говоря, сохранившиеся письменные свидетельства указывают, что финансовые операции совершались между 2300 и 2100 гг. до н. э., хотя распространение «банковского» предпринимательства началось между 730 и 540 гг. до н. э., когда ассирийская и новая вавилонская династии обеспечили безопасность торговли, что вызвало появление специализированных банков. Эта деятельность распространилась на Египет, а оттуда позднее на древнегреческий мир (Joaquín Trigo-Portela, “Historia de la banca,” cap. III de la Enciclopedia práctica de la banca (Barcelona: Editorial Planeta, 1989), tomo VI, especialmente las pp. 234–237).

Раймонд де Рувер указывает, что современный термин «банкир» появился во Флоренции, где банкиров называли banchieri или tavolieri, потому что они работали, сидя за скамьей (banco) или за столом (tavola). На той же логике основана терминология, которую использовали в Древней Греции, где банкиров называли трапедзитами (trapezitei), потому что они работали за трапедзой (trapeze), т. е. за столом. Вот почему «Банкирская речь» Исократа традиционно известна под названием “Trapezitica” (см.: Raymond de Roover, The Rise and Decline of the Medici Bank, 1397–1494 (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1963), p. 15). Великий Диего де Коваррубьяс-и-Лейва, со своей стороны, указывает, что «вознаграждение, уплачиваемое менялам за обмен денег, греки называли collybus, а менял – collybist. Еще их называли nummularii и argentarii, а также trapezitei, mensularii, или банкирами, потому что кроме обмена денег они занимались и гораздо более прибыльной деятельностью: брали деньги на сохранение и предоставляли ссуды под проценты как из собственных денег, так и из денег клиентов» (см.: Diego de Covarrubias y Leyva, Veterum collatio numismatum Salamanca: Omnium operum, 1577, cap. VII).

Исократ был одним из древних macróbioi (долгожителей), прожив почти до ста лет (436–338 гг. до н. э.). Его жизнь началась в последние годы мирного афинского господства над Персией и продолжилась во времена Пелопоннесской войны, верховенства Спарты и Фив и македонской экспансии, закончившейся Херонейской битвой, в которой Филипп II победил Делийскую Лигу, – и в том же году умер Исократ. Отец Исократа Феодор принадлежал к среднему классу граждан и владел мастерской по изготовлению флейт, которая принесла ему благосостояние и позволила дать детям превосходное образование. Непосредственными учителями Исократа были Ферамин, Горгий и особенно Сократ (существует отрывок из «Федра», где Платон устами Сократа хвалит молодого Исократа и с видимой иронией предсказывает ему великое будущее). Исократ был логографом, т. е. писал юридические речи для других (предъявляющих иски или защищающих свои права). Позднее от открыл школу риторики в Афинах. Дополнительные сведения об Исократе см.: Juan Manuel Guzmán Hermida, “Introducciоn General” a los Discursos (Madrid: Biblioteca Clásica Gredos, 1979, vol. 1, pp. 7—43.

Исократ. «Банкирская» речь (Трапедзитик)//Вестник древней истории. 1968. № 4. С. 209.

Более чем через 2000 лет после Исократа сенатор от Пенсильвании Конди Раге тоже обличал огромную власть банкиров, которую они используют для запугивания врагов и для того, чтобы всевозможными способами препятствовать вкладчикам изымать свои вклады в тщетной надежде, помимо прочего, избежать кризиса. Конди Раге приходит к выводу, что давление [банкиров] почти невыносимо и «независимый человек, который, не будучи акционером или должником, попытался бы заставить банки поступать справедливо, подвергся бы остракизму как враг общества» (см. его письмо Давиду Рикардо от 18 апреля 1821 г., опубликованное в: David Ricardo, Minor Papers on the Currency Question 1805–1823, Jacob Hollander, ed. (Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 1932), pp. 199–201). Ту же мысль тремя столетиями ранее выразил Саравиа-де-ла-Каллье, который, указывая на препятствия, создаваемые банкирами для вкладчиков, желающих изъять свои деньги, и против которых лишь немногие смели возражать, упоминает «тысячи оскорблений, которыми вы осыпаете тех, кто приходит к вам за своими деньгами; вы задерживаете их, заставляете впустую тратить время в ожидании денег и угрожаете уплатой в плохой монете. Вы нашли этот способ украсть, потому что, когда они приходят, чтобы забрать деньги, они не смеют и просить о звонкой монете, оставляя деньги у вас, чтобы [вам] собрать еще большую и еще более дьявольскую прибыль» (Saravia de la Calle, Instruccion de mercaderes, p. 183). Кантильон приводит список трюков, с помощью которых банкиры оттягивают выплату вкладов: Cantillion, Essai sur la nature de commerce in général (London, 1755), pp. 425–426. Наконец, Маркс также упоминает страх и почтение, которое банкиры вселяют в каждого. Он цитирует следующие иронические слова Дж. М. Белла: «Нахмуренный лоб банкира оказывает на него более сильное влияние, чем все моральные проповеди его друзей; он трепещет при мысли, что к нему станут относиться подозрительно, если он окажется повинным в обмане или хотя бы малейшем уклонении от истины; он боится возбудить такое подозрение, так как в результате его кредит в банке может быть ограничен или даже совсем закрыт! Совет банкира для него важнее, чем совет священника» (Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25. Ч. II. С. 92).

Исократ. «Банкирская» речь (Трапедзитик)//Вестник древней истории. 1968. № 4. С. 211.

Греки различали денежные вклады до востребования (phanerа ousia) и невидимые вклады (aphanes ousia). Различие это относилось не к тому, постоянно доступны деньги для вкладчика или нет (в обоих случаях это условие должно было выполняться), а, скорее, к тому, была ли информация о вкладе и его размере публично известна. Если эта информация была известна, деньги могли быть изъяты по суду или конфискованы (по большей части в связи с налогами).

Исократ. «Банкирская» речь (Трапедзитик)//Вестник древней истории. 1968. № 4. С. 216.

Демосфен. Речи. В 3-х т. Т. I. М.: Памятники исторической мысли, 1994. С. 445, 446, 455, 456–457. Сведения о греческих банках см.: Edward E. Cohen, Athenian Economy and Society: A Banking Perspective (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1992), pp. 215–224. Однако Коэн, кажется, не понимает, каким образом расширение банковского кредита вызывает экономические кризисы, затрагивающие платежеспособность банков.

Демосфен. Речи. В 3-х т. Т. II. М.: Памятники исторической мысли, 1994. С. 127.

Там же. С. 139.

G. J. Costouros, “Development of Banking and Related Book-Keeping Techniques in Ancient Greece,” International Journal of Accounting 7, no. 2 (1973): 75–81.

Демосфен. Речи. В 3-х т. Т. II. М.: Памятники исторической мысли, 1994. С. 152.

Там же. С. 147.

Там же. С. 153.

Стивен Тодд относительно банковского дела Афин подтверждает, что «на банки не смотрели как на очевидный источник кредита… поразительно указание источников на то, что из сотен заверенных займов в банках взято всего одиннадцать, и не существует свидетельства о том, что вкладчик ожидал получить от банка процент» (S. C. Todd, The Shape of Athenian Law (Oxford: Clarendon Press, 1993), p. 251). Богар (Bogaert), со своей стороны, подтверждает, что банкиры не выплачивали проценты по вкладам до востребования и даже брали комиссию за их хранение и обеспечение сохранности: «Вклады до востребования могли иметь разные формы. Общей их чертой было отсутствие процента. Ни в одном из рассмотренных случаев мы не обнаружили их следа. То же самое возможно, когда некоторые банкиры требовали комиссии за хранение вкладов или за «отправление денежных переводов» (Raymond Bogaert, Banques et banquiers dans les cités grecques [Leyden, Holland: A.W. Sijthoff, 1968], p. 336). Богар также указывает на отсутствие каких-либо признаков того, что в Афинах практиковалось частичное резервирование («Мы не имеем, к сожалению, никакого упоминания о кассовой наличности в античных банках», p. 364), хотя нам известно, что различные банкиры, в том числе Пизон, действовали мошеннически и не поддерживали 100 %-ный коэффициент резервирования. В результате во многих случаях они не могли расплатиться и разорились.

«Таким образом, можно считать, что денежная масса Афин состояла из банковских обязательств («вкладов») и наличных денег в обращении. Прирост банковской доли в денежной массе зависит от объема и скорости обращения банковских ссуд, от того, какая часть выданных ссуд немедленно или в конце концов снова вносится в трапедзы, а также от временной структуры и колебания объемов вкладов» (Cohen, Athenian Economy and Society, p. 13).

Bogaert, Banques et banquiers dans les cités grecques, pp. 391–393.

Ibid., p. 391.

Trigo Portela, “Historia de la banca,” p. 238. Напротив, Раймон Богар оценивает годовой доход Пасиона перед его смертью в 9 талантов, т. е. в несколько раз выше: «Это составляет всегонавсего примерно 9 талантов годового дохода. Понятно, что банкир мог накопить весомое имущество за несколько лет, преподносить городу щедрые подарки и покрывать расходы пяти triérchies» (Bogaert, Banques et banquiers dans les cités grecques, p. 367, а также: Cohen, Athenian Economy and Society, p. 67).

Michael Rostovtzeff, The Social and Economic History of the Hellenistic World (Oxford: Oxford University Press, 1953), vol. 1, p. 405.

Бодмерея – денежный заем под залог судна и груза, получаемый за счет их владельцев капитаном судна в случае крайней необходимости в денежных средствах для завершения рейса.

Michael Rostovtzeff, The Social and Economic History of the Hellenistic World (Oxford: Oxford University Press, 1957), vol. 2, p. 1279.

«Архив Зенона» – клад папирусов, случайно найденный в египетской Филадельфии местными крестьянами (феллахами) в 1915 г. Состоит из официальных и частных деловых бумаг, переписки и т. п. и насчитывает более 350 документов. В 50-х годах III в. до н. э. Зенон служил управляющим крупного поместья Аполлония, министра финансов при Птолемее II Филадельфе. Папирусы были приобретены скупщиками, распродавшими их затем по частям в разные руки. Наиболее всесторонний анализ «архива Зенона» выполнен М. И. Ростовцевым: Rostovtzeff, A Large Estate in Egypt in the third century B. C. (Madison, 1922). – Прим. науч. ред.

Ростовцев М. Общество и хозяйство в Римской империи. Т. II. СПб.: Наука, 2001. С. 360 (прим. 43). [См. также: Дион Кассий. Речь Мецената//Черноусов. Очерки истории Римской империи. Харьков, 1911. (Приложение). – Прим. науч. ред.]

К примеру, в «Пленниках» Плавта читаем: «Пойду домой да счетец подведу один, / Что за менялой денег остается мне» (пер. с лат. А. Артюшкова, цит. по: Плавт. Соб. соч. В 3-х т. Т. 2. М.: Терра, 1997).

Публий Элий Адриан (76—138 гг. н.э) – римский император с 117 г. – Прим. науч. ред.

Trigo Portela, “Historia de la banca,” p. 239.

То, что прикосновенный к банковскому делу стал папой, а позднее и святым, делает, как представляется, Каликста отличной кандидатурой в святые покровители банков. К несчастью, он подал дурной пример банкротства и злоупотребления доверием и чистосердечностью собратьев-христиан. Вместо него патроном банкиров стал св. Карл Борромео (1538–1584), архиепископ Милана. Он был племянником и управляющим Джованни Анджело Медичи (папы Пия IV). День его памяти отмечается 4 ноября.

Святой Ипполит Римский (ок. 170—ок. 235) – противник и конкурент Каликста за папский престол, первый антипапа (217/218—235), богослов. Почти все известные нам сведения о Каликсте I сообщает Ипполит в своих «Опровержениях», и потому они считаются не особенно надежными. – Прим. науч. ред.

Hippolytus Wercke, vol. 2: Refutatio omnium haeresium (Leipzig: P. Wendland), 1916.

Juan de Churruca, “La quiebra de la banca del cristiano Calisto (c.a. 185–190),” Seminarios complutenses de derecho romano, febrero-mayo 1991 (Madrid, 1992), pp. 61–86.

“Ginesthe trapezitai dókimoi”. («Банкир, вы должны быть честны».) См.: “Orígenes y movimiento histórico de los bancos,” en Enciclopedia universal ilustrada europeo-americana (Madrid: Espasa Calpe, 1973), tomo VII, p. 478.

См.: Manuel J. García-Garrido, “La sociedad de los banqueros (societas argentaria),” in Studi in honore di Arnaldo Biscardi (Milan, 1988), vol. III, esp. pp. 380–383. Неограниченная ответственность членов ассоциации банкиров устанавливалась римским правом, помимо иных мест, в упоминавшемся здесь тексте Ульпиана (Дигесты, XVI, III, 7, 2–3), а также в отрывке из Папиниана (Дигесты, XVI, III, 8), где он предписывает, что деньги для оплаты долгов банкиров-мошенников должны браться не только из «сумм, которые найдены в имуществе банкира как сданные ему на хранение, но [из] всего имущества обманщика» (Дигесты. Т. III. С. 427). Некоторые современные авторы также предлагают вернуться к принципу неограниченной ответственности банкиров, которая должна побуждать их разумно управлять деньгами. Однако для достижения платежеспособной банковской системы эта мера вовсе не является ни необходимой, ни достаточной. Она не является необходимой, так как требование 100 %-ного резервирования гораздо эффективнее справилось бы с банковскими кризисами и рецессиями. Она не является достаточной, так как даже в случае неограниченной ответственности акционеров банков повторяющиеся банковские кризисы и рецессии неизбежны, когда практикуется частичное резервирование.

В Римской империи некоторые большие, влиятельные храмы продолжали выполнять функции банков. Таковыми были храмы на Делосе, в Дельфах, в Сардисе (храм Артемиды) и наиболее важный – в Иерусалиме, где евреи, бедные и богатые, традиционно хранили свои деньги. Именно в этом контексте следует толковать описанное в Новом Завете изгнание Иисусом менял из Иерусалимского храма. В Евангелии от Матфея (21, 12–16) мы читаем, что Иисус, войдя в храм, опрокинул столы менял и скамьи, на которых продавали голубей. «Написано, – сказал Он им, – дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников». Евангелие от Марка (11, 15–17) предлагает почти идентичный текст. Иоанн (2, 14–16) чуть более внятен и рассказывает о том, как, войдя во двор храма, «и нашел, что в храме продавали волов, овец и голубей и сидели меновщики денег. И сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, также и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул». Перевод этих библейских отрывков не слишком точен, и та же ошибка найдена в переводе «Дигест» выполненном Гарсиа дель Корралем. Вместо «менял» следует читать «банкиры», что лучше соответствует буквальному смыслу издания Вульгаты, латинской Библии, где строки Матфея звучат следующим образом: «Et intravit Iesus in templum et eiiciebat omnes vendentes et ementes in templo, et mensas numulariorum, et cathedras vendentium columbas evertit: et dicit eis: Scriptum est: Domus mea domus orationis vocabitur: vos autem fecistis illam speluncam latronum» (Biblia Sacra iuxta Vulgatam Clementinam, Alberto Colunga y Laurencio Turrado, eds. (Madrid: Biblioteca de Autores Cristianos, 1994), San Mateo 21, 12–13, p. 982). Эти евангельские тексты подтверждают, что Иерусалимский храм действовал как настоящий банк для широкой публики, для бедных и богатых, вносящих вклады. Очищение храма Иисусом может быть истолковано как протест против злоупотреблений, проистекающих из незаконной деятельности (как мы знаем, эти злоупотребления состояли в использовании денег вкладов). Кроме того, эти отрывки из Библии показывают симбиоз банкиров и общественных должностных лиц, так как и первосвященники, и фарисеи были оскорблены поведением Иисуса (курсив, разумеется, мой. – У. де С. [кроме слова «также» в отрывке из Евангелия от Иоанна. – Науч. ред.]). О значении Иерусалимского храма как депозитного банка для евреев см.: Ростовцев М. Общество и хозяйство в Римской империи. Т. II. СПб.: Наука, 2001. С. 15.

100

Жан Имбер в книге Historia económica (de los orígenes a 1789) (Barcelona: Editorial Vicens-Vives, 1971, p. 58) указывает, что «praescriptio был эквивалентом сегодняшних чеков. Когда владелец капитала приказывал банкиру погасить ссуду от его имени, этот банкир должен был выполнить указание после представления банковского ордера, называемого praescriptio».

101

См., напр., эдикты Юстиниана, включенные в состав «Новелл»: New Constitution 126 “On Bank Contracts,” edict 7 (“Decree and Regulation Governing Bank Contracts”); edict 9, “On Bank Contracts” (см.: Cuerpo de derecho civil romano, vol. 6, pp. 479–483, 539–544 and 547–551).

102

Превосходный краткий обзор причин падения Римской империи представлен в сочинении Людвига фон Мизеса «Человеческая деятельность: Трактат по экономической теории» (Челябинск: Социум, 2005. С. 719–721).

103

См., напр.: Jules Piquet, Des banquiers au Moyen Age: Les Templiers, étude de leurs opérations financièrs (Paris, 1939), цитируемую Анри Пиренном в его работе Henri Pirenne, Histoire économique et Sociale Du Moyen Age (Paris: Presses Universitaires de France, 1969), pp. 116, 219. В записях, которые вели тамплиеры, Пике видит начало бухгалтерии на основе двойной записи и даже примитивные формы чеков. Однако представляется, что бухгалтерские методы тамплиеров были самое большее прямыми предшественниками двойной записи, которую позднее, в 1494 г., формализовал великий венецианский монах, друг Леонардо да Винчи, Лука Пачоли. Банк Пизы использовал двойную запись уже в 1336 г., а семья Масари (генуэзские сборщики налогов) – в 1340 г. Старейшая бухгалтерская книга Европы, свидетельства о которой имеются, пришла из флорентийского банка и датируется не ранее 1211 г. См.: G. A. Lee, “The Oldest European Account Book: A Florentine Bank Ledger of 1211,” in Accounting History: Some British Contributions, R. H. Parker and B. S. Yamey, eds. (Oxford: Clarendon Press, 1994), pp. 160–196.

104

«Ранние депозитные банки – по крайней мере в теории – не занимались учетом векселей и кредитованием. Они не создавали деньги, а обслуживали систему 100 %-ного резервирования, которую некоторые монетаристы предпочли бы видеть в действии и сегодня. Перерасход по текущему счету воспрещался. На практике, особенно перед лицом общественных нужд, оказалось трудно поддерживать такие стандарты. В 1567 г. банк Валенсии был готов использовать хранящиеся в его подвалах сокровища, чтобы закупить пшеницу для городских нужд. В 1590 г. были выданы незаконные ссуды городским должностным лицам, а городу таковые предоставлялись постоянно» (Charles P. Kindleberger, A Financial History of Western Europe, 2nd ed. [Oxford: Oxford University Press, 1993], p. 49).

105

Исламское право в Средние века, особенно на Иберийском полуострове, тоже запрещало банкирам использовать иррегулярные поклажи для собственных нужд. См., например, сочинение испано-арабского юриста X в. Ибн Абу Зейда Аль-Кайравани «Краткое изложение основ исламского права», переизданное при поддержке Хесуса Риосалидо: Ibn Abí Zayd (Al-Qayrawání), Compendio de derecho islámico (Risála, Fí-l-Fiqh) (Madrid: Editorial Trotta, 1993). На с. 130 мы находим следующую формулировку правового принципа: «Достоин порицания тот, кто использует денежный вклад для торговли, но если он использует свои деньги, он может получать прибыль». (См. также с. 214–215, где указывается, что в случае истинного займа, или mutuum, кредитор может изымать деньги не по своему желанию, но лишь в конце оговоренного срока; исламская правовая концепция денежного вклада соответствует римскому понятию иррегулярной поклажи.)

106

Эббот Пэйсон Ашер преподавал экономику в Гарвардском университете и написал знаменитый труд: Abbot Payson Usher, The Early History of Deposit Banking in Mediterranean Europe (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1943).

107

Ibid., pp. 9 and 192.

108

«Во всех этих генуэзских регистрах имеется также ряд документов, в которых эти полученные деньги открыто описываются как заем (mutuum)» (Ibid., p. 63).

109

«Против этих займов Депозитный банк держал резервы в звонкой монете, составлявшие всего 29 %. Говоря современным языком, банк мог предоставлять кредиты с коэффициентом 3,3 к наличным резервам» (Ibid., p. 181). Однако нельзя согласиться с утверждением Ашера о том, что частные банки, работавшие в то же время в Барселоне, поддерживали еще более низкий коэффициент резервирования. Верно должно быть совершенно обратное: поскольку частные банки были меньше, они не пользовались таким же доверием общества, как муниципальный банк, а, поскольку они работали в конкурентной среде, их запасы наличности должны были быть выше» (см. с. 181–182 книги Ашера). Как бы то ни было, Ашер делает вывод, что «в ранний период имела место значительная централизация клиринговых расчетов, сопровождавшаяся масштабным созданием кредита. В отсутствие всесторонних статистических данных невозможно количественно оценить, насколько важное место занимал кредит в Средневековье и в начале Нового времени, хотя на основании имеющихся у нас материалов можно предположить широкое использование покупательной способности кредита» (Ibid., pp. 8–9). Ниже мы процитируем работы Карло Чиполлы, полностью подтверждающие главный тезис Ашера. Банковские мультипликаторы будут подробно рассмотрены в главе 4.

110

В Каталонии XV в. гарантий не требовалось, хотя лишь те банкиры, которые их предоставляли, имели право расстилать скатерти на столах. Благодаря такой системе публика могла легко определить более платежеспособное предприятие.

111

Marjorie Grice-Hutchinson, Early Economic Thought in Spain 1177–1740 (London: George Allen and Unwin, 1978), ch. 1: “In Concealment of Usury,” pp. 13–60.

112

«До XIII в. большая часть финансовой деятельности находилась в руках евреев и других нехристиан, как правило, ближневосточного происхождения. Для этих неверующих с христианской точки зрения в любом случае были закрыты пути к спасению, поэтому экономические запреты церкви их не касались… Ненависть к евреям испытывали люди, которых возмущали подобные процентные ставки, в то время как монархи и правители не столько негодовали, сколько чуяли запах прибыли от экспроприации этой более или менее беспомощной группы (Harry Elmer Barnes, An Economic History of the Western World [New York: Harcourt, Brace and Company, 1940], pp. 192–193).

113

Именно такого мнения придерживается иезуит о. Бернард Демпси, который в своей замечательной книге Interest and Usury (Washington, D.C.: American Council of Public Affairs, 1943) делает вывод о том, что даже если считать процент законным, то банковское дело на основе частичного резервирования представляет собой «институционализированное ростовщичество» и особенно вредно для общества, так как периодически вызывает искусственные экономические бумы, банковские кризисы и рецессии (p. 228).

114

Ясный и краткий список уловок, использовавшихся для систематической маскировки займов и процентов, можно найти в: Imbert, Historia económica (de los orígenes a 1789), p. 157–158. Имбер упоминает следующие методы сокрытия займов под проценты: 1) фальшивые договоры наподобие соглашений о выкупе товара или гарантий под недвижимость; 2) штрафные санкции, маскирующие процент под экономические санкции; 3) сокрытие истинного размера займа, когда заемщик соглашается вернуть сумму большую, чем та, что он взял фактически; 4) сделки с иностранной валютой, процент по которым маскировался дополнительными выплатами; 5) доход или рента (пожизненные ренты, включающие одновременно и процент, и выплату основной суммы). Жан Имбер не упоминает depositum confessatum, один из наиболее популярных методов оправдания процента. Он хорошо вписывается в категорию «штрафных санкций». См. также упоминание Анри Пиренном «чрезвычайной изобретательности», с которой скрывался «опасный процент» (Henri Pirenne, Economic and Social History of Medieval Europe (London: Kegan Paul, Trench, Trubner and Company, 1947), р. 140).

115

«Тот, кто использовал к своей выгоде деньги, данные ему на хранение в незапечатанном виде, чтобы он их вернул в том же количестве [согласно Ж. Ш. Наберу, интерполяция Юстиниана (прим. ред. русск. изд.)], будет принужден по иску из хранения вернуть их и проценты по ним за время просрочки возвращения» (Дигесты. Т. III. С. 435).

116

Теоретическое отождествление в каноническом праве договора иррегулярной поклажи с договором mutuum, или займа, заставило правоведов искать общий для этих двух договоров правовой признак. Вскоре они осознали, что при поклаже заменимых вещей «собственность» на индивидуальные отданные на хранение единицы «передается», так как хранитель обязан сохранять, поддерживать и возвращать по требованию лишь tantundem. Этот переход собственности, как им казалось, совпадает с переходом, имеющим место при договоре займа (mutuum), так что для ученых было естественным предположить, что все денежные иррегулярные поклажи представляют собой займы, так как и то, и другое подразумевает «переход собственности» от поклажедателя к хранителю. Получается, что теоретики «проглядели» сущностное различие (см. главу 1) между денежной иррегулярной поклажей и договором mutuum (займа): главная цель иррегулярной поклажи – хранение и сохранность вещи, и если «собственность» передается, то «досягаемость» – нет, и tantundem должен поддерживаться в постоянной доступности для поклажедателя. Напротив, заем влечет за собой передачу помимо собственности также и полной доступности (настоящие блага фактически обмениваются на будущие блага) и включает фундаментальный элемент – срок, в течение которого вещи остаются недоступны для заимодавца. Договор иррегулярной поклажи не включает такого срока. Говоря коротко, породив обманный и фиктивный институт depositum confessatum, канонический запрет процента косвенным образом способствовал размыванию ясного различия между денежной иррегулярной поклажей и mutuum. Именно смешение этих двух институтов стоит за окончательным судебным решением 1342 г. по делу «Исабетта Кверини против банка Марино Венделино» (Isabetta Querini vs. The Bank of Marino Vendelino), упомянутым Рейнхолдом Мюллером (см.: Reinhold C. Mueller, The Venetian Money Market: Banks, Panics, and the Public Debt, 1200–1500 (Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1997), рр. 12–13).

117

Паскуале Коппа-Дзуккари, чье сочинение мы уже цитировали, был первым, кто начал восстанавливать полную юридическую теорию денежной иррегулярной поклажи, начав с той же посылки, что и классические римские юристы, и первым вновь указал на незаконность присвоения банками вкладов до востребования. Касательно влияния depositum confessatum на теоретическое толкование правового института иррегулярной поклажи, Коппа-Дзуккари заключает, что «семена доктринального раздора попали на плодородную почву, созданную законодательными условиями. Запрет процентов при mutuo недействителен для deposito irregolare. Какое чудо, следовательно, что тот, у кого есть деньги, чтобы тратить их с выгодой, помещал их в виде иррегулярной поклажи, confessatum нужен, а не заем? Какой запрет процентов, когда столько подготовлено к продаже в обход закона и чье действие будет ничтожным в противоположность скрытому займу, сохранено в этом гибриде и сделано так, что название поклажи навязано займу, который не мог называться собственным именем, так как это привнесло бы ничтожность условия, связанного с процентами» (Coppa-Zuccari, Il deposito irregolare, с. 59–60).

118

К примеру, Раймон Богар упоминает о существовании документальных свидетельств того, что из 163 известных банков Венеции по меньшей мере 93 разорились (Bogaert, Banques et banquiers dans les cités grecques, note 513, p. 392). Подробный список 46 банкротств депозитных банков Венеции можно найти в: Mueller, The Venetian Money Market, pp. 585–586. Та же участь банкротов постигла все банки Севильи в XV в. Следовательно, систематические банкротства частных банков с частичным резервированием, не поддерживаемых центральным банком (или его эквивалентом), являются историческим фактом. Паскаль Сален упустил этот факт в своей статье “In Defence of Fractional Monetary Reserves”, представленной на ежегодной Научной конференции австрийской экономической школы в марте 2001 г.

119

Логично, что банкиры всегда нарушали общие принципы права и присваивали деньги вкладов до востребования тайно и испытывая стыд. Действительно, они полностью отдавали себе отчет в неправомерном характере этой деятельности, а кроме того, понимали: узнай клиенты о действиях банкиров, банк тут же лишится доверия клиентов и разорится. Это объясняет чрезвычайную секретность, традиционно свойственную банковскому делу. Вкупе со сбивающей с толку абстрактной сущностью финансовых сделок недостаток открытости в огромной мере и сегодня защищает банкиров от подотчетности перед обществом. Благодаря этому публика остается в неведении относительно действительной сущности банков. Сами банки представляют себя как истинных финансовых посредников, но будет точнее видеть в них создателей кредитов и депозитов, появляющихся «из ничего» и оказывающих на экономику инфляционное [expansionary] воздействие. Постыдную и потому тайную сущность этой банковской практики великолепно сформулировал Кнут Викселль: «…фактически вопреки изначальному плану банки стали кредитными учреждениями, инструментами для увеличения предложения средств обмена или для увеличения скорости обращения (физической или мнимой) совокупной денежной массы. Жирорасчеты продолжались, как и прежде, хотя фактически запаса денег, соответствующего совокупному объему депозитных сертификатов, не существовало. Люди, однако, еще долго полагали, что наличие денег в банках было необходимым условием конвертируемости депозитных сертификатов, так как эти ссуды должны были оставаться в глубокой тайне. Будь они обнаружены, рухнуло бы доверие публики к банку, особенно если разоблачение произошло бы в то время, когда у правительства не было возможности выплатить полученные ссуды» (Wicksell, Lectures on Political Economy, vol. 2, pp. 74–75).

120

По этой теме было написано множество статей. См. интересные работы: Reinhold C. Mueller, “The Role of Bank Money in Venice, 1300–1500,” in Studi Veneziani n.s. 3 (1979): 47–96; Reinhold C. Mueller, The Venetian Money Market, ch. 5. Карло Чиполла в своей замечательной книге Carlo M. Cipolla, The Monetary Policy of Fourteenth-Century Florence (Berkeley: University of California Press, 1982, с. 13) также утверждает, что «в своем развитии банки того времени, помимо увеличения скорости обращения денег, уже вплотную подошли к их созданию».

121

Cipolla, The Monetary Policy of Fourteenth-Century Florence, р. 9.

122

Пляска смерти (danse macabre, франц.) – танец, который по средневековым представлениям исполняли на кладбищах мертвецы всех возрастов и состояний. – Прим. науч. ред.

123

Ibid., p. 1. См. также в прим. 60 главы 5 комментарий Боккаччо об экономических последствиях чумы, цитируемый Джоном Хиксом в: John Hicks, Capital and Time: A Neo-Austrian Theory (Oxford: Clarendon Press, 1973), pp. 12–13.

124

Своим интерпретационным анализом исторических событий Карло Чиполла демонстрирует более глубокие познания в экономической теории и ее применении по сравнению с другими авторами (например, А. П. Ашером и Раймоном де Рувером, удивляющимся средневековым экономическим спадам, происхождение которых для них зачастую «таинственно и необъяснимо»). Однако его анализ (монетаристский по природе) сфокусирован на стадии спада, причину которого он видит в недостаточном предложении денег, проистекающем, в свою очередь, от общего сжатия кредита. Примечательно, что, игнорируя предшествующий экономический подъем, Чиполла бессознательно впадает в «монетаристское» толкование истории и, таким образом, оказывается неспособен распознать искусственный бум, вызванный кредитной экспансией, – истинный источник следующего за ним неизбежного спада. Тезис Чиполлы о том, что именно «черная смерть» в конце концов разрешила проблему «нехватки» денег, весьма спорный, так как нехватка денег имеет тенденцию к стихийной самокоррекции путем общего падения цен (через сопутствующее увеличение ценности денег), избавляя людей от необходимости поддерживать высокий уровень остатков наличности. Для этого не требуется ни чумы, ни войны, ни сокращения численности населения. Даже безо всякой чумы по исправлении инвестиционных ошибок, сделанных в ходе экономического бума, процесс спада деловой активности рано или поздно закончился бы благодаря увеличению ценности денег и, как следствие, сокращению остатков наличности. Этот процесс совпал по времени с «черной смертью», но протекал независимо от нее. Таким образом, даже наиболее образованные и проницательные историки при интерпретации [исторических событий] допускают, подобно Чиполле, частичные ошибки в суждениях, если не используют корректные теоретические инструменты. Знаменательно, во всяком случае, что защитники инфляционной интерпретации истории продолжают указывать на «позитивное влияние» войн и чумы и рассматривают их как ключ к выходу из экономического кризиса.

125

De Roover, The Rise and Decline of the Medici Bank, 1397–1494.

126

«Банк Медичи и его отделения принимали также вклады посторонних лиц, особенно высокой знати, церковных сановников, кондотьеров и политиков, как, например, Филипп де Комине и Эмбер де Батарне. Такие вклады обычно не подлежали возвращению по востребованию, будучи явными или скрытыми срочными вкладами, по которым выплачивался процент, а точнее discrezione» (De Roover, The Rise and Decline of the Medici Bank 1397–1494, p. 101).

127

Ibid., p. 213.

128

Ibid., p. 245.

129

Ibid., p. 239.

130

Следовательно, по мере увеличения возраста банка количество нарушений его владельцами традиционного принципа права, требующего от них поддерживать 100 %-ный резерв по вкладам до востребования, росло, а коэффициент резервирования непрерывно снижался. «Анализ дошедших до нас бухгалтерских балансов показывает и тот важный факт, что Банк Медичи работал с незначительным запасом наличности, обычно не превышавшим 10 % совокупных активов. Хотя следует признать, что это было общей чертой всех финансовых отчетов средневековых банкиров-купцов, таких как Франческо Датини или миланские Борромеи. Масштабы использования заместителей денег в то время неизменно вызывают удивление современных историков. Однако можно задать вопрос о достаточности запасов наличных денег и о том, не испытывал ли Банк Медичи недостатка ликвидности» (Ibid., p. 371).

131

Usher, The Early History of Deposit Banking in Mediterranean Europe, p. 239.

132

Ibid., p. 239.

133

Ibid., pp. 240, 242. Всвете последних скандалов и банковских кризисов в Испании можно в шутку задаться вопросом, насколько хороша идея снова ввести наказания за мошенничество, столь же суровые, как в Каталонии XIV в. Наша студентка Елена Сузмацян говорит, что во время недавнего банковского кризиса, разорившего Венесуэлу, сенатор от Социально-христианской партии Копей всерьез предлагала подобные меры в заявлении для прессы. Кстати, ее замечания были довольно тепло встречены вкладчиками, пострадавшими от кризиса.

134

Ibid., p. 244.

135

«В феврале 1468 г., после долгого периода напряженности, Депозитный банк был вынужден полностью приостановить выплаты звонкой монетой. На все остатки, числившиеся по книгам на эту дату, были выпущены 5 %-ные ренты для тех вкладчиков, кто согласился их принять. Вкладчики, не пожелавшие принять ренты, остались кредиторами банка, но не имели возможности изымать средства в наличных деньгах» (Ibid., p. 278).

136

Документы показывают, что в 1433 г. по меньшей мере 28 % вкладов в барселонский Taula de Canvi пришло в результате принудительных изъятий по суду, и такие депозиты были весьма устойчивы. См.: Usher, The Early History of Deposit Banking in Mediterranean Europe, p. 339; Kindleberger, A Financial History of Western Europe, p. 49. Во всяком случае, коэффициент резервирования поступательно снижался вплоть до приостановки платежей в 1468 г. После реорганизации Депозитный банк Барселоны в следующие 300 лет вел весьма хрупкое финансовое существование благодаря привилегиям, которыми он пользовался относительно судебных депозитов и лимитов, установленных на ссуды городу. Вскоре после захвата Барселоны Бурбонами 14 сентября 1714 г., банк был преобразован в новый институт с уставом, написанным графом де Монтемаром 14 января 1723 г. Этим уставом банк руководствовался до его окончательной ликвидации в 1853 г.

137

Другая английская версия этого раздела появилась в виде статьи: Jesús Huerta de Soto, “New Light on the Prehistory of the Theory of Banking and the School of Salamanca,” Review of Austrian Economics 9, no. 2 (1996): 59–81.

138

Ramόn Carande, Carlos V y sus banqueros, 3 vols. (Barcelona and Madrid: Editorial Crítica, 1987).

139

Судьба испанских банков XVII столетия была ничуть не счастливей: в начале XVII в. банки имелись при дворе, в Севилье, Толедо и Гранаде. Вскоре после 1622 г. Алехандро Линдо жаловался, что ни один из них уже не существует, и в Севилье обанкротился последний, чьим владельцем был Хакоме Матедо. (M. Colmeiro, Historia de la economía política española (1863; Madrid: Fundación Banco Exterior, 1988), vol. 2, p. 342).

140

В итоге после многих усилий он смог получить около 200 000 дукатов и написал: «Я опасаюсь стать причиной банкротства всех банков Севильи». См.: Carande, Carlos V y sus banqueros, vol. 1, pp. 299–323 и особенно pp. 315–316, где упоминается посещение Грэшемом Севильи.

141

См.: Carlo M. Cipolla, Money in Sixteenth-Century Florence (Berkeley: University of California Press, 1989), esp. p. 101ff. Тесные торгово-финансовые связи между Испанией и Италией в XVI в. особенно хорошо документированы в: Felipe Ruiz Martín, Pequeño capitalismo, gran capitalismo: Simón Ruiz y sus negocios en Florencia (Barcelona: Editorial Crítica, 1990).

142

Чиполла указывает, что в 1570-х годах Банк Риччи уже не мог удовлетворять требования вкладчиков об изъятии наличных денег и фактически приостановил платежи, платя только «чернилами» или банковскими полисами. Флорентийские власти, озабоченные сложившейся ситуацией, сосредоточились на врачевании симптомов, предприняв типичную попытку решить проблему с помощью одних лишь ордонансов. Они обязали банкиров платить кредиторам наличными деньгами, но не выявили и не предприняли атаку на главный источник проблемы (присвоение вкладов путем обращения их в ссуды и нежелание поддерживать 100 %-ный резерв наличности). Соответственно, декреты не оказали желаемого действия, а кризис постепенно углублялся, пока не последовал взрыв середины 1570-х годов. См.: Cipolla, Money in Sixteenth-Century Florence, p. 107.

143

Наилучшим источником об отношениях банка Фуггеров и Карла V, вероятно, является книга Рамона Каранде Carlos V y sus banqueros. Также достойна упоминания книга Рафаэля Термеса Карреро: Rafael Termes Carreró, Carlos V y uno de sus banqueros: Jacobo Fugger (Madrid: Asociación de Caballeros del Monasterio de Yuste, 1993). Рафаэль Термес делает интересное наблюдение о влиянии Фуггеров в Испании, указывая на то, что «в Мадриде есть улица Calle de Fúcar, между улицами Аточа и Моратин, название которой представляет собой испанизированную версию фамилии Фуггеров. Кроме того, слово fúcar даже сегодня в словаре Испанской Королевской академии (Diccionario, p. 25) означает “богатый и состоятельный человек”».

144

Среди других авторов, в последнее время исследовавших вклад испанских ученых в экономическую теорию, Мюррей Ротбард (Murray N. Rothbard, “New Light on the Prehistory of the Austrian School,” in The Foundations of Modern Austrian Economics, Edwin G. Dolan, ed. [Kansas City, Mo.: Sheed and Ward, 1976], p. 52–74; Idem, Economic Thought Before Adam Smith, ch. 4, p. 97—133); Лукас Бельтран (Lucas Beltran, “Sobre los orígenes hispanos de la economía de mercado,” in Ensayos de economía política [Madrid: Unión Editorial, 1996], pp. 234–254), Марджори Грайс-Хатчинсон (Marjorie Grice-Hutchinson, The School of Salamanca: Readings in Spanish Monetary Theory 1544–1605 [Oxford: Clarendon Press, 1952], Idem, Early Economic Thought in Spain 1177–1740 [London: George Allen and Unwin, 1978]; Idem, Economic Thought in Spain: Selected Essays of Marjorie Grice-Hutchinson, Laurence S. Moss and Christopher K. Ryan, eds. [Aldershot, England: Edward Elgar, 1993]); Алехандро Шафуен (Alejandro A. Chafuen, Christians for Freedom: Late-Scholastic Economics [San Francisco: Ignatius Press, 1986] и Уэрта де Сото (Huerta de Soto, “New Light on the Prehistory of the Theory of Banking and the School of Salamanca,” pp. 59–81). Интеллектуальное влияние Саламанкской школы на австрийскую школу – не простое совпадение или причуда истории, а результат тесных исторических, политических и культурных связей, установленных между Испанией и Австрией во времена Карла V и его брата Фердинанда I. Эти связи длились несколько столетий, и важную роль в них играла Италия, действуя как истинный мост, звено в культуре, экономике и финансах между двумя наиболее отдаленными краями империи (Испанией и Веной). (По этому вопросу можно рекомендовать интересную книгу Жана Беранже: Jean Bérenger, A History of the Habsburg Empire, 1273–1700, C. A. Simpson, trans. (London: Longman, 1994, pp. 133–135.) Однако доктрина банковского дела, разработанная испанскими схоластами, в упомянутых выше работах по преимуществу проигнорирована. Марджори Грайс-Хатчинсон действительно затрагивает эту тему, почти дословно воспроизводя краткий вклад в нее Рамона Каранде (см.: The School of Salamanca, pp. 7–8). Последний, в свою очередь, просто цитирует на с. 297–298 своей книги Carlos V y sus banqueros размышления Томаса де Меркадо о банковском деле. Более обстоятельно подошел к вопросу Алехандро Шафуен, который по крайней мере сообщает о взглядах Луиса де Молины на банковское дело и рассматривает отношение Саламанкской школы к банковским операциям с частичным резервированием. Другой важный источник – Restituto Sierra Bravo, El pensamiento social y económico de la Escolástica desde sus orígenes al comienzo del catolicismo social (Madrid: Consejo Superior de Investigaciones Científicas, Instituto de Sociología “Balmes,” 1975, vol. 1, pp. 214–237) – содержит несколько тенденциозную интерпретацию представлений членов Саламанкской школы о банковском деле. Согласно Сьерра Браво некоторые теоретики этой школы (в том числе Доминго де Сото, Луис де Молина и даже Томас де Меркадо) были склонны к одобрению банковского дела на основе частичного резервирования. Однако он игнорирует работы других членов школы, которые придерживались радикально противоположных взглядов, опираясь на более твердую теоретическую почву. Та же критика может быть отнесена и к ссылкам, которые Франсиско Камачо делает в своем предисловии к испанскому переводу трудов Молины, и в частности в его «Введении» к Luis de Molina, La teoría del justo precio (Madrid: Editora Nacional, 1981, esp. p. 33–34). На эту версию доктрины, согласно которой некоторые члены Саламанкской школы соглашались с частичным резервированием в банковском деле, в огромной степени повлияла статья члена ордена иезуитов Франсиско Бельда: Francisco Belda, S. J., “ética de la creación de créditos según la doctrina de Molina, Lessio y Lugo,” en Pensamiento, n.^>o19, año 1963, pp. 53–89. По причинам, указанным в тексте настоящей работы, мы не согласны с интерпретацией этими авторами доктрины Cаламанкской школы относительно банковского дела. Эти возражения будут подробно рассмотрены в разделе 1 главы 8.

145

Saravia de la Calle, Instrucción de mercaderes, p. 180.

146

Ibid., p. 181.

147

Ibid., p. 195.

148

Ibid., p. 196.

149

Ibid., p. 197.

150

Ibid.

151

Ibid., p. 186.

152

Ibid., p. 190 (курсив мой. – У. де С.).

153

Ibid., p. 198.

154

Martín de Azpilcueta, Comentario resolutorio de cambios (Madrid: Consejo Superior de Investigaciones Científicas, 1965), pp. 57–58. При исследовании доктрины доктора Наварро мы использовали первое испанское издание, опубликованное Андресом де Портанарийсом в Саламанке в 1556 г., а также португальским изданием, опубликованным Иомом де Баррейрой в Коимбре в 1560 г. под названием Comentario resolutorio de onzenas. В этом издании текст, соответствующий приведенным цитатам, находится на с. 77–80.

155

Azpilcueta, Comentario resolutorio de cambios, pp. 60–61.

156

Ibid., p. 61.

157

Мы цитируем издание Института фискальных исследований (Instituto de Estudios Fiscales), вышедшее в Мадриде в 1977 г. с предисловием Николаса Санчеса Альборноса, vol. 2, p. 479. Работа Реституто Сьерра Браво существует и в другом издании, вышедшем в 1975 г. в издательстве Editora Nacional. Приведенный здесь отрывок находится на с. 401 этого издания. Первоначально работа была опубликована в Севилье в 1571 г. «en casa de Hernando Díaz Impresor de Libros, en la calle de la Sierpe».

158

Mercado, Suma de tratos y contratos, vol. 2, p. 480 (издание Института фискальных исследований), p. 401 (издание Реституто Сьерра Браво).

159

См. труды Реституто Сьерра Браво, Франсиско Бельда и Франсиско Гомеса Камачо, процитированные в прим. 76.

160

Mercado, Suma de tratos y contratos, vol. 2, p. 480 издания Института фискальных исследований, и p. 401 издания Реституто Сьера Браво.

161

Ibid.

162

Nueva Recopilación, закон 12, раздел 18, книга 5, подписанный в Саморе 6 июня 1554 г. Карлом V, королевой Хуаной и принцем Филиппом, гласит: «Поскольку публичные банки на рынках Медина дель Кампо, Риосеко и Вильялона и в городах и деревнях нашего королевства… [принимали участие в сделках иных, нежели их особое дело касательно денег], они в результате приостановили платежи и обанкротились; [дабы] избежать вышеупомянутых событий, мы устанавливаем декретом, что с нынешнего дня они ограничены своими особыми обязанностями и что для открытия публичного банка требуется не один человек, а два… и что перед тем, как… [заняться этой профессией] они должны представить достаточные гарантии» (курсив мой. – У. де С.). Заметьте, что фраза «публичные банки» относится не к правительственным, а к частным банкам, которые могут принимать вклады от публики на определенных условиях (минимум два владельца, достаточные гарантии и т. п.). См.: José Antonio Rubio Sacristán, “La fundación del Banco de Amsterdam (1609) y la banca de Sevilla,” Moneda y crédito (marzo de 1948).

163

Эту цитату из Меркадо Рамон Каранде включил в том 1 своей книги Carlos V y sus banqueros, во введение, предваряющее анализ деятельности банкиров Севильи и разорившего их кризиса. См.: Mercado, Suma de tratos y contratos, vol. 2, p. 381–382 (издание Института фискальных исследований 1977 г.), р. 321 (издание Сьерра Браво).

164

«Habet autem praeterea istorum usus, ut fertur si mercatorum quispiam in cambio numeratam pecuniam deponat, campsor pro maio ri illius gratia respondeat. Numeravi campsori dece milia: fide habebo apud ipsum & creditu pro duodecim, & forfam pro quim decim: qui capsori habere numerata pecuniam bonum est lucrum. Neq, vero quicq vitij in hoc foedere apparet» (Domingo de Soto, De iustitia et iure [Salamanca: Andreas Portonarijs, 1556], Libro VI, cuestión XI, artículo único, p. 591. Edición del Instituto de Estudios Políticos [Madrid, 1968], vol. III, p. 591). Сьерра Браво (El pensamiento social y económico de la Escolástica, p. 215) придерживается мнения, что этими словами Доминго де Сото одобряет банковское дело на основе частичного резервирования.

165

Знаменательно, что различные авторы, и в том числе Марджори Грайс-Хатчинсон, не решаются относить Луиса де Молину к теоретикам Саламанкской школы: «Теперь я все больше сомневаюсь в том, относить ли Молину к школе» (Marjorie Grice-Hutchinson, “The Concept of the School of Salamanca: Its Origins and Development,” глава 2 книги Economic Thought in Spain: Selected Essays of Marjorie Grice-Hutchinson, p. 25). Представляется ясным, что основные члены Саламанкской школы были доминиканцами, и в том, что касается вопросов банковского дела, их необходимо отделять от богословов-иезуитов, уклонистской и менее строгой [в своих суждениях] группы.

166

Luis de Molina, Tratado sobre los cambios, edición e introducción de Francisco Gómez Camacho (Madrid: Instituto de Estudios Fiscales, 1990), pp. 137–140. Первое издание было опубликовано в Куэнке в 1597 г.

167

Luis de Molina, Tratado sobre los préstamos y la usura, edición e introducción de Francisco Gomez Camacho (Madrid: Instituto de Estudios Fiscales, 1989), p. 13. Первое издание вышло в Куэнке в 1597 г.

168

Molina, Tratado sobre los cambios, p. 137.

169

Ibid., pp. 138–139 (курсив мой. – У. де С.).

170

Кроме Молины, таких же взглядов на проблему банков придерживался еще один ведущий схоласт – иезуит Хуан де Луго. Можно предположить, что относительно банков в Самаланкской школе существовало два течения: одна доктрина, представленная Саравиа-де-ла-Каллье, Мартином де Аспилькуэтой и Томасом де Меркадо, которую мы изложили выше, близка к доктрине будущей денежной школы. Другое течение склоняется к безумию инфляционизма, а также к банковскому делу на основе частичного резервирования и близко к будущей банковской школе. Представители этого течения – Луис де Молина, Хуан де Луго и в гораздо меньшей степени Доминго де Сото. В главе 8 этот тезис будет развит подробнее. Пока же мы просто укажем на то, что Хуан де Луго пошел по стопам Молины и ясно предупредил банкиров: «Qui bene advertit, eivsmodi bancarios depositarios peccare graviter, & damno subsequuto, cum obligatione restituendi pro damno, quoties ex pecuniis apud se depositis tantam summam ad suas negotiationes exponunt, ut inhabiles maneant ad solvendum deposentibus, quando suo tempore exigent. Et idem est, si negotiationes tales aggrediantur, ex quibus periculum sit, ne postea ad paupertatem redacti pecunias acceptas reddere non possint, v.g. si euenrus ex navigatione periculosa dependeat, in qua navis hostium, vel naufragij periculo exposita sit, qua iactura sequunta, ne ex propio quidem patrimonio solvere possint, sed in creditorum, vel fideiussorum damnum cedere debet» (R. P. Joannis de Lugo Hispalensis, S. I., Disputationum de iustitia et iure tomus secundus, Disp. 28, section 5 (Lyon: Sumptibus Petri Prost, 1642), pp. 406–407).

171

О любопытном упоминании публичных банков Севильи (и Венеции) в качестве моделей (!) для Банка Амстердама в петиции ведущих голландских купцов к городскому совету Амстердама см.: Josе Antonio Rubio Sacristán, “La fundación del Banco de Amsterdam (1609) y la banca de Sevilla”.

172

Pierre Vilar, A History of Gold and Money, 1450–1920, Judith White, trans. (London: NLB, 1976), p. 207. Здесь же на с. 208–209 можно найти приведенные в этой главе цифры вкладов и резервов. Модель Банка Амстердама скопировали еще два европейских банка – Банк Венеции и Банк Гамбурга. Оба они были основаны в 1619 г. Первый в конце концов нарушил строгое обязательство обеспечения сохранности и исчез в 1797 г., но Банк Гамбурга действовал более последовательно и продолжал функционировать до своего слияния с Рейхсбанком в 1873 г. См.: J. K. Ingram, “Banks, Early European,” in Palgrave’s Dictionary of Political Economy, Henry Higgs, ed. (London: Macmillan, 1926), vol. 1, pp. 103–106.

173

Vilar, A History of Gold and Money, 1450–1920, p. 209.

174

Цитируется непосредственно по экземпляру Real Cédula de S. M. y Señores del Consejo, por la qual se crea, erige y autoriza un Banco nacional y general para facilitar las operaciones del Comercio y el beneficio público de estos Reynos y los de Indias, con la denominación de Banco de San Carlos baxo las reglas que se expresan (Королевская хартия Его Величества и членов Палаты, каковой основывается, устанавливается и наделяется полномочиями всеобщий национальный банк, чтобы развивать торговлю и общее благо этих королевств и Нового Света) (Pedro Marín (Madrid, 1782), pp. 31–32 (курсив мой. – У. де С.). Великолепный очерк истории Банка Св. Карлоса представлен в: Pedro Tedde de Lorca, El banco de San Carlos, 1782–1829 (Madrid: Banco de España and Alianza Editorial, 1988).

175

Юм Д. О деньгах//Юм. Бентам / «Библиотека экономистов-классиков» (отрывки работ). Вып. 5. М.: Издательство К. Т. Солдатенкова, 1895. С. 20–35.

176

Цит. по: Rothbard, Economic Thought Before Adam Smith, p. 332–335, 462.

177

Цитируется по оригинальному изданию: James Steuart, An Enquiry into the Principles of Political Oeconomy: Being an Essay on the Science of Domestic Policy in Free Nations, published by A. Miller and T. Cadell in the Strand, London 1767, vol. 2, p. 301 (курсив мой. – У. де С.). До анализа Стюарта мы находим более поверхностное исследование деятельности Банка Амстердама в знаменитой книге аббата Галиани: Ferdinando Galiani, Della moneta (Naples: Giuseppe Raimondi, 1750), pp. 326–328.

178

Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Эксмо, 2007. С. 470.

179

Там же.

180

Выдача упомянутых Смитом монет, носивших следы пожара, относится к паническому изъятию вкладов в 1672 г., а не ко времени написания Адамом Смитом своей книги, увидевшей свет в 1776 г.: «…некоторые из монет, извлеченные тогда из его кладовых…» [курсив наш. – Науч. ред.] (Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. 2007. С. 470–471). Поэтому можно говорить только о том, что эти монеты хранились в банке более 60 лет (что, наверное, тоже немало). – Прим. науч. ред.

181

Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. С. 471.

182

Vilar, A History of Gold and Money, 1450–1920, p. 208. Об операциях Банка Амстердама см. также: Wicksell, Lectures on Political Economy, vol. 2, pp. 75–76.

183

В этом смысле, как проницательно указывает Кайндлбергер, организационная система Риксбанка предшествовала структуре, которую Закон Пиля 1844 г. предписал Банку Англии. См.: Kindleberger, A Financial History of Western Europe, pp. 52–53.

184

На праздновании трехсотлетия Банка Стокгольма в 1968 г. был учрежден фонд целевого капитала для основания ежегодной Нобелевской премии по экономике.

185

Например, в 1640 г. Карл I, повторяя столетней давности испанскую политику своего тезки императора Карла V, конфисковал золото и ценности, находившиеся на сохранении в лондонском Тауэре, тем самым полностью разрушив репутацию монетного двора как надежного места для хранения ценностей. Спустя тридцать два года Карл II также нарушил свои обязательства, заставив государственное казначейство приостановить платежи, чем вызвал разорение множества частных банков, которые расширили ссуды Короне или напрямую купили казначейские обязательства, потратив на это средства вкладов до востребования. См.: Kindleberger, A Financial History of Western Europe, pp. 53–54.

186

В 1720 г. Компания Южных морей разработала амбициозный план по выкупу государственного долга Британии. Компания возникла из недр партии тори и подобно Банку Англии была создана для того, чтобы способствовать финансированию войны. В обмен правительство предоставляло привилегии определенным корпорациям. Настоящая цель основателей Компании Южных морей состояла в спекуляции акциями компании, для чего в оплату этих акций принимались государственные долговые обязательства. Весь год Банк Англии расширял кредитование под обеспечение собственных ценных бумаг, чтобы облегчить их приобретение, в точности, как это делала Компания Южных морей. Этим был запущен инфляционный процесс, в ходе которого цены на акции Компании и Банка взлетели до невиданных высот, принося гигантские прибыли. Спекулянты, в том числе и многие представители самой Компании, изрядно нажились на этом. Часть прибылей была вложена в земельные участки, цены на которые тоже существенно выросли. Спекулятивно-инфляционная мания резко оборвалась летом 1720 г. – в то же самое время, когда в Париже начала рушиться спекулятивная сеть Джона Ло. С началом падения цен остановить этот процесс стало фактически невозможно. Всего за месяц курс акций Компании Южных морей упал с 775 пунктов до 135. В ответ парламент принял Закон о пузыре (Bubble Act), которым вводились суровые ограничения на учреждение корпораций, действующие поныне. Однако финансовая напряженность разрядилась лишь в 1722 г. после трудных переговоров. В том году парламент одобрил соглашение между Банком Англии и Компанией Южных морей, поставив условие, что последняя должна была получить 4 млн ф. ст. из капитала Банка под 5 % годовых, гарантированных казначейством. См. также прим. 47 в главе 7.

187

Этот момент многие ученые, особенно в США, объявили огромной угрозой личным свободам, которым грозит опасность явного и неявного альянса банкиров и правительств. Этот род союза выражается через постоянное, систематическое предоставление привилегий, позволяющих банкам нарушать свои юридические обязательства, замораживая возврат вкладов в наличных деньгах. К примеру, Джон Тейлор, американский сенатор второй половины XVIII в., расценил такую практику как настоящее мошенничество, утверждая, что «в условиях нашей мягкой политики, вероятно, можно подсчитать преступления банков, но наказаний [за эти преступления] подсчитать нельзя, потому что они никогда не наказывались». См.: John Taylor, Construction Construed and Constitutions Vindicated (Richmond, Va.: Shepherd and Polland, 1820; New York: Da Capa Press, 1970), с. 182–183. Другой интересный отрывок на эту же тему взят из статьи Джеймса Филбина (James P. Philbin, “An Austrian Perspective on Some Leading Jacksonian Monetary Theorists”), опубликованной в Journal of Libertarian Studies 10, no. 1 (Fall, 1991): 83–95, esp. 89. Мюррей Ротбард написал великолепный обзор о возникновении частичного резервирования в банковском деле в первые десятилетия существования Соединенных Штатов: Murray Rothbard, Conceived in Liberty (New York: Arlington House, 1975), vol. 2: “Salutary Neglect”: The American Colonies in the First Half of the 18th Century, ch. 26 “Inflation and the Creation of Paper Money,” pp. 123–140; 2nd ed. (Auburn, Ala.: Ludwig von Mises Institute, 1999).

188

Подробный отчет о печально известном банкротстве банка Ло во Франции, написанный ученым, которому события известны из первых рук, можно найти в кн.: Ferdinando Galiani, Della moneta, р. 329–334; а также в главах с 23 по 35 второго тома книги сэра Джеймса Стюарта (Sir James Steuart, An Enquiry into the Principles of Political Oeconomy, с. 235–291). Поучительный и теоретически цельный анализ финансовой, денежной и банковской систем Франции XVIII в. можно найти в статье Ф. Хайека “First Paper Money in Eighteenth Century France”, впервые опубликованной в главе 10 его книги The Trend of Economic Thinking: Essays on Political Economists and Economic History, vol. 3 of The Collected Works of F.A. Hayek, W. W. Bartley III and Stephen Kresge, eds. (London and New York: Routledge, 1991), pp. 155–176. Лучшая биография Джона Ло: Antoin E. Murphy, John Law: Economic Theorist and Policy Maker (Oxford: Clarendon Press, 1997).

189

Ричард Кантильон был первым, кто отстаивал мнение о том, что «надежным» может считаться банковское дело со всего лишь 10 %-ным коэффициентом резервирования: «Так что ему достаточно держать в кассе одну десятую всего того, что ему доверили». См. с. 400 первого издания Essai sur la nature du commerce en général, анонимно опубликованного в Лондоне издательством Флетчера Гайлза в Холборне в 1755 г. Невероятно, но Мюррей Ротбард не упоминает об этом в своем замечательном анализе воззрений Кантильона. См.: Rothbard, Economic Thought Before Adam Smith, pp. 345–362.

190

Надо сказать, что банк Торнтона не обанкротился до его смерти в декабре 1825 г. См. с. 34–36 «Введения» Хайека к кн.: Henry Thornton, An Inquiry into the Nature and Effects of the Paper Credit of Great Britain, впервые опубликованной в 1802 г. и переизданной Огастесом М. Келли (Augustus M. Kelley) в 1978 г. А. Мёрфи также замечает, что Ло и Кантильон разделяют печальную «честь» быть единственными экономистами (помимо Монкретьена), обвиненными в убийстве и других преступлениях. См.: A. E. Murphy, Richard Cantillon: Entrepreneur and Economist (Oxford: Clarendon Press, 1986), р. 237. Религиозная и пуританская репутация Торнтона по крайней мере защитила его от обвинений в подобных злодеяниях.

191

См.: Hayek, “Richard Cantillon (1680–1734),” ch. 13, in The Trend of Economic Thinking, pp. 245–293, esp. p. 284 [русск. пер. см.: Первые экономические системы. М.: Эксмо, 2007].

192

Об иррегулярной поклаже ценных бумаг и о роде злоупотреблений, совершенных Кантильоном и позднее каталонскими банкирами XX в., см.: La cuenta corriente de efectos o valores de un sector de la banca catalana: su repercusión en el crédito y en la economía, su calificación jurídica en el ámbito del derecho penal, civil y mercantil positivos españoles según los dictámenes emitidos por los letrados señores Rodríguez Sastre, Garrigues, Sánchez Román, Goicoechea, Miñana y Clemente de Diego, seguidos de un estudio sobre la cuenta de efectos y el mercado libre de valores de Barcelona por D. Agustín Peláez, Síndico Presidente de la Bolsa de Madrid (Madrid: Delgado Sáez, 1936).

193

Antoin E. Murphy, Richard Cantillon: Entrepreneur and Economist (Oxford: Clarendon Press, 1986), р. 209, 291–297. В поддержку этой гипотезы Мёрфи приводит следующие факты: 1) за день до убийства Кантильон ликвидировал существенную часть своих активов; 2) тело обгорело до полной неузнаваемости; 3) обвиняемый вел себя весьма странно, и его поведение не соответствовало обычному поведению убийцы.

194

См.: Хайек Ф. А. Право, законодательство и свобода. М.: ИРИСЭН, 2006. Особенно главы 4 и 5. – Прим. науч. ред.

195

См.: Bertrand de Jouvenel, “The European Intellectuals and Capitalism,” in Friedrich A. Hayek, ed., Capitalism and the Historians (Chicago: University of Chicago Press, 1954).

196

Shepard B. Clough, The Economic Development of Western Civilization (New York: McGraw-Hill, 1959), p. 109 (курсив мой. – У. де С.).

197

Actio depositi [directa] (лат.) – прямой иск из поклажи; иск о возвращении (переданной на хранение) вещи на основании заключенного договора; actio furti (лат.) – деликтный иск; деликт – нарушение закона, несоблюдение обязательств как основание для иска по убыткам при отсутствии контракта. – Прим. науч. ред.

198

Как нам известно, тот факт, что денежная иррегулярная поклажа представляет собой договор поклажи, означает, что к ней приложим actio depositi directa. Римские юристы разработали концепцию, которая предоставляет поклажедателю право в любой момент принять решение о том, когда ему должна быть возвращена поклажа. Здесь понятие доступности сформулировано таким образом, что право требования поклажедателя считается эквивалентным собственности на переданные на хранение деньги (поскольку для него tantundem поклажи доступен полностью и незамедлительно).

199

См.: Luis de Molina, Tratado sobre los cambios, edición e introducción de Francisco Gómez Camacho, Instituto de Estudios Fiscales (Madrid 1990) Disputation 408, 1022 d., р. 138. Как мы видели, Хуан де Луго разделяет точку зрения Молины, и то же можно сказать – хотя и в меньшей степени – о Доминго де Сото. Все остальные члены Саламанкской школы, а особенно доктор СаравиаделаКаллье, будучи мудрыми юристами, верными римской традиции, выступили против банковского дела на основе частичного резервирования, несмотря на давление, которому они подвергались, и господствующую практику, свидетелями которой они были.

200

См.: F. A. Hayek, “Richard Cantillon (1680–1734),” in The Collected Works of F. A. Hayek, vol. 3: The Trend of Economic Thinking: Essays on Political Economists and Economic History, p. 159. См. также классическую статью: Henry Higgs, “Richard Cantillon,” in The Economic Journal 1 (June 1891): 276–284. И наконец: A. E. Murphy, Richard Cantillon: Entrepreneur and Economist. [Переводы обеих статей опубликованы в: Первые экономические системы. М.: Эксмо, 2007.]

201

По этому вопросу см.: “Dictamen de Joaquin Garrigues,” en La cuenta corriente de efectos o valores de un sector de la banca catalana y el mercado libre de valores de Barcelona, р. 194 y ss. Многие доводы против тезиса о переходе полной доступности в случае иррегулярной поклажи ценных бумаг как заменимых вещей, приводимые в этой замечательной книге, прямо применимы к критике той же теории в отношении денежной иррегулярной поклажи как заменимых вещей. Эти аргументы мы используем в нашем исследовании в соответствующем месте.

202

Обратное было бы недопустимым логическим противоречием. Тем не менее Флоренсио Оскарис Марко совершает эту ошибку. Он утверждает, что поклажа массовых товаров не является иррегулярной поклажей, «потому что отсутствует полномочие использовать их и того менее – брать их по желанию, а можно лишь смешивать их», и в то же время он загадочным образом полагает, что в случаях поклажи других заменимых вещей (денег) происходит передача полномочия на использование и доступность – передача, превращающая поклажи в «займы». Помимо этой понятийной ошибки, Оскарис совершает ошибку терминологическую: он цитирует решение испанского Верховного суда по поводу поклажи масла, сделанной некими торговцами оливкового масла (Sentencia del Tribunal Supremo de 2-7-1948) при анализе «уникального случая» поклаж массовых товаров. На самом деле, поклажа массовых товаров – это идеальная модель поклажи заменимых вещей, или иррегулярной поклажи. См.: Oscáriz Marco, El contrato de depоsito: estudio de la obligaciоn de guarda, р. 110–112.

203

См.: La cuenta corriente de efectos o valores de un sector de la banca catalana y el mercado libre de valores de Barcelona.

204

Этот вид судебного решения противоречит тенденции ясных суждений, заданной заявлением о том, что в 1860-х годах американские зернохранилища, присваивая часть зерновых поклаж, которые должны были сохранять, и спекулируя ими на Чикагском рынке, совершили мошенничество. В ответ на это приводящее в замешательство событие Ротбард интересуется: «Почему законодательство о хранении зерна на складе, где условия – хранение заменимых вещей – в точности такие же, и зерно – это обычная поклажа, специально никак не помеченная, развивалось в прямо противоположном направлении? Может, банкиры лоббировали эти вопросы более успешно, чем производители зерна?» См.: Ротбард М. Показания против Федерального резерва. Челябинск: Социум, 2002. С. 46. Та же юридическая доктрина была применена и в решениях испанского суда касательно наливных поклаж масла на оливковых маслоэкстракционных заводах (см. комментарий к терминологической ошибке выше в прим. 7 и решение Верховного суда Испании от 2 июля 1948 г.).

205

См.: E. T. Powell, Evolution of Money Markets (London: Cass, 1966) p. 73 и комментарий Марка Скоузена по этому решению в его книге Mark Skousen, The Economics of a Pure Gold Standard (Auburn, Ala.: Ludwig von Mises Institute, 1977), р. 22–24. Двумя прецедентами, которыми лорд Коттенхем руководствовался в своем решении, были постановление сэра Вильяма Гранта по делу «Карр против Карра» (Carr v. Carr, 1811) и приговор, вынесенный пятью годами позднее в деле «Девайнес против Нобла» (Devaynes v. Noble, 1806). См.: J. Milnes Holden, The Law and Practice of Banking, vol. 1: Banker and Customer (London: Pitman Publishing, 1970), рр. 31–32, 52–55.

206

Поразительно, что в своем «Опыте» Кантильон не упоминает об этом хорошо известном в то время факте под предлогом того, что «у него об этом нет точных сведений о… суммах наличности, которые они обычно хранят в своих подвалах» (Cantillion, Essai, p. 407). Следует упомянуть, что «Опыт» был написан главным образом для подкрепления аргументов защиты в судебном деле, возбужденном против Кантильона его вкладчиками.

207

José Luis Albаcar López and Jaime Santos Briz, Código Civil: doctrina y jurisprudencia (Madrid: Editorial Trivium, 1991), vol. 6, p. 1770. Гражданский кодекс Наварры в законе 554 и в конце раздела 12 также содержит ссылку на иррегулярную поклажу: «Если поклажа состоит из заменимых вещей, хранителю явно или по умолчанию предоставляется право использовать эти вещи, и при этом применяются положения, установленные для денежного займа законами 532, 534 и 535». Как мы видим, здесь почти дословно повторяется содержание статьи 1768 Гражданского кодекса Испании.

208

Ненавистная привилегия (privilegium odiosum, юр., ист.) – особое правовое положение, связанное с ущербом для его обладателя. – Прим. науч. ред.

209

При определении общих условий для различных договоров на открытие текущих счетов испанские банки тщательно избегают использовать слово «вклад» [depósito], опасаясь юридических последствий подобного договора (особенно обвинений в незаконном присвоении). Они также избегают слов «заем» [préstamo] и «кредит» [crédito], так как, хотя они получают юридическое прикрытие, называя иррегулярные поклажи «займами», очевидно, что у них возникнут трудности с привлечением депозитов клиентов, если те в целом понимают, что, открывая текущий счет, они на деле одалживают деньги банку, а вовсе не делают вклад. Следовательно, банкиры предпочитают поддерживать нынешние неопределенность и неясность, поскольку существующая нечленораздельность договоров приносит им пользу, пока они обладают привилегией использовать частичный коэффициент резервирования и имеют поддержку центрального банка на случай кризиса ликвидности. Однако юридическая классификация действий, предпринимаемая самими банкирами, иногда их выдает. К примеру, шестое общее условие, установленное Banco Bilbao-Vizcaya для учета тратт, гласит: «Независимо от различных счетов и действий цедента, будь то наличные деньги, ценные бумаги, имущественный залог, гарантии или другие представляющие их документы, и невзирая на способ, которым они распределены по статьям… банк уполномочен замещать их займами, которые он выберет для договора любого наименования, включая любой вид вклада… это условие будет применено даже к тем операциям и займам, которые цедент имеет против банка до текущей транзакции». Кроме того, если Banco Bilbao-Vizcaya в отношении вклада до востребования, представленного так называемой «сберегательной книжкой», классифицировал последнюю как «подтверждающее требование, представляющее право держателя запрашивать и получать полную или частичную выплату остатка в его пользу», то Banco Hispano-Americano пошел еще дальше, установив, что банковская расчетная книжка «представляет собой именной и не подлежащий передаче документ, служащий свидетельством [права] собственности держателя». Как мы видим в последнем случае, банк, не сознавая того, присваивает договору вклада статус собственности. По случайности такая классификация куда более соответствует истинной правовой природе этого института (при наличии постоянной доступности в пользу вкладчика), чем классификация права на депонированную сумму как на средства, предоставленные взаймы. По этому вопросу см.: Garrigues, Contratos bancarios, р. 368–379, nn. 31, 36. Гарригес отмечает, что, как показывает изучение бланков, заполняемых при внесении денег на счет, и общих условий счетов, а также банковских отчетов, балансов и т. п., банкиры не говорят напрямую о договоре денежного вклада, а вместо этого обычно называют вклады до востребования текущими счетами. Кроме того, о нежелании говорить о «денежных вкладах» свидетельствуют даже банковские балансы, где никогда не встречаются подобные названия статей, а денежные иррегулярные поклажи показываются как «текущие счета» в соответствующей колонке обязательств под рубрикой «Кредиторы». Таким образом, с юридической и контрактной точек зрения банкиры, с согласия финансовых властей, преднамеренно умудряются скрывать истинную правовую сущность своих действий, особенно от третьих сторон и клиентов. Последствия создаваемой банками путаницы рассматриваются в статье Йорга Гвидо Хюльсманна: Jörg Guido Hülsmann, “Has Fractional-Reserve Banking Really Passed the Market Test?” The Independent Review 7, no. 3 (Winter, 2003): 399–422.

210

Garrigues, Contratos bancarios, р. 363 (курсив мой. – У. де С.).

211

Странно, что наши лучшие специалисты по торговому праву сломя голову бросаются обосновывать банковское дело на началах частичного резервирования, одновременно сохраняя понятие иррегулярной поклажи посредством трюка с переопределением понятия доступности вместо того, чтобы, слегка притормозив, прежде исследовать факторы, которые не позволяют ставить знак равенства между договором иррегулярной поклажи и договором займа. Создается впечатление, что Гарригес, вообще говоря, понимает, что такое переопределение имплицитно влечет за собой приравнивание вкладов к договорам займа – по крайней мере с точки зрения банкира (получателя). Однако именно поэтому от него не следует ожидать детально разработанных доводов против уравнивания вкладов и займов, так как они бумерангом ударят по доктрине, которую он защищает позднее. Такая позиция совершенно понятна для известного ученого, чьи главные клиенты – крупнейшие банки и банкиры страны и который поэтому дважды подумает, прежде чем подвергать сомнению законность такого влиятельного института, как банковское дело с частичным резервированием, укорененного в практике и одобренного правительством, тем самым ставя под удар свою репутацию и академическое положение. Кроме того, все эти годы Гарригес, развивая свои теории, мог полагаться единственно на поддержку экономической теории, которая, будучи ввергнута в маразм кейнсианской доктриной (см. ниже прим. 20), оправдывала любую систему кредитной экспансии вне зависимости от ее уместности, исходя из ошибочного предположения, будто это полезно для «экономической активности». На протяжении всего периода доктринальной нищеты экономической теории единственно возможной защитой процессов социального взаимодействия от банковской практики могло бы стать строгое соблюдение основных принципов, управляющих иррегулярной поклажей, которые, к несчастью, получили весьма слабую поддержку от теоретиков мейнстрима и были быстро отброшены. Несмотря на все неблагоприятные обстоятельства, труды Гарригеса и его коллег, занимающихся той же проблематикой, оставляют однозначное впечатление: для оправдания того, что оправдания не имеет, теоретики пойдут на любые юридические натяжки и увертки, чтобы придать легитимность деятельности, проистекающей из дарованной правительством недостойной и незаконной привилегии.

212

См., например, юридическую трактовку причины договоров в кн.: Jean Dabin, La teoria de la causa.

213

Для Антонио Гуллона «приравнивание иррегулярной поклажи к mutuum – все тот же трюк, который противоречит истинной воле сторон. Вкладчик денег, к примеру, не намерен предоставлять хранителю заем. Он, в точности как при простой поклаже, желает безопасного хранения имущества так, чтобы оно всегда было доступно. Посредством иррегулярной поклажи эта цель достигается легче, чем посредством простой, потому что при простой поклаже поклажедатель несет риск потерять поклажу в случае обстоятельств неодолимой силы, и убытки в этом случае ложатся именно на него, а не на хранителя. Между тем при иррегулярной поклаже хранитель является должником, обязанным возвратить тип имущества, который никогда не утрачивается» (курсив мой. – У. де С.). Цит. по: José Luis Lacruz Berdejo, Elementos de derecho civil, 3rd ed. (Barcelona: José María Bosch, 1995), vol. 2, p. 270.

214

В австрийской экономической школе, основанной Карлом Менгером, эта субъективистская концепция лежит в основе логики действия, на которой построены все экономические теории. По этой теме см. статью: “Gеnesis, esencia y evoluciоn de la Escuela Austriaca de Economia,” en Huerta de Soto, Estudios de economia politica, рр. 17–55.

215

Вслед за Луисом де Молиной и Хуаном де Луго Франсиско Бельда полагает, что разрешил это противоречие, поспешно и поверхностно сказав, что «каждый из этих двоих имеет абсолютное право рассматривать такую операцию под тем углом, который ему ближе». Однако Бельда не понимает, что здесь кроется существенное различие и противоречие между причинами, побуждающими стороны к заключению договора, и что проблема состоит не в том, что каждая сторона рассматривает договор под своим углом зрения, а в том, что достижение цели, или реализация побудительного мотива ко вступлению в договор, одной стороны (инвестирование банкиром средств) не допускает успешного достижения цели, или реализации побудительного мотива ко вступлению в договор, другой стороны (хранение, обеспечение сохранности и постоянная доступность денег). См.: Belda, S. J., “ética de la creación de créditos según la doctrina de Molina, Lesio y Lugo,” рр. 64, 87. См. также: Oscáriz Marco, El contrato de deposito: estudio de la obligación de guarda, nota 83, р. 48.

216

Тот факт, что вкладчики иногда получают проценты, никоим образом не умаляет существенной цели вклада (хранение денег). Ввиду заманчивости процента ни о чем не подозревающий вкладчик примет такое предложение, если он по-прежнему доверяет банкиру. Однако в случае истинного вклада вкладчик заключит договор и в том случае, если он не получит никаких процентов и даже должен будет заплатить за хранение. Выплата вкладчику процентов не меняет природы этого договора, а лишь указывает на то, что банкиры используют помещенные у них деньги ненадлежащим образом.

217

Знаменательно, что единственная экономикотеоретическая ссылка, которую Гарригес приводит в своей книге Contratos bancarios, – это «Трактат о деньгах» Кейнса, который явным образом упоминается по крайней мере дважды в основном тексте (на с. 357 и 358) и дважды в примечаниях (прим. 1 и 11 соответственно на с. 352 и 357). При такой теоретической основе неудивительна явная путаница в анализе иррегулярной поклажи, проведенном Гарригесом. Создается впечатление, что замечательное юридическое чутье указывает ему верное направление, а прочитанные им экономические трактаты уводят в другую сторону.

218

Garrigues, Contratos bancarios, р. 367 (курсив мой. – У. де С.). Удивительно, что Гарригес не осознал, что на языке экономической теории двойная доступность означает, что «можно создать фиктивное предложение товаров, т. е. вызвать у людей веру, что запас существует, тогда как в действительности его нет». См.: Джевонс У. С. Деньги и механизм обмена. Челябинск: Социум, 2006. С. 107. То, что публику убеждают в существовании фиктивного запаса заменимых товаров, категорически доказывает незаконность всех иррегулярных поклаж (т. е. поклаж заменимых товаров), в которых дозволяется частичный (т. е. ниже 100 %) коэффициент резервирования.

219

Гарригес, демонстрируя присущий ему дар выразительности, заключает, что в таком договоре «банкир рассчитывает на эти деньги, как если бы они были его, а клиент рассчитывает на эти деньги, хотя они и не у него». Разрешить этот кажущийся парадокс очень просто, потому что, хотя клиент и прекратил владеть деньгами, он сохраняет право требовать постоянного хранения и обеспечения сохранности банкиром tantundem, т. е. 100 %-ного коэффициента резервирования, согласно существенной, онтологической правовой природе договора денежной иррегулярной поклажи, которую мы рассмотрели в главе 1. См.: Garrigues, Contratos bancarios, р. 368.

220

Garrigues, Contratos bancarios, nota 31 al pie de las р. 367–368.

221

Coppa-Zuccari, Il deposito irregolare, р. 132.

222

См.: Hernández-Tejero Jorge, Lecciones de derecho romano, р. 107–108. Эрнандес-Техеро Хорхе сам предлагает пример, который абсолютно подходит к рассматриваемому нами случаю: «Если одно лицо доверяет другому вещь на хранение, а лицо, получившее вещь, полагает, что сделка представляет собой mutuum (заем), то не существует ни хранения, ни mutuum».

223

Кроме того, совершенно очевидно, что разрешение или уполномочивание использовать товары не может презюмироваться, а должно доказываться для каждого случая. Возможность такого доказательства представляется маловероятной для большинства договоров на вклады до востребования, заключаемых физическими лицами.

224

Un contrato aleatorio (исп.), где aleatorio – азартный, рисковый. – Прим. науч. ред.

225

О договорах пари см.: Albaladejo, Derecho civil II, Derecho de obligaciones, vol. 1: La obligación y el contrato en general, р. 350–352. Важно подчеркнуть тот факт, что азартная природа договора денежной иррегулярной поклажи с частичным резервированием и при выполнении закона больших чисел (что на деле невозможно) является вторичной относительно других возражений, которые мы выдвинули против такого договора.

226

О неопределенности и двух видах вероятности (вероятности класса и вероятности события) см.: Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. С. 101–112, особ. 102–107. – Прим. науч. ред.

227

Массовая реакция аргентинских граждан на банковский кризис 2001 г. и последующее блокирование всех их вкладов до востребования (известная как corralito) служат превосходной эмпирической иллюстрацией истинной цели обеспечения сохранности в договоре банковского вклада и невозможности банковского дела на основе частичного резервирования (без кредитора последней инстанции).

228

“Dictamen del señor de Diego (Felipe Clemente),” in La cuenta corriente de efectos o valores de un sector de la banca catalana y el mercado libre de valores de Barcelona, р. 370–371. Этот комментарий Фелипе Клементе де Диего звучит в ответ на доводы банкиров, желающих защитить законность договора иррегулярной поклажи ценных бумаг с частичным коэффициентом резервирования, когда хранителю разрешено свободное использование переданных на хранение вещей, как при договоре денежной иррегулярной поклажи. Мы уже упоминали о том, что аргументы «за» и «против» каждого из этих институтов идентичны, так как оба они представляют собой договоры иррегулярной поклажи заменимых вещей, и их правовая природа, причины, цели и обстоятельства одинаковы. Паскуале Коппа-Дзуккари также освещает противоречивую природу банковского договора денежной иррегулярной поклажи, которая в форме, «легализованной» правительством, не является ни поклажей, ни займом». См.: Coppa-Zuccari, “La natura giuridica del deposito bancario,” Archivio giuridico “Filippo Serafini,” vol. IX (nueva serie) (Módena 1902), pp. 441–472.

229

ГК РФ. Ст. 414. Прекращение обязательства новацией:

«1. Обязательство прекращается соглашением сторон о замене первоначального обязательства, существовавшего между ними, другим обязательством между теми же лицами, предусматривающим иной предмет или способ исполнения (новация)». – Прим. науч. ред.

230

Мы не поддерживаем доктрину, утверждающую, что с юридической точки зрения срочные «вклады» будто бы не являются договорами займа (mutuum), поскольку, на наш взгляд, их экономическая и правовая природа отражает все фундаментальные требования к договору займа (mutuum), исследованные в главе 1. Среди ученых, стремящихся обосновать эту теорию (что срочные «вклады» не являются займами), выделяется Хосе-Луис Гарсиа-Пита-и-Ластрес со своей статьей: José Luis García-Pita y Lastres, Los depоsitos bancarios de dinero y su documentaciоn, esp. 991 y ss. Аргументы, выдвинутые Гарсиа-Пита-и-Ластресом по этой теме, нас не убеждают.

231

Другими словами, банковское дело на основе частичного резервирования противоречит принципам права и может существовать лишь в результате принудительного вмешательства в виде административного распоряжения или установленной законом правительственной привилегии, выгоды которой не получают другие экономические агенты и которая прямо устанавливает, что поддержание банкирами частичного коэффициента резервирования совершенно законно (статья 180 Торгового кодекса Испании).

232

Garrigues, Contratos bancarios, р. 375.

233

Ibid., р. 365.

234

Ibid., р. 367. Гарсиа-Пита-и-Ластрес в статье “Los depósitos bancarios de dinero y su documentación”, защищая ту же теорию, заключает, что «в этих обстоятельствах вместо того, чтобы считать “доступность” простым правом требовать немедленной выплаты, мы должны рассматривать ее как сочетание поведения и финансово-экономической деятельности, направленное на то, чтобы сделать выплату возможной» (Contratos bancarios, рр. 990). В том же духе он рассуждает в статье “Depósitos bancarios y protección del depositante” (en Contratos bancarios, рр. 119–226). Поддерживая это мнение, Эдуардо Мария Вальпуэста Гастаминса приводит следующий довод: «…банк не обязан держать полученное на хранение имущество, а хранение становится ответственностью за разумное управление средствами клиента и банка и поддержание их доступности, что также гарантируется законодательным правительственным регулированием (резервные требования, ограничения по принятию рисков и т. д.)» (рр. 122–123). См.: Eduardo Maria Valpuesta Gastaminza, “Depósitos bancarios de dinero: libretas de ahorro” en Contratos bancarios, Enrique de la Torre Saavedra, Rafael García Villaverde, Rafael Bonardell Lenzano, eds. (Madrid: Editorial Civitas, 1992). В Италии эту же доктрину поддержала Анджела Принсипе в кн.: Angela Principe, La responsabilità della banca nei contratti di custodia (Milan: Editorial Giuffrè, 1983).

235

Garrigues, Contratos bancarios, р. 365.

236

Более того, стандартный критерий «благоразумия» в данном случае неприменим: спекуляции неблагоразумного банка могут оказаться успешными, и он сохранит свою платежеспособность. В то же время и весьма «благоразумный» банкир может серьезно пострадать от кризисов доверия, которые неизбежно следуют за искусственными бумами, провоцируемыми самой системой банковского дела на началах частичного резервирования. Следовательно, от благоразумия мало проку, когда нарушается единственное условие, которое может обеспечить исполнение банком своих обязательств в любой момент, – 100 %-ный коэффициент резервирования.

237

Ротбард М. Показания против Федерального резерва. Челябинск: Социум, 2002. С. 108–111. Здесь Ротбард объясняет ведущую роль частных банкиров, особенно Дж. П. Моргана, в создании американского Федерального резерва: «Приверженность Дж. П. Моргана идее центрального банка усиливалась воспоминаниями о том, что банк, в котором его отец Джуниус был младшим партнером, – лондонская фирма George Peabody and Company – был спасен от банкротства во время паники 1857 г. чрезвычайным кредитом Банка Англии. После ухода Пибоди на пенсию фирму возглавил Морган-старший, и имя банка было изменено на J. S. Morgan and Company» (с. 93, прим.).

238

Хайек Ф. А. Пагубная самонадеянность. М.: Новости, 1992. С. 181.

239

Многие «иррегулярные» сделки сопровождаются «гарантией» постоянной доступности, чтобы убедить клиента в том, что не нужно ни отказываться от средств, ни жертвовать ими, как при займе. Эта практика облегчает привлечение средств, особенно когда клиент наивен и его можно соблазнить (как при любом обмане или надувательстве) возможностью получения высокой прибыли без жертв и риска.

240

Продолжая эту линию рассуждений до конечных логических следствий, можно сказать, что если бы государство всегда гарантировало создание ликвидности, необходимой для поддержания индексов фондового рынка, весь фондовый рынок можно было бы рассматривать в качестве организатора истинных депозитов. В некоторых случаях для создания положительного общественного мнения в период фондовых кризисов правительства и центральные банки порой настаивали на том, что они преследуют такие цели и проводят соответствующую политику.

241

Другим примером ложного вклада является временная уступка с соглашением о выкупе по востребованию. Такая сделка проводится в форме займа, предоставляемого клиентом банку под залог ценных бумаг, как правило, сертификатов государственных облигаций. Заем предоставляется под согласованный процент на оговоренный срок и подлежит возврату по простому запросу «заимодавца» до наступления этого срока. В случае досрочного погашения по требованию клиента сумма выплаты рассчитывается путем начисления на первоначальную сумму сложного процента по согласованной ставке за фактическое время, прошедшее между началом операции и запросом о возврате средств. Для клиента эта операция тождественна займу, обеспеченному ценными бумагами, в сочетании с американским опционом. Опцион – это соглашение, наделяющее правом (но не обязательством) купить или продать определенное количеств активов на определенную дату или до ее наступления. Опцион на покупку называется опционом «колл», а опцион на продажу – опционом «пут». Если предоставленное право длится до определенной даты, опцион называется «американским», а если оно относится к определенной дате, то это «европейский» опцион. Приобретатель такого права расплачивается с другой стороной посредством выплаты премии в момент завершения договора. Клиент исполняет свой опцион лишь в том случае, если процентная ставка, выплачиваемая по новым срочным депозитам, истекающим одновременно с его депозитом, будет выше ставки, которая выплачивается ему по текущему договору. В случае падения процентных ставок он не станет исполнять опцион, даже нуждаясь в ликвидности, потому что на время, оставшееся до конца срока, под залог сертификатов облигаций обычно можно взять ссуду под более низкий процент. Некоторые учреждения даже сопровождают такие договоры кассовыми услугами, типичными для текущих счетов, так что клиент может выписывать чеки и оплачивать счета прямым дебетованием. Банки используют такие договоры, как способ спекуляции ценными бумагами, поскольку финансируют их клиенты, а прибыль забирает банк. (Автор благодарит профессора Рубена Мансо, рассказавшего некоторые подробности об этом виде операций.)

242

Другой интересный вопрос состоит в том, как определить на практике время, когда срочные «вклады» (займы), сделанные на очень короткий срок, становятся истинными вкладами. Хотя общее правило ясно (субъективные намерения сторон должны восторжествовать, и к наступлению срока платежа все займы становятся вкладами, требующими 100 %-ного резервирования до их возврата), для практических целей требуется временной предел (месяц? неделя? день?), до которого предоставляемые банку займы должны считаться фактическими вкладами. О так называемых вторичных средствах обмена, которые не являются деньгами, но могут быть очень легко обращены в наличные и потому их рыночная цена заключает в себе определенную премию, см.: Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. С. 431–435.

243

В предложенной нами модели (которую мы рассматриваем более подробно в последней главе) контроль над финансовой сферой, осуществляемый в настоящее время центральным банком и его должностными лицами, заменяется контролем со стороны судей, которые полностью восстановят свои полномочия и центральную роль в применении общих принципов права, в том числе и в сфере финансов.

244

Поскольку страхование жизни подразумевает дисциплинированное осуществление сбережений на протяжении многих лет, продать его труднее, чем другие финансовые продукты, продаваемые с гарантией того, что деньги клиента остаются для него постоянно доступными (вклады). По этой причине страхование жизни продается через дорогостоящую сеть агентов по продажам, а банковские вклады люди идут делать охотно и без напоминания. Компании по страхованию жизни поощряют добровольные, долгосрочные сбережения, в то время как банки производят кредиты и депозиты из ничего и не требуют приносить жертвы в виде экономии.

245

Murray N. Rothbard, “Austrian Definitions of the Supply of Money,” in New Directions in Austrian Economics, Louis M. Spadaro, ed. (Kansas City: Sheed Andrews and McMeel, 1978), р. 143–156, esp. 150–151. Однако Ротбард совершенно прав по поводу того, что новые операции «страхования жизни» задуманы как имитация модели договоров вклада.

246

Более того, отказ от страхового полиса традиционно налагает на страхователя существенный финансовый штраф. Штраф складывается из потребности страховщика амортизировать высокие первоначальные затраты (на привлечение новых клиентов), которые он несет в первый год действия договора. Тенденция к уменьшению подобных штрафов – верный признак того, что операция перестает быть традиционным договором страхования жизни, превращаясь в имитацию банковского вклада.

247

Как мы увидим в конце главы 7, являясь с 1921 по 1938 г. председателем ведущей британской страховой компании, Национального общества взаимного страхования жизни, Джон Мейнард Кейнс играл ключевую роль в упадке традиционных принципов, управляющих страхованием жизни. В годы своего председательства он не только продвигал «активную» инвестиционную политику, ориентированную в основном на ценные бумаги переменной доходности (отказавшись от традиции инвестировать в облигации), но также защищал неортодоксальный критерий оценки активов (по рыночной стоимости) и даже распределение получаемой прибыли среди страхователей через бонусы, финансируемые за счет нереализованных «доходов» от операций на фондовом рынке. Все эти типичные кейнсианские посягательства на традиционные принципы страхования ввергли его компанию в отчаянную нужду во времена краха фондового рынка 1929 г. и Великой депрессии. В итоге коллеги Кейнса по совету директоров начали подвергать сомнению его стратегию и решения. Между ними возникли разногласия, которые в 1938 г. привели к отставке Кейнса, поскольку, по его словам, он не считал, что «в мои обязанности входит исправление ошибок управления, поэтому я отказываюсь нести за них ответственность». См.: John Maynard Keynes, The Collected Writings (London: Macmillan, 1983), vol. 12, р. 47, 114–154. См. также: Nicholas Davenport, “Keynes in the City,” in Essays on John Maynard Keynes, Milo Keynes, ed. (Cambridge: Cambridge University Press, 1975), pp. 224–225. См. также прим. 108 в главе 7.

248

Короче говоря, наблюдавшийся бум продаж в сфере страхования жизни был иллюзией, так как цифры на деле относились к операциям принципиально иной природы – банковским вкладам с частичным резервированием. Эти цифры полностью теряют свой блеск, если вместо того, чтобы сопоставлять их с объемами продаж традиционного страхования жизни (намного более скромными, так как они требуют самоотречения, долгосрочной приверженности к сбережениям и предусмотрительности), мы сравним их с общим объемом банковских депозитов страны, от которых они составляют лишь крохотный процент. Если в статистику включаются лишь продажи истинных полисов страхования жизни, то ситуация вновь помещается в надлежащую перспективу, и мираж, вводящий всех (а в особенности правительство) в заблуждение, рассеивается.

249

«Функционирование денег и кредитной системы, так же как язык и мораль, представляет собой случай стихийного порядка, труднее всего поддающийся попыткам адекватного теоретического объяснения, и эта область остается предметом серьезных разногласий между специалистами… Вмешательство в процессы отбора чувствуется здесь сильнее, чем где бы то ни было еще: на пути эволюционного отбора становится государственная монополия, и это делает невозможным экспериментирование в ходе конкуренции.…история государственного управления денежной системой была историей непрекращающегося мошенничества и лжи. В этом правительства оказались гораздо менее нравственными, чем мог бы оказаться какой-нибудь частный агент, чеканящий монету в условиях конкуренции» (Хайек Ф. А. Пагубная самонадеянность. М.: Изд-во «Новости», 1992. С. 178, 180, 181).

250

Интересно отметить, что потрясения в денежной и финансовой сферах, вызвавшие тот кризис, по большей части были следствием экономической политики, проводившейся в конце 1980х годов считавшимися неолиберальными администрациями США и Великобритании. Так, Маргарет Тэтчер недавно признала, что ключевая экономическая проблема в период ее пребывания на посту премьер-министра «лежала на стороне спроса, поскольку количество денег и кредит росли слишком быстро, приводя к росту цен активов» (Margaret Thatcher, The Dawning Street Years (NewYork: HarperCollins, 1993), p. 668). Добавим, что в денежно-кредитной сфере Великобритания просто-напросто следовала безответственному курсу, который США начали проводить в период второго срока президентства Рейгана. Эти события служат предельно ясной иллюстрацией важности совершенствования теории для предотвращения ошибок, совершенных Рейганом и Тэтчер, ошибок, которые могут совершить политики, даже те из них, кто придерживается рыночных взглядов. Эта теория должна позволить им более точно определить тип денежной и банковской системы, соответствующий свободному обществу, т. е. решить проблему, в разрешимости которой все еще сомневаются даже те, кто стоит на позициях laissez faire.

251

Точно так же можно предположить, что банк А использует эти деньги для предоставления потребительских кредитов или краткосрочных кредитов на торговые операции, как бывает, когда учитываются векселя за три, шесть, девять и двенадцать месяцев до наступления срока платежа. Однако рассмотрение такого кредитования не имеет отношения к задачам нашего исследования.

252

О сущности предпринимательства, состоящей в поиске и использовании возможностей извлечения выгоды, и результате этого процесса – чистой предпринимательской прибыли см.: Уэрта де Сото Х. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. Челябинск, Москва: ИРИСЭН, Социум, 2008. Гл. 2. [См. также: Кирцнер И. Конкуренция и предпринимательство. Челябинск: Социум, 2008.]

253

Мюррей Ротбард пишет о роли банков как истинных посредников между изначальными заимодавцами и конечными кредитополучателями: «…банк имеет опыт в том, где брать займы и кому предоставлять кредиты, получая вознаграждение за эту услугу. Заметьте, что в этом случае банк-заемщик не производит никаких инфляционных действий. Неважно, насколько он увеличивает свои операции – это не более чем использование сбережений из существующего денежного запаса и предоставление этих денег другим. Если банк ошибается с предоставлением кредитов и разоряется, то, как и при всяком ином случае неплатежеспособности, его акционеры и кредиторы несут убытки. Этот вид банкротства мало отличается от любого другого: неблагоразумное управление или недостаток предпринимательства нанесет ущерб собственникам и кредиторам. Комиссионеры, инвестиционные банки, финансовые компании и заимодавцы – всего лишь институты, которые наряду с другими занимаются кредитными операциями» (Murray N. Rothbard, The Mystery of Banking [New York: Richardson and Snyder, 1983], p. 84–85).

254

Мизес (Mises, The Theory of Money and Credit) предлагает следующее объяснение: «Поэтому требование, полученное в обмен на сумму денег, является для [вкладчика] равноценным вне зависимости от того, конвертирует он его раньше, позже или вообще никогда. Поэтому он имеет возможность без ущерба для своего экономического интереса приобретать такие требования в обмен на отказ от денег, не требуя компенсации за любую разницу, возникающую из-за несовпадения момента оплаты и погашения, каковой компенсации, естественно, никогда и не бывает» (p. 301. Курсив мой. – У. де С.).

255

Стивен Хорвиц утверждает, что присвоение банкирами денег вкладчиков начинается как «акт истинного предпринимательства, когда силой своего воображения отдельные банкиры распознают выгоды, которые могут быть достигнуты через финансовое посредничество». По причинам, указанным в тексте, мы считаем, что в этом утверждении кроется опасная ошибка. Более того, как мы увидим ниже, присвоение вкладов до востребования не имеет ни малейшего отношения к финансовому посредничеству: это не более чем неуклюжее создание новых депозитов из ничего. Что до якобы «похвального» акта проявления «предпринимательской инициативы», то, на наш взгляд, этот акт неотличим от «творческого предпринимательства», характерного для любого иного уголовного деяния, в котором сила воображения преступника приводит его к «предпринимательскому открытию», состоящему в том, что, обманув других людей или насильственно присвоив их собственность, он может извлечь выгоду. См.: Stephen Horwitz, Monetary Evolution, Free Banking, and Economic Order (Oxford and San Francisco: Westview Press, 1992), p. 117. См. также: Gerald P. O’Driscoll, “An Evolutionary Approach to Banking and Money,” in Hayek, Co-ordination and Evolution: His Legacy in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas, Jack Birner and Rudy van Zijp, eds. (London: Routledge, 1994), ch. 6, p. 126–137. Наиболее острую и аргументированную критику идеи Хорвица дает Мюррей Ротбард: «Все люди подвержены искушению совершения кражи или мошенничества… Помимо подобного воровства, управляющий складом подвержен более коварной форме аналогичного соблазна – “временно” украсть или “позаимствовать” ценности, и, получив прибыль от спекуляции или иным путем, возвратить ценности прежде чем их затребуют, так что никто об этом не узнает. Эта форма кражи (или хищения) квалифицируется как растрата, которую словарь определяет как «мошенническое присвоение для собственного использования денег или собственности, вверенной его попечению» (Rothbard, The Mystery of Banking, p. 90). Более подробно о том, почему вышеописанные действия должны юридически определяться как преступный акт присвоения, см. главу 1.

256

Описание различных бухгалтерских систем (английской и континентальной) и то, как они в итоге вызывают одинаковые экономические результаты, найдено в кн.: F. A. Hayek, Monetary Theory and the Trade Cycle (Clifton, N. J.: Augustus M. Kelley, [1933] 1975), pp. 154 ff.

257

Деньги – это единственный актив, обладающий совершенной ликвидностью. Когда банк отказывается от поддержания коэффициента резервирования по вкладам до востребования на уровне 100 %, это порождает весьма серьезные экономические последствия: два разных лица (первоначальный вкладчик и заемщик) одновременно полагают, что они вольны пользоваться одной и той же совершенно ликвидной суммой в 900 000 д.е. Но ситуация, при которой разных два лица одновременно владеют одним и тем же благом с совершенной ликвидностью (одними и теми же деньгами), или ситуация, при которой такое благо одновременно находится в полном распоряжении двух разных лиц, логически невозможна. Таков фундаментальный экономико-теоретический довод, лежащий в основании вывода о юридической недопустимости контракта денежной иррегулярной поклажи с частичным резервированием. Это также проясняет тот факт, что когда такое «отклонение от юридической нормы» (по выражению Клементе де Диего) осуществляется государством (в форме «правовой привилегии», ius privilegium), это вызывает создание новых денег (900 тыс. д.е.).

258

«Фидуциарный» означает «основанный на доверии». Фидуциарная эмиссия – банкнотная эмиссия, не обеспеченная металлическим запасом эмиссионного банка (в первую очередь – золотом). Исторически эмиссия банкнот допускалась только при наличии золотого запаса, составлявшего определенную долю стоимости выпущенных банкнот, однако постепенно такой порядок эмиссии применялся все меньше. В настоящее время фидуциарная эмиссия банкнот является господствующей. – Прим. науч. ред.

259

«Если денежный резерв, поддерживаемый должником против выпускаемых в обращение заместителей денег, меньше, чем общая сумма таких заместителей, мы можем сумму заместителей, превышающую резерв, назвать инструментами, не имеющими покрытия» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 405). Мизес разъясняет, что в целом невозможно узнать, являются или нет конкретные заместители денег инструментами, не имеющими покрытия (фидуциарными средствами). Выписывая чек, мы не знаем, какая часть суммы чека обеспечена физическими денежными единицами, так как банк не сообщает нам этого напрямую. В результате, с экономической точки зрения, нам неизвестно, какая часть уплачиваемых нами денег является фидуциарными средствами, а какой соответствуют физические денежные единицы.

260

Эта терминология широко распространилась благодаря классической работе Честера Артура Филлипса. Филлипс пишет: «…первичный депозит – это депозит, возникающий из внесения [в банк] денег или их эквивалента, а не из расширения кредита банком, о котором идет речь… производные депозиты ведут свое происхождение от кредитов, предоставляемых вкладчикам… они возникают непосредственно из кредитов или накапливаются заемщиком в ожидании выплаты займа» (Chester Arthur Phillips, Bank Credit: A Study of the Principles and Factors Underlying Advances Made by Banks to Borrowers [New York: Macmillan, [1920] 1931, pp. 34, 40]). Тем не менее у нас есть некоторое возражение против определения Филлипсом производных депозитов как депозитов, происходящих от кредитов. Хотя их источником являются, как правило, кредиты, производные депозиты создаются в тот самый момент, когда банк использует полученные вклады – для предоставления кредитов или для других целей, – превращая их ipso facto [в силу самого факта (лат.). – Науч. ред.] в фидуциарные средства, или в производные депозиты. По этому вопросу см.: Richard H. Timberlake, “A Reassessment of C. A. Phillips’s Theory of Bank Credit,” History of Political Economy 20, no. 2 (1988): 299–308.

261

Однако мы покажем, что банковская система с частичным резервированием сама по себе регулярно провоцирует аномальные (массовые) изъятия вкладов и при частичном коэффициенте резервирования не способна в каждый момент времени удовлетворить требования вкладчиков на подобные изъятия.

262

Здесь, конечно же, имеются в виду различные исторические этапы возникновения банковского дела с частичным резервированием, предшествующие появлению центральных банков. Их мы разобрали в главе 2.

263

Wilhelm Röpke, Economics of the Free Society, trans. Patrick M. Boarman (Grove City, Pa.: Libertarian Press, 1994), p. 97.

264

Процесс создания кредитов и вытекающий из него процесс перехода богатства к банкирам будет рассмотрен при анализе последствий, частичного резервирования для банковской системы в целом. По поводу того, что фидуциарные средства не обязательно используются для предоставления кредитов (хотя на практике так делается всегда или почти всегда), Людвиг фон Мизес пишет: «Известно, что некоторые депозитные банки иногда открывают депозитные счета без обеспечения деньгами не только для выдачи ссуд, но и в целях прямого обеспечения производства ресурсов за свой собственный счет. Немало нынешних кредитных или коммерческих банков инвестировали таким образом часть своего капитала… Однако, эмитент инструментов без покрытия может считать ценность фидуциарных денег, вброшенных в обращение, своим добавочным доходом или капиталом. Если он станет на эту точку зрения, ему не составит труда покрыть увеличение своих обязательств, возникших вследствие эмиссии, путем формирования из своего капитала специального кредитного фонда. Он так же спокойно положит в карман эмиссионный доход который в случае монетной чеканки назывался бы сеньоражем), как любую другую разновидность дохода» (Mises, The Theory of Money and Credit, p. 312; курсив мой. – У. де С.) В свете этих соображений неудивительно, что из всех экономических институтов именно банки в общем случае демонстрируют публике самые эффектные и роскошные здания и тратят непомерные суммы на офисы, оплату персонала и т. д. Столь же неудивительно и то, что правительства были первыми, кто воспользовался выгодами огромных возможностей банков по созданию денег.

265

См. ниже, прим. 25.

266

Имеется в виду увеличение счета вкладчика Х на сумму кредита, выданного заемщику Z. – Прим. науч. ред.

267

Hayek, Monetary Theory and the Trade Cycle, p. 154. Хайек продолжает: «При этом процесс, ведущий к увеличению количества средств обращения сравнительно легко наблюдаем и вследствие этого почти никогда не обсуждается».

268

Банковские методы англоязычных стран привились также и в Испании, о чем помимо прочих источников свидетельствует книга Pedro Pedraja Garcia, Contabilidad y análisis de balances de la banca, vol. 1: Principios generales y contabilización de operaciones (Madrid: Centro de Formación del Banco de España, 1992), esp. p. 116–209.

269

Herbert J. Davenport, The Economics of Enterprise (New York: Augustus M. Kelley, [1913] 1968), p. 263. Четырнадцатью годами позднее У. Ф. Крик выразил ту же мысль в своей статье: W. F. Crick, “The Genesis of Bank Deposits,” Economica (June 1927): 191–202. Бóльшая часть публики и даже некоторые такие выдающиеся ученые, как Хоакин Гарригес, не понимают того, что банки преимущественно создают кредиты и депозиты, а не посредничают между заимодавцами и заемщиками. В книге Contratos bancarios (р. 31–32, 355) Гарригес продолжает настаивать, что банки являются прежде всего кредитными посредниками, которые «ссужают деньги, которые сами взяли взаймы» (р. 355): «Они кредитные посредники, деловые люди, которые выступают посредниками между теми, кому нужны деньги для вложения в дело, и теми, кто желает выгодно вложить свои деньги. Однако банки могут участвовать в двух различных видах действий: они могут действовать как посредники, сводящие стороны договора (прямое кредитное посредничество), или могут выполнять двойную операцию, состоящую из заимствования денег, чтобы позднее предоставить их в долг (косвенное кредитное посредничество)» (р. 32). Гарригес явно не понимает: в том, что касается самой важной своей роли – принятия вкладов при частичном резервировании, – банки на самом деле предоставляют кредиты из ничего и обеспечивают их депозитами, которые тоже создают из ничего. Поэтому они не кредитные посредники, а скорее создатели кредита ex nihilo. Гарригес также разделяет популярное ошибочное представление о том, что «с экономической точки зрения» прибыль банка состоит из «разницы между суммой процентов, которые платит он сам по депозитным операциям, и суммой процентов, которые он получает на выданные кредиты» (р. 31). Хотя на первый взгляд кажется, что банки получают прибыль в основном за счет разницы в уровне процентов, мы знаем, что на деле их основной источник прибыли состоит в создании денег из ничего, что обеспечивает банкам непрерывное финансирование. Банки присваивают эти средства к их собственной выгоде и вдобавок назначают процент на них. Короче говоря, банкиры создают деньги из ничего, отдают их в долг и требуют их возврата с процентом.

270

Знаменательно, однако, что Людвиг фон Мизес в своих важнейших теоретических трактатах о деньгах, кредите и экономических циклах всегда противился введению в свой анализ мультипликатора кредитной экспансии, который мы только что вывели. Эти работы Мизеса целиком посвящены разрушительным последствиям создания кредитов, не подкрепленных увеличением реальных сбережений, и банковской системы с частичным резервированием, которая осуществляет создание таких кредитов, генерируя депозиты, или фидуциарные средства. Сопротивление Мизеса этому мультипликатору совершенно понятно, учитывая отвращение великого австрийского экономиста к использованию математики в экономической теории, особенно в концепциях, которые, подобно банковскому мультипликатору, можно обоснованно назвать «механистическими», а часто и неточными и даже вводящими в заблуждение, – в основном оттого, что не учитывали процесс предпринимательского творчества и изменения субъективных оценок времени. Кроме того, если подходить со строго экономико-теоретических позиций, для того, чтобы осознать основную концепцию кредитной и депозитной экспансии и то, как этот процесс неизбежно провоцирует экономические кризисы и спады, вовсе не требуется вводить мультипликатор математически. (Основная теоретическая цель Людвига фон Мизеса состояла в том, чтобы прийти к такому пониманию.) Однако банковский мультипликатор удобен тем, что позволяет упростить и сделать понятнее объяснение непрерывного процесса кредитно-депозитной экспансии. Поэтому банковский мультипликатор делает нагляднее наши теоретические аргументы. Первым, кто использовал банковский мультипликатор в анализе экономических кризисов, был Герберт Дэвенпорт: Davenport, The Economics of Enterprise (особенно гл. 17, с. 254–331). Тем не менее включением теории мультипликатора банковской кредитной экспансии в австрийскую теорию экономических циклов мы обязаны Ф. А. Хайеку (F. A. Hayek, Monetary Theory and the Trade Cycle, p. 152 ff.). См. также прим. 28, где приводится детальное описание самой простой версии вывода формулы банковского мультипликатора, предложенной Маршаллом в 1887 г.

271

Phillips, Bank Credit, p. 57–59.

272

Есть и другие объяснения процесса слияния банков. Все они исходят из попыток банков минимизировать нежелательные последствия, возникающие в результате нарушения ими, благодаря соответствующим государственным привилегиям, важнейших принципов договора денежной иррегулярной поклажи. Одна из выгод, которой банки добиваются путем слияний и поглощений, состоит в способности образовывать централизованные резервы наличности, которые предназначены для выполнения заявок на изъятие [денег] в любом месте, где число таких заявок превышает среднее значение. На рынке, где действует много банков, такая выгода недостижима, потому что в этом случае каждый банк обязан самостоятельно поддерживать относительно высокие резервы наличности. Власти тоже поощряют быстрые слияния, так как надеются, что это облегчит предотвращение кризисов ликвидности, проведение денежной политики и регулирование банковского сектора. Позднее мы проанализируем постоянное желание банкиров наращивать объем вкладов, поскольку, как показывает формула, сумма вкладов формирует основу многократного расширения кредитов и депозитов, которые банки создают из ничего и из которых они извлекают так много выгод. О банковских слияниях см.: Costantino Bresciani-Turroni, Curso de economía política, vol. 2: Problemas de economía política (Mexico: Fondo de Cultura Económica, 1961), p. 144–145. В любом случае важно понимать, что неодолимый процесс слияний банков является следствием государственного вмешательства в сферу финансов и банковского дела, а также следствием привилегии, позволяющей банкам работать с частичным резервированием по вкладам до востребования, вопреки традиционным принципам права. В свободной рыночной экономике без государственного вмешательства, где экономическая деятельность подчинена принципам права, постоянная тенденция банков к слиянию исчезнет, размеры банков перестанут иметь практическое значение, и будет действовать тенденция к функционированию очень большого числа полностью платежеспособных банков.

273

Даже при том что для случая изолированного банка представляется, будто банк выдает в виде кредитов часть принятых вкладов, в действительности он создает из ничего кредиты на большую сумму, чем та, что изначально была помещена на вклады. Это показывает, что главный источник депозитов не вкладчики, а кредиты, создаваемые банками из ничего. (Депозиты же – вторичный результат кредитов.) Это станет яснее, когда мы займемся исследованием банковской системы в целом. С. А. Филлипс выразил этот факт следующим утверждением: «Отсюда следует, что для банковской системы депозиты – основной результат кредитов». См.: Phillips, Bank Credit, p. 64 и цитату из Тауссига в прим. 63 к главе 5.

274

Описанные выше континентальные бухгалтерские методы достаточно сложны. Однако можно прийти к балансу (25), не обращаясь к доле неиспользованных кредитов (которых, как мы знаем, эта система не отражает), а предположив, что условие k = 0,2 представляет соотношение тех, кто регулярно ведет дела с банком и потому будет хранить свои средства на его счетах. В этом случае проводки будут выглядеть следующим образом:

После того, как выдан кредит, банк делает следующую проводку:

Предположив, что 20 % этих 900 000 д.е., которые покидают банковское хранилище, будут снова депонированы в том же банке и 90 % этой суммы затем снова будет выдано в виде кредита (и т. д.), получаем следующую картину:

А если 90 % суммы депозита снова идет на выдачу кредитов, то:

Мы предположили, что 20 % каждого выданного кредита возвращается в хранилища банка, поскольку конечные получатели этой доли кредитов являются клиентами того же банка.

Поэтому бухгалтерский баланс, составленный согласно континентальной системе, будет выглядеть следующим образом:

Эти цифры практически идентичны цифрам баланса (25). Они не совпадают в точности, так как наш пример завершается на третьей итерации процесса кредит – депозит. Если его продолжить, то цифры баланса (29) будут становиться все более и более близкими к цифрам баланса (25) и в итоге совпадут с ним.

275

В некоторых случаях в целях привлечения новых депозитов банки даже выплачивают процент держателям текущих счетов. В результате огромная маржа, отраженная в проводке (15), сокращается. Это никак не вредит ни нашей аргументации по существу, ни способности банков создавать депозиты, т. е. главному источнику их прибыли. Говоря словами Мизеса, в этом конкурентном процессе «некоторые банки зашли слишком далеко и подвергли опасности свою платежеспособность» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 433).

276

Bresciani-Turroni, Curso de economía, vol. 2: Problemas de economía política, рp. 133–138.

277

Сумма последовательности

[9] S_>n= a+ ar+ ar^>2… + ar^>n–1,

умноженная на общий коэффициент r, равна:

[10] rS_>n = ar + ar^>2 + ar^>3… + ar^>n–1+ ar^>n;

вычитая равенство [10] из равенства [9], получим:

S_>n– rS_>n= a– ar^>n;

и, вынося в за скобки общие множители на обеих сторонах,

S_>n(1 – r) = a(1 – r^>n);

теперь выделим S_>n:

[11] S_>n= a(1 – r^>n);

при |r| < 1 значение r^>n стремится к нулю.

Отсюда можно заключить, что

[12]

Первым, кто поставил проблему суммирования членов геометрической прогрессии с множителем меньше единицы, был греческий софист Зенон. Он обратился к этой проблеме в V в. до н. э., изложив ее в форме хорошо известного вопроса о том, догонит ли Ахиллес черепаху. Однако проблема не получила удовлетворительного решения, так как Зенону не удалось понять, что бесконечные ряды с множителем геометрической прогрессии меньше единицы имеют сходящуюся сумму (Зенон же предполагал, что это расходящаяся сумма). См.: The Concise Encyclopedia of Mathematics, W. Gellert, H. Kustner, M. Hellwich and H. Kastner, eds. (New York: Van Nostrand, 1975), p. 388.

278

Вот как Маршалл описывает процедуру, которая привела его к этой формуле: «Я должен был выяснить, какую часть депозитов банк может направить на выдачу кредитов, а затем рассмотреть, какая часть кредитов может быть снова помещена на депозиты в этот и другие банки, и, наоборот, какая часть кредитов, выданных другими банками, могла быть получена [этим банком] в виде депозитов. В результате получаем геометрическую прогрессию; если каждый банк может предоставлять кредиты в размере ^>2/_>3 своих депозитов, то общий объем кредитной мощи, обретенной банком, втрое превысил бы ту, что он имел бы в противном случае. Если бы банк мог направлять на выдачу кредитов ^>4/_>5, то его кредитная мощь выросла бы впятеро, и т. д. Вопрос о том, какую часть депозитов банк может направлять на выдачу кредитов, в значительной мере зависит от степени, в которой различные банки прямо или косвенно объединяют свои резервы. Но, полагаю, это рассуждение никогда не выносилось на публику, поскольку оно крайне сложно» (Alfred Marshall, “Memoranda and Evidence before the Gold and Silver Commission,” December 19, 1887, in Official Papers by Alfred Marshall [London: Royal Economic Society, Macmillan, 1926], p. 37).

279

Также пригодна формула, определяющая максимальное расширение кредита изолированным банком, основанное не на получаемых им деньгах первичных вкладов, а на поддерживаемых им резервах r сверх требуемого норматива cd. В этом случае уменьшение резервов, вытекающее из нового расширения кредита x (1 – k), должно быть равно избыточным резервам r минус коэффициент резервирования, соответствующий доле неиспользованных займов k · c · x. Иными словами:

[18] (1 – k) x = r – k · c · x;

k · c · x + (1 – k) x = r;

x (kc + 1 – k) = r.

[19]

Если, как в нашем примере, предположить, что в банк внесен начальный вклад, равный 1 000 000 д.е., при c = 0,1 и k = 0,2, то избыток резервов будет в точности равен r = 900 000 д.е., и поэтому

[20]

Это тот же результат, что дает формула [4].

280

См., напр.: Juan Torres López, Introducción a la economía política (Madrid: Editorial Cívitas, 1992), p. 236–239; José Casas Pardo, Curso de economía, 5.^>a edición (Madrid, 1985), p. 864–866.

281

Этот пример Брешиани-Турони приводит в своей книге Curso de economia, vol, 2, p. 133–138.

282

Richard G. Lipsey, An Introduction to Positive Economics, 2nd ed, (London: Weidenfeld and Nicolson, 1966), pp. 682–683.

283

Rothbard, The Mystery of Banking, ch. 8, pp. 111–124.

284

Saravia de la Calle, Instrucción de mercaderes, p. 180.

285

В этих обстоятельствах, которые ближе всего к реальным рыночным условиям, утверждение Филлипса теряет правдоподобие. Вот его слова (Phillips, Credit Banking, p. 64): «Отсюда следует, что для банковской системы депозиты представляют собой в основном продукт выдачи кредитов. Для отдельного банка кредиты – это продукт депозитов». Второе утверждение в реальных условиях неверно, так как с учетом существования множества банков и множества первичных депозитов и предполагая, что все эти банки расширяют кредит одновременно, депозиты каждого отдельного банка также есть результат кредитной экспансии, проводимой всеми банками в унисон. В главе 8 мы рассмотрим особую возможность (отрицаемую Селджином), которая состоит в том, что даже в свободной банковской системе все банки могли бы одновременно начать кредитную экспансию, даже при том что объем первичных депозитов увеличится не у всех членов системы (т. е. произойдет общее снижение кассового резерва, или коэффициента резервирования). В той же главе мы покажем, вслед за Мизесом, что в свободной банковской системе любой банк, односторонне расширяющий кредит путем уменьшения кассового резерва ниже благоразумного уровня, рискует оказаться неплатежеспособным. В этих двух явлениях заключается причина всеобщего стремления банкиров к заключению соглашения друг с другом о том, чтобы совместно поддерживать (обычно с помощью центрального банка) одинаковый темп кредитной экспансии.

286

К этим формулам мы пришли, следуя за процессом, описанным в: Armen A. Alchian and William R, Allen, University Economics (Belmont, Ca.: Wadsworth Publishing, 1964), pp. 675–676. Если норматив обязательных резервов уменьшить до нуля, как этого требуют все чаще и чаще, то общая сумма чистых депозитов D_>N будет равна:

а чистая кредитная экспансия х:

х= D_>N– d= 4 666 667 д.е.

Поэтому следует заключить, что если деньги не вымываются за пределы системы (f = 0), и банковские власти не предъявляют никаких требований к уровню резервирования (c = 0), то банковские власти могут довести объем кредитной экспансии до любого желаемого уровня, поскольку

(Такая экспансия оказала бы многообразное разрушительное влияние на реальную производственную структуру, для которой такое потрясение стало бы весьма суровым испытанием. См. главу 5.)

287

Чтобы показать, насколько значителен вклад вышеупомянутых факторов в уменьшение банковского мультипликатора экспансии, прежде всего следует отметить, что в Испании, к примеру, совокупная денежная масса составляет примерно 50 трлн песет (166,386 песет = 1 евро), включая наличные деньги на руках у населения, депозиты до востребования, сберегательные вклады и срочные вклады. (В испанской банковской системе срочные депозиты (несмотря на их название) обычно являются истинными депозитами до востребования, так как могут быть изъяты в любое время без штрафных санкций или с незначительными санкциями). Из совокупной денежной массы всего лишь около 6,6 трлн песет находятся в форме наличных денег на руках граждан. Это означает, что наличные деньги составляют чуть более 13,2 % совокупной денежной массы, а мультипликатор банковской экспансии в Испании превышает 7,5 (соответствуя коэффициенту резервирования 13,2 %). Так как текущий норматив обязательных резервов в Испании равен 2 % (согласно денежному циркуляру Банка Испании 1/1996 от 11 октября, впоследствии подтвержденному регламентом Европейского центрального банка), разница между этой цифрой и 13,2 % может быть приписана влиянию f, т. е. доле денег, вымытых за пределы банковской системы в карманы частных граждан. Возможно, последний экономический спад сыграл определенную роль в увеличении объема наличности и депозитов, удерживаемых банками, временно уменьшив их потенциал кредитной экспансии. Наши комментарии основаны на предварительных июньских данных, опубликованных в августе 1994 г. в Boletín Estadístico del Banco de España, любезно предоставленном Луисом Альфонсо Лопесом Гарсиа.

288

Однако соответствующие формулы выведены в: Laurence S. Ritter and William L, Silber, Principles of Money, Banking and Financial Markets, 3rd rev., updated ed. (New York: Basic Books, 1980), p. 44–46. Среди других работ, которые детально рассматривают формулировку теории банковского мультипликатора, можно назвать следующие: John D. Boorman and Thomas M. Havrilesky, Money Supply, Money Demand and Macroeconomic Models (Boston: Allyn and Bacon, 1972), esp. p. 10–41; Dorothy M. Nichols, Modern Money Mechanics: A Workbook on Deposits, Currency and Bank Reserves, опубликованная Федеральным резервным банком Чикаго, p. 29–31; Phillip Cagan, Determinance and Effects of Changes in the Stock of Money, 1875–1960 (New York: Columbia University Press, 1965). Также о банковских мультипликаторах и резервных требованиях много писал Хосе Мигель Андреу Гарсиа. К примеру, см. его статьи: José Miguel Andreu García, “En torno a la neutralidad del coeficiente de caja: el caso español,” in Revista de Economía, no. 9; “El coeficiente de caja óptimo y su posible vinculación con el déficit público,” Boletín Económico de Información Comercial Española (June 29—July 5, 1987): 2425 y ss.

289

Usher, The Early History of Deposit Banking in Mediterranean Europe, рp. 9, 192.

290

«Лицо, давшее письменное специальное обещание выдать известные, точно обозначенные тюки товаров по предъявлении определенных бумаг, не может выдавать новые обязательства, не имея в своем распоряжении соответствующего каждому из них количества товаров. В противном случае, т. е. если оно выпустит свидетельства, не имея соответственного запаса товаров, оно во всякое время может быть уличено в обмане или нарушении обещания» (Джевонс У. С. Деньги и механизм обмена. Челябинск: Социум, 2006. С. 107)

291

В главе 8 более подробно (с. 458 сл. и 473 сл.) будет показано, что первым теоретиком, понявшим, что банковские депозиты суть деньги и что банковское дело на началах частичного резервирования увеличивает денежную массу, был испанский ученый Луис де Молина, написавший Tratado sobre los cambios, изданный под редакцией и с предисловием Франсиско Гомеса Камачо (Madrid: Instituto de Estudios Fiscales, 1991; первое издание вышло в Куэнке в 1597 г.). См., в частности, Disputation 409, p. 145–156, особенно p. 147. Однако Луис де Молина не заметил параллелей между вторичными депозитами и необеспеченными банкнотами, так как в его время банки еще не начали эксплуатировать возможности эмиссии банкнот. И лишь в 1797 г. Генри Торнтон впервые упомянул о тождественности банкнот и депозитов (см. его ответ от 30 марта 1797 г. в: “Evidence given before the Lords’ Committee of Secrecy appointed to inquire into the courses which produced the Order of Council of the 27th February 1797,” in Thornton, An Inquiry into the Nature and Effects of the Paper Credit of Great Britain, F. A. Hayek, ed. [Fairfield, N. J.: Augustus M. Kelley, 1978], p. 303). Спустя несколько лет к тому же выводу пришли Уолтер Бойд, Джеймс Пеннингтон и сенатор от Пенсильвании Конди Раге, полагавший, что и депозиты и банкноты составляют часть денежной массы и что любой банк, который не сумел без промедления по первому требованию выплатить деньгами номинал эмитированных им банкнот, должен лишаться лицензии на операции, как и любой банк, который не смог немедленно и наличными удовлетворить запрос на изъятие депозитов (см.: Condy Raguet, “Report on Bank Charters,” in Journal of the Senate, 1820–1921, Pennsylvania Legislature, p. 252–268, и связанный с ним комментарий Мюррея Ротбарда в книге Rothbard, The Panic of 1819: Reactions and Policies (New York and London: Columbia University Press, 1962), p. 148). Весьма знаменательно, что теоретики денежной школы были первыми, кто справедливо настаивал на том, что весьма парадоксально пытаться ограничить эмиссию необеспеченных банкнот и в то же время не поддерживать те же меры в отношении депозитов, при том что банкноты и депозиты имеют совершенно одинаковую экономическую природу. См., напр.: James Wilson, Capital, Currency and Banking (London: The Economist, 1847), p. 282, а также комментарии в книге: Смит В. Происхождение центральных банков. С. 140. Вера Смит делает в высшей степени проницательное наблюдение, обращаясь к Уилсону и к грубой ошибке представителей денежной школы, не сумевших заметить экономические аналогии между банкнотами и депозитами: «Денежная школа… обычно приводила тот факт, что эмиссия банкнот, в отличие от депозитной деятельности, приводит к росту массы денег в обращении. Разумеется, Уилсон, как представитель банковской школы, согласиться с подобным аргументом не мог. Эта школа отвергала возможность расширения эмиссии банкнот до сколько-нибудь нежелательного уровня при условии неукоснительного поддержания их конвертируемости в золото и вместе с тем считала, что приведенное выше различие между банкнотами и депозитными обязательствами несостоятельно. Однако многие по-прежнему отрицали, что вклады до востребования являются частью денежного обращения, и всеобщее признание этого факта состоялось лишь во времена Маклеода». Уилсон указал на это противоречие совершенно обоснованно. Учитывая экономическую эквивалентность банкнот и депозитов, доводы в пользу регулирования одного фидуциарного средства обращения полностью применимы (mutatis mutandis) и к другому. Кроме того, именно на это несоответствие почти столетие спустя обратили внимание защитники иррегулярной поклажи ценных бумаг, по условиям которой банку позволялось использовать депозиты. Эта дискуссия развернулась в начале XX столетия в связи с банковской практикой в Барселоне, и в тот раз использование частичного резервирования в отношении иррегулярных депозитов ценных бумаг было подвергнуто резкому осуждению. Защитники договора в то время верно отмечали, что доводы против этой практики должны также применяться к денежным банковским депозитам с частичным резервированием (см. замечания на эту тему в главе 3).

292

Интересно отметить, как вовлеченные в кризис банкиры неизменно жалуются на то, что, получив минимальную помощь от кого-нибудь (от правительства или центрального банка) для восстановления доверия своих клиентов, они могли бы продолжать функционировать безо всяких проблем и быстро восстановили бы свою «платежеспособность».

293

См. также главу 5, раздел 4. Банкиры причиняют серьезный ущерб своим клиентам, убеждая их «насладиться» новыми кредитами и включиться в сделки, требующие банковского финансирования. Этот ущерб теоретически следует признавать в судебных исках против банков за ущерб, причиненный заемщику таким способом. Если до сих пор такие иски не принимаются к рассмотрению судом, то лишь потому что экономическая теория не продвинулась достаточно далеко, чтобы ясно определить причину и природу ущерба. Однако современное развитие теории сделало возможным применить теорию в суде. В качестве близкой аналогии можно привести использование достижений биологии, облегчившее судебное установление отцовства, что было невозможно еще несколько лет назад.

294

В последней главе будут рассмотрены сравнительные преимущества банковской системы, основанной на классическом золотом стандарте и подчиняющейся принципам права, т. е. требования 100 %-ного резервирования.

295

Излагаемая нами теория капитала – ключ к пониманию того, как банковская кредитная экспансия искажает реальную производственную структуру экономики. Обычная ошибка критиков представляемой здесь австрийской теории экономического цикла (также называемой денежной, или основанной на фидуциарном кредите, теорией экономического цикла) состоит в том, что они не принимают во внимание теорию капитала. В качестве примера можно привести две работы Ганса-Михеля Тройтвейна: Hans-Michael Trautwein, “Money, Equilibrium, and the Business Cycle: Hayek’s Wicksellian Dichotomy,” History of Political Economy 28, no. 1 (Spring, 1996): 27–55; Idem., “Hayek’s Double Failure in Business Cycle Theory: A Note,” ch. 4 of Money and Business Cycles: The Economics of F. A. Hayek, M. Colonna and H. Hagemann, eds. (Aldershot, U. K.: Edward Elgar, 1994), vol. 1, pp. 74–81.

296

О концепциях человеческой деятельности, планов деятельности, субъективной концепции времени и деятельности, понимаемой как набор последовательных стадий, см.: Уэрта де Сото Х. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. С. 40 сл.

297

Развитие экономической теории как науки, в основании которой всегда лежало представление о людях, на творческих субъектах и главных действующих лицах социальных процессов и событий (субъективистский подход), бесспорно, является наиболее значимым и характерным вкладом австрийской экономической школы, основанной Карлом Менгером. Менгер счел необходимым отказаться от стерильного объективизма классической (англосаксонской) школы, чьи последователи были поглощены мнимым существованием внешних объективных сущностей (социальные классы, экономические агрегаты, материальные факторы производства и т. п.). В отличие от этого Менгер полагал, что экономисты всегда должны придерживаться субъективистского взгляда на человека, который действует [а не реагирует автоматически], и эта концепция всегда должна решающим образом определять способ построения всех экономических теорий в смысле их научного содержания, а также практических выводов и результатов. По этому вопросу см.: Huerta de Soto, “Génesis, esencia y evolución de la Escuela Austriaca de Economía,” in Estudios de economía política, chap. 1, pp. 17–55.

298

Эту классификацию и терминологию разработал Карл Менгер, чья теория экономических благ различного порядка представляет собой одно из наиболее важных логических следствий из его субъективистской концепции экономической науки. Carl Menger, Grundsätze der Volkswirthschaftslehre (Vienna: Wilhelm Braumüller, 1871). Говоря о потребительских благах Менгер использует выражение Güter der ersten Ordnung (s. 8), т. е. «блага первого порядка». [Первый русский перевод появился в 1894 г.: Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности. СПб.: Цинзерлинг, 1894.]

299

О субъективной, эмпирической и динамической концепции времени как единственной концепции, применимой к человеческой деятельности в экономической теории, см.: Gerald P. O’Driscoll and Mario J. Rizzo, The Economics of Time and Ignorance (Oxford: Basil Blackwell, 1985), ch. 4, pp. 52–70.

300

По верному утверждению Людвига Лахманна, экономическое развитие влечет за собой не только увеличение числа этапов производства, но и рост их сложности, а следовательно, и изменение их структуры. Ludwig M. Lachmann, Capital and its Structure (Kansas City: Sheed Andrews and McMeel, 1978), p. 83. См. также: Peter Lewin, “Capital in Disequilibrium: A Reexamination of the Capital Theory of Ludwig M. Lachmann,” History of Political Economy 29, no. 3 (Fall, 1997): 523–548; а также: Roger W. Garrison, Time and Money: The Macroeconomics of Capital Structure (London and New York: Routledge, 2001), pp. 25–26.

301

Хосе Кастанеда красноречиво заявляет: «Поскольку в производственный процесс вводится все больше вспомогательных средств, он становится более длительным и в целом более производительным. Разумеется, могут существовать и более окольные процессы, т. е. более продолжительные или более членённые, но не более производительные. Тем не менее они не принимаются в расчет, ввиду того что не применяются на практике, а более продолжительный процесс внедряется только в том случае, если он повышает производительность» (José Castañeda Chornet, Lecciones de teoría económica (Madrid: Editorial Aguilar, 1972), p. 385).

302

Закон временнóго предпочтения может восходить даже к св. Фоме Аквинскому, а впервые в явном виде он был сформулирован одним из самых блестящих учеников св. Фомы, Жилем из Лесина, который утверждал: «Res futurae per tempora non sunt tantae existimationis, sicut eadem collectae in instanti nec tantam utilitatem inferunt possidentibus, propter quod oportet quod sint minoris existimationis secundum iustitiam». Иными словами: «Будущие блага не ценятся так высоко, как блага, доступные немедленно, и при этом они не столь полезны для их владельцев, и поэтому справедливость диктует, что их нужно счесть менее ценными» (Aegidius Lessines, De usuris in communi et de usurarum contractibus, opuscule 66, 1285, p. 426; цит. по: Dempsey, Interest and Usury, p. 214, note 31). Эта идея была позднее представлена св. Бернаром Сиенским, Конрадом Зумменхардом и Мартином де Аспилькуэтой соответственно в 1431, 1499 и 1556 г. (см.: Rothbard, Economic Thought Before Adam Smith, pp. 85, 92, 106–107, 399–400). Следствия из этой концепции для экономической теории позднее развивали Тюрго, Рэй, Бём-Баверк, Джевонс, Викселль, Фишер, и в особенности Фрэнк Альберт Феттер и Людвиг фон Мизес.

303

В мире без временнóго предпочтения люди ничего бы не потребляли и все сберегали, и в конце концов умерли бы с голоду, а цивилизация бы исчезла. «Исключения» из закона временнóго предпочтения всегда лишь кажущиеся и неизменно связаны с игнорированием условия «при прочих равных», входящего в формулировку этого закона. Поэтому при внимательном изучении любого из предложенных «контрпримеров» быстро обнаруживается, что опровержения временнóго предпочтения не подразумевают одних тех же обстоятельств. Это относится к благам, которыми нельзя пользоваться одновременно, или к тем, которые, хоть и выглядят физически эквивалентными, на деле не являются таковыми с субъективной точки зрения действующего субъекта (к примеру, мороженое, которое мы предпочитаем летом, даже если зима уже близко). О теории временны€х предпочтений см.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 451–457.

304

«Основной момент, который следует подчеркнуть, состоит в том, что определенные таким образом капитальные блага отличаются тем, что в точности попадают в телеологические рамки. Это промежуточные цели, на достижение которых направлены более ранние планы. Это средства достижения дальнейших целей, предусматриваемых этими планами. Здесь имеется в виду то, что восприятие этого аспекта доступных в настоящий момент материальных вещей обеспечивает ключ к распутыванию проблем, которые обычно пытается разъяснить теория капитала» (Israel M. Kirzner, An Essay on Capital (New York: Augustus M. Kelley, 1966), p. 38; перепечатано в: Israel M. Kirzner, Essays on Capital and Interest: An Austrian Perspective (Aldershot, U.K.: Edward Elgar, 1996), pp. 13—122).

305

Это объясняет традиционные представления о трех факторах производства: земля, или природные ресурсы, труд и капитальные блага, или экономические блага более высоких порядков. В каждом процессе деятельности или производства действующий субъект, используя предпринимательскую сметку, порождает и комбинирует факторы или ресурсы. На рынке эти процессы достигают кульминации в форме четырех типов дохода: чистая предпринимательская прибыль, происходящая из бдительности и творчества действующего субъекта, земельная или природная рента в смысле их производительной способности, трудовой доход или заработная плата, и рента от использования капитальных благ. Даже при том что все капитальные блага в конечном счете состоят из комбинаций природных ресурсов и рабочей силы, они также включают (помимо предпринимательской бдительности и творческих способностей, необходимых, чтобы задумать и произвести их) время, требующееся для их производства. Кроме того, с экономической точки зрения капитальные блага невозможно отделить от природных ресурсов, основываясь лишь на их физической форме. Только чисто экономический критерий, такой как неизменное постоянство блага относительно достижения целей, и тот факт, что от действующего субъекта не требуется никаких дальнейших действий, позволяет нам, с экономической точки зрения, провести четкое различие между землей (или природными ресурсами), которая всегда постоянна, и капитальными благами, которые, строго говоря, непостоянны и тратятся, т. е. «потребляются», в процессе производства, что делает необходимым принимать в расчет их износ. Именно поэтому Хайек утверждал, что, несмотря на видимость, «постоянные улучшения в земле есть земля» (F. A. Hayek, The Pure Theory of Capital (London: Routledge and Kegan Paul, [1941] 1976), p. 57. См. также ниже, с. 298 и прим. 31).

306

Этот классический пример приводит Ойген фон Бём-Баверк в: Eugen von Böhm-Bawerk, Kapital und Kapitalzins: Positive Theorie des Kapitales (Innsbruck: Verlag der Wagner’schen Universitäts-Buchhandlung, 1889), pp. 107–135 [см.: Бём-Баверк О. Позитивная теория капитала. Челябинск: Социум, 2008].

307

Сбережение всегда сопровождается появлением капитальных благ, даже если вначале они состоят из потребительских товаров (в нашем примере это были ягоды), которые остаются непроданными (или непотребленными). Затем некоторые капитальные блага (ягоды) постепенно замещаются другими (палкой), по мере того как рабочие (Робинзон Крузо) соединяют свой труд с природными ресурсами посредством процесса, который занимает время и который люди могут пережить, опираясь на непроданные потребительское товары (сбереженные ягоды). Следовательно, сбережение сначала производит одни капитальные блага (остающиеся в запасе непроданные потребительские товары), которые постепенно расходуются и заменяются другими капитальными благами (деревянной палкой). Об этом важном моменте см.: Richard von Strigl, Capital and Production (Auburn, Ala.: Mises Institute, 2000), p. 27, 62.

308

Марк Скоузен в своей книге «Производственная структура» (Mark Skousen, The Structure of Production [London and New York: New York University Press, 1990]) воспроизводит упрощенную схему стадий производственного процесса в текстильной и нефтяной промышленности США (рр. 168–169). Он подробно иллюстрирует сложность обоих процессов, а также значительное число их стадий и весьма продолжительное время, которого они требуют. Этот тип карты производственного процесса можно использовать для упрощенного описания деятельности в любом другом секторе или отрасли. Скоузен использовал графики вышеупомянутых производств из книги: E. B. Alderfer and H. E. Michel, Economics of American Industry, 3rd ed. (New York: McGraw-Hill, 1957).

309

По этой причине Хайек особенно критичен относительно традиционного определения капитальных благ как промежуточных благ, произведенных людьми, считая его «пережитком теорий ценности, основанных на издержках производства, старых представлений, искавших объяснения экономических свойств вещей в содержащихся в них силах… Для теории капитала отжившее есть отжившее ничуть не меньше, чем в любой другой области экономической теории. И использование концепций, которые усматривают значимость блага в прошлых затратах, понесенных на его изготовление, может лишь сбивать с толку» (Hayek, The Pure Theory of Capital, p. 89). Хайек заключает, что «для проблем, связанных со спросом на капитал, фундаментальным является возможность производства нового оборудования. И всегда понятия, используемые в теории капитала, а особенно те из них, что касаются различных инвестиционных периодов, относятся к будущему, и они всегда смотрят в будущее, и никогда – в прошлое» (Ibid., p. 90).

310

Предпринимателю, у которого не пошли дела, желающему оставить свое дело и открыть новое где-нибудь в другом месте, рынок обеспечивает гарантированную и постоянную мобильность: юридические договоры позволяют ему выставить свое предприятие на продажу, избавиться от него и использовать полученную ликвидность на приобретение другой компании. Таким образом он достигает настоящей, эффективной мобильности, которая тем выше, чем выше физическая или техническая мобильность капитального блага (как мы видели, обычно весьма ограниченная).

311

Однако в некоторых случаях мы будем вынуждены использовать термин «капитал» в менее строгом смысле для обозначения набора капитальных благ, составляющих производственную структуру. В этом более вольном смысле термин «капитал», в числе других, употреблял Хайек в книге The Pure Theory of Capital (с. 54), а также Лахманн в книге Capital and its Structure, где на с. 11 капитал определен как «разнородный запас материальных ресурсов».

312

Именно этот фундаментальный довод приводит Мизес, говоря о невозможности экономического расчета в социалистической экономике. См.: Уэрта де Сото. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. Гл. 3–7.

313

Там же. Гл. 2–3.

314

Такую терминологию использовал, к примеру, Кнут Викселль в «Лекциях по политической экономии» (Wicksell, Lectures on Political Economy (London: Routledge and Kegan Paul, 1951), vol. 1, p. 164), где он прямо упоминает о «горизонтальном» и «вертикальном» измерениях структуры капитальных благ.

315

См.: Кирцнер И. Конкуренция и предпринимательство. Челябинск: Социум, 2008. С. 36–37, 70. – Прим. науч. ред.

316

Ставка процента может интерпретироваться двумя способами. На нее можно смотреть как на соотношение сегодняшних цен (из которых одна соответствует благу, имеющемуся сегодня, а другая – тому же благу, но доступному завтра). Ее также можно рассматривать и как цену настоящих благ относительно будущих благ. Обе идеи дают один и тот же результат. Первую отстаивал Людвиг фон Мизес, для которого ставка процента есть «отношение цен товаров, а не собственно цена» (Mises, Human Action, The Scholar’s edition (Ludwig von Mises Institute, Alabama, 1998), p. 523). Мы склонны придерживаться второго толкования, разработанного Мюрреем Ротбардом. Подробный анализ того, как ставка процента определяется как рыночная цена настоящих благ относительно будущих благ, а также итоги других исследований, можно найти в его книге: Murray N. Rothbard, Man, Economy, and State: A Treatise on Economic Principles, 3rd ed. Auburn, Ala.: Ludwig von Mises Institute, 1993), chaps. 5–6, pp. 273–387. В любом случае ставка процента определяется точно так же, как и любая другая рыночная цена. Единственное различие состоит в том, что вместо отражения цены, установленной на каждый товар или услугу в пересчете на денежные единицы, ставка процента основывается на продаже настоящих благ в обмен на будущие блага в условиях, когда и те и другие оценены в денежных единицах. Хотя мы отстаиваем идею о том, что ставка процента определяется исключительно временны€м предпочтением (т. е. субъективными оценками полезности, связанными с временны€м предпочтением), принятие другой теории (к примеру, той, что ставка процента в той или иной степени определяется предельной производительностью капитала) не затрагивает главного довода этой книги относительно разрушительного воздействия, которое оказывает на производственную структуру расширенное создание кредитов банками. По этому поводу Чарлз Уэйнхаус пишет: «Хайек констатирует, что денежная теория экономических колебаний совместима с любой из “современных теорий процента”, и не обязательно должна основываться на какой-то одной из них. Разгадка кроется в кредитно-финансовых причинах отклонений текущей ставки процента от равновесной» (Charles E. Wainhouse, “Empirical Evidence for Hayek’s Theory of Economic Fluctuations,” in Money in Crisis: The Federal Reserve, the Economy and Monetary Reform, Barry N. Siegel, ed. (San Francisco: Pacific Institute for Public Policy Research, 1984), p. 40).

317

То, что мы в разговорной речи именуем «денежным рынком», на самом деле не что иное, как рынок краткосрочных кредитов. Истинный денежный рынок охватывает весь рынок, на котором товары и услуги обмениваются на денежные единицы и где цена, или покупательная способность, денег, а также денежная цена каждого товара и каждой услуги определяются одновременно. Вот почему следующее утверждение, сделанное Маршаллом, полностью вводит в заблуждение: «“Денежный рынок” – это рынок, управляющий деньгами: “ценность денег” на нем всегда равна учетной ставке, или проценту, взимаемому на нем за краткосрочные кредиты» (Alfred Marshall, Money Credit and Commerce [London: Macmillan, 1924], p. 14). Мизес в «Человеческой деятельности» на с. 377 (русск. изд.) полностью проясняет созданную Маршаллом терминологическую путаницу.

318

Однако, строго говоря, концепция «нормы прибыли» в реальной жизни не имеет смысла, и мы вводим ее как иллюстрацию, чтобы помочь читателю разобраться в теории экономических циклов. Как утверждал Мизес, «из этого становится очевидным, что нелепо говорить о “норме прибыли”, “нормальной норме прибыли” или “средней норме прибыли”… В прибыли нет ничего “нормального”, и здесь не может быть равновесия» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 280).

319

Ставка процента, по которой предоставляются кредиты на ссудном рынке, также включает предпринимательский компонент, не упомянутый нами в основном тексте. Этот компонент возникает в связи с неустранимой неопределенностью (но не «риском») относительно возможности систематического изменения в общественных временны€х предпочтениях, или иных присущих экономическим циклам неурядиц, от которых нельзя застраховаться: «Предоставление кредита всегда является предпринимательской спекуляцией, которая может привести к неудаче или потере части или всей суммы кредита. Любой процент, оговоренный и выплаченный по кредиту, включает в себя не только первоначальный процент, но и предпринимательскую прибыль» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 500).

320

Именно эта мысль занимает центральное место в последней книге Роджера Гаррисона, которую мы прочли уже после того, как на испанском языке вышло первое издание нашей книги. Гаррисон пишет: «Межвременное размещение ресурсов может быть либо внутренне согласованным и, следовательно, устойчивым, либо может содержать некоторую систематическую внутреннюю несогласованность, что поставит ее устойчивость под угрозу. Различие между устойчивой и неустойчивой моделями размещения ресурсов находится или должно находиться в фокусе макроэкономической теории» (Garrison, Time and Money, pp. 33–34).

321

См. книги Л. фон Мизеса «Теория денег и фидуциарных средств обращения» и «Человеческая деятельность».

322

Впервые иллюстрация, в целом идентичная представленной на рис. 5–1, была предложена Уильямом Стенли Джевонсом в книге The Theory of Political Economy, первое издание которой вышло в 1871 г. Мы использовали репринт пятого издания, вышедшего в 1957 г. в Нью-Йорке в издательстве «Kelley and Millman». Согласно Джевонсу, на диаграмме, изображенной на с. 230, «отрезок ОХ указывает на длительность инвестиций, а высота любой точки i – объем инвестированного капитала». Позднее, в 1889 г., Ойген фон Бём-Баверк представил более глубокие соображения по теоретической проблеме структуры последовательных стадий капитальных благ и по использованию диаграмм, иллюстрирующих эту структуру. Он предложил представить эту структуру в виде последовательных годовых концентрических кругов (по выражению Бём-Баверка, konzentrische Jahresringe), каждый из которых изображает стадию производства. При этом меньшие круги накладываются на бóльшие. Этот тип диаграммы появляется на с. 114–115 книги Бём-Баверка Kapital und Kapitalzins, vol. 2: Positive Theorie des Kapitales; в англ. изд. – Capital and Interest – эти диаграммы представлены в т. 2 на с. 106–107 [см.: Бём-Баверк О. Позитивная теория капитала. Челябинск: Социум, 2008. Кн. II. Разд. 4]. Основная проблема диаграммы Бём-Баверка состоит в том, что она весьма неуклюже передает ход времени, и потому нуждается во втором – вертикальном – измерении. Бём-Баверк мог бы легко обойти эту трудность, заменив «концентрические круги» несколькими цилиндрами, размещенными один на вершине другого так, что основание каждого цилиндра было бы чуть меньше того, что под ним, наподобие свадебного пирога, диаметр слоев которого уменьшается с высотой. Позднее, в 1931 г., Хайек преодолел эту трудность в своей ставшей классической книге Prices and Production (London: Routledge, 1931, p. 36; 2nd rev. ed., 1935, p. 39 [см.: Хайек Ф. А. Цены и производство. Челябинск: Социум, 2008. С. 47]). Книга содержит диаграмму, очень похожую на ту, что приведена на рис. 5–1. Этот тип иллюстрации Хайек использовал вновь в 1941 г. (на сей раз более развернуто) в своей книге The Pure Theory of Capital (см., напр., с. 109). Более того, в 1941 г. Хайек разработал перспективную трехмерную диаграмму различных стадий производственного процесса. Прибавив в скрупулезности, точности и изяществе, эта диаграмма стала менее удобопонятной (с. 117 англ. изд. 1941 г.). В 1962 г. Мюррей Ротбард (Rothbard, Man, Economy, and State, chap. 6–7) предложил изображение, похожее, а во многих аспектах и превосходящее диаграмму Хайека. Марк Скоузен в книге The Structure of Production копирует иллюстрацию Ротбарда. На испанском языке мы впервые представили диаграмму стадий производственной структуры более двадцати лет назад в статье “La teoria austriaca del ciclo economico”, впервые опубликованной в журнале Moneda y credito, no. 152 (March 1980): 37–55, и перепечатанной в книге Huerta de Soto, Estudios de economia politica, cap. 13, p. 160–176. Хотя треугольные диаграммы, предложенные Кнутом Викселлем в Lectures on Political Economy (vol. 1, p. 159) также можно интерпретировать как иллюстрацию производственной структуры, мы намеренно исключили их из нашего краткого очерка истории диаграмм, изображающий стадии производственного процесса. См. также: Alonso Neira, M. A., “Hayek Triangle,” in An Eponymous Dictionary of Economics: A Guide to Laws and Theorems Named After Economists, Julio Segura and Carlos Braun Eds. (Cheltenham, England: Edward Elgar, 2004). И наконец, анализ хайековской диаграммы с точки зрения австрийской школы можно найти в: William Barnett and Walter Block, “On Hayekian Triangles,” Procesos de Mercado: Revista Europea De Economia Politica, Vol. III, No. 2, Fall 2006.

323

«Инвентарная опись капитала представила бы как бы в разрезе многочисленные производственные процессы, начавшиеся в разное время, обладающие различной продолжительностью и находящиеся на различных стадиях поступательного движения, подобно тому как перепись населения дает разрез его структуры, проходящий через различные жизненные пути, социальные слои, возрастные группы и фиксирующий все это на конкретный момент времени» (Böhm-Bawerk, Capital and Interest, vol. 2: Positive Theory of Capital, p. 106).

324

John B. Clark, “The Genesis of Capital,” Yale Review 2 (November 1893): 302–315; Idem., “Concerning the Nature of Capital: A Reply,” Quarterly Journal of Economics (May 1907); Frank H. Knight, “Capitalist Production, Time and the Rate of Return,” in Economic Essays in Honour of Gustav Cassel (London: George Allen and Unwin, 1933).

325

Людвиг фон Мизес весьма ясно заявляет, что «продолжительность времени, затраченного в прошлом на производство капитальных благ, имеющихся сегодня, никак не учитывается. Ценность этих капитальных благ определяется только относительно их полезности для будущего удовлетворения потребностей. Понятие “средний период производства” бессодержательно» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 456). Аналогичное мнение выражает Ротбард в книге Man, Economy, and State, pp. 412–413.

326

Кроме того, Ротбард указывает, что «земля, орошенная каналами или измененная сведением леса, становится существующей, неизменной данностью. Будучи данностью, не изнашиваемой в процессе производства и не нуждающейся в замене, она, по нашему определению, становится землей» (курсив Ротбарда. – У. де С.). Ротбард заключает, что, когда «постоянные изменения отделены от непостоянных, мы видим, что производственная структура больше не простирается назад во времени до бесконечности, а приходит к концу в пределах относительно короткого промежутка времени» (Rothbard, Man, Economy and State, p. 414; курсив мой. – У. де С.).

327

Ф. А. Хайек пояснял: «Различные «порции» будущих услуг, которые должны генерироваться такими благами, в этом случае могут мыслиться как принадлежащие к различным стадиям производства, соответствующим периодам, которые должны пройти до того момента, как эти услуги воплотятся в реальности» (Хайек. Цены и производство. Челябинск: Социум, 2008. С. 48). В этой связи тождественность потребительских благ длительного пользования капитальным благам уже показал Ойген фон Бём-Баверк, согласно которому «ценность более отдаленных серий услуг постигает та же судьба, что и ценность будущих благ» (Böhm-Bawerk, Capital and Interest, Bk. 2: Positive Theory of Capital, p. 325–337, esp. p. 337 [см.: Бём-Баверк О. Теория капитала и процента. Челябинск: Социум, 2008. Кн. II. Разд. 4]). В немецком издании см. главу, посвященную “Der Zins aus ausdauernden Gütern” на с. 361–381 уже цитировавшегося издания 1889 г. По-немецки Бём-Баверк формулирует этот принцип следующим образом: «In Folge davon verfällt der Werth derenlegeneren Nutzleistungsraten demselben Schicksale, wie der Werth künftiger Güter». См.: Böhm-Bawerk, Kapital und Kapitalzins, vol. 2: Positive Theorie des Kapitales, s. 365. Испанец Хосе Кастанеда Хорнет показывает, что, возможно, именно он лучше всех понял эту важнейшую идею: «Потребительские блага длительного пользования, долгое время производящие поток потребительских услуг, можно относить к основному капиталу экономики. В строгом смысле они составляют основной потребительский капитал, а не производственный. Итак, капитал в широком смысле включает производственный, или истинный, капитал, а также потребительский капитал, или капитал для пользования» (José Castañeda Chornet, Lecciones de teoría económica, p. 686).

328

Роджер Гаррисон выдвинул дополнительный довод в пользу того, что все потребительские блага, для которых существует вторичный рынок, с экономической точки зрения должны быть отнесены к инвестиционным благам. Потребительские блага, относящиеся к благам длительного пользования, фактически совместно формируют часть последовательных стадий производственного процесса, хотя формально и принадлежат «потребителям», так как потребители заботятся о них, защищают и поддерживают их производительную способность, так, что они служат потребителю в течение многих лет. См.: Roger Garrison, “The Austrian-Neoclassical Relation: A Study in Monetary Dynamics,” докторская диссертация, защищенная в Университете Виргинии (1981 г.), с. 45. О возможностях и преимуществах представления потребительских благ длительного пользования на нашем рисунке см.: Garrison, Time and Money, pp. 47–48.

329

Таблицы, подобные табл. 5–1, с той же целью составлял Бём-Баверк (Böhm-Bawerk, Capital and Interest, vol. 2, p. 108–109). В 1889 г. он впервые пересчитал ценность каждой стадии производства в «трудогодах», потраченных на продукт соответствующей стадии. Позднее, в 1929 г., Ф. А. Хайек решил ту же задачу с большей точностью в статье “Gibt es einen ‘Widersinn des Sparens’?” (Zeitschrift für Nationalökonomie, Bd. 1, Heft 3, 1929), переведенной на английский язык под названием “The ‘Paradox’ of Saving” для публикации в журнале Economica (May 1931), и включенной в качестве приложения в книгу: Hayek, Profits, Interest and Investment and Other Essays on the Theory of Industrial Fluctuations, 1st ed. (London: George Routledge and Sons, 1939 and Clifton, N. J.: Augustus M. Kelley, Clifton 1975), p. 199–263, esp. pp. 229–231. По признанию самого Хайека, именно желание упростить эти неуклюжие таблицы побудило его разработать диаграмму производственных стадий, изображенную на рис. 5–1 (см.: Хайек. Цены и производство. С. 46).

330

Adam Smith, The Wealth of Nations, bk. 2, chap. 2, p. 390 первого тома оригинального издания 1776 г., цитированного ранее; E. Cannan edition (New York: Modern Library, 1937 and 1965), p. 306; vol. 1 of Glasgow edition (Oxford: Oxford University Press, 1976), p. 322 [Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Эксмо, 2007. С. 331]. Как замечает Хайек (Цены и производство. С. 56–57), важно отметить, что авторитет Адама Смита в данной сфере ввел в заблуждение многих авторов. Например, Томас Тук (Thomas Tooke, An Inquiry into the Currency Principle, London 1844, p. 71) и другие использовали довод Смита для оправдания ошибочных доктрин банковской школы.

331

Хайек. Цены и производство. ~~С. 49~~. Именно поэтому бессмысленна концепция капитала как однородного самовоспроизводящегося фонда. Такой взгляд на капитал отстаивали Дж. Б. Кларк и Ф. Х. Найт; он также является теоретическим базисом (наряду с концепцией общего равновесия) пресловутой модели «кругооборота дохода», появляющейся почти в каждом учебнике по экономической науке, несмотря на то что она вводит в заблуждение, поскольку не отражает временно€й структуры процесса производства, состоящей из стадий, как на рис. 5–1 (см. также прим. 39).

332

К примеру, как указывает Рамон Тамамес, валовой национальный продукт «можно определить как сумму стоимости всех конечных товаров и услуг, произведенных в стране за год. Я говорю о конечных товарах и услугах, потому что промежуточные товары и услуги исключаются во избежание двойного счета любой из стоимостей» (Ramón Tamames, Fundamentos de estructura económica, 10.^>а edición revisada, Madrid: Alianza Universidad, 1992, p. 304). См. также книгу Энрике Вианья Ремиса, где он утверждает, что «проведение различия между промежуточными затратами и амортизацией вызвало к жизни конвенцию, исключающую из добавленной стоимости последнюю и включающую в нее первые. Поэтому мы проводим различие между валовой добавленной стоимостью, которая включает амортизацию, и чистой добавленной стоимостью, которая ее исключает. Следовательно, продукт и доход могут быть валовыми или чистыми, в зависимости от того, включают они амортизацию или нет» (Enrique Viaña Remis, Lecciones de contabilidad nacional (Madrid: Editorial Cívitas, 1993) p. 39). Как мы видим, ярлык «валовой» используется для описания показателя, который все же остается чистым, поскольку не включает полной стоимости промежуточных затрат. Учебники по системе национальных счетов не всегда игнорировали фундаментальную важность промежуточных продуктов. Классическая работа Хикса и Харта (J. R. Hicks, Albert G. Hart, The Social Framework of the American Economy: An Introduction to Economics (New York: Oxford University Press, 1945)) включает явную отсылку к огромной важности временнóго промежутка в любом процессе производства потребительских благ (в качестве примера рассматривается производство буханки хлеба). Авторы приводят подробное объяснение различных стадий производства промежуточных продуктов, необходимых для получения конечного потребительского блага. Хикс и Харт заключают (pp. 33–34): «Продукты, получаемые на ранних стадиях, полезны, но не являются продуктами, которые полезны для удовлетворения нужд потребителей. Их польза в том, что они используются на дальнейших этапах, где появляется продукт, непосредственно требуемый потребителем… Товар производственного назначения может быть технически завершенным в том смысле, что выполнены все конкретные действия по его производству… Или он может быть технически не завершенным, а все еще находящимся в производстве, относящемся к его собственному этапу. В обоих случаях это товар производственного назначения, потому что, прежде чем он попадет в руки потребителя, требуются дальнейшие этапы. Конец всего процесса – потребительский товар; товар производственного назначения – это этапы на пути к потребительскому товару» (курсив мой. – У. де С.).

333

Марк Скоузен в своей книге (Skousen, The Structure of Production, pp. 191–192) предлагает ввести в систему национальных счетов новый показатель – «валовой национальный выпуск». Относительно возможного валового национального выпуска США Скоузен делает следующее заключение: «Во-первых, валовой национальный выпуск (ВНВ) почти в два раза выше [валового национального продукта] (ВНП), т. е. указывает на степень, в которой показатель ВНП занижает совокупные расходы в экономике. Во-вторых, потребление составляет лишь 34 % валового национального выпуска, т. е. значительно меньше цифр, вытекающих из ВНП (66 %). В-третьих, предпринимательские расходы, и в том числе промежуточные затраты и валовые частные инвестиции, – самый большой сектор экономики, на 56 % больше промышленности потребительских товаров. Показатель ВНП предполагает, что индустрия капитальных благ составляет всего-навсего 14 % экономики». Цифры, приведенные выше, относятся к данным национальных счетов США за 1982 г. Ниже, в ходе обсуждения экономических циклов, мы увидим, что традиционные показатели валового национального продукта имеют явный теоретический недостаток, скрывая значительные колебания, которые наблюдаются на промежуточных стадиях производственного процесса в течение всего цикла. Однако в валовом национальном выпуске эти колебания нашли бы отражение. См. также данные за 1986 г. в конце прим. 20 к главе 6.

334

Как указывает Мюррей Ротбард, характер ВНП как «чистого» (т. е. не «валового») показателя неизбежно ведет к тому, что капитал отождествляется с вечным самовоспроизводящимся фондом, не требующим принятия соответствующих решений со стороны предпринимателей. В этом состоит «мифологическая» доктрина, разработанная Дж. Б. Кларком и Фрэнком Найтом и ставшая концептуальной основой нынешней системы национальных счетов, которая, таким образом, представляет собой просто-напросто статистистическое, бухгалтерское проявление ошибочного понимания теории капитала, сформулированного этими двумя авторами. Ротбард заключает: «Отстаивание этой доктрины неизбежно подразумевает отрицание анализа стадий производства и, разумеется, отрицание влияния времени на производство» (Rothbard, Man, Economy, and State, p. 343). Кроме того, нынешний метод расчета ВНП весьма сильно отражает влияние Кейнса, чрезвычайно преувеличивая важность потребления в экономике и создавая ложное впечатление, что наиболее значительная часть национального продукта существует в форме потребительских благ и услуг, а не в форме инвестиционных благ. Последнее, помимо всего прочего, объясняет, почему заинтересованные лица (экономисты, предприниматели, инвесторы, политики, журналисты и государственные служащие) имеют искаженное представление о том, как функционирует экономика. Поскольку они полагают, что сектор конечного потребления занимает наиболее обширную часть экономики, не удивительно, что они приходят к выводу о том, что наилучший способ ускорить экономическое развитие страны состоит в стимулировании потребления, а не инвестиций. Об этом см.: Хайек. Цены и производство. С. 56–58, особенно с. 56, прим 2; Skousen, The Structure of Production, p. 190; George Reisman, “The Value of ‘Final Products’ Counts Only Itself,” American Journal of Economics and Sociology, vol. 63, no 3, July 2004, pp. 609–625; Idem., Capitalism (Ottawa, Ill.: Jameson Books, 1996), pp. 624 ff. См. также ниже, прим. 55.

335

Таблицы затраты – выпуск отчасти избегают неадекватности учета традиционной системы национальных счетов, допуская расчет величин, соответствующих всем промежуточным продуктам. Однако даже при том что анализ затраты – выпуск представляет собой шаг в верном направлении, он также имеет серьезные ограничения. В частности, он отражает лишь два измерения: он соотносит различные отрасли промышленности с факторами производства, используемыми в них напрямую, но не с факторами производства, используемыми на более удаленных стадиях. Иными словами, анализ затраты – выпуск не отражает ряда последовательных промежуточных стадий, ведущих к какой-либо промежуточной стадии, т. е. капитальному благу, или к конечному потребительскому благу. Вместо этого он соотносит каждый сектор с его непосредственным поставщиком. Кроме того, из-за высокой стоимости и сложности таблиц затраты – выпуск они составляются не каждый год (в США каждые пять лет), и потому содержащиеся в них статистические данные имеют малую ценность для ежегодного расчета валового совокупного продукта. См.: Skousen, The Structure of Production, pp. 4–5.

336

Ожидаемое увеличение прибыли рассматривается в абсолютных, а не в относительных величинах. Действительно, прибыль, представляющая собой, к примеру, 10 % от 100 д.е. (10 д.е.), меньше прибыли, представляющей собой 8 % от 150 д.е. (12 д.е.). Даже при том что норма процента бухгалтерской прибыли в результате более низкого временнóго предпочтения снижается, что становится причиной повышения сбережений и инвестиций, в абсолютном выражении бухгалтерская прибыль возрастает на 20 %, т. е. с 10 д.е. до 12 д.е. В общих чертах именно это происходит в ходе рассматриваемого нами процесса на стадиях, наиболее удаленных от потребления. Что касается стадий, наиболее близких к потреблению, то важно помнить, что, как мы укажем в основном тексте, сравнение производится не с прошлой прибылью, а с оценкой прибыли, которая была бы получена в случае, если бы предпринимательские инвестиционные стратегии остались без изменений.

337

См. выше, с. 226–227, а также прим. 32 и 33.

338

Изучая экономическую теорию в конце 1970-х годов, автор обратил внимание, что ни в одном курсе экономической теории преподаватель не объяснял, какое влияние увеличение сбережений оказывает на производственную структуру. Профессора описывали лишь кейнсианскую модель «парадокса бережливости», которая, как хорошо известно, прямо осуждает увеличение сбережений в обществе на том основании, что они снижают эффективный спрос. Хотя Кейнс не упоминал «парадокс бережливости» явным образом, она вытекает из его экономических принципов, доведенных до «логического» завершения: «Если правительства должны увеличивать свои расходы во времена экономических спадов, отчего домохозяйства не должны поступать таким же образом? Если для государственных финансов не существует понятия “здоровые финансы”, откуда возьмется такой принцип для семейных финансов? Ешь, пей, будь счастлив, потому что в долгосрочной перспективе все мы мертвы» (Clifford F. Thies, “The Paradox of Thrift: RIP,” Cato Journal 16, no. 1 [Spring-Summer, 1996]: 125). См. также наш комментарий в прим. 58 о трактовке, которую этот вопрос получил в различных изданиях учебника Самуэльсона.

339

Следуя по пути, намеченному Тюрго, Ойген фон Бём-Баверк был первым, кто столкнулся с этой проблемой и решил ее. Его анализ был элементарным и все же содержал все важнейшие элементы полного объяснения. Он дается во втором томе его magnum opus [главный труд (лат.). – Науч. ред.], сочинения Capital and Interest, опубликованного в 1889 г. (Kapital und Kapitalzins: Positive Theorie des Kapitales, s. 124–125). В соответствии с его значением, мы включаем сюда отрывок из Capital and Interest, в котором Бём-Баверк излагает вопрос роста добровольных сбережений в рыночной экономике и описывает силы, которые ведут к удлинению производственной структуры: предположим, пишет Бём-Баверк, что «каждый индивид нации будет расходовать лишь три четверти своего дохода, а последнюю четверть сэкономит, тогда потребительский азарт и спрос на потребительские товары наверняка уменьшится. Спрос и сбыт найдут лишь три четверти произведенных ранее предметов потребления. Если же предприниматели станут и дальше вести производство по-старому и поставлять на рынок средства потребления в объеме на все 10 млн человеко-лет, то избыточное предложение очень скоро начнет сбивать цены, перестанет покрывать издержки производства и, создавая угрозу убытков, вынудит предпринимателей приспосабливать производство к условиям изменившегося спроса. Теперь они постараются, чтобы на производство потребительских товаров в течение одного года выделялось ресурсов в объеме всего только 7,5 млн человеко-лет… Тогда остающиеся 2,5 млн человеко-лет, сэкономленные из производительных сил текущего года, могут быть обращены на увеличение капитала. Это сделают обязательно.

…Тем самым расширяется база для кредитования различных производительных объектов, растет покупательная способность самих предпринимателей, которые получают возможность тратить больше на производственные цели. Все это увеличивает спрос на средства производства или промежуточные продукты, что в конечном счете побуждает руководителей предприятий инвестировать свободные производительные силы в дополнительное производство необходимых промежуточных продуктов… Если сбережения начнет делать каждый член общества, то изменившийся спрос опять же через механизм цен заставит предпринимателей принять новые решения относительно характера применения производительных сил; в этом случае для обеспечения текущего потребления в течение года станет выделяться меньше производительных сил и соответственно больший объем их будет пребывать в переходном состоянии, принимая форму промежуточных продуктов, – иными словами, произойдет приращение народнохозяйственного капитала, которое позволит производить больше потребительских благ в будущем» (Böhm-Bawerk, Capital and Interest, vol. 2: Positive Theory of Capital, pp. 112–113; курсив автора. – У. де С.)

340

Эти суммы соответствуют численным примерам, показанным на рис. 5–3.

341

Вот эта формула:

что в переводе на капитализацию со сложным процентом i соответствует текущей стоимости временного аннуитета с периодом n, уплачиваемого с задержкой, когда период капитализации совпадает с периодом ренты. Ясно, что, когда период n становится продолжительнее и стремится к бесконечности, стоимость ренты будет стремиться к 1/i, что в качестве мнемонического правила применимо практически ко всем капитальным благам с очень продолжительным сроком службы (а также к земле ввиду ее неразрушимости). Cм.: Lorenzo Gil Peláez, Tablas financieras, estadísticas y actuariales, 6.^>а edición corregida y aumentada (Madrid: Editorial Dossat, 1977), pp. 205–237.

342

Следует отметить, что технологические новшества, повышающие производительность (в форме большего количества и/или лучшего качества товаров и услуг) путем сокращения длины производственных процессов, будут внедрены в любом случае, вне зависимости от того, растут или нет чистые сбережения общества. Однако такое увеличение производительности делает возможным применение новых технологий, которые по причине маржинального недостатка ресурсов не могли быть приняты на вооружение в период, предшествующий росту сбережений.

343

Потолок цены будет достигнут, когда исчерпается эффект снижения ставки процента. В свою очередь, большое число и объем ценных бумаг, выпущенных на первичный рынок фондов и облигаций, будет стабилизировать рыночную цену единичной ценной бумаги на более низком уровне. В следующей главе мы увидим, что любой продолжительный повышательный тренд и вообще любой непрерывный длительный рост фондовых индексов отнюдь не указывает на здоровую экономическую ситуацию, а является следствием инфляционного процесса кредитной экспансии, которая рано или поздно спровоцирует кризис на фондовом рынке и экономический спад.

344

Как указывает Хайек, в зависимости от негибкости соответствующих рынков такое снижение цен может занять какое-то время, но в любом случае не будет пропорционально падению спроса. Иначе сбережения не влекли бы за собой никаких реальных жертв, а запасы потребительских благ, необходимые для поддержания экономических агентов в то время, пока не завершены более капиталоемкие процессы, не оставались бы непроданными. См.: F. A. Hayek, “Reflections on the Pure Theory of Money of Mr. J. M. Keynes (continued),” Economica 12, no. 35 (February 1932): 22–44, перепечатано в: The Collected Works of F. A. Hayek, vol. 9: Contra Keynes and Cambridge: Essays, Correspondence, Bruce Caldwell, ed. (London: Routledge, 1995), pp. 179–180.

345

См.: Рикардо Д. Начала политической экономии и налогового обложения. М.: Эксмо, 2007. С. 103

346

Там же. С. 337.

347

См.: Hayek, “Profits, Interest and Investment” and Other Essays on the Theory of Industrial Fluctuations, p. 39. В 1941 г., вскоре после написания процитированной работы, Хайек кратко коснулся этого эффекта в связи с влиянием роста добровольных сбережений на производственную структуру, хотя при этом он не цитировал Рикардо явным образом. Это единственный известный нам случай непосредственного применения «эффекта Рикардо» к анализу последствий роста добровольных сбережений, а не к роли, которую этот эффект играет на различных фазах экономического цикла, что находится в фокусе интересов теоретиков вплоть до сегодняшнего дня. Обсуждаемый отрывок находится на с. 293 книги The Pure Theory of Capital (London: Macmillan, 1941): «Падение ставки процента… может вызвать рост стоимости труда до такой степени, что принудит к широкомасштабной замене труда машинами». Позднее Хайек вернулся к этому вопросу: Hayek F. A. “The Ricardo Effect,” Economica (34, no. 9 (May 1942): pp. 127–152), перепечатанно в: Hayek, Individualism and Economic Order (Chicago: University of Chicago Press, 1948), chap. 11, pp. 220–254 [русск. пер.: Хайек Ф. А. Индивидуализм и экономический порядок. М.: Изограф, 2000. С. 210–239]. Спустя тридцать лет он вновь вернулся к этому вопросу: Hayek F. A., “Three Elucidations of the Ricardo Effect,” Journal of Political Economy 77, no. 2 (1979), перепечатано в: Hayek F. A., New Studies in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas (London: Routledge and Kegan Paul, 1978), chap. 11, pp. 165–178. Марк Блауг, рассматривавший эффект Рикардо в книге Economic Theory in Retrospect (Cambridge: Cambridge University Press, 1978, pp. 571–577) [русск. пер.: Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: Дело, 1994. С. 499–505], недавно признал, что его критика была вызвана ошибочным определением природы анализа Хайека как статического. См.: Mark Blaug, “Hayek Revisited,” Critical Review 7, no. 1 (Winter, 1993): 51–60, esp. pр. 59–60, note 5. Блауг признает, что обнаружил свою ошибку благодаря статье Лоренса Мосса и Карен Вон: Laurence S. Moss and Karen I. Vaughn, “Hayek’s Ricardo Effect: A Second Look,” History of Political Economy 18, no. 4 (Winter, 1986): 545–565. В свою очередь, Мизес (Человеческая деятельность. С. 724–727) критиковал использование эффекта Рикардо для оправдания насильственного повышения заработной платы посредством принуждения со стороны профсоюзов или государства с целью увеличения инвестиций в капитальные блага. Он заключает, что такая политика лишь вызовет рост безработицы и недостаточное распределение ресурсов в производственной структуре, так как эта политика идет не от увеличения добровольных сбережений в обществе, а просто от принудительного предписывания искусственно высоких ставок заработной платы. Ротбард выражает аналогичное мнение в Man, Economy, and State (pp. 631–632). Хайек делает то же самое в The Pure Theory of Capital (p. 347), где он приходит к выводу, что диктаторское предписывание роста заработной платы вызывает не только рост безработицы и сокращение сбережений, но и общее проедание капитала в сочетании с искусственным удлинением и сужением стадий производственной структуры.

348

См.: Hayek, The Pure Theory of Capital, p. 256.

349

По словам самого Хайека, «происходит следующее: в более ранний период сберегатели потребляют меньше, чем получают от текущего производства, а в более поздний период (когда текущее производство потребительских благ снизилось и выпущены дополнительные капитальные блага…) они могут потреблять больше потребительских благ, чем получают от текущего производства» (Hayek, The Pure Theory of Capital, p. 275. См. также выше, прим. 13).

350

Рассмотренные выше соображения еще раз показывают степень, в какой традиционная статистика национального дохода и показатели его роста не отвечают требованиям теории. Мы уже указывали на то, что показатели национального дохода не измеряют валового национального выпуска и имеют тенденцию преувеличить важность потребления, упуская из виду промежуточные стадии производственного процесса. Верно и то, что искажению подвергаются и статистические показатели экономического роста, и эволюция индекса цен, так как они концентрируются в основном на конечной стадии, т. е. на потреблении. Поэтому легко понять, почему на начальных фазах процесса, запускаемого ростом добровольных сбережений, статистика регистрирует замедление экономического роста. Зачастую происходит первоначальное сокращение производства конечных потребительских и инвестиционных благ, а статистика национальных счетов не в состоянии отразить параллельное увеличение инвестиций в наиболее отдаленные от потребления стадии и создание новых стадий, не говоря о росте инвестиций в промежуточные продукты, запасы и оборотный капитал. Более того, индекс потребительских цен падает, так как он попросту отражает воздействие уменьшения денежного спроса на стадии потребительских благ, но ни один индекс не отражает адекватным образом роста цен на стадиях, наиболее удаленных от потребления. Как следствие, различные деятели (политики, журналисты, профсоюзные лидеры и представители работников) зачастую ошибочным образом популярно истолковывают эти экономические события, основываясь на показателях статистики национальных счетов. Хайек в конце статьи «Эффект Рикардо» (Хайек Ф. А. Индивидуализм и экономический порядок. М.: Изограф, 2000. С. 237–239) предлагает подробное описание огромных статистических трудностей, которые существуют в связи с использованием показателей статистики национальных счетов для регистрации влияния роста добровольных сбережений на производственную структуру, или, в нашем случае, «эффекта Рикардо». Позднее в своей Нобелевской речи Ф. А. Хайек предостерегал, в частности, от широко распространенной традиции признавать правильность ложных теорий просто потому, что они имеют эмпирические подтверждения. Хайек предостерегал и от отклонения и даже игнорирования истинных теоретических объяснений, из-за того что с технической точки зрения весьма сложно собрать статистическую информацию, необходимую для их подтверждения. Именно эти ошибки совершаются при применении статистики национальных счетов к процессу, посредством которого наиболее далекие от потребления производственные стадии развиваются вширь и вглубь, – к процессу, причиной которого всегда является рост добровольных сбережений. См.: Hayek, “The Pretence of Knowledge,” Нобелевская лекция, прочитанная 11 декабря 1974 г. и опубликованная в журнале The American Economic Review (December 1989): 3–7 [русск. пер.: Хайек Ф. А. Претензии знания // Вопросы философии. 2003. № 1. С. 164–167].

351

Милтон Фридмен и Анна Шварц относительно периода с 1865 по 1879 г. в США, в течение которого практически не происходило увеличения денежной массы, заключают, что «менее чем за 15 лет уровень цен упал наполовину от исходного, и в то же время происходил быстрый экономический рост… их совпадение порождает серьезные сомнения в обоснованности широко распространенного ныне взгляда, согласно которому длительная дефляция цен несовместима с быстрым экономическим ростом» (Milton Friedman and Anna J. Schwartz, A Monetary History of the United States 1867–1960 [Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1971], p. 15, а также важная статистическая таблица на с. 30. В дополнение к этому Альфред Маршалл утверждал относительно периода 1875–1885 гг. в Англии: «Сомнительно, что последнее десятилетие, которое рассматривается как годы депрессии, но в котором было весьма немного сильных колебаний цен, в целом меньше способствовало серьезному прогрессу и истинному счастью, чем чередование лихорадочной активности и мучительного отката, характерное для каждого из предшествующих десятилетий этого столетия. Фактически я считаю сильные колебания цен гораздо большим злом, чем их постоянное падение» (Alfred Marshall, Official Papers, p. 9; курсив автора. – У. де С.). Наконец, см. также: George A. Selgin, Less Than Zero: The Case for a Falling Price Level in a Growing Economy, Hobart Paper 132 (London: Institute of Economic Affairs, 1997).

352

Важнейший довод против тезиса о том, что сбережения оказывают неблагоприятное влияние на экономическое развитие, а потому необходимо стимулировать потребление, выдвинул Хайек в 1932 г., блестяще и кратко показав, что мнение, согласно которому увеличение потребления проявляется в увеличении инвестиций, логически противоречиво, так как инвестиции могут возрасти только при увеличении сбережений, которые всегда делаются в ущерб потреблению. Он писал: «Деньги, потраченные на потребительские блага сегодня, не производят немедленного увеличения покупательной способности тех, кто производит для будущего; на деле эти деньги фактически конкурируют с их спросом и их покупательная способность определяется не текущими, а прошлыми ценами на потребительские блага. Так происходит, потому что всегда существует альтернатива инвестирования имеющихся производственных ресурсов на длительный или короткий период времени. Все те, кто неявно предполагает, что спрос на капитальные блага изменяется пропорционально спросу на потребительские блага, игнорируют тот факт, что невозможно потреблять больше и одновременно отсрочить потребление для увеличения запасов промежуточных продуктов» (F. A. Hayek, “Capital Consumption”. Английский перевод статьи был вначале опубликован под немецким заголовком Kapitalaufzehrung в Weltwirtschaftliches Archiv 36, no. 2 (1932): 86—108 (курсив мой. – У. де С.); перепечатано в книге: Hayek F. A., Money, Capital and Fluctuations: Early Essays (Chicago: University of Chicago Press, 1984), chap. 6, p. 141–142). Сам Хайек напоминает нам о том, что этот фундаментальный принцип был выдвинут Джоном Стюартом Миллем, который в своей четвертой теореме о капитале устанавливает, что «спрос на товары – это отнюдь не спрос на труд». Однако Хайек указывает, что Джон Стюарт Милль не сумел дать удовлетворительное доказательство этого принципа, который теоретики приняли полностью лишь после разработки теории капитала Бём-Баверком и теории экономических циклов Мизесом и самим Хайеком (см.: Милль Дж. С. Основы политической экономии. М.: Эксмо, 2007. С. 157–166). Согласно Хайеку, понимание этой основной идеи – настоящий экзамен для любого экономиста: «Более чем когда-либо мне кажется верным то, что полное понимание доктрины “спрос на товары не является спросом на труд”… – “лучший тест на звание экономиста”» (Hayek, The Pure Theory of Capital (1976 ed.), p. 439). Это означает понимание того, что предприниматель, производящий потребительские блага, может заработать деньги, не увеличивая (и даже снижая) продажи, если он снижает издержки, заменяя труд капитальным оборудованием. (Рост инвестиций в капитальное оборудование создает рабочие места на других стадиях и делает производственную структуру общества более капиталоемкой.) См. также: J. Huerta de Soto, “Hayek’s Best Test of a Good Economist,” Processos de Mercado: Revista Europea De Economia Politica, vol. 5, no. 2, Autumn 2004, pp. 121–124.

353

Хайеку принадлежит честь быть первым, кто дал первое теоретическое опровержение мнимого «парадокса бережливости» в 1929 г. в статье “Gibt es einen ‘Widersinn des Sparens’?” (“ ‘Paradox’ of Saving”), Economica (May 1931), перепечатанной в Profits, Interest and Investment, pp. 199–263. Итальянец Аугусто Грациани защищал сходную с Хайеком позицию в статье “Sofismi sul risparmio”, впервые вышедшей в Rivista Bancaria (December 1932) и позднее перепечатанной в его книге: Augusto Graziani, Studi di Critica Economica (Milan: Società Anonima Editrice Dante Alighieri, 1935), pp. 253–263. Интересно отметить, что столь выдающийся ученый, как Самуэльсон, продолжает защищать старые мифы теории «недопотребления», составляющей основу «парадокса бережливости». Он делает это в различных изданиях своего популярного учебника и вполне ожидаемо полагается на заблуждения кейнсианской теории, которые будут прокомментированы в главе 7. Лишь в 13-м издании доктрина «парадокса бережливости» становится дополнительным материалом и исчезает оправдывающая ее диаграмма (Paul A. Samuelson and William N. Nordhaus, Economics, 13th ed. [New York: McGraw-Hill, 1989], pp. 183–185). Позднее, в 14-м издании (New York: McGraw-Hill, 1992) все упоминания об этом вопросе были тихо и благоразумно устранены. Однако, к сожалению, они снова появились в 15-м издании (New York: McGraw-Hill, 1995, pp. 455–457) [см.: Самуэльсон П. А., Нордхаус В. Д. Экономика. 15-е изд. М.: Бином– КноРус, 1999. С. 494–496]. См. также: Mark Skousen “The Perseverance of Paul Samuelson’s Economics,” Journal of Economic Perspectives 2, no. 2 (Spring, 1997): 137–152. Главная ошибка теории парадокса бережливости состоит в том, что в ней игнорируются основные принципы теории капитала, и не рассматривается производственная структура как ряд последовательных стадий. Вместо этого неявно предполагается, что существуют лишь две стадии, из которых одна представлена спросом совокупного конечного потребителя, а другая состоит из единого набора промежуточных инвестиционных стадий. Таким образом в упрощенной модели «кругооборота доходов» предполагается, что негативное воздействие роста сбережений на потребление немедленно и автоматически распространяется на все инвестиции. По этой теме см.: Skousen, The Structure of Production, pp. 244–259.

354

Ротбард (Rothbard, Man, Economy, and State, pp. 467–479) показал, что в результате удлинения производственной структуры (вызванного увеличением добровольных сбережений) невозможно определить заранее, вырастет ли доход, получаемый капиталистами в форме процента. В нашем подробном примере этого не происходит в денежном выражении, как, возможно, и в реальном. Причина в том, что, даже когда сбережения и валовые инвестиции растут, просто на основе экономической теории нельзя установить, что произойдет с величиной дохода, полученного от процентов: упадет он, вырастет или останется без изменений, поскольку возможен любой из этих вариантов. Точно так же невозможно установить и то, как поведет себя денежный доход, получаемый владельцами первичных средств производства. В нашем примере он остается тем же самым, что означает значительное увеличение реального дохода, поскольку цены на потребительские блага снижаются. Тем не менее возможно падение дохода (в денежном выражении), получаемого владельцами первичных средств производства, хотя такое падение всегда будет менее заметным, чем уменьшение цен на потребительские товары и услуги. Сейчас нам трудно представить быстрое развитие экономики на фоне снижения денежного дохода, получаемого владельцами факторов производства (и особенно труда), однако этот сценарий вполне осуществим, если цены на конечные потребительские товары и услуги будут падать еще быстрее.

355

Вот что писал Джон Хикс: «Боккаччо описывает влияние, оказанное Великой Чумой на разум флорентийцев, выразившееся в ожидании того, что жить им осталось недолго. “…они старались не уготовлять себе будущие плоды от скота и земель и своих собственных трудов, а уничтожать всяким способом то, что уже было добыто”. [Джон Хикс задает вопрос: ] “Отчего Боккаччо пишет как Бём-Баверк? Причина, конечно, в том, что его обучали ремеслу купца”» (Hicks, Capital and Time: A Neo-Austrian Theory, pp. 12–13).

356

Böhm-Bawerk, Capital and Interest, vol. 2: The Positive Theory of Capital, pp. 113–114 [русск. изд.: Бём-Баверк О. Позитивная теория капитала. Челябинск: Социум, 2008. (Готовится к печати)]. В конце своего разбора Бём-Баверк заключает, что сбережения – необходимое предварительное условие для формирования капитала. Его слова звучат так: “Ersparung [ist] eine unentbehrliche Bedingung der Kapitalbildung” (Böhm-Bawerk, German edition, p. 134).

357

Фриц Махлуп ясно раскрывает ошибку, совершенную сторонниками парадокса бережливости, когда указывает на конкретный исторический случай австрийской экономики после Первой мировой войны. В то время делалось все возможное для увеличения потребления, однако страна пришла к крайнему обеднению. Махлуп иронически утверждает: «Австрия установила пять самых впечатляющих рекордов, увеличив государственные расходы, ставки заработной платы, социальные пособия, банковские кредиты и потребление. Добившись всех этих достижений страна оказалась на краю катастрофы» (Fritz Machlup, “The Consumption of Capital in Austria,” Review of Economic Statistics 17, no. 1 [1935]: 13–19). Другие примеры общего обеднения – Аргентина при генерале Пероне и Португалия после революции 1973 г.

358

«В той мере в какой депозиты создаются банками, денежные средства создаются и доступ к капиталу обеспечивается без затрат или жертв со стороны лица, осуществляющего сбережения» F. W. Taussig, Principles of Economics, 3rd ed. (New York: Macmillan, 1939), vol. 1, p. 357.

359

«Не имеет значения, выражается ли падение валовой рыночной ставки в арифметическом уменьшении процентов, оговариваемых в кредитных договорах. Может случиться, что номинальные процентные ставки останутся неизменными и что расширение проявит себя в том, что по этим ставкам будут выданы кредиты, которые ранее нельзя было выдать из-за величины предпринимательской компоненты, которую следовало включить. Этот результат также означает снижение валовых рыночных ставок и приводит к тем же последствиям» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 515).

360

«Когда в условиях кредитной экспансии весь дополнительный объем заместителей денег в виде кредитов направляется в производство, то оно расширяется. Предприниматели приступают либо к горизонтальному расширению производства (т. е. расширению производства без удлинения периода производства в конкретной отрасли), либо к вертикальному расширению (т. е. удлинению периода производства). В любом случае дополнительные заводы требуют дополнительных ресурсов. Но объем капитальных благ, предназначенных для инвестирования, не увеличился. Не создала кредитная экспансия и тенденцию к ограничению потребления» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 518)

361

«Однако удлинение периода производства реально лишь в том случае. когда средства существования достаточно велики, чтобы поддержать работников и предпринимателей в течение продолжительного периода, или когда их потребности существенно уменьшились и тех же самых средств существования им хватит надолго» (Mises, The Theory of Money and Credit, p. 400).

362

В другом месте мы объясняли, отчего систематическое принуждение и манипулирование рыночными показателями, т. е. результат государственного вмешательства или предоставления правительственных привилегий группам давления (профсоюзам, банкам и т. д.), мешает людям производить и открывать информацию, необходимую для координации общества, из чего систематически следует серьезное рассогласование и разрегулированность общества. См.: Уэрта де Сото Х. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. Гл. 2 и 3.

363

Мизес. Человеческая деятельность. С. 516. Поскольку все сбережения принимают форму капитальных благ, даже если вначале эти блага являются просто потребительскими благами, остающимися непроданными из-за роста сбережений, объяснение Мизеса полностью сохраняет силу. См. выше, прим. 13 и 54. Лайонел Роббинс в книге The Great Depression перечисляет десять характеристик, типичных для любого бума: первое, относительное падение ставки процента; второе, снижение краткосрочной ставки процента; третье, ставка процента по долгосрочным кредитам тоже снижается; четвертое, растет текущая рыночная стоимость облигаций; пятое, увеличивается скорость обращения денег; шестое, растут курсы акций; седьмое, взлетают цены на недвижимость; восьмое, развивается промышленный бум и происходит множество первичных размещений ценных бумаг; девятое, растут цены на природные ресурсы и на промежуточные продукты; десятое, происходит взрывной рост биржевых курсов, вызванный ожиданием беспрерывного роста предпринимательских прибылей (См.: Robbins, The Great Depression (New York: Macmillan, 1934), p. 39–42).

364

Роджер Гаррисон интерпретирует это явление как неустойчивый отход от границы производственных возможностей (ГПВ). См.: Roger Garrison, Time and Money, pp. 67–76.

365

Мы хотели бы предупредить читателей об ошибке, которая угрожает всякому, кто попытается подойти к представленным здесь диаграммам строго теоретически. Такую ошибку совершил Николас Калдор в своем критическом анализе теории Хайека, как показали недавно Лоренс Мосс и Карен Вон, для которых «проблема не в том, чтобы узнать о регуляторах, сравнивая состояния равновесия, а в вопросе, возможны ли в принципе условия перехода из T_>1 в T_>2. Действительно, подход Калдора отбрасывает проблему, для анализа которой теория Хайека была разработана, т. е. проблему перехода экономики от одной скоординированной структуры капитала к другой». См.: Laurence S. Moss; Karen I. Vaughn, “Hayek’s Ricardo Effect: A Second Look,” p. 564. Статьи, в которых Калдор критикует Хайека: Kaldor, “Capital Intensity and the Trade Cycle,” Economica (February 1939): 40–66; idem.,“Professor Hayek and the Concertina Effect,” Economica (November 1942): 359–382. Любопытно, что Калдор перевел с немецкого на английский язык книгу Хайека Monetary Theory and the Trade Cycle, впервые опубликованную в 1933 г. Руди Ван Зейп недавно заметил, что критика Калдора и других, выступивших против «эффекта Рикардо» Хайека, проистекает из предположения гипотетического государства всеобщего равновесия, которое не позволяет проводить динамический анализ межвременной рассогласованности, которую неизбежно вызывает на рынке кредитная экспансия. См. Rudy van Zijp, Austrian and New Classical Business Cycle Theory (Aldershot, U.K.: Edward Elgar, 1994), pp. 51–53.

366

Со снижением ставки процента становятся выгодными проекты с более низкой нормой прибыли. – Прим. науч. ред.

367

Mises, The Theory of Money and Credit, p. 401; курсив мой. – У. де С. Последние две фразы настолько важны, что имеет смысл посмотреть, как эта важнейшая идея сформулирована Людвигом фон Мизесом в оригинальном немецком издании: «Aber bald setzt eine rückläufige Bewegung ein: Die Preise der Konsumgüter steigen, die der Produktivgüter sinken, das heiβt der Darlehenszinsfuβ steigt wieder, er nähert sich wieder dem Satze des natürlichen Kapitalzinses» (Ludwig von Mises, Theorie des Geldes und der Umlaufsmittel, 2nd German ed. [Munich and Leipzig: Duncker and Humblot, 1924], p. 372). Мизес, на которого оказала сильное влияние доктрина Викселля о «естественном проценте», основывает свою теорию на несоответствиях, возникающих в ходе экономического цикла между «естественным процентом» и «валовым процентом кредитного (или денежного) рынка». Банки временно снижают последний в процессе кредитной экспансии. При всей непогрешимости анализа Мизеса мы предпочитаем основывать наше изложение теории циклов непосредственно на влиянии, оказываемом кредитной экспансией на производственную структуру, и некоторым образом минимизировать важность Мизесова анализа несоответствий между «естественным процентом» и «денежным процентом». Главная работа Кнута Викселля в этой области: Knut Wicksell, Geldzins und Güterpreise: Eine Studie über die den Tauschwert des Geldes bestimmenden Ursachen (Jena: Verlag von Gustav Fischer, 1898), английский перевод: Interest and Prices: A Study of the Causes Regulating the Value of Money (London: Macmillan, 1936 and New York: Augustus M. Kelley, 1965). Однако анализ Викселля значительно уступает анализу Мизеса, прежде всего потому, что основан он почти исключительно на изменениях общего уровня цен, а не на колебаниях относительных цен в структуре капитальных благ, определяющих сущность нашей теории. Мизес подвел итог и завершил разработку своей теории в книге Geldwertstabilisierung und Konjunkturpolitik (Jena: Gustav Fischer, 1928); английский перевод Беттины Бьен Гривс: “Monetary Stabilization and Cyclical Policy” в сборнике: Mises, On the Manipulation of Money and Credit (New York: Free Market Books, 1978).

368

Важнейшие работы Хайека: F. A. Hayek, Geldtheorie und Konjunkturtheorie (Beitrage zur Konjunkturforschung, herausgegeben vom österreichisches Institut für Konjunkturforschung, no. 1 [Vienna 1929]), английский перевод Николаса Калдора: Hayek, Monetary Theory and the Trade Cycle (London: Routledge, 1933, and New Jersey: Augustus M. Kelley, 1975); F. A. Hayek, Prices and Production (первое издание вышло в 1931 г., второе, дополненное и исправленное, – в 1935 г., к настоящему моменту выдержало десять переизданий в Англии и США [Хайек Ф. Цены и производство. Челябинск: Социум, 2008]; F. A. Hayek, Profits, Interest, and Investment (1939, 1969, 1975); ряд эссе, опубликованных в: F. A. Hayek, Money, Capital and Fluctuations: Early Essays, Roy McCloughry, ed. (Chicago: University of Chicago Press, 1984); и последняя работа: F. A. Hayek, The Pure Theory of Capital, вышедшая в 1941 г. и выдержавшая четыре издания. Сам Хайек в «Приложении» к Prices and Production (pp. 101–104) [русск. пер.:Хайек Ф. Цены и производство. Челябинск: Социум, 2008] перечисляет основных предшественников австрийской теории, или теории экономических циклов, основанной на фидуциарном кредите, которых можно проследить вплоть до самого Рикардо (первым описавшего эффект, окрещенный Хайеком «эффектом Рикардо»): Конди Раге, Джеймс Уилсон и Бонэми Прайс в Англии и США; Ж.Г. Курсель-Сенель, В. Боннэ и Ив Гюйо во Франции; в Германии идеи, сходные с теоретиками австрийской школы, можно найти в работах Карла Маркса и особенно в сочинениях Михаила Туган-Барановского (см. его работу «Периодические промышленные кризисы. История английских кризисов». СПб., 1894; М.: Наука, РОССПЭН, 1997) и, конечно, работах Бём-Баверка (Böhm-Bawerk, Capital and Interest, vol. 2: Positive Theory of Capital, pp. 316ff.). Позднее в том же направлении работали современники Хайека: австриец Рихард фон Штригль (Richard von Strigl, Kapital und Produktion [Munich and Vienna: Philosophia Verlag, 1934, 1982; англ. пер.: Auburn, Ala: Mises Institute, 2000]); итальянец Брешиани-Туррони (Bresciani-Turroni, The Economics of Inflation: A Study of Currency Depreciation of Post-War Germany [1931, 1937; London and New York: Augustus M. Kelley 1968]); Готфрид Хаберлер (Haberler, “Money and the Business Cycle”, 1932, перепечатана в сб.: The Austrian Theory of the Trade Cycle and Other Essays [Washington, D. C: Ludwig von Mises Institute, 1978], pp. 7—20 [русск. пер.: «Деньги и экономический цикл» в кн.: Хаберлер Г. Процветание и депрессия. Челябинск: Социум, 2005. С. 5—18]); Фриц Махлуп (Fritz Machlup, The Stock Market, Credit and Capital Formation, первая публикация – Германия, 1931, а также издание на английском языке [London: William Hodge, 1940]). Известные в англоговорящем мире труды включают: Davenport, The Economics of Enterprise, chap. 13 (New York: Augustus M. Kelley, 1978 [1913]); Frederick Benham, British Monetary Policy (London: P.S. King and Shaw, 1932); H. F. Fraser, Great Britain and the Gold Standard (London: Macmillan, 1933); Theodore E. Gregory, Gold, Unemployment and Capitalism (London: P.S. King and Shaw, 1933); E. F. M. Durbin, Purchasing Power and Trade Depression: A Critique of Under-Consumption Theories (London and Toronto: Johnathan Cape, 1933), Idem., The Problem of Credit Policy (London: Chapman and Hall, 1935); M. A. Abrams, Money in a Changing Civilisation (London: John Lain, 1934); C. A. Phillips, T. F. McManus and R. W. Nelson, Banking and the Business Cycle (New York: Arno Press, 1937); Frank Albert Fetter, “Interest Theory and Price Movements,” American Economic Review 17, no. 1 (1926): 72ff. (included in F. A. Fetter, Capital, Interest, and Rent, Murray N. Rothbard, ed. [Kansas City: Sheed Andrews and McMeel, 1977]).

369

Важно напомнить, что в 1974 г. Шведская академия присудила Ф. А. Хайеку Нобелевскую премию по экономике именно за его «новаторскую теорию денег и экономических колебаний». См.: William J. Zahka, The Nobel Prize Economics Lectures (Aldershot, U.K.: Avebury, 1992), pp. 19, 25–28. Работы на испанском языке по австрийской теории экономических циклов немногочисленны и восходят к статье Мизеса, опубликованной в Revista de Occidente в 1932 г. (“La causa de las crisis econоmicas,” Revista de Occidente, Feb. 1932) и к переводу Луиса Олариаги книги Хайека Monetary Theory and the Trade Cycle (La teoria monetaría y el ciclo económico [Espasa-Calpe, 1936]). Эта книга Хайека, изданная Олариагой, содержит приложение – перевод на испанский язык работы Price Expectations, Monetary Disturbances and Malinvestments (озаглавленной “Previsiones de Precios, Perturbaciones Monetarias e Inversiones Fracasadas”). Эта статья появляется в главе 4 книги Profits, Interest and Investment и, несомненно, содержит самое ясное изложение Хайеком его теории экономических циклов (к счастью, она включена в испанский перевод книги Prices and Production, вышедшей в 1996 г. (Precios y producción, Uniоn Editorial, Madrid). Роковой год начала Гражданской войны в Испании также стал годом публикации первого испанского перевода (сделанного Антонио Риачо) «Теории денег и фидуциарных средств обращения» Людвига фон Мизеса (Teoria del dinero y del credito; Madrid: Editorial Aguilar, 1936). Неудивительно, что война свела к минимуму отклики на эти работы в Испании. Примечательным достижением периода после Гражданской войны стал очерк австрийской теории экономических циклов, включенный Рихардом фон Штриглем в свою книгу: Richard von Strigl, Curso medio de economía, Mexico: Fondo de Cultura Econоmica, 1941. В 1947 г. увидела свет публикация: Emilio de Figueroa, Teoría de los ciclos económicos (Madrid: CSIC, 1947). Во втором томе этого сочинения Фигероа сравнивает теории Хайека и Кейнса (р. 44–63). Фонд экономической культуры также издал перевод книги J. A. Estey, Business Cycles (Tratado sobre los ciclos económicos, Mexico: Fondo de Cultura Económica, 1948), глава 13 которой содержит подробное объяснение австрийской теории. Другие работы по этой теме, переведенные на испанский язык: Gottfried Haberler, Prosperity and Depression (Prosperidad y depresiоn: anаlisis teоrico de los movimientos ciclicos, перевод Габриеля Франко и Хавьера Маркеса, изданный Фондом экономической культуры в 1942 г., – глава 3 этой книги посвящена теории экономических циклов австрийской школы; книга Ф. А. Хайека The Pure Theory of Capital (La teoría pura del capital, изд. Aguilar, 1946); и сочинение Людвига фон Мизеса «Человеческая деятельность» (La acción humana: tratado de economía), которая впервые была издана в 1960 г. организацией Fundación Ignacio Villalonga. Помимо этих книг, единственная работа по этой проблеме на испанском языке – наша статья La teoría austriaca del ciclo económico, вышедшая более двадцати лет назад в журнале Moneda y Crеdito 152 (marzo de 1980), и включающая полную библиографию по этому предмету; а также ряд эссе Ф. А. Хайека, вышедший под названием ¿Inflación o Pleno Empleo? (Madrid: Unión Editorial, 1976). Последней в 1996 г. вышла работа Хайека «Цены и производство» (Precios y producción) в переводе Карлоса Родригеса Брауна (Ediciones Aosta and Unión Editorial in Madrid). [На русском языке см.: Мизес Л. фон. Теория денег и фидуциарных средств обращения. Челябинск: Социум, 2008; Мизес Л. фон. Человеческая деятельность: Трактат по экономике. Челябинск: Социум, 2005; Хаберлер Г. Процветание и депрессия: Теоретический анализ циклических колебаний. Челябинск: Социум, 2005; Экономический цикл: Анализ австрийской школы / Сб. ст. Челябинск: Социум, 2005; Маэстро бума. Уроки Японии / Сб. ст. Челябинск: Социум, 2003; Великая дефляция в Японии / Сб. ст. Челябинск: Социум, 2008; Хайек Ф. Цены и производство. Челябинск: Социум, 2008.]

370

В разделе 11 главы 6 (см. ниже, с. 333 сл.) мы увидим, что наш анализ существенно не изменится даже в том случае, если до кредитной экспансии имеются большие объемы неиспользуемых факторов производства.

371

«Дополнительный спрос со стороны предпринимателей, осуществляющих расширение операций, способствует росту цен на товары производственного назначения и ставок заработной платы. С ростом последних цены на потребительские товары также растут. Кроме того, и предприниматели вносят свой вклад в рост цен на потребительские товары, так как и они тоже готовы потреблять больше, введенные в заблуждение мнимыми доходами, которые демонстрирует их бухгалтерская отчетность. Если бы выросли только цены на товары производственного назначения, а на ценах потребительских товаров это не отразилось, предприниматели забеспокоились бы. У них появились бы сомнения относительно разумности их планов, поскольку рост издержек производства нарушил бы их расчеты. Но они успокоены усилившимся спросом на потребительские блага, что позволяет расширять продажи невзирая на растущие цены. Таким образом, они уверены, что производство окупится несмотря на более высокие издержки. Они решают продолжать начатое» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 516). Кроме того, предполагая существование (постоянной) кривой сбережений, снижение ставки процента уменьшит сбережения и увеличит потребление. См.: Garrison, Time and Money, p. 70.

372

Хайек кратко выражает эту концепцию следующими словами: «Некоторое время после того, как стартуют дополнительные окольные процессы производства, потребление может сохраняться на том де уровне, поскольку блага, уже начатые производством на более низких стадиях (т. е. на более “поздних”, или более близких к стадии производства конечных потребительских благ), в течение какого-то незначительного времени будут появляться на рынке. Но долго так продолжаться не может. Когда снизившийся выпуск продукции тех стадий производства, из которых производственные блага были изъяты для того, чтобы использоваться в более высоких стадиях, скажется на выпуске потребительских благ, почувствуется их нехватка и начнется рост цен на эти (потребительские) блага» (Хайек. Цены и производство. С. 103).

373

«Тогда рано или поздно увеличение спроса на потребительские товары приведет к повышению их цены и увеличению прибылей, полученных в сфере производства потребительских благ. Но как только начинают расти цены, дополнительный спрос на средства больше не ограничивается целями новых дополнительных инвестиций, предназначенных для удовлетворения нового спроса. Вначале – и это важный момент, который часто упускается из вида, – вырастут цены лишь потребительских благ и таких благ, которые можно быстро обратить в потребительские, и, следовательно, прибыли тоже будут увеличиваться лишь на конечных стадиях производства… Цены на потребительские блага всегда будут на шаг впереди цен на факторы производства. То есть, пока какая-либо часть дополнительного дохода, созданная таким образом, тратится на потребительские блага (т. е. пока сберегается не весь доход), цены на потребительские блага должны непрерывно расти по сравнению с ценами факторов производства различного рода. И, как теперь станет очевидно, это не может продолжаться долго без последствий для относительных цен на разные виды факторов производства и на методы производства, которые представляются прибыльными» (Hayek, The Pure Theory of Capital, pp. 377–378; курсив мой. – У. де С.). На фоне растущей производительности (как это было в период 1995–2000 гг.), цены (за единицу) потребительских благ не вырастут значительно, и все же (в денежном выражении) объемы продаж и прибыли компаний, ближайших к потреблению, будут стремительно расти.

374

Чисто логически, благодаря принуждению и деятельности профсоюзов заработная плата вполне может расти теми же темпами, что и цены на потребительские блага, но это никоим образом не умаляет наши доводы, так как другие пять упомянутых нами факторов будут продолжать оказывать свое влияние. «Эффект Рикардо» также может сказываться при условии, что цены факторов производства, занятых в стадиях, ближайших к потреблению, всегда будут ниже цен на ресурсы, используемые в наиболее отдаленных от потребления стадий, и поэтому «эффект Рикардо», основанный на сравнении относительных цен, будет продолжать действовать: предприниматели ближайших к потреблению стадий начнут относительно больше использовать труд, взамен капитального оборудования. Когда для увеличения дохода владельцев первичных факторов используется принуждение, итогом становится рост вынужденной безработицы среди членов этой группы. Особенно сильно этот эффект выражен на этапах, более всего отдаленных от потребления.

375

Впервые Хайек явным образом упомянул «эффект Рикардо» для объяснения процесса, посредством которого начальные эффекты кредитной экспансии обращаются в свою противоположность, в статье Profits, Interest and Investment, вошедшей в одноименную книгу (с. 3—71). Хайек предлагает очень сжатое описание «эффекта Рикардо» на с. 13–14 этой статьи, где он утверждает: «Именно здесь начинает действовать “эффект Рикардо”, приобретая решающее значение. Рост цен на потребительские блага и последующее падение реальных ставок заработной платы означают повышение нормы прибыли в отрасли потребительских благ, но, как мы видели, это совершенно отличный во времени рост нормы прибыли, которая теперь может быть заработана более непосредственным трудом и инвестициями дополнительного капитала в оборудование. Деньги, потраченные на труд, теперь обеспечивают гораздо более высокую норму прибыли, чем деньги, инвестированные в машины. Такой рост нормы прибыли в индустрии потребительских благ оказывает двоякое воздействие. С одной стороны, он приводит к стремлению использовать больше труда с существующими, уже установленными машинами, работая сверхурочно и организуя работу в две смены, используя изношенные и устаревшие машины и т. д., и т. п. С другой стороны, пока не установлены новые машины, будь то путем замены или путем увеличения мощности, это будет менее затратный, менее трудосберегающий или менее длительный тип, поскольку реальные ставки заработной платы остаются низкими по сравнению с предельной производительностью труда».

Хайек также обсуждает действие «эффекта Рикардо» в наиболее экспансивных фазах бума в следующих работах: “The Ricardo Effect” (1942, pp. 127–152) [см.: Хайек Ф. А. Индивидуализм и экономический порядок. С. 210–239] и в цитировавшейся выше “Three Elucidations of the Ricardo Effect” (1969). Из других интересных работ по этой проблеме можно назвать следующие статьи: Laurence S. Moss, Karen I. Vaughn “Hayek’s Ricardo Effect: A Second Look” (1986, pp. 545–565), G. P. O’Driscoll, “The Specialization Gap and the Ricardo Effect: Comment on Ferguson,” вышедшая в History of Political Economy 7 (Summer, 1975): 261–269. См. также: Jesus Huerta de Soto, “Ricardo Effect,” in An Eponymous Dictionary of Economics: A Guide to Laws and Theorems Named After Economists, Julio Segura and Carlos Braun Eds. (Cheltenham, England: Edward Elgar, 2004).

376

Или, как объясняет Мизес: «…в дальнейшем, по ходу экспансионистского оживления, рост цен на потребительские товары опередит повышение цен на товары производственного назначения. Повышение заработной платы и жалованья, а также дополнительных доходов капиталистов, предпринимателей и фермеров, хотя в значительной степени являющееся лишь видимостью, усиливает спрос на потребительские блага… в любом случае не подлежит сомнению, что повышенный спрос на потребительские товары обрушивается на рынок тогда, когда дополнительные инвестиции еще не могут произвести конечную продукцию. Пропасть, разделяющая цены на настоящие и на будущие блага, становится еще шире. Тенденция к росту ставки первоначального процента сменяется противоположной тенденцией, которая может начать действовать на ранних стадиях экспансии» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 520).

377

Как писал в 1928 г. Людвиг фон Мизес, «банки больше не могут предоставлять дополнительные кредиты по той же самой ставке процента. Так что они должны снова повысить процент по кредитам по двум причинам. Во-первых, положительная ценовая премия заставляет их платить более высокий процент за заемные внешние средства. Кроме того, они должны производить отбор из множества претендентов на кредит. Не все предприятия могут позволить себе возросшую ставку процента. Те, что не могут, сталкиваются с трудностями» (См.: Mises, On the Manipulation of Money and Credit, p. 127). Это перевод Беттины Бьен Гривс на английский язык книги Людвига фон Мизеса, опубликованной в 1928 г. под названием Geldwertstabilisierung und Konjunkturpolitik. Приведенный выше отрывок находится на с. 51–52 немецкого издания, которое содержит подробные объяснения всей теории экономического цикла Мизеса. Она была опубликована до выхода книг Хайека Prices and Production и немецкого издания Monetary Theory and the Trade Cycle (1929). Странно, что Хайек почти никогда не цитировал этот важный труд, где Мизес излагает и развивает теорию экономических циклов, которую он мог лишь кратко обрисовать в книге «Теория денег и фидуциарных средств обращения», опубликованной шестнадцатью годами ранее. Возможно, этот недосмотр был преднамеренным и преследовал цель создать у научного сообщества впечатление, что первая попытка развить теорию Мизеса была сделана самим Хайеком в Monetary Theory and the Trade Cycle и Prices and Production, в то время как Мизес уже весьма глубоко разработал эту тему в 1928 г.

378

См.: F. A. Hayek, “Investment that Raises the Demand for Capital,” in Review of Economics and Statistics 19, no. 4 (November 1937); перепечатано в F. A. Hayek, Profits, Interest and Investment, p. 73–82.

379

Сам Хайек в связи с ростом процентных ставок в финальной стадии бума указывает, что «важнейшей причиной ложных ожиданий, возможно, служит временное увеличение предложения таких средств посредством кредитной экспансии по ставке, которая не может поддерживаться [долго]. В этом случае, глядя на возросший объем текущих инвестиций, люди могут подумать, что инвестиции некоторое время будут доступны под тот же процент, и, исходя из этого, начнут такие инвестиции, которые для успешного завершения требуют дальнейших инвестиций под аналогичный процент… И чем больше объем уже сделанных инвестиций по сравнению с теми, которые еще требуются, чтобы использовать уже существующее оборудование, тем выше процентная ставка, которую заемщики будут готовы платить при привлечении капитала для инвестиций, замыкающих цепочку» (Hayek, “Investment that Raises the Demand for Capital,” pp. 76 and 80). Мизес указывает, что бум заканчивается именно в тот момент, когда предприниматели начинают испытывать затруднения с получением дополнительного финансирования, требующегося для инвестиционных проектов: «Предприниматели не могут добыть средства, необходимые им для дальнейшего ведения дела. Валовая рыночная ставка процента повышается, поскольку возросший спрос на кредиты не уравновешен соответствующим количеством денег, предназначенных для предоставления кредитов» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 516).

380

«Предприниматели, решительно настроенные довести до конца свои долгосрочные капитальные проекты, подвергающиеся опасности, обращаются к банкам за дополнительным банковским кредитом, и начинается перетягивание каната. Производители ищут новых банковских кредитов, банковская система удовлетворяет спрос на новые кредиты путем создания новых денег, цены на товары растут, опережая затраты на заработную плату. В каждый рыночный период процесс повторяется, и рост цен всегда опережает рост ставок заработной платы» (Moss and Vaughn, “Hayek’s Ricardo Effect: A Second Look,” p. 554). В «Человеческой деятельности» Мизес объясняет этот процесс так: «Тенденция роста ставки первоначального процента и появление положительной ценовой премии объясняют некоторые характерные свойства бума. Банки сталкиваются с усилением спроса на кредиты, предъявляемого со стороны производства. Предприниматели готовы занимать деньги под более высокие валовые ставки процента. Они продолжают заимствования, несмотря на то что банки назначают больший процент. Арифметически валовые процентные ставки становятся выше, чем они были накануне экспансии. Тем не менее каталлактически они ниже значения, при котором они покрывали бы первоначальный процент плюс предпринимательская компонента и ценовая премия. Банки считают, что они сделали все, чтобы остановить неразумные спекуляции, выдавая кредиты на более тяжелых условиях. Они полагают, что критики, обвиняющие их в раздувании лихорадочного ажиотажа, не правы. Они не могут понять, что, выбрасывая на рынок все больше и больше инструментов, не имеющих покрытия, они фактически разжигают бум. Именно постоянное увеличение предложения инструментов, не имеющих покрытия, создает, питает и разгоняет бум. Состояние валовых рыночных процентных ставок всего лишь результат этого роста. Если кто-то желает узнать, осуществляется ли кредитная экспансия, он должен смотреть на состояние предложения инструментов, не имеющих обеспечения, а не на арифметическое значение процентных ставок. (Мизес. Человеческая деятельность. С. 520–521).

381

Как писал Хайек: «Центральный вопрос всей проблемы капитала заключается в том, что в то время, как почти всегда возможно отложить использование вещей, уже готовых или почти готовых для потребления, во многих случаях невозможно использовать раньше времени доход (returns), получение которого планировалось в более отдаленные сроки. Соответственно, если недостаток спроса на потребительские блага относительно их предложения вызовет лишь сравнительно незначительные убытки, то относительный избыток спроса способен вызвать более серьезные последствия. Он сделает невозможным использование некоторых ресурсов, предназначенных для того, чтобы приносить потребляемый доход лишь в более отдаленном будущем, поскольку это возможно только при участии других ресурсов, которые в настоящее время используются более прибыльным образом в производстве предметов потребления для более непосредственного будущего» (Hayek, The Pure Theory of Capital, pp. 345–346).

382

Именно по этой причине мы в другом месте доказывали, что экономические циклы – практический пример ошибок в экономических расчетах, которые происходят из-за государственного вмешательства в экономику (в данном случае в сферу денег и кредита). См.: Уэрта де Сото. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. М., Челябинск: Социум, ИРИСЭН, 2008. С. 127 и сл. Иными словами, содержание этой книги следует рассматривать как применение теоремы о невозможности социалистического экономического расчета в кредитно-финансовом секторе.

383

«Весь класс предпринимателей находится как бы в положении строителя-подрядчика, задача которого возведение здания из ограниченных запасов строительных материалов. Если человек переоценивает количество наличного запаса, то он намечает план, для реализации которого средств, находящихся в его распоряжении, недостаточно. Он раздувает смету земляных и фундаментных работ и лишь впоследствии по ходу строительства обнаруживает, что ему не хватает материалов, необходимых для завершения постройки. Очевидно, что ошибка нашего строителя не в перенакоплении, а в ненадлежащем использовании средств, которые находятся в его распоряжении» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 522).

384

См.: Huerta de Soto, “La teoría austriaca del ciclo económico,” in Estudios de Economía Política, chap. 13, p. 175. Вот, что пишет Хайек: «Ситуация напоминала бы случай с людьми на изолированном острове, когда те, частично построив огромную машину для обеспечения их всем необходимым, обнаруживают, что израсходовали все сбережения и весь капитал еще до того, как машина должна заработать. У них не остается иного выбора, как на время оставить разработку нового процесса и посвятить свой труд производству ежедневного пропитания безо всякого капитала» (Хайек. Цены и производство. С. 94).

385

«Предприниматели должны ограничивать свою деятельность, так как им не хватает средств для подпитки растущих запросов. Цены резко падают, потому что фирмы, переживающие трудности, пытаются получить наличные, сбывая по дешевке производственные запасы. Фабрики закрываются, строительство консервируется, рабочие увольняются. Так как, с одной стороны, многие фирмы крайне нуждаются в деньгах, чтобы избежать банкротства, а с другой стороны, больше никто не пользуется доверием, предпринимательская компонента в валовой рыночной ставке процента взлетает до заоблачных высот» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 524.)

Марк Скоузен указывает, что в фазе рецессии цена благ от различных стадий подвергается следующим изменениям: во-первых, наиболее серьезное снижение цен и занятости обычно переживают компании, действующие дальше всех от потребления; во-вторых, цены на продукты промежуточных стадий падают тоже, хотя и не так значительно; в-третьих, оптовые цены снижаются, хоть и не столь резко; и, наконец, в-четвертых, цены на потребительские товары тоже тяготеют к снижению. Кроме того, при стагфляции цены на потребительские товары могут не снизиться, а даже вырасти. См.: Skousen, The Structure of Production, p. 304.

386

Фриц Махлуп внимательно изучил факторы, вызывающие уплощение производственной структуры, и исследовал причины, по которым после реорганизации она непохожа на ту, что была до развязывания кредитной экспансии, и гораздо беднее: «1) Многие капитальные блага специфичны, т. е. не пригодны для использования в целях, отличных от тех, для которых планировались изначально; следовательно, изменения в производственной структуре ведут к крупным убыткам; 2) более высокие ставки капитализации снижают ценность капитала в целом, т. е. ожидаемую величину будущего дохода; поэтому владельцы капитальных благ и прав собственности несут серьезные убытки; 3) специфические капитальные блага, служащие «комплементарным» оборудованием для тех направлений производства, которые соответствуют потребительскому спросу, еще не готовы; занятость на таких направлениях соответственно ниже, чем могла бы быть в иных условиях; 4) предельная (marginal-value) производительность труда в периоды укорачивания инвестиций ниже, и потому ставки заработной платы понижаются; 5) при негибких ставках заработной платы снижение цен спроса на труд ведет к безработице» (см.: Machlup, “Professor Knight and the ‘Period of Production’, ” Journal of Political Economy 43, no. 5 [October 1935]: 623). Комментарии Людвига фон Мизеса относительно возможности того, что новая производительная структура будет напоминать прежнюю, существовавшую до кредитной экспансии, еще более определенны: «Это состояние, однако, уже не идентично тому, которое существовало накануне начала экспансии. Очень многое изменилось. Вынужденные сбережения и в еще большей степени нормальные добровольные сбережения могут обеспечить новые капитальные блага, не полностью растраченные в ошибочных инвестициях и чрезмерном потреблении, вызванном бумом. Вследствие неравномерности, присущей любому инфляционному оживлению, произошли изменения в богатстве и доходах индивидов и групп индивидов. Вне всякой причинной связи с кредитной экспансией могут измениться численность населения и особенности составляющих его людей; люди могут продвинуться в технологическом знании, может измениться спрос на некоторые товары. Конечное состояние, к которому стремится рынок, уже отличается от того состояния, к которому он стремился до нарушения равновесия, вызванного кредитной экспансией» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 525).

387

Как красноречиво формулируют Мосс и Вон, «любой реальный рост запаса капитала требует времени и добровольных чистых сбережений. Не существует способа расширения предложения денег в форме банковского кредита, позволяющего “закоротить” процесс экономического роста» (“Hayek’s Ricardo Effect: A Second Look,” p. 555; курсив мой. – У. де С.). Возможно, Хайек объясняет весь процесс самым кратким и ясным образом в своей статье “Price Expectations, Monetary Disturbances and Malinvestment”, вышедшей в 1933 году и включенной в его книгу Profits, Interest and Investment, pp. 135–156. В связи с этим направлением нам следует упомянуть работы Роджера Гаррисона, который привел живые примеры австрийской теории капитала и экономических циклов и сравнил их с диаграммами, чаще всего используемыми в учебниках по макроэкономике для представления классической и кейнсианской моделей, – в особенности статью “Austrian Macroeconomics: A Diagrammatical Exposition”, впервые опубликованную в New Directions in Austrian Economics, Louis M. Spadaro, ed. (Kansas City: Sheed Andrews and McMeel, 1978 pp. 167–201, и вышедшую в виде отдельного издания в 1978 г. (The Institute for Humane Studies). Упомянем и статью Людвига Лахманна “A Reconsideration of the Austrian Theory of Industrial Fluctuations,” Economica 7 (May 1940), включенную в книгу Лахманна Capital, Expectations and the Market Process: Essays on the Theory of the Market Economy (Kansas City: Sheed Andrews and McMeel, 1977), pp. 267–284. Наконец, см.: Harrison R., Time and Money.

388

По этой теме см.: Уэрта де Сото. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. С. 53–54.

389

«Байесовский подход исключает возможность неожиданности» (J. D. Hey, Economics in Disequilibrium [New York: New York University Press, 1981], p. 99). Аналогично, Эмиль Уаббен (Emiel F. M. Wubben) в статье “Austrian Economics and Uncertainty”, представленной на Первой европейской конференции по австрийской экономической теории (Maastricht, April 1992, p. 13), утверждал: «Следует сделать вывод о невозможности разговора о субъективных вероятностях, которые тяготеют к объективным. Измерения лежат в разных плоскостях, покрывая различные области знания».

390

Мизес. Человеческая деятельность. С. 105–108.

391

Если говорить коротко, то мы имеем в виду феномен морального риска, теоретически исследованный М. В. Поли. Согласно Поли, оптимальность полного страхования не действует, когда метод страхования оказывает влияние на спрос на услуги, обеспечиваемые страховым полисом (см.: M. V. Pauly, “The Economics of Moral Hazard,” American Economic Review 58 (1968): 531–537.) Другая заслуживающая упоминания статья принадлежит перу Кеннета Эрроу: Kenneth J. Arrow, “The Economics of Moral Hazard: Further Comments,” American Economic Review 58 (1968): 537–553. Здесь Эрроу продолжает исследование этого феномена, начатое им в 1963 г. в статье “Uncertainty in the Welfare Economics of Medical Care,” American Economic Review 53 (1963): 941–973. Эрроу считает, что моральный риск присутствует всякий раз, когда «договор страхования может сам изменить стимулы, и, следовательно, вероятности, на которые полагается страховая компания». Эти две статьи Эрроу перепечатаны в сборнике его статей: Arrow, Essays in the Theory of Risk-Bearing (Amsterdam, London and New York: North Holland Publishing Company, 1974), p. 177–222, 202–204. Наконец, стоит отметить еще два источника: Karl H. Borch, Economics of Insurance (Amsterdam and New York: North Holland, 1990), p. 325–330, глава 7 (посвященная рискам, не подлежащим страхованию); Joseph E. Stiglitz, “Risk, Incentives and Insurance: The Pure Theory of Moral Hazard,” in The Geneva Papers on Risk and Insurance 26 (1983): 4—33.

392

«Бум приводит к обеднению. Но еще более катастрофичны моральные разрушения. Он повергает людей в уныние и подавленность. Чем более оптимистично они были настроены во время иллюзорного процветания в период бума, тем сильнее были их отчаяние и чувство разочарования» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 538). Вспомните, что мы говорили в главе 4, раздел 8.

393

В 1928 г. Людвиг фон Мизес признавался: «Я не мог понять, отчего банки не учатся на собственном опыте. Я полагал, они непременно будут придерживаться политики осторожности и сдержанности, если только внешние обстоятельства не вынудят их поступать иначе. Лишь позднее я убедился, что для того, чтобы изменить поведение банков, бесполезно обращаться к внешним стимулам. Лишь позднее я убедился также в том, что колебания конъюнктуры полностью зависят от соотношения между объемом фидуциарных средств в обращении и спросом на них… Легко понять, что банки, эмитирующие фидуциарные средства, чтобы улучшить свои шансы на получение прибыли, могут быть готовы расширить объем выдаваемых кредитов и количество эмитируемых банкнот. Но вот что требует особого объяснения: почему вновь и вновь предпринимаются попытки улучшить общие экономические условия путем расширения фидуциарного кредита, несмотря на впечатляющие провалы таких усилий в прошлом. Ответ должен быть таков: согласно преобладающей идеологии деловых людей и экономистов, участвующих в разработке экономической политики, снижение ставки процента рассматривается как важнейшая цель экономической политики. Кроме того, расширение фидуциарного кредита рассматривается как подходящее средство для достижения этой цели» (Mises, “Monetary Stabilization and Cyclical Policy,” in Mises, On the Manipulation of Money and Credit, pp. 135–136). Эта работа – английский перевод важной книги Мизеса, вышедшей в 1928 г. под названием Geldwertstabilisierung und Konjunkturpolitik.

394

Впервые мы получили возможность выдвинуть тезис о том, что к банковскому делу с частичном резервировании следовало бы применить теорию «трагедии общинных выгонов», на региональной встрече Общества Мон-Пелерен 5–8 сентября 1993 г. в Рио-де-Жанейро. Там мы отмечали, что типичная «трагедия общинных выгонов» совершенно очевидно применима к банковскому делу, учитывая, что процесс экспансии в целом вытекает из привилегии против прав собственности, так как каждый банк полностью интернализует выгоды от расширения своего кредита, в то же время оставляя соответствующие издержки другим банкам и экономической системе в целом. Кроме того, как мы увидим в главе 8, межбанковский клиринговый механизм в пределах свободной банковской системы может сорвать индивидуальные, изолированные попытки экспансии, но он бесполезен, если все банки, в процессе типичной «трагедия общинных выгонов», движимые желанием прибыли, более или менее охвачены «оптимизмом» при выдаче кредитов. По этому вопросу см. наше «Критическое предисловие к испанскому изданию» книги Веры Смит «Происхождение центральных банков» (“Introduccion Critica a la Edicion Espanola,” in Vera Smith, Fundamentos de la banca central y de la libertad bancaria, (Madrid: Unión Editorial/Ediciones Aosta, 1993), p. 38, note 16.

395

Для объяснения того, каким образом банки как мощная группа давления мобилизуются на защиту своей привилегии, подводят под нее правовую базу и получают правительственную поддержку всякий раз, когда это необходимо, также можно упомянуть стандартный анализ «школы общественного выбора». Таким образом, неудивительно, что такие ученые, как Мюррей Ротбард, приходят к выводу, что «банкиры по своей сути склонны к этатизму». Murray N. Rothbard, Wall Street, Banks, and American Foreign Policy (Burlingame, Calif.: Center for Libertarian Studies, 1995), p. 1. См. также исследования экономических последствий, связанных с депозитами до востребования в современных денежно-кредитных системах с центральными банками, в том числе: Douglas W. Diamond and Philip H. Dybvig, “Bank Runs, Deposit Insurance and liquidity,” Journal of Political Economy, vol. 91(3) (1983), pp. 401–419; Itay Goldstein and Ady Pauzner, “Demand-Deposit Contracts and the Probability of Bank Runs,” Journal of Finance, vol. 60, no. 3, June 2005, pp. 1293–1327.

396

Поэтому центральный банк – наиболее конкретное историческое доказательство теоретического и практического провала попыток застраховаться от изъятия депозитов при частичном резервировании. Тот факт, что этот кредитор последней инстанции для создания и обеспечения ликвидности, требующейся во времена паники, обоснованно и со всей очевидностью показывает, что такая гарантия невозможна и что единственный способ избежать неминуемого ущерба от последствий, порождаемых институтом банковского дела с частичным резервированием, состоит в создании и сохранении института, держащего под абсолютным контролем кредитно-финансовую систему и в любой момент способного создавать необходимую ликвидность. Иными словами, привилегия частичного резервирования, кроме всего прочего, в конечном счете стимулирует грубое и частое вмешательство центрального банка в работу финансовой системы, которая оказывается исключенной из процессов свободного рынка, подчиненных традиционным принципа права. В начале этой книги я заявил, что главный теоретический и практический вызов, стоящий перед экономикой в начале нового столетия заключается в том, чтобы положить конец вмешательству и систематическому принуждению со стороны государства и покончить с привилегиями в финансовой системе, подчинив ее тем е традиционным требованиям права, которые неизменно предъявляются ко всем остальным экономическим агентам, действующим на свободном рынке. Теперь это заявление становится совершенно понятным.

397

Moss and Vaughn, “Hayek’s Ricardo Effect: A Second Look,” p. 555. См. также прим. 91 на с. 291.

398

Комментируя экономический кризис, разразившийся в конце 1970-х годов, Хайек признавался: «Я ожидал, что инфляционный бум продлится пять-шесть лет, как это и бывало исторически, забыв, что прежде их прекращению способствовал золотой стандарт. В отсутствие золотого стандарта, т. е. если вы можете продолжать инфляцию достаточно долго, весьма трудно предсказать, сколько времени будет продолжаться бум. Разумеется, он продолжался куда дольше, чем я предполагал. Конечный результат был тем же». Хайек говорит о распространившемся в 1960—1970-е годы по всему миру инфляционном процессе, который был поддержан историческими обстоятельствами, подобными войне во Вьетнаме и другим событиям, вызвавшим почти неограниченную всемирную кредитную экспансию и запустившим тем самым процесс, который позднее привел к жестокой стагфляции и высокому уровню безработицы конца 1970-х – начала 1980-х годов. См.: Hayek on Hayek: An Autobiographical Dialogue, Stephen Kresge and Leif Wenar, eds. (London: Routledge, 1994), p. 145.

399

Мюррей Ротбард оценивает возможность отсрочить наступление депрессии в следующих выражениях: «Отчего бумы исторически продолжаются несколько лет? Что мешает началу обратного процесса? Ответ заключается в том, что, когда бум, спровоцированный инъекцией кредитной экспансии, начинает иссякать, банки впрыскивают следующую дозу. Короче говоря, единственный способ предотвратить начало процесса корректировки в форме депрессии состоит в том, чтобы продолжать раздувать денежную массу и кредит. Лишь непрерывное вливание все новых доз дополнительных денег на кредитный рынок поддерживает продолжение бума и прибыльность новых стадий. Более того, лишь постоянно увеличивающиеся дозы смогут усилить бум, еще более понизить процентные ставки и расширить производственную структуру, так как по мере роста цен для выполнения одного и того же объема работы требуется все больше и больше денег… Но ясно, что такое продление бума при помощи растущих доз кредитной экспансии будет иметь лишь один результат: депрессия, неминуемо следующая за бумом, будет более долгой и более изнуряющей» (Rothbard, Man, Economy, and State, pp. 861–862).

400

Хайек. Цены и производство. С. 183.

401

Марк Скоузен верно указывает, что в относительном выражении стагфляция представляет собой универсальный феномен, принимая во внимание, что во всех спадах цена потребительских благ растет сравнительно больше (или падает меньше), чем цена факторов производства. Впервые повсеместный рост номинальных цен на потребительские блага на протяжении фазы спада случился в ходе депрессии 1970-х годов, а затем во время рецессии 1990-х годов. Причиной стало то, что способствовавшая обоим процессам кредитная экспансия на различных стадиях цикла была достаточно велика, чтобы создать и поддерживать инфляционные ожидания на рынке потребительских товаров и услуг даже в периоды глубочайшей депрессии, не говоря уже о типичном в последнее время безудержном росте государственных расходов и бюджетного дефицита, а также о масштабных социальных трансфертных платежах, которые способствуют прямому росту спроса на потребительские товары и услуги и, вследствие этого, росту цен на них. (См.: Skousen, The Structure of Production, p. 313–315.)

402

Для объяснения этого явления Хайек приводит следующую аналогию: «Это очень похоже на вопрос, можем ли мы, достаточно быстро наливая жидкость на одну сторону сосуда, поднять уровень с этой стороны выше остальной поверхности настолько, насколько пожелаем. В какой мере нам удастся поднять уровень одной части поверхности над всей остальной, очевидно, будет зависеть от того, насколько вязкой будет жидкость, – если это сироп или клей, мы сможем поднять уровень поверхности с одной стороны выше, чем если это была бы вода. Но никогда мы не сможем по своему выбору поднимать уровень поверхности в одной части сосуда выше остальной в любой степени, в какой бы ни пожелали. Как вязкость жидкости определяет, насколько ту или иную часть ее поверхности можно поднять выше остальной, так и скорость с которой повышение доходов приводит к повышению спроса на потребительские товары, ограничивает степень, в какой при расходовании денег на производственные факторы мы можем поднять их цены относительно цен на конечные продукты» (Хайек Ф. Эффект Рикардо // Хайек Ф. Индивидуализм и экономический порядок. М.: Изограф; Начала-фонд, 2000. С. 229). В 1969 г. Хайек снова использует эту аналогию в статье “Three Elucidations of the Ricardo Effect”, где он повторяет, что искажающее воздействие кредитной экспансии на производственную структуру должно длиться все время, пока банки создают новые деньги, и эти деньги вливаются в экономическую систему в определенных точках в прогрессивно увеличивающейся степени. Хайек критикует предположение Хикса о том, что инфляционный шок «равномерно» затрагивает всю производственную структуру; он показывает, что если темпы кредитной экспансии превышают рост цен, то такой процесс «очевидным образом может происходить сколь угодно долго, по крайней мере до тех пор, пока мы пренебрегаем изменениями в способе формирования ожиданий относительно будущих цен». Он заключает: «Я нахожу полезным проиллюстрировать общее отношение аналогией, которая заслуживает того, чтобы быть здесь приведенной, хотя сэр Джон [Хикс], соответственно, не видит в этом пользы. Обсуждаемое нами влияние скорее сходно с тем, которое появляется, когда мы наливаем в сосуд вязкую жидкость – например мед. Она, конечно, будет стремиться разлиться по всей поверхности дна. Но если струю направить в одну точку, в этой точке сформируется небольшой холмик, с которого поступающие порции жидкости будут медленно растекаться по остальной поверхности. Даже после того как мы перестанем лить жидкость, до полного выравнивания поверхности пройдет некоторое время. Ее уровень, разумеется, не достигнет высоты «холмика» в момент, когда прекратился приток жидкости. Но пока мы льем ее с постоянной скоростью, холмик будет возвышаться над окружающим его уровнем жидкости – и будет представлять собой буквальную иллюстрацию того, что выше я называл текучим равновесием» (Hayek, New Studies in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas, pp. 171–173).

О важной роли ожиданий во всем этом процессе см.: Garrison, Time and Money, chaps. 1–4.

403

Людвиг фон Мизес изучает этот процесс в своем исследовании гиперинфляции, поразившей Германию в 1920–1923 гг. Мизес заключает: «Что если банки все же не захотят отказаться от гонки? Что если они, чтобы снизить процент по кредитам, захотят удовлетворять постоянно усиливающуюся жажду кредита предоставлением еще больших объемов фидуциарного кредита? Тогда они лишь приблизят конец, то есть крах всей системы фидуциарных средств обращения. Инфляция может продолжаться лишь до тех пор, пока сохраняется уверенность в том, что однажды она прекратится. Как только люди поймут, что инфляция не будет остановлена, они отвернутся от этих денег. Начнется бегство в «реальные ценности», в иностранную валюту, драгоценные металлы и бартер» (Mises, “Monetary Stabilization and Cyclical Policy,” p. 129).

Позднее, в «Человеческой деятельности», Мизес утверждает: «Бум может продолжаться только до тех пор, пока кредитная экспансия развивается ускоряющимися темпами. Как только дополнительные количества инструментов, не имеющих покрытия, перестают выбрасываться на ссудный рынок, бум сейчас же прекращается. Но он не может продолжаться вечно, даже если инфляция и кредитная экспансия будут продолжаться до бесконечности. Он столкнется с естественными ограничениями, препятствующими безграничному расширению фидуциарного кредита. Он приведет к ажиотажному спросу и краху всей денежной системы» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 518). Классическое описание и анализ гиперинфляции в Германии дал Брешиани-Туррони: Bresciani-Turrony, The Economics of Inflation: A Study of Currency Depreciation in Post-War Germany. См. также: Richard M. Ebeling, “The Great Austrian Inflation,” Freeman, April 2006, pp. 2–3.

404

Пожалуй, наиболее четко и исчерпывающе этот феномен объяснил Фриц Махлуп: «Взгляд, будто расширение кредита для финансирования производства потребительских благ не приводит к диспропорциям, связанным с инфляцией, может быть опровергнут следующим аргументом. Либо в отсутствие расширения банковского кредита отрасли, производящие потребительские блага, делали заимствования на кредитном рынке (то есть на рынке капитала), в каковом случае удовлетворение их спроса на фонды через кредитную экспансию со всей очевидностью подразумевает, что на кредитный рынок теперь оказывается меньшее давление и некоторые отрасли, производящие блага производственного назначения, которые в противном случае не получили бы кредита для финансирования расширения, теперь смогут получить его подобным образом… Либо отрасли, в отсутствие кредитной экспансии производящие потребительские блага, не имели стимула к расширению производства, и в этом случае тот факт, что теперь они выходят на рынок средств производства, обладая относительно увеличенной покупательной способностью по сравнению со всеми другими отраслями… может привести к изменению в распределении факторов производства, сдвигающем их от стадий, удаленных от потребления, к стадиям, близким к потреблению» (Machlup, The Stock Market, Credit and Capital Formation, pp. 192–193).

В работе «Цены и производство» (с. 68–71 русск. изд.) Хайек использует трехкоординатные диаграммы для объяснения того, каким образом производственная структура неизбежно станет более плоской и менее капиталоемкой и потому менее производительной и более бедной, если потребление поощряется через предоставление кредитов для финансирования товаров и услуг недлительного пользования.

405

В 1970-х годах этот феномен, наряду с нуждой в упрощенном объяснении процесса ошибочных инвестиций без обращения к сложным рассуждениям, присущим теории капитала, привел Хайека к некоторому изменению принадлежащего ему популярного изложения теории экономических циклов. В статье “Inflation, the Misdirection of Labor, and Unemployment” написанной в 1975 г. (и включенной в книгу New Studies in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas, p. 197–209), он пишет: «Это объяснение массовой безработицы приписывает ее несоответствию между распределением труда (и других факторов производства) между различными отраслями (и местностями) и распределением спроса на их продукцию. Такое несоответствие вызвано искажением системы относительных цен и ставок заработной платы» (р. 200). В недавней «биографии» Хайека мы видим, что в последние годы своей жизни он считал, что современные экономические циклы должны характеризоваться весьма характерными формами ошибочного инвестирования – не только кредитной экспансией в отдаленные от потребления стадии, но и в искусственное стимулирование потребления и вообще всех государственных расходов, порождающих в производственной структуре изменения, которые в конечном счете не могут стать постоянными, так как они не поддержаны поведением потребителей. Хайек заключает: «Кредитная экспансия в такой огромной степени идет туда, куда ее направляет государство, что неправильная ее адресация перестает проявляться как переинвестирование в промышленный капитал и может принять любые формы. Их следует изучать раздельно для каждой конкретной фазы и ситуации… Но при всех изменениях получаются весьма сходные явления» (Hayek, Hayek on Hayek: An Autobiographical Dialogue, p. 146).

406

Следовательно, в самом широком смысле слова термин «вынужденные сбережения» обозначает принудительную экспроприацию, которой банки и финансовые власти подвергают бóльшую часть общества, когда они решают расширить кредит и деньги, что посредством диффузного эффекта снижает покупательную способность денежных единиц во владении индивидов относительно ценности, которую эти денежные единицы имели бы в отсутствие кредитной и денежной экспансии. Средства, получаемые подобным социальным грабежом, могут быть либо полностью истрачены (если их получатели расходуют их на потребительские товары и услуги или помещают их в глубоко ошибочные инвестиции), либо могут стать предпринимательскими и другими активами, которые прямым или косвенным образом де-факто попадают под контроль банков или государства. Схоласт Хуан де Мариана был первым испанцем, исследовавшим этот инфляционный процесс экспроприации в своем труде De monetae mutatione, вышедшем в 1609 г. Он пишет: «Если государь не господин, а распорядитель товаров, принадлежащих людям, то ни силой, ни как-то иначе он не может завладеть частью их собственности, как случается всякий раз при порче денег, когда им дается меньше взамен большего, и если государь не может ни ввести налоги против желания его вассалов, ни создавать монополии, то в этом качестве он также не сможет сделать этого, потому что это все суть одно и то же и все это лишает людей принадлежащих им товаров, даже будучи хорошо замаскировано приданием монетам ценности большей, чем их действительная ценность, и все это обман, блестящая фальшивка, и все ведет к одному и тому же» (Juan de Mariana, Tratado y discurso sobre la moneda de vellon que al presente se labra en Castilla y de algunos desordenes y abusos [Трактат и рассуждение о медных деньгах, которые нынче чеканятся в Кастилии, и о некоторых крайностях и дурных делах], с предваряющим исследованием Лукаса Бельтрана [Madrid: Instituto de Estudios Fiscales, Ministerio de Economia y Hacienda, 1987], p. 40; (курсив мой. – У. де С.). Несколько отличный перевод с оригинального текста на латыни недавно был опубликован на английском. (Juan de Mariana, S. J., A Treatise on the Alteration of Money, translation by Patrick T. Brannan, S.J. Introduction by Alejandro А. Chafuen, Journal of Markets and Morality 5, no. 2.)

407

В книге The Theory of Economic Development, впервые вышедшей в Германии в 1911 г. [Шумпетер Й. Теория экономического развития // Шумпетер Й. Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия. М.: Эксмо, 2007. С. 31—360] Йозеф Шумпетер приписывает выражение «вынужденные сбережения» (по-немецки Erzwungenes Sparen или Zwangssparen) Людвигу фон Мизесу (указ русск. изд. С. 181 сн. 14). Мизес признает, что он описал это явление в 1912 г. в первом немецком издании его книги «Теория денег и фидуцинарных средств обращения», хотя и указывает, что не думает, что использовал конкретное выражение, приписываемое ему Шумпетером. В любом случае Мизес тщательно проанализировал явление вынужденных сбережений и теоретически показал, что невозможно предсказать, приведет ли увеличение количества денег в обращении к увеличению добровольных сбережений. По этому вопросу см.: Mises, On the Manipulation of Money and Credit, p. 120, 122 и 126–127, а также: Мизес. Человеческая деятельность. С. 512–513, 518–521. Мизес впервые упоминает эту тему на с. 386 книги The Theory of Money and Credit. Продолжая приписывать термин «вынужденные сбережения» Мизесу, укажем на весьма похожее выражение «вынужденная умеренность», которое использовал Иеремия Бентам в 1804 г. (см. статью Хайека “A Note on the Development of the Doctrine of ‘Forced Saving”, напечатанную в качестве главы 7 работы Profits, Interest and Investment, pp. 183–197). Роджер Гаррисон весьма к месту показывает, что между концепцией вынужденных сбережений Мизеса (которую мы понимаем «в широком смысле») и концепцией Хайека (которую мы будем называть «узким смыслом» этого термина) существует определенное несоответствие, и, таким образом, «то, что Мизес назвал ошибочными инвестициями, Хайек называет вынужденными сбережениями». См.: Garrison, “Austrian Microeconomics: A Diagrammatical Exposition,” p. 196.

408

См.: Hayek, “A Note on the Development of the Doctrine of ‘Forced Saving’”, p. 197. См. также комментарии относительно вклада Кантильона и Юма в главе 8, с. 466–469.

409

Фриц Махлуп собрал более 34 различных определений «вынужденных сбережений» в статье “Forced or Induced Saving: An Exploration into its Synonyms and Homonyms,” The Review of Economics and Statistics 25, no. 1 (February 1943); reprinted in Fritz Machlup, Economic Semantics (London: Transaction Publishers, 1991), pp. 213–240.

410

По общему правилу, чем ближе капитальное благо к конечному потребительному благу, тем труднее его адаптировать [к новому назначению]. В сущности, чем ближе любые человеческие действия к своей конечной цели, тем они необратимее: ошибочно построенный дом представляет собой почти необратимую потерю, в то время как использование кирпичей изменить легче, если в ходе строительства становится очевидно, что использовать их для строительства конкретного дома является ошибкой (см. выше комментарии на с. 210–212).

411

Таким образом, теория экономических циклов является просто приложением к конкретному случаю воздействия кредитной экспансии на производственную структуру теории раскоординирующего влияния институционального принуждения, представленной в нашей работе «Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция» (М., Челябинск: Социум, ИРИСЭН, 2008. С. 127–132). К тому же самому выводу приходит Лахманн, когда утверждает, что «ошибочные инвестиции – это «пустая растрата капитальных ресурсов в планах, вызванных вводящей в заблуждение информацией», добавляя, что, хотя производство многих капитальных благ удается завершить, «им будет не хватать комплементарных факторов в остальной части экономики. Отсутствие комплементарных факторов вполне может проявиться в отсутствии спроса на услуги этих капитальных благ, например, когда эти факторы займут «более поздние стадии производства». Поэтому для неподготовленного наблюдателя этот случай часто неотличим от «недостатка эффективного спроса» (Lachmann, Capital and its Structure, p. 66 и 117–118.)

412

Вот что пишет Хайек: «Впечатление, что уже существующая структура капитала может позволить нам почти бесконечно увеличивать производство, обманчиво. Что бы ни говорили нам инженеры о предполагаемых огромных неиспользуемых мощностях существующего производственного оборудования, в действительности увеличить производство в такой степени невозможно. Эти инженеры и те экономисты, которые считают, будто у нас есть больше капитала, чем нужно, введены в заблуждение тем фактом, что многие из существующих зданий и видов оборудования могут выпускать гораздо больше того, что они выпускают фактически. Эти инженеры и экономисты упускают из виду, что средства производства с длительными сроками службы не исчерпывают всего капитала, который необходим для увеличения выпуска, и что для того, чтобы существующие заводы могли использоваться на полную мощность, необходимы инвестиции – в виде значительных количеств других средств производства – в производственные процессы повышенной длительности, что может принести свои плоды лишь в сравнительно отдаленном будущем. Таким образом, существование неиспользуемых мощностей не доказывает того факта, что имеется избыточный капитал или что потребление является недостаточным. Наоборот, они являются симптомом того, что мы не в состоянии использовать основной капитал в максимально возможной степени потому, что текущий спрос на потребительские блага является слишком настоятельным, чтобы мы могли позволить себе направить текущие производственные услуги в длительные процессы, для которых – вследствие “ошибок в размещении капитала” – имеется необходимое капитальное оборудование с длительным сроком службы» (Хайек. Цены и производство. С. 112–113.)

413

Что делать с ошибочными инвестициями после того, как бум заканчивается? Ответ зависит от прибыльности их будущего использования, т. е. от того, насколько фатальны уже совершенные ошибки. От некоторых ошибочных инвестиций следует полностью отказаться, так как доходы от потребительского спроса не покроют даже текущих затрат на их функционирование. Другие, пусть даже они служат памятником совершенным ошибкам, могут приносить прибыль сверх текущих затрат, хотя их замена по мере износа не окупится. Их временная работа служит иллюстрацией экономического принципа, гласящего, что даже из плохой сделки следует извлечь всё хорошее. Однако из-за ошибочных инвестиций бум всегда приводит к общему обеднению, т. е. снижает уровень жизни по сравнению с тем, каким он был бы в отсутствие бума, поскольку в ходе кредитной экспансии растрачиваются редкие ресурсы и капитал. Некоторые ресурсы растрачиваются впустую полностью, и даже те инвестиции, использование которых продолжается, удовлетворят потребителей в меньшей степени, чем это было бы в отсутствие кредитной экспансии. (Rothbard, Man, Economy, and State, p. 863.)

414

Мы имеем в виду вынужденную (или институциональную) безработицу, а не так называемый естественный уровень безработицы (т. е. добровольную, или каталлактическую, безработицу), который в современном обществе значительно повысился из-за щедро выплачиваемых пособий по безработице и других мер, отбивающих у работников желание идти работать.

415

См. выше, с. 231–235 и прим. 55 на с. 257. Как отметил Марк Скоузен, «показатель валового внутреннего продукта систематически недооценивает и экспансионистскую фазу экономического цикла, и фазу сжатия. К примеру, в случае самого последнего спада реальный ВВП США снизился на 1–2 %, даже при том что согласно другим показателям (доходы, промышленное производство, уровень занятости) рецессия была весьма серьезна… Лучший индикатор совокупной экономической деятельности – валовой внутренний выпуск (ВВВ), показатель, разработанный мной для измерения расходов на всех стадиях производства, включая промежуточные. По моим оценкам, в ходе последнего спада 1990–1992 гг. ВВВ упал по меньшей мере на 10–15 %» (Mark Skousen, “I Like Hayek: How I Use His Model as a Forecasting Tool”, доклад, представленный на заседании Общества Монт-Пелерен в Канне (Франция), 25–30 сентября 1994 г., неопубликованная рукопись.

416

Наряду с политиками и экономическими аналитиками большинство традиционных экономистов преувеличивают важность сектора потребительских товаров и услуг. Это происходит прежде всего из-за того, что статистика национального дохода имеет тенденцию преувеличивать важность потребления, исключая бóльшую часть продукции, произведенной на промежуточных стадиях производственного процесса. Тем самым потребление предстает наиболее важным сектором экономики. В современных экономиках на этот сектор обычно приходится от 60 до 70 % национального дохода, в то время как на самом деле он не достигает и трети валового внутреннего выпуска, рассчитанного относительно совокупных расходов на всех стадиях производственной структуры. Более того, очевидно, что и методология статистики национального дохода, и методы сбора информации все еще находятся под сильным влиянием кейнсианских доктрин. С кейнсианской точки зрения выгодно преувеличивать роль потребления как интегральной части совокупного спроса, концентрируя таким образом систему национальных счетов вокруг этого феномена, исключая из расчетов ту часть валового внутреннего выпуска, которая не вписывается в кейнсианские модели, и не делая попыток отразить развитие различных стадий, занимающихся производством промежуточных капитальных благ, которые куда изменчивее и труднее предсказуемы, чем потребление. По этому интересному вопросу см.: Skousen, The Structure of Production, p. 306. Согласно опубликованному в 1986 г. исследованию Министерства торговли США The Interindustry Structure of the United State, промежуточная продукция, которая не находит отражения в цифрах валового внутреннего продукта, составляет 43,8 % американского валового внутреннего выпуска (3 297 977 млн долл.). (При этом ВВП равен всего лишь 56,2 % ВВВ, т. е. 4 235 116 млн долл.) (См.: Arthur Middleton Hughes, “The Recession of 1990: An Austrian Explanation”, Review of Austrian Economics 10, no. 1 (1997): 108, note 4. Ср. эти данные с данными 1982 г. в прим. 38 в главе 5.

417

На последних страницах своей статьи 1942 г. об эффекте Рикардо (Хайек. Эффект Рикардо. С. 210–239) Хайек исследует способы, посредством которых традиционная статистика индекса потребительских цен затемняет (более того, делает невозможным) эмпирическое описание развития экономического цикла вообще, а также действия эффекта Рикардо на протяжении цикла в частности. Фактически текущая статистика не отражает ни изменений в ценах на продукцию, произведенную на различных стадиях производственного процесса, ни существующих на каждой стадии связей между ценой, уплачиваемой за первичные факторы производства, и ценой на готовую продукцию. К счастью, последние статистические исследования во всех случаях подтверждают теорию австрийской школы, утверждающую, что цены благ, производимых на стадиях, наиболее отдаленных от потребления, гораздо изменчивее, чем цены на потребительские блага. Марк Скоузен в своей уже цитированной статье, представленной на общем заседании Общества Монт-Пелерен 25–30 сентября 1994 г. в Канне, показывает, что в США за предыдущие 15 лет цены на блага, наиболее отдаленные от потребления, колебались между ростом на 30 % и уменьшением на 10 % в зависимости от года и фазы экономического цикла; в то время как цены на продукцию промежуточных стадий колебались между +14 % и –1 % в зависимости от фазы цикла, цены на потребительские товары – между +10 % и –2 %, также в зависимости от конкретной фазы. Эти результаты подтверждает важная статья В. Рейми: V. A. Ramey, “Inventories as Factors of Production and Economic Fluctuations”,” American Economic Review (June 1989): 338–354.

418

См.: Уэрта де Сото Х. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. М. – Челябинск: Социум, ИРИСЭН, 2008. Гл. 2–3.

419

Однако Мизес делает следующее проницательное наблюдение: «Возможно, в будущем деловые люди будут реагировать на кредитную экспансию иначе, чем в прошлом. Возможно, они будут избегать использовать для расширения своих операций легкие деньги, потому что будут помнить о неизбежном окончании бума. Судя по некоторым признакам, этот процесс уже идет. Однако окончательные выводы делать еще рано» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 748). Тем не менее по причинам, изложенным в основном тексте, эта гипотеза рациональных ожиданий, в пророческом стиле высказанная Мизесом в 1949 г., не вполне обоснована, принимая во внимание то, что даже те предприниматели, которые полностью в курсе теории экономического цикла и желают избежать расставляемых им ловушек, всегда будут поддаваться искушению принять в нем участие, манимые огромными прибылями, которые можно получить при условии достаточной проницательности, позволяющей вовремя выйти из соответствующих инвестиционных проектов. По этому вопросу см. также раздел главы 7 настоящей книги, озаглавленный «Замечания о теории рациональных ожиданий» (с. 403–408).

420

По-видимому, именно это происходило во время экономического бума в США конца 1990-х годов, когда повышение производительности в значительной степени скрывало негативные, искажающие воздействия огромной финансовой, кредитной и фондовой экспансии. Параллель с развитием экономических событий 1920-х годов поразительна, и весьма возможно, что этот процесс вновь прервется рецессией, которая снова удивит всех, кто фокусирует свои исследования на поведении «общего уровня цен» и других макроэкономических показателях, которые маскируют лежащую в их основе микроэкономическую ситуацию (т. е. диспропорции в реальной производственной структуре экономики). Во время написания этой главы, т. е. в конце 1997 г., уже проявились первые симптомы нового спада – по крайней мере в форме серьезного банковского и финансового кризисов, а также кризиса на фондовых рынках, которые потрясли азиатские страны. [Развитие мировой экономики с 1998 г. полностью подтвердило содержащийся в этой книге анализ, как уже упоминалось в Предисловии ко второму испанскому изданию. – У. де С.]

421

См., например, подробное исследование этого периода в книге Мюррея Ротбарда «Великая депрессия в Америке» (Murray N. Rothbard, America’s Great Depression, 5th ed. (Auburn, Ala.: Ludwig von Mises Institute, 2000). Мизес указывает, что в прошлом экономические кризисы вообще происходили в периоды непрерывного улучшения производительности, так как «устойчивое накопление нового капитала сделало возможным совершенствование технологий. Выпуск на единицу затрат увеличивался, и производство наполняло рынки дешевыми товарами во все увеличивающемся количестве». Мизес объясняет, что это явление отчасти противодействует росту цен, следующему за усилением кредитной экспансии, и говорит, что в некоторых ситуациях цены на потребительские блага могут не расти, а падать. Он заключает: «Как правило, в равнодействующей столкновения противоположных сил верх одерживали те, которые способствовали росту цен. Однако были и исключительные случаи, когда повышательное движение цен были очень слабым. Самым известным примером является бум 1926–1929 гг. в Америке» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 523). В любом случае Мизес предостерегает от политики стабилизации общего уровня цен не только из-за того, что она маскирует кредитную экспансию в периоды роста производительности, но и из-за содержащейся в ней теоретической ошибки: «Распространенной ошибкой является мнение, будто совершенные деньги должны быть нейтральными и обладать неизменной покупательной способностью и что цель денежной политики воплотить эти совершенные деньги. Эту идею легко можно объяснить как реакцию на еще более популярные постулаты инфляционистов. Но это избыточная реакция. Она сама внутренне противоречива и губительна, поскольку усиливает застарелые ошибки, присущие учениям многих философов и экономистов» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 391).

422

Впервые эта статья была напечатана в Германии под названием “Das intertemporale Gleichgewichtssystem der Preise und die Bewegungen des ‘Geldwertes’ ” в Weltwirtschaftliches Archiv 2 (1928): 36–76. Она не переводилась и не публиковалась на английском языке до 1984 г., когда Хайек включил ее в свою книгу Money, Capital and Fluctuations: Early Essays, p. 71—118. Второй английский перевод, выполненный Уильямом Кирби, появился в 1994 г. Он лучше первого варианта перевода и озаглавлен «Система межвременного равновесия цен и изменения “ценности денег”» (“The System of Intertemporal Price Equilibrium and Movements in the ‘Value of Money’ ”); глава 27 из Classics in Austrian Economics: A Sampling in the History of a Tradition, Israel M. Kirzner, ed., vol. 3: The Age of Mises and Hayek (London: William Pickering, 1994), p. 161–198. До этой работы Хайек рассматривал ту же тему в статье “Die Währungspolitik der Vereinigten Staaten seit der überwindung der Krise von 1920,” Zeitschrift für Volkswirtschaft und Sozialpolitik 5 (1925): Bd. 1–3, s. 25–63, Bd. 4–6, s. 254–317. Теоретическая часть этой статьи появилась на английском языке под названием “The Monetary Policy of the United States after the Recovery from the 192 °Crisis”, в книге Money, Capital and Fluctuations: Early Essays, p. 5—32. Здесь Хайек прежде всего критикует проводимую в США политику стабилизации.

423

F. A. Hayek, “Intertemporal Price Equilibrium and Movements in the Value of Money,” p. 97; курсив снят. Хайек делает даже более определенный вывод: «Экономическая теория не содержит оснований для мнения, будто для поддержания экономического равновесия количество денег следует сообразовывать с изменениями в экономике, или – что то же самое – для предотвращения финансовых неурядиц» (р. 106).

424

См.: Скоузен М. Кто предсказал крах 1929 г.? // Экономический цикл: Анализ австрийской школы. Челябинск: Социум, 2005. С. 172–215. Лайонел Роббинс в предисловии к первому изданию книги Хайека «Цены и производство» также явно упоминает это предсказание Великой депрессии Мизесом и Хайеком. Оно появилось в статье Хайека, вышедшей в 1929 г. в Monatsberichte des österreichischen Instituts für Konjunkturforschung. Позднее, в 1975 г., Хайека спросили об этом, и он ответил следующим образом (Gold & Silver Newsletter [Newport Beach, Calif.: Monex International, June 1975]): «Я был одним из немногих, кто предсказал, чего ждать. В начале 1929 г., делая этот прогноз, я жил в Европе, которая в то время была охвачена депрессией. Я сказал, что не стоит надеяться на восстановление европейской экономики до тех пор, пока не упадут процентные ставки, а процентные ставки не упадут, пока не схлопнется американский бум, что, как я сказал, должно случиться в ближайшие месяцы. Разумеется, ожидать этого меня заставило мое теоретическое убеждение, что невозможно поддерживать инфляционный бум бесконечно. Такой бум создает всевозможные искусственные рабочие места, которые могут сохраняться в течение довольно долгого времени, но рано или поздно должны исчезнуть. Кроме того, когда в 1927 г. Федеральный резерв предпринял попытку отсрочить крах с помощью кредитной экспансии, я убедился в том, что бум стал типично инфляционным. Поэтому в начале 1929 г. налицо были все признаки того, что бум должен захлебнуться. К тому времени я знал, что американцы не могут продолжать кредитную экспансию бесконечно, и как только Федеральный резерв не захочет ее подпитывать еще большей инфляцией, все рухнет. К тому же следует помнить, что в это время Федеральный резерв не только не желал, но и не мог продолжать экспансию, потому что масштабы экспансии ограничивал золотой стандарт. Поэтому в условиях золотого стандарта инфляционный бум не мог продолжаться долго». Весь этот процесс, который австрийские экономисты полагали легким для понимания и предсказания (потому что у них уже имелся необходимый аналитический инструментарий), протекал в условиях, когда общий уровень цен на потребительские блага не только не повышался, но и тяготел к некоторому падению. Фактически в 1920-х годах общий уровень цен в США был весьма стабилен: индекс вырос с 93,4 (100 в базовом 1926 г.) в июне 1921 г. до 104,5 в ноябре 1925 г. и снова упал до 95,2 в июне 1929 г. Однако за эти семь лет денежная масса выросла с 45,3 до 73,2 трлн долл., т. е. более чем на 61 %. См.: Rothbard, America’s Great Depression, p. 88, 154. С присущей ему проницательностью Ротбард заключает: «Идеал стабильного уровня цен сравнительно безвреден в период роста цен, когда он может помочь сторонникам здоровых денег в попытках сдержать бум. Но он крайне вреден, когда цены тяготеют к проседанию, и стабилизационисты призывают к инфляции. И все же при падении цен стабилизация – более популярный лозунг» (р. 158). Кстати, существует прозрачная параллель между ситуацией, которую описывает Хайек, и той, что развивается семьюдесятью годами позднее, во время написания этой работы (1997 г.). Таким образом, американский экономический и фондовый бум может весьма скоро перейти во всемирный спад (который уже начал проявляться на азиатских рынках).

425

Machlup, The Stock Market, Credit and Capital Formation, p. 177.

426

Готфрид Хаберлер показал, что падение общего уровня цен, вызванное усовершенствованиями по всем направлениям производства, не приводит к тем же самым неблагоприятным последствиям, как денежная дефляция. См. его монографию: Gottfried Haberler, Der Sinn der Indexzahlen: Eine Untersuchung über den Begriff des Preisniveaus und die Methoden seiner Messung (Tübingen: Verlag von J.C.B. Mohr [Paul Siebeck], 1927), p. 112 ff. См. также: Gottfried Haberler, “Monetary Equilibrium and the Price Level in a Progressive Economy,” Economica (February 1935): 75–81 (эта статья была перепечатана в: Gottfried Haberler, The Liberal Economic Order, vol. 2: Money and Cycles and Related Things, Anthony Y.C. Koo, ed. [Aldershot: Edward Elgar, 1993], стр. 118–125). Позднее Хаберлер ослабил свою позицию относительно австрийской теории экономического цикла. Некоторых это привело к неоправданному, на наш взгляд, мнению, будто бы Хаберлер полностью отрекся от своей позиции. Наиболее существенная уступка, которую он сделал, заключается в утверждении, что теоретики австрийской школы недостаточно строго показали, что стабилизация цен в прогрессирующей экономике всегда неизбежно ведет к экономическому кризису (см.: Хаберлер Г. Процветание и депрессия. Челябинск: Социум, 2005. С. 60). Кроме того, Хаберлер обосновывает изменение своего мнения не теоретическим соображением, а просто возможностью того, что в течение развития цикла могут произойти дополнительные, непредвиденные явления (такие как увеличение добровольных сбережений и т. п.), которые в определенной степени могут нейтрализовать силы, выявленные экономическим анализом. Поэтому для каждого отдельного цикла Хаберлеру и его последователям придется объяснять, какие конкретные обстоятельства могут нейтрализовать типичное воздействие кредитной экспансии – воздействие, в целом предсказанное австрийской школой, чью формальную теорию Хаберлер и его последователи не смогли опровергнуть ни в чем (см. также наши комментарии по сходному тезису Д. Лэйдлера в главе 7, с. 397–399). Альберт Хан в книге «Экономика здравого смысла» (L. Albert Hahn, Common Sense Economics [New York: Abelard-Schumann, 1956, p. 128]) задается вопросом, оправдывает ли рост производительности политику инфляционной экспансии. Он приходит к выводу, что политика, которая порождает инфляцию без инфляции и всеми считается совершенно безвредной, может иметь весьма тревожные последствия и вызвать глубокий экономический кризис. Согласно Хану, теоретики, полагающие такую политику безвредной, допускают ошибку, так как «упускают тот факт, что рост производительности означает рост прибыли для предпринимателей – до тех пор, пока соответствующим образом не повысились затраты на рабочую силу и капитал». Поэтому Мюррей Ротбард заключает, что важным фактором является не столько динамика общего уровня цен, сколько то, приводит ли политика кредитной экспансии к понижению ставки процента ниже уровня, который сложился бы на свободном рынке в отсутствие такой политики (См.: Rothbard, Man, Economy, and State, pp. 862–863).

427

«Следует подчеркнуть один момент: фаза депрессии есть на самом деле фаза восстановления… это время, когда ликвидируются плохие инвестиции и предприниматели, совершившие ошибку, уходят с рынка, время, когда “суверенитет потребителя” и свободный рынок вновь заявляют о себе и возвращают экономику в состояние, которое приносит максимальную выгоду каждому из участников. Период депрессии заканчивается с восстановлением равновесия свободного рынка и с устранением экспансионистских искажений» (Rothbard, Man, Economy, and State, p. 860). Поэтому, даже несмотря на то что в табл. 6–1 (см. ниже, с. 380–381) проводится различие между фазами «депрессии» и «восстановления», строго говоря, стадия депрессии отмечает начало истинного восстановления.

428

Подробное исследование процесса восстановления и его различных фаз можно найти на с. 28–82 книги Хайека Profits, Interest and Investment. См. также: Skousen, The Structure of Production, p. 315–317, где Скоузен ссылается на утверждение Хайека, согласно которому «хорошо известно, что при резком спаде оживление конечного спроса – это следствие, а не причина возрождения верхнего течения потока производства – т. е. экономическая активность, порожденная сбережениями, ищущими места в инвестициях, а также необходимостью восполнения отложенных реновации и замены [оборудования]» (Skousen, The Structure of Production, p. 315). Хайек сделал это меткое наблюдение в журнале Economist, см.: Hayek, “The Keynes Centenary: The Austrian Critic,” The Economist, no. 7293, p. 46.

429

Людвиг М. Лахманн указывает: «Требуется именно та политика, которая способствует необходимым корректировкам… Перегруппировка капитала, таким образом, представляет собой необходимую коррекцию рассогласованности, порожденной мощным бумом» (Lachmann, Capital and its Structure, p. 123, 125).

430

Мы согласны с рекомендациями Мюррея Ротбарда, состоящими в том, что, когда разражается кризис, экономике следует придать столько гибкости, сколько возможно, а возможности и влияние государства относительно экономической системы следует уменьшить на всех уровнях. Этот способ не только поощряет предпринимателей ликвидировать ошибочные проекты и переделать их подходящим образом, но и продвигает более высокий уровень социальных накоплений и инвестиций. Согласно Ротбарду, «снижение налогов, которые наиболее сильно затрагивают сбережения и инвестиции, еще сильнее понизит общественные временны€е предпочтения. К тому же спад – это время экономического перенапряжения. Любое снижение налогов и смягчение регулирования, мешающего свободному рынку, будет стимулировать здоровую экономическую деятельность». Он заключает: «Однако правительство может предпринять лишь одно положительное действие: оно может решительно сократить свою относительную роль в экономике, урезав государственные расходы и налоги, особенно налоги, препятствующие сбережениям и инвестициям. Снижение уровня налогов и государственных расходов (taxpending) автоматически сдвинет соотношение общественных сбережений/инвестиций и потребления в пользу сбережений и инвестиций, а значит, существенно сократит время, требующееся для возврата к экономическому процветанию» (America’s Great Depression, p. 22). Ротбард также предоставляет нам список типичных правительственных мер, которые в высшей степени контрпродуктивны и в любом случае продлевают спад, делая его еще более мучительным. Вот этот список:

Предотвращение или отсрочка ликвидаций бизнес-проектов. Предоставление кредитов неустойчивым видам коммерческой деятельности, призыв банкам продолжать кредитование и т. п.

Продолжение инфляционной политики. Продолжающаяся инфляция блокирует необходимое падение цен, а значит, откладывает необходимые корректировки и продлевает депрессию. Дальнейшая кредитная экспансия производит еще больше ошибочных инвестиций, которые, в свою очередь, должны быть ликвидированы на позднейших этапах спада. Правительственная политика «легких денег» мешает рынку вернуться к высоким процентным ставкам, которые необходимы для оздоровления экономики.

Продолжение повышения заработной платы. Искусственное поддержание уровня заработной платы в период депрессии гарантирует постоянную массовую безработицу…

Поддержание высоких цен. Поддержка более высоких цен, по сравнению с рыночным уровнем, создает неходовые излишки и предотвращает возврат к процветанию.

Стимулирование потребления и препятствование сбережениям… Высокий уровень сбережений и низкий уровень потребления ускоряет восстановление, а усиленное потребление и низкие сбережения еще больше обостряет дефицит сбереженного капитала…

Субсидирование безработицы. Любое субсидирование безработицы… продлевает ее до бесконечности и задерживает перемещение работников в те сферы, где есть рабочие места» (Rothbard, America’s Great Depression, p. 19).

431

Hayek, Profits, Interest and Investment, p. 60. Хайек также упоминает, что уровень безработицы не отражает различий между разными стадиям производственного процесса. Он указывает, что обычно на самой глубокой стадии кризиса безработными могут быть до 25–30 % работников, отдающих свои усилия стадиям, наиболее отдаленным от потребления, а безработица на стадиях, ближайших к потреблению, значительно сокращается и может достигать 5—10 %. См. также в книге Хайека прим. 2 на с. 59–60.

432

Lachmann, Capital and its Structure, p. 123.

433

Hayek, Profits, Interest and Investment, p. 70.

434

По этому вопросу см.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 748–751 («Химера антициклической политики»). См. также соответствующие наблюдения Марка Скоузена в главе “The Hidden Drawbacks of Public Works Projects” его книги The Structure of Production.

435

«В отличие от распространенной точки зрения австрийская теория не предполагает “полной занятости”. Она допускает, что в целом в любой момент времени одни факторы находятся в дефиците, а другие в избытке. Она также предполагает, что по некоторым причинам, связанным с производством и планируемым использованием капитальных благ, некоторые из этих дефицитов на стадии подъема становятся более очевидными. Те, кто критикует теорию, исходя из вышеупомянутой причины, просто показывают свою неспособность к пониманию значения фундаментального факта мира, в котором мы живем – неоднородности всех ресурсов. Незанятость некоторых факторов не просто совместима с австрийской теорией; незанятость тех факторов, которые не могут быть использованы в запланированных условиях, – их важнейшая характеристика» (Lachmann, Capital and its Structure, p. 113–114).

436

В 1928 г. Мизес заявил: «Время от времени даже на свободном рынке имеются незанятые работники, непроданные потребительские блага и множество неиспользуемых факторов производства, которых бы не было при “статическом равновесии”. С оживлением предпринимательства и производственной деятельности эти резервы сразу же будут востребованы. Однако как только они будут исчерпаны, рост предложения фидуциарных средств обращения непременно приведет к особого рода потрясениям» (Mises, On the Manipulation of Money and Credit, p. 125). Это английский перевод отрывка, находящегося на с. 49 книги Мизеса Geldwertstabilisierung und Konjunkturpolitik, впервые опубликованной в Йене в 1928 г. Хайек в книге Profits, Interest and Investment на с. 3—73 представляет свою теорию экономических циклов, начав с существования неиспользуемых ресурсов. Здесь он выразительно напоминает нам о том, что в то время, когда в 1928 г. Мизес начал разрабатывать свою теорию экономических циклов, он предполагал, что некоторые трудовые и другие ресурсы будут не задействованы (см. прим. 1 на с. 42 книги Хаека).

437

«Таким образом, становится очевидно, насколько бессмысленно оправдывать новую кредитную экспансию, ссылаясь на незагруженные мощности, непроданные или, как неверно говорят, непродаваемые запасы и безработных. Начало новой кредитной экспансии натыкается на остатки предыдущих ошибочных инвестиций и неправильной политики занятости, еще не сгладившиеся в ходе корректирующего процесса, и на первый взгляд исправляет соответствующие ошибки. Однако на самом деле она просто прерывает процесс корректировки и возвращение к нормальным условиям. Существование незагруженных мощностей и безработицы не является веским аргументом против правильности теории фидуциарного кредита» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 541). Хайек приходит к сходному выводу, хотя его рассуждение немного отличается: «Если создание искусственного спроса нарушает это соотношение, установившееся посредством добровольных решений индивидов, это должно означать, что часть доступных ресурсов опять будет направлена в неверном направлении, а глубокая и длительная корректировка вновь окажется отложенной. И даже если с помощью этого метода неиспользуемые ресурсы будут задействованы быстрее, это будет означать лишь то, что посеяны семена новых потрясений и нового кризиса. Единственный способ, позволяющий задействовать все доступные ресурсы на постоянной основе, состоит, таким образом, не в применении искусственных стимуляторов – будь то во время кризиса или после, а в том, чтобы дать время для окончательного выздоровления, когда в ходе длительного процесса структура производства адаптируется к средствам, пригодным для целей инвестирования в капитал» (Хайек Ф. Цены и производство. С. 116). Марк Скоузен тоже делает несколько проницательных наблюдений по этому предмету в своей книге The Structure of Production, p. 289–290.

438

Выражение весьма яркое, но теоретически нестрогое, так как деньги никогда не находятся «в обращении», а всегда формируют часть чьей-то остатков наличности.

439

См.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 392 сл., глава XVII, раздел «Изменения в покупательной способности под действием денежных факторов и условий на товарных рынках».

440

Мы попытаемся вкратце заполнить значительный теоретический пробел в теории дефляции. В 1933 г. Людвиг фон Мизес указал на этот пробел, заявив: «К несчастью, экономическая теория наиболее слаба именно там, где наиболее нуждается в помощи, а именно в анализе последствий снижения цен… И все же сегодня более чем когда-либо прежде негибкость ставок заработной платы и стоимости множества факторов производства препятствует непредубежденному рассмотрению этой проблемы. Поэтому сейчас было бы крайне своевременным тщательно исследовать последствия уменьшения денежных цен и проанализировать широко разделяемую идею о том, что снижение цен несовместимо с увеличением производства товаров и услуг и повышением общего благосостояния. Исследование должно включать обсуждение того, верно ли, что лишь инфляционистские меры создают условия для поступательного накопления капитала и производственных мощностей. До тех пор, пока твердая вера в эту наивную инфляционистскую теорию сохраняется, предложения использовать кредитную экспансию, чтобы вызвать экономический бум, будут продолжать пользоваться успехом» (Ludwig von Mises, “Die Stellung und der nдchste Zukunft der Konjunkturforschung,” in Festschrift in honor of Arthur Spiethoff (Munich: Duncker and Humblot, 1933), pp. 175–180, переведена на английский язык под названием “The Current Status of Business Cycle Research and its Prospects for the Immediate Future,” in On the Manipulation of Money and Credit, pp. 207–213 (цитируемый фрагмент находится на с. 212–213).

441

К примеру, 13 мая 1925 г. Уинстон Черчилль, бывший в то время канцлером казначейства Великобритании, решил восстановить довоенный золотой паритет фунта стерлингов, т. е. паритет, который существовал с 1717 г., когда сэр Исаак Ньютон зафиксировал его на уровне 1 фунт = 4,86 золотых доллара.

442

Наиболее типичные примеры преднамеренной дефляции, вызванной правительством, можно найти в истории Великобритании: впервые эта мера была принята после наполеоновских войн, а затем, как упомянуто выше, под эгидой Уинстона Черчилля в 1925 г., когда, несмотря на огромную инфляцию фунта стерлингов в ходе Первой мировой войны, он решил восстановить довоенный паритет валюты с золотом. Черчилль вопиющим образом проигнорировал совет, который в весьма сходной ситуации дал Рикардо за сто лет до этого, сразу после наполеоновских войн: «Я бы никогда не посоветовал правительству восстанавливать валюту, которая подверглась тридцатипроцентному обесценению по сравнению с номиналом» (Письмо Давида Рикардо Джону Уитли, датированное 17 сентября 1821 года, The Works of David Ricardo, Piero Sraffa, ed. (Cambridge: Cambridge University Press, 1952), vol. 9, p. 73). Людвиг фон Мизес в связи с этими двумя историческими событиями утверждает: «Самые знаменитые примеры – это возвращение Великобритании после инфляции военного времени во время наполеоновских войн и Первой мировой войны к довоенному золотому паритету фунта стерлингов. В каждом случае парламент и правительство приняли политику дефляции, не взвесив все за и против двух способов возвращения к золотому стандарту. В 20-х годах XIX в. это можно было оправдать тем, что к тому времени денежная теория еще не прояснила все сопутствующие проблемы. 100 лет спустя это стало просто демонстрацией непростительного невежества и в экономической науке, и в денежной истории» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 529). Ф. А. Хайек указывает на грубую ошибку возврата к паритету между золотом и фунтом стерлингов, существовавшим до Первой мировой войны, и также упоминает о том, что эта политика осуществлялась медленно и постепенно, а не в форме стремительного шока, как в США между 1920 и 1921 гг. Хайек заключает: «Хотя ясная решимость правительства восстановить золотой стандарт позволила сделать это еще в 1925 г., внутренние цены и ставки заработной платы в то время далеко не соответствовали международному уровню. Для поддержания паритета был начат весьма медленный и болезненный процесс дефляции, вызвавший длительную и обширную безработицу, и этот процесс был прекращен, лишь когда она стала невыносимой, будучи обострена мировым кризисом 1931 г. Но я все же склонен полагать, что это произошло, когда цель этой мучительной борьбы была почти достигнута» (F. A. Hayek, 1980s Unemployment and the Unions: The Distortion of Relative Prices by Monopoly in the Labour Markets, 2nd ed. [London: Institute of Economic Affairs, 1984], p. 15. См. также прим. 43 к главе 8).

443

И в теории, и на практике экономические агенты могут увеличивать остатки наличности (спрос на деньги), не изменяя объема денежного потребления. Добиться этого можно путем дезинвестирования (вывода средств из инвестиций в производственные ресурсы) и продажи капитальных благ. Это ведет к уплощению производственной структуры и вызывает общее обеднение общества в результате процесса, полностью противоположного тому, что мы проанализировали в главе 5, когда говорили об удлинении производственной структуры, финансируемом ростом добровольных сбережений.

444

«Всякий раз, когда индивид направляет деньги в сбережения вместо того, чтобы израсходовать их на потребление, процесс сбережения полностью согласуется с процессом накопления капитала и инвестиций. Не важно, увеличивает ли отдельный сберегатель свои остатки наличности или нет. Акт сбережения всегда имеет своего двойника в запасе произведенных, но не потребленных благ, благ, доступных для производственной деятельности. Сбережения человека всегда воплощены в конкретные капитальные блага… Несмотря на тезаврацию, данное сбережение, т. е. избыток произведенных товаров по сравнению с потребленными товарами, имеет определенные последствия. Цены на капитальные блага не повышаются до величины, которой они достигли бы при отсутствии тезаврации. Однако стремление большого количества людей увеличить свои остатки наличности не влияет на тот факт, что доступными становится все больше капитальных благ… Эти два процесса – увеличившиеся остатки наличности некоторых людей и увеличившиеся накопления капитала – идут рука об руку» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 487–488).

445

Исследование позитивных влияний этого третьего типа дефляции (вызванной сжатием кредита на стадии спада экономического цикла) можно найти в Rothbard, Man, Economy, and State, pp. 863–871. См. также Мизес. Человеческая деятельность. С. 528–532. Далее Мизес указывает, что, несмотря на отрицательные эффекты, дефляционное сжатие никогда не причиняет столько вреда, сколько кредитная экспансия, потому что «временное ограничение деловой активности, порождаемое им, может быть в общем и целом компенсировано снижением потребления со стороны уволенных наемных работников и владельцев материальных факторов производства, продажи которых упали. Не остается никаких глубоких ран. По завершении периода сжатия не требуется специального процесса корректировки, чтобы восполнить потери, вызванные проеданием капитала» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 529.)

446

Wilhelm Röpke, Crises and Cycles (London: William Hodge, 1936), p. 120.

447

На первый взгляд (лат.). – Прим. науч. ред.

448

Вильгельм Рёпке, главный теоретик «вторичной депрессии», несколько нерешительно и временами противоречиво рассматривающий эту проблему, признает, что в любом случае в отсутствие внешнего вмешательства или негибкости стихийные силы рынка предотвращают наступление и развитие «вторичной депрессии». Даже если негибкость трудовых рынков и применение протекционистской политики вызывает такую депрессию, рынок в конечном счете неизменно и стихийно устанавливает нижний предел кумулятивного процесса депрессии. См.: Röpke, Crises and Cycles, pp. 128–129.

449

Hayek, Profits, Interest and Investment, p. 63–64, note 1. Позднее Хайек подробнее изложил свои мысли по этому предмету, указав, что в 1930-е годы он выступал против германской экспансионистской политики и даже написал статью, которая, впрочем, не была опубликована. Эту статью он послал профессору Рёпке с личным примечанием, в котором заявил следующее: «Помимо политических соображений, я считаю, что вы не должны начинать кредитную экспансию – по крайней мере не теперь. Но если политическая ситуация настолько серьезна, что продолжение безработицы может привести к политической революции, то я прошу вас не публиковать мою статью. Это политическое суждение, о достоинствах которого я, однако, не могу судить из-за пределов Германии, а вы можете». В заключение Хайек пишет: «Рёпке решил не издавать статью, будучи убежден, что в то время политическая опасность роста безработицы была настолько велика, что существовал риск взять неверный курс на еще бóльшую инфляцию в надежде оттянуть кризис; именно в этот момент ему это показалось политически необходимым, и поэтому я отозвал статью» (F. A. Hayek, “The Campaign Against Keynesian Inflation,” chapter 13 of New Studies in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas, p. 211). В любом случае отчаянные меры наподобие этой могут лишь обеспечить короткую передышку и отсрочку разрешения проблем, которые по прошествии времени становятся все более серьезными. И в самом деле, несмотря на последующее решение Рёпке, ситуация в Германии продолжала ухудшаться, что сделало невозможным предотвращение прихода Гитлера к власти в 1933 г.

450

Хайек сам упоминает, что в таких обстоятельствах наименее вредоносная политика должна состоять в предложении «занятости через общественные работы за относительно низкую плату (так, чтобы работники желали как можно быстрее перейти к лучше оплачиваемым занятиям), а вовсе не в прямом стимулировании определенных видов инвестиций или подобных им государственных расходов, которые оттянут рабочую силу к местам, которые будут представляться постоянными, но могут исчезнуть по мере пересыхания источников расходов» (Hayek, “The Campaign against Keynesian Inflation,” p. 212). Однако риск подобных уступок состоит в том, что в существующей демократической системе они будут использованы политическими деятелями, чтобы оправдать вмешательство при любом экономическом спаде. Возможное решение могло бы состоять в том, чтобы включить в статью Конституции принцип сбалансированного бюджета, поддерживаемый авторитетными специалистами в области государственных финансов. Поскольку для изменения соответствующей статьи Конституции потребовалось бы согласие всех политических сил, это могло бы случиться лишь в случае единодушного убеждения в критическом характере ситуации, что снизило бы риск неоправданного применения искусственных экспансионистских мер.

451

Тот факт, что каждые несколько лет мы становимся свидетелями новых кризисов, показывает, что они порождены кредитной экспансией, которая неотвратимо вызывает рассмотренную нами стихийную коррекцию. В отсутствие кредитной экспансии экономические кризисы оставались бы особыми, изолированными событиями, которые случались бы лишь в результате исключительных физических (неурожай, землетрясения, и т. п.) или социальных (война, революция и прочее) явлений. Они возникали бы нерегулярно и не распространялись столь широко географически.

452

«С бумом связаны понятия о хорошем бизнесе, процветании и подъеме. Его неизбежное следствие, приведение дел в соответствие с реальным состоянием рынка, ассоциируется с кризисом, спадом, плохим бизнесом, депрессией. Люди протестуют против мнения о том, что возмущающий элемент следует искать в ошибочных инвестициях и чрезмерном потреблении в период бума и что подобный искусственно созданный бум обречен. Они ищут философский камень, чтобы заставить бум длиться вечно» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 536–537). Таким образом, было бы серьезной ошибкой полагать, будто реальное благосостояние разрушается из-за краха фондового рынка, который знаменует кризис. Напротив: экономический крах происходит ранее, на предыдущей стадии кредитного бума, в форме ошибочных инвестиций. Падение фондового рынка просто указывает на то, что экономические агенты наконец обратили внимание на это явление. См. также раздел 14 этой главы.

453

Воздействие кредитной экспансии тем вреднее, чем более экономические агенты привыкли к суровой экономике, устойчивый рост которой зависит единственно от добровольных сбережений. В этих обстоятельствах кредитная экспансия наиболее разрушительна. Однако в современных условиях, когда искусственный бум чередуется со спадом, экономические агенты начинают учиться на собственном опыте, и экспансионистское воздействие предоставления кредитов все более снижается либо достигается исключительно за счет впрыскивания растущих объемов кредита все более быстрым темпом.

454

William D. Nordhaus, “The Political Business Cycle,” Review of Economic Studies 42, no. 130 (April 1975): 169–190. См. также: Edward R. Tufte, Political Control of the Economy (Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1978); C. Duncan MacRae, “A Political Model of the Business Cycle,” Journal of Political Economy 85 (1977): 239–263. См. также ниже прим. 56 к главе 9.

455

Мизес. Человеческая деятельность. С. 539.

456

Другую важнейшую функцию фондового рынка, рынка опционов и фьючерсов раскрыл Людвиг Лахманн, заявив в лучших традициях австрийской школы: «Облегчая обмен знаниями, фондовая биржа делает ожидания множества людей совместимыми друг с другом, по крайней мере более совместимыми, чем они были бы в противном случае, и через непрерывную переоценку потоков прибылей способствует координированному обмену капиталом и, следовательно, экономическому прогрессу» (Lachmann, Capital and its Structure, p. 71; курсив мой. – У. де С.)

457

Важно отметить, что банковский сектор в значительной мере узурпировал эту роль фондовой биржи. Поскольку банковский сектор может расширять кредит, генерировать депозиты и выплачивать их, депозиты стали популярным инструментом инвестирования временных излишков наличности. Это очень вредно, так как позволяет еще больше увеличивать кредитную экспансию, а значит, и ее отрицательные последствия, с которыми мы уже знакомы. В отличие от этого, если избыток наличности размещен на фондовом рынке, это приводит к эффективному росту добровольных сбережений, что позволяет удлинить инвестиционный процесс без риска того, что неизбежный последующий кризис заставит предпринимателей заморозить эти процессы (однако владельцы сбережений не имеют гарантий, что при продаже ценных бумаг получат ту же сумму, что заплатили за них). Наиболее распространенный критический упрек, высказываемый в адрес фондового рынка, состоит в том, что вследствие малой емкости и относительной неразвитости фондового рынка для финансирования производственных проектов требуется эмиссия банковских депозитов. Теперь становится понятно, почему эта критика необоснованна. В действительности все наоборот: именно способность банков финансировать инвестиционные проекты посредством кредитной экспансии, не обеспеченной реальными сбережениями, позволяет им занять выдающееся положение во множестве инвестиционных проектов в ущерб фондовой бирже, которая теряет свою значимость для инвестиционного процесса и во многих случаях становится вторичным рынком, который на протяжении цикла следует общему курсу, задаваемому банками.

458

Лишь внезапное, немыслимое снижение общественных временны€х предпочтений позволило бы индексам фондового рынка в отсутствие кредитной экспансии подскочить к новому консолидированному уровню, с которого может начаться в лучшем случае медленный, постепенный рост фондового рынка. Таким образом, непрерывный и продолжительный фондовый бум и эйфория всегда искусственны и подпитываются кредитной экспансией. Более того, подобные эпизоды эйфории поощряют людей откладывать потребление на короткий срок и инвестировать остатки наличности в фондовый рынок. Поэтому кризис и спад могут быть отсрочены на время, пока длятся ожидания фондового бума, подпитываемого кредитной экспансией. Так случилось в конце 1990-х годов перед резкой коррекцией фондовых рынков в 2000–2001 гг.

459

Machlup, The Stock Market, Credit and Capital Formation, p. 92. Эта книга Махлупа крайне важна для понимания влияния экономического цикла на фондовый рынок.

460

«Прибыли фондовой биржи, заработанные в период повышения стоимости капитала в денежном выражении, которые не соответствуют пропорциональному увеличению капитала сверх объема, требующегося для воспроизведения эквивалента текущего дохода, и не являются доходом, а также их использование для потребления, могут привести к разрушению капитала» (F. A. Hayek, “The Maintenance of Capital,” Economica 2 [August 1934]. См.: Profits, Interest and Investment, chap. 3, p. 83—134, цитируемый фрагмент находится на с. 133).

461

Независимо от конкретного исторического пускового механизма, кризис на фондовом рынке может разразиться после замедления темпов кредитной экспансии, потому что, как установил Фриц Махлуп, «в этом случае наиболее вероятный результат состоит в быстром падении цен ценных бумаг. Высокие цены акций и облигаций стимулируют новое предложение ценных бумаг, но корпорации, желающие извлечь выгоды из высоких цен в целях привлечения средств через фондовую биржу и использовать их для реальных инвестиций, обнаруживают, что никаких дополнительных средств на бирже нет» (Machlup, The Stock Market, Credit and Capital Formation, p. 90).

462

Мы не упоминаем того неоспоримого факта, что за большой частью «гласа народа» в пользу институциональной поддержки фондового рынка стоят интересы множества держателей спекулятивных ценных бумаг. Аналогичным образом весьма знаменательно и то, что, когда разражается кризис фондового рынка, СМИ почти единодушно публикуют «обнадеживающие» сообщения, настойчиво заверяющие о преходящем и «неподтвержденном» характере явления и советуют публике не только воздержаться от продажи акций, но и извлечь из ситуации пользу, купив побольше ценных бумаг по выгодной цене. Делается все возможное, чтобы заставить замолчать голоса несогласных, то есть тех, кто видит ситуацию иначе и считает продажу акций самым мудрым поступком, – именно те голоса, что представляют большинство участников рынка.

463

Например, 17 октября 1929 г., прямо перед биржевым крахом 24 октября, Ирвинг Фишер уверенно заявил: «Мы на самой вершине фондовых цен», – и что, следовательно, достигнут полностью консолидированный уровень, который уже никогда не понизится» (см. его заметки для Commercial & Financial Chronicle, опубликованные 26 октября 1929 г., с. 2618–2619. Цит. по: Benjamin M. Anderson, Economics and the Public Welfare: A Financial and Economic History of the United States, 1914–1946 (Indianapolis, Ind.: Liberty Press, 1979), p. 210). Ту же ошибку, что Фишер, совершили Уэсли Митчелл, Р. Дж. Хоутри и даже Джон Мейнард Кейнс. См.: Скоузен М. Кто предсказал крах 1929 года? // Экономический цикл: Анализ австрийской школы. Челябинск: Социум, 2005. С. 172–215 (см. также прим. 100 к этой главе).

464

«Это хорошо заметно на фондовой бирже, которая дисконтирует потоки будущих доходов по текущей ставке процента. Перед лицом мощного подъема чувствительный и хорошо информированный рынок рано или поздно начнет, разумеется, опасаться за будущие доходы и за затраты на текущие проекты. Но вне всякого сомнения, даже там, где это не так, растущая ставка процента весьма сильно повысила бы роль фактора дисконтирования, тем самым заглушив чрезмерный оптимизм» (Lachmann, Capital and Its Structure, pp. 124–125). Лахманн объясняет огромное значение фондового и фьючерсного рынков распространением рассеянного знания и информации о различных экономических агентах, усиливающих степень их взаимной межвременной координации. Следовательно, и фондовый рынок, и рынок фьючерсов облегчают экономическую координацию и устойчивость до тех пор, пока они не деформированы инфляционным влиянием кредитной экспансии. В любом случае именно фьючерсные рынки первыми предскажут последующие фазы экономического цикла. Сами события, даже не будучи причиной увеличения процентных ставок, бухгалтерских убытков в отраслях, производящих капитальные блага, и т. д., в конце концов положат конец фондовому буму и ускорят наступление экономического кризиса.

465

Это верно относительно текущей (2001 г.) рецессии в Японии.

466

Поэтому нет ничего удивительного в том, что стадия восстановления сочетается с относительным снижением цен на потребительские товары и услуги и, следовательно, курсов акций котирующихся на бирже компаний, ближайших к последней стадии производственной структуры, при росте курсов акций компаний, действующих на наибольшем удалении от потребления. Как указывает Фриц Махлуп, «сдвиг спроса от потребительских благ к ценным бумагам – это «сбережение». Обычно предполагается, что существенный сдвиг цен происходит не только между потребительскими благами и ценными бумагами, но также между благами потребительского и производственного назначения. Может показаться странным, что падение цен на потребительские блага должно совпадать, с другой стороны, с одновременным с ростом цен на два рода вещей. Но в этом нет ничего сложного: повышение цен на титулы капитальных благ может сопровождаться ростом цен на собственно капитальные блага» (Machlup, The Stock Market, Credit and Capital Formation, p. 70–71).

467

«Непрерывный рост курсов акций объясняется не улучшением условий производства и не увеличением добровольных сбережений, а лишь приливом инфляционного кредита. Продолжительный подъем может быть только результатом предложения инфляционного кредита» (Ibid., p. 99, 290).

468

Туган-Барановский М. И. Периодические промышленные кризисы. История английских кризисов. Общая теория кризисов. М.: Наука, РОССПЭН, 1997. С. 312–330. См. также главу 7, прим. 87.

469

Там же. С. 325 (курсив мой. – У. де С.).

470

«В немецкой литературе схожие идеи были высказаны в основном в работах Карла Маркса. Именно на Маркса опирался М. Туган-Барановский, работы которого, в свою очередь, послужили отправной точкой для более поздних работ профессора Шпитгофа и профессора Касселя. Степень, в которой теория, излагаемая в настоящем курсе, соответствует теории, развитой последними двумя авторами, [настолько очевидна, что] едва ли нуждается в том, чтобы останавливаться на этом особо» (Хайек. Цены и производство. С. 122–123). См. также: Hayek, The Pure Theory of Capital, p. 426. О Туган-Барановском и содержании его диссертации «Промышленные кризисы в Англии» см. биографическую статью: Alec Nove, The New Palgrave: A Dictionary of Economics, John Eatwell, Murray Milgate, and Peter Newman, eds. (London: Macmillan, 1987), vol. 4, pp. 705–706. Ошибка всех этих теорий «непропорциональности» состоит в том, что они игнорируют ее кредитно-финансовое, интервенционистское происхождение (в форме привилегированной деятельности банковской системы) и наивно предполагают, что правительственные экономические власти обладают более глубоким знанием этих влияний, чем предприниматели, свободно действующие на рынке. См.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 543–544.

471

Hayek, Monetary Theory and the Trade Cycle, p. 189–190. В 1929 г. тогда еще молодой Хайек добавил, что, по его мнению, негибкая банковская система будет предотвращать кризисы, но «стабильность экономической системы обошлась бы ценой ограничения экономического прогресса». Он пришел к заключению, что «не будет преувеличением сказать, что при существующем состоянии экономического просвещения общества не только невозможно провести в жизнь эту схему, но и теоретическое ее обоснование было бы сомнительным» (Ibid., p. 191). Хайек и сам признавал, что его вывод покоится скорее на интуиции и неэкономических факторах, чем на строгом теоретическом анализе, и потому неудивительно, что уже несколькими годами позже в работах «Цены и производство» и Monetary Nationalism and International Stability он меняет свое мнение, предлагая постоянный объем денежной массы и защищая требование 100 %-ного резервирования в банковской деятельности. В статье 1996 г. Уолтер Блок и Кеннет Гаршина (Walter Block, Kenneth M. Garschina “Hayek, Business Cycles and Fractional Reserve Banking: Continuing the De-Homogenization Process,” The Review of Austrian Economics 9, no. 1 (1996): 77–94) не оставили камня на камне от утверждений, сделанных молодым Хайеком в 1929 г. Однако, если подумать, комментарии Хайека, возможно, следует понимать в ином свете. Уже в начале 1925 г. он предложил радикальное решение для экономического цикла – возврат к предписаниям Акта о чартере Банка Англии (Bank Charter Act) 1844 г. и к установлению требования 100 %-ного резервирования по хранимым банками депозитам до востребования. Возможно, было бы мудрее интерпретировать утверждение Хайека, сделанное в 1929 г. в книге Monetary Theory and the Trade Cycle, в контексте лекции, прочитанной для Verein für Sozialpolitik в Цюрихе, в сентябре 1928 г., а не в контексте других его исследований. (Эта лекция составила основу его книги 1929 г.) Речь Хайека была тщательнейшим образом исследована профессорами, которые вовсе не были склонны принять выводы, которые они вначале сочли слишком оригинальными и революционными. Первое одобрение Хайеком требования 100 %-ного резервирования мы находим в прим. 12 к его статье “The Monetary Policy of the United States after the Recovery from the 192 °Crisis” на с. 29 (см. также ниже прим. 95). Ошибочная и недолгая уступка Хайека относительно предполагаемой благотворности воздействия кредитной экспансии на технологические инновации созвучна наивному инфантилизму, свойственному книге Йозефа Шумпетера «Теория экономического развития» [см. в изд.: Шумпетер Й. Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия. М.: Эксмо, 2007. С. 30—360]. Хосе Антонио Агирре во введении к испанскому изданию книги Бем-Баверка Capital and Interest, vol. 2: Positive Theory of Capital (Teoría positiva del capital [Madrid: Ediciones Aosta/Unión Editorial, 1998]) на с. 19–22 представил блестящую критическую оценку неортодоксальных взглядов Шумпетера с точки зрения австрийской теории капитала и экономических циклов.

472

Фактически Маркс и сам рассматривал интервенционистские и синдикалистские версии социализма как «утопические» и даже заявлял, что социальное обеспечение и трудовое законодательство, нацеленные на то, чтобы приносить пользу рабочим, непременно будут неэффективны. Здесь он полностью принял доводы классической школы против государственного регулирования рыночной экономики. Позиция Маркса по этому вопросу ником образом не умаляет того факта, что марксизм, пусть и непреднамеренно, был главной идеологической силой «реформистских» движений, которые оправдывали государственное вмешательство в рынок труда.

473

Мы полностью посвятили книгу «Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция» [М., Челябинск: ИРИСЭН, Социум, 2008] тому, чтобы показать, почему даже в самых благоприятных условиях экономическая политика, проводимая в рамках системы реального социализма, неспособна приводить в действие координирующий эффект.

474

«Диктатора не волнует, одобряют ли массы его решения относительно того, что направить на текущее потребление, а что на дополнительные инвестиции. Если диктатор больше инвестирует и тем самым урезает текущее потребление, то люди должны есть меньше и держать язык за зубами. Кризиса не возникает потому, что подданные не имеют возможности выразить свое неудовлетворение. Там, где нет бизнеса, он не может быть ни хорошим, ни плохим. Могут существовать дефицит и голод, но не депрессия в том смысле, в каком этот термин используется при обсуждении проблем рыночной экономики. Там, где индивиды не имеют свободы выбора, они не могут протестовать против методов, применяемых теми, кто руководит ходом производственной деятельности» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 527).

475

В их числе Томаш Станкевич: Tomasz Stankiewicz“ Investment under Socialism,” Communist Economies 1, no. 2 (1989): 123–130. См. также книгу Яна Винецки: Jan Winiecki, The Distorted World of Soviet-Type Economies (London: Routledge, 1988 and 1991).

476

В 1980-х годах во многих странах масштабное увеличение бюджетных дефицитов было обычным делом, что продлевало экспансионистские периоды, а также оттягивало и осложняло последующие рецессии. Отрицательные эффекты этих косвенно монетизированных дефицитов сочетались с вредными воздействиями кредитной экспансии, и результатом стала даже бóльшая, чем обычно, разрегулированность в размещении ресурсов, а также задержка начала необходимой корректировки.

477

Резюме критического анализа позитивистской методологии, а также краткая библиография важнейших трудов по этой теме приведены в статье: Jesús Huerta de Soto, “Método y crisis en la ciencia económica,” Hacienda pública española 74 (1982): 33–48, in Jesús Huerta de Soto, Estudios de economía política (Madrid: Unión Editorial, 1994), chap. 3, p. 59–82. См также мою статью “The Ongoing Methodenstreit of the Austrian School,” p. 75—113. Методологические идеи австрийской школы, развитые параллельно с дискуссиями по экономическому расчету при социализме и критикой позитивистской методологии, – один из наиболее интересных побочных продуктов этих дебатов. Сами факторы, которые делают социализм интеллектуальной ошибкой (к примеру, невозможность получить необходимую практическую информацию централизованным способом), на деле объясняют, почему в экономической науке невозможно ни непосредственное наблюдение эмпирических событий, ни эмпирическая проверка какой-либо теории, – словом, невозможно сделать определенные предсказания относительно времени и места будущих событий. Так происходит оттого, что объект экономического исследования состоит из идей и знания, которыми обладает человек и которые он создает в связи со своей деятельностью, причем эта информация постоянно изменяется, чрезвычайно сложна и не может быть измерена, отмечена или постигнута ни ученым, ни центральным плановым органом. Если бы социальные события можно было измерить, а экономические теории поверить эмпирически, социализм был бы возможен. Сами факторы, делающие социализм невозможным, показывают неприменимость позитивистской методологии. Таким образом, «события» в социальной сфере из-за своей «духовной» природы могут быть интерпретированы лишь в исторической перспективе, а это всегда требует предварительно разработанной теории. По этой противоречивой и побуждающей к размышлениям теме см. 33 библиографических источника, упомянутых в статье “Método y crisis en la ciencia económica”, и в особенности книгу Мизеса «Теория и история» (Челябинск: Социум, 2007), статью Хайека «Факты общественных наук» в кн.: Хайек Ф. Индивидуализм и экономический порядок (с. 72–88); а также книгу Хайека «Контрреволюция науки» (М.: ОГИ, 2003). Благосклонное и непредубежденное разъяснение методологической парадигмы австрийской школы присутствует в: Bruce Caldwell, Beyond Positivism: Economic Methodology in the Twentieth Century (London: George Allen and Unwin, 1982; 2nd ed., London: Routledge, 1994), p. 117–138.

478

Хайек сделал эти важные наблюдения относительно трудности эмпирической проверки экономических теорий, и в особенности теории экономических циклов, в речи при получении Нобелевской премии 11 декабря 1974 г. См.: Hayek F. A. “The Pretence of Knowledge,” The American Economic Review (December 1989): 3. Здесь же Хайек делает вывод: «истинная причина массовой безработицы оказалась не понятой “сциентистски” ориентированным большинством экономистов, которые принимали в расчет только непосредственно наблюдаемые поверхностные соотношения между измеримыми величинами, а результатом оказалась политика, которая только усугубила положение» (р. 5).

479

Carlo M. Cipolla, The Monetary Policy of Fourteenth-Century Florence (Berkeley: University of California Press, 1982); Ibid., Money in Sixteenth– Century Florence (Berkeley: University of California Press, 1989).

480

R. C. Mueller, “The Role of Bank Money in Venice: 1300–1500,” p. 47–96, и также его недавняя работа The Venetian Money Market: Bank, Panics, and the Public Debt, 1200–1500.

481

Как говорит сам Карло Чиполла, «банки того времени уже развились до уровня создания денег, помимо увеличения скорости их обращения» (Cipolla, The Monetary Policy of Fourteenth-Century Florence, p. 13).

482

Ibid., p. 48.

483

Cipolla, Money in Sixteenth-Century Florence, p. 106.

484

Ibid., p. 111.

485

См.: Hayek F. A. “First Paper Money in Eighteenth Century France”, in The Collected Works of F.A. Hayek, Vol. 3: The Trend of Economic Thinking, chap. 10, p. 155–176. См. также: Kindleberger, A Financial History of Western Europe, p. 98 ff.

486

См.: Rothbard, The Panic of 1819: Reactions and Policies. Этой книгой Ротбард сделал еще один важный вклад: он показал, что кризис спровоцировал глубокую интеллектуальную полемику по поводу банкнот. Ротбард выдвигает на первый план появление большой группы политических деятелей, журналистов и экономистов, сумевших правильно диагностировать происхождение кризиса и предложить соответствующие меры, которые должны были предотвратить его повторение в будущем. Все это произошло за годы до того, как Торренс и другие английские ученые определили важнейшие принципы денежной школы. Среди наиболее значительных личностей, идентифицировавших кредитную экспансию как корень экономических зол, следующие: Томас Джефферсон, Томас Рэндольф, Дэниел Реймонд, сенатор Конди Раге, Джон Адамс и Питер Пол де Гранд, (последний даже призвал банки следовать модели Банка Амстердама и постоянно поддерживать 100 %-ный коэффициент резервирования) (р. 151).

487

Тортелла, цитируя Висенса, отмечает, что испанский кризис 1866 г. «произошел из-за вошедшего в поговорку недоверия каталонских коммерсантов к банкам и большим корпорациям» (см.: Gabriel Tortella-Casares, Banking, Railroads, and Industry in Spain 1829–1874 (New York: Arno Press, 1977), p. 585. Больше сведений об испанской экономике этого периода можно найти в книге Хуана Сардá: Juan Sardá, La política monetaria y las fluctuaciones de la economía española en el siglo XIX (Barcelona: Ariel, 1970; 1.^>а edición., Madrid: C.S.I.C., 1948), esp. рp. 131–151.

488

Более подробный исторический очерк кризисов и экономических циклов с начала промышленной революции до Первой мировой войны см., напр.: Maurice Niveau, Historia de los hechos económicos contemporáneos (Barcelona: Editorial Ariel, 1971), pp. 143–160.

489

Anderson, Economics and the Public Welfare, pp. 145–157. Приведенный отрывок взят со с. 146.

490

Rothbard, America’s Great Depression, p. 88, column 4. Ротбард исследует все особенности инфляционного процесса и особенно их соотношение с намеренной политикой Федерального резерва, которую, среди прочих, поддержал секретарь Казначейства Уильям Макаду, согласно которому «главной целью Закона о Федеральном резерве было изменение и укрепление нашей банковской системы так, чтобы увеличение кредитных ресурсов, на которые предъявляется спрос со стороны промышленных и сельскохозяйственных предприятий, происходило почти автоматически и по настолько низкой процентной ставке, чтобы стимулировать, защищать и способствовать процветанию всех видов законной коммерции» (р. 113). См. также: George A. Selgin, “The ‘Relative’ Inflation of the 1920’s,” in Less Than Zero, pp. 55–59.

491

Milton Friedman and Anna J. Schwartz, A Monetary History of the United States, 1867–1960 (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1963), pp. 710–712 (Таблица A-1, колонка 8). В главе, посвященной 1920-м годам, Фридмен и Шварц показывают, что одним из принципиальных изменений этого времени было первое в истории решение «использовать полномочия центрального банка для содействия внутренней экономической стабильности, а также для сохранения баланса международных платежей, предупреждения и жесткого сдерживания финансовых кризисов. Оглядываясь назад, мы можем видеть, что это был главный шаг к принятию на себя правительством явной и постоянной ответственности за экономическую стабильность» (р. 240). Хотя это наблюдение Фридмена и Шварц попало в самую точку, неадекватность денежного анализа, при помощи которого они интерпретируют свои данные, заставило их считать причиной Великой депрессии 1929 г. ошибки денежной политики, совершенные Федеральным резервом именно в то время, а не кредитную экспансию 1920-х годов, как показывает австрийская школа. Фирдмен и Шварц полностью проигнорировали эту экспансию, и им не удалось разобраться во влиянии, которое она оказала на производственную структуру.

492

В месте нахождения (лат.). – Прим. науч. ред.

493

F. A. Hayek, “The Monetary Policy of the United States after the Recovery from the 192 °Crisis,” in Money, Capital and Fluctuations, chap. 1, pp. 5—32. Эта статья – извлечение из более пространной немецкой версии, вышедшей в 1925 г. в журнале Zeitschrift für Volkswirtschaft und Sozialpolitik (no. 5, 1925, Bd. 1–3, ss. 25–63, Bd. 4–6, ss. 254–317). Важно указать, что в прим. 4 к этой статье (на с. 27–28) Хайек впервые представляет фундаментальный аргумент, который он позднее подробно развивает в работе «Цены и производство», основываясь на работах Мизеса. Кроме того, прим. 12 к этой статье содержит первое открытое заявление, сделанное Хайеком в пользу восстановления требования с100 %-ного резервирования для банков. Хайек заключает: «Проблема предотвращения кризисов была бы решена радикально, если бы основные концепции Закона Пиля последовательно развились в предписание 100 %-ного золотого покрытия и по банковским депозитам, и по банкнотам» (р. 29).

494

Hayek, Money, Capital and Fluctuations, p. 17.

495

Иными словами, высокая «инфляция» несомненно имела место в то время, но она проявлялась в секторе финансовых и капитальных активов, а не в секторе потребительских благ (Rothbard, America’s Great Depression, p. 154). В статье “The Federal Reserve as a Cartelization Device: The Early Years: 1913–1930” (in Money in Crisis, ed. Barry N. Siegel, chap. 4, pp. 89—136) Мюррей Ротбард предлагает нам увлекательный рассказ об эволюции политики Федерального резерва с 1913 по 1930 г., а также анализ тесного сотрудничества, непосредственно связанного с экспансией, между управляющим Федерального резерва Стронгом и Монтегю Норманном, управляющим Банком Англии. Проводились крупномасштабные операции на открытом рынке. Их цель состояла в инфлировании американской денежной массы для помощи Великобритании в разрешении проблем дефляции, которые эта страна сама себе создала. [См.: Ротбард М. История денежного обращения и банковского дела в США: от колониального периода до Второй мировой войны. Челябинск: Социум, 2005. – Прим. науч. ред.]

496

Ralph G. Hawtrey, The Art of Central Banking (London: Longman, 1932), p. 300. Ротбард описывает Хоутри как «одного из злых гениев 1920-х годов» (Rothbard, America’s Great Depression, p. 159.) Наиболее серьезная ошибка, совершенная Фишером, Хоутри и остальными теоретиками «стабилизации», состоит в их неспособности понять, что основная функция денег – служить средством для творческого осуществления предпринимательства, оставляя открытыми для будущего все творческие возможности человеческой деятельности. Поэтому спрос на деньги и покупательная способность денег никогда не перестанут изменяться. «Ни нейтральность денег, ни стабильность их покупательной способности несовместимы ни с реальным миром деятельности и непрекращающихся изменений, ни с экономической системой, которая не может быть устойчивой. Мир, который предполагается необходимыми условиями нейтральные и стабильные деньги, будет миром без деятельности» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 391.)

497

Согласно Филлипсу, Макманусу и Нельсону, «конечным результатом того, что было, возможно, величайшим в истории экспериментом по стабилизации уровня цен, оказалась попросту величайшая депрессия» (Phillips, McManus, and Nelson, Banking and the Business Cycle, p. 176).

498

17 октября 1929 г. Фишер утверждал: «Цены акций достигли того, что можно назвать постоянно высоким плато» (Anderson, Economics and the Public Welfare, p. 210.) О состоянии, приобретенном Фишером на разработке калькулятора, и его неспособности теоретически объяснить события и предсказать крах фондового рынка, в котором он потерял практически все, см. захватывающую биографию: Robert Loring Allen, Irving Fisher: A Biography (Oxford: Blackwell, 1993). Крупные ошибки в прогностических расчетах Фишера нанесли ущерб его академической репутации и популярности, а его более позднюю теорию о причинах Великой депрессии никто не воспринял всерьез. См.: Robert W. Dimand, “Irving Fisher and Modern Macroeconomics”, American Economic Review 87, no. 2 (May 1997): 444.

499

Elmus Wicker, The Banking Panics of the Great Depression (Cambridge: Cambridge University Press, [1996] 2000).

500

Мюррей Ротбард заканчивает свое исследование Великой депрессии следующим выводом: «Экономическая теория показывает, что цикл бум – крах может породить лишь государственная инфляция и что инфляционистские и другие интервенционистские меры продлевают и усугубляют депрессию. Мы, в противоположность мифу laissez faire, показали, как государственное вмешательство породило нездоровый бум 1920-х годов и как второй срок Гувера обострил Великую депрессию посредством массированного вмешательства. Ответственность за Великую депрессию должна быть в конце концов снята с плеч рыночной экономики и возложена на того кого следует: на политиков, чиновников, и на массу “просвещенных” экономистов. И в любой иной депрессии, в прошлой или будущей, история будет в точности той же самой» (Rothbard, America’s Great Depression, p. 295). Мы еще не упомянули европейскую сторону Великой депрессии, анализ которой имеется в книге Лайонела Роббинса The Great Depression (1934). В своей последней работе Аурел Шуберт (Aurel Schubert, The Credit-Anstalt Crisis of 1931 [Cambridge: Cambridge University Press, 1991]) дает хорошее описание кризиса банковской системы Австрии (хотя состояние теории тех времен оставляет желать лучшего).

501

В статье, где исследуются данные кризисов между 1691 и 1987 гг., Милтон Фридмен заявляет, что не видит никакой корреляции между объемом экспансии и последующим сжатием, и заключает, что эти результаты «бросают серьезную тень сомнения на те теории, которые видят источником депрессии эксцессы предшествующей экспансии (наиболее ярким примером которых является теория экономических циклов Мизеса)» (см.: Milton Friedman, “The ‘Plucking Model’ of Business Fluctuations Revisited,” Economic Inquiry 31 (April 1993): 171–177 (цитируемый отрывок находится на с. 172). Однако истолкование Фридменом фактов и их отношения к теории австрийской школы неверно по следующим причинам: а) в качестве показателя развития цикла Фридмен использует величину ВВП, скрывающего, как нам известно, почти половину валового национального выпуска, который включает стоимость промежуточных продуктов и на протяжении цикла изменяется с большой амплитудой; б) теория экономических циклов австрийской школы устанавливает корреляцию между кредитной экспансией, микроэкономическими ошибочными инвестициями и спадом, а не между расширением экономики и спадом, которые измеряются агрегированным показателем (ВВП), скрывающим происходящее в действительности; в) Фридмен рассматривает весьма короткий период времени (1961–1987), когда любому признаку спада противостояла экспансионистская энергетическая политика, которая укоротила последующие спады, за исключением двух случаев, упомянутых в нашем тексте (кризисы конца 1970-х и начала 1990-х годов), когда экономика попала в ловушку стагфляции. Хочу поблагодарить Марка Скоузена за предоставление его интересной частной переписки по этой теме с Милтоном Фридменом. См. также демонстрацию абсолютной совместимости агрегированных данных Фридмена и австрийской теории экономических циклов в кн.: Garrison, Time and Money, pp. 222–235.

502

William N. Butos, “The Recession and Austrian Business Cycle Theory: An Empirical Perspective,” in Critical Review 7, nos. 2–3 (Spring and Summer, 1993). Бутос заключает, что теория экономических циклов австрийской школы обеспечивает обоснованное аналитическое объяснение экспансии 1980-х и последующего кризиса начала 1990-х годов. Другая интересная статья, которая применяет австрийскую теорию к самому последнему экономическому циклу – Roger W. Garrison, “The Roaring Twenties and the Bullish Eighties: The Role of Government in Boom and Bust,” Critical Review 7, nos. 2–3 (Spring and Summer, 1993): 259–276. Денежная масса во второй половине 1980-х годов значительно выросла и в Испании, увеличившись с 30 трлн песет до почти 60 трлн между 1986 и 1992 гг., когда Испанию поразил сильный кризис (“Banco de España,” Boletín estadístico [August 1994]: 17).

503

В своей автобиографии Маргарет Тэтчер сама в конечном счете признала, что все экономические проблемы ее правительства возникли, когда денежно-кредитная экспансия пошла слишком быстро и цены на потребительские блага взлетели до небес. См.: Thatcher, The Downing Street Years.

504

Hughes, “The Recession of 1990: An Austrian Explanation,” pp. 107–123.

505

Например, Lawrence H. White, “What has been Breaking U.S. Banks?” pp. 321–334; Catherine England, “The Savings and Loan Debacle,” in Critical Review 7, nos. 2–3 (Spring and Summer, 1993): 307–320. В Испании выделяется следующая работа: Antonio Torrero Mañas, La crisis del sistema bancario: lecciones de la experiencia de Estados Unidos (Madrid: Editorial Cívitas, 1993).

506

По этому вопросу Роберт Холл приходит к наиболее наглядному заключению: «Общепринятые модели бесполезны для понимания этой рецессии, как и большинства ее предшественников. Не было никакой внешней силы, сконцентрировавшей свое воздействие на нескольких месяцах конца лета и осени 1990 г., и не было случайного одновременного воздействия нескольких сил. Это был, скорее, пришедшийся на то время каскад негативных реакций, вызванных, возможно, иракским вторжением в Кувейт и последующим скачком нефтяных цен в августе 1990 г.» (Hall, “Macrotheory and the Recession of 1990–1991,” American Economic Review (May 1993): 275–279; цитируемый отрывок см. на с. 278–279). Вид того, в каком тупике относительно возникновения и развития кризиса 1990-х годов находится такой авторитетный автор, обескураживает. Эта ситуация говорит многое о том, в каком жалком состоянии пребывает современная макроэкономическая теория.

507

Вслед за банкротством нескольких банков и фондовых компаний (таких как Hokkaido Takushoku, Sanyo and Yamaichi Securities и др.) индекс Nikkei 225 Токийской фондовой биржи снизился с более чем 30 000 иен в начале 1990 г. до менее 12 000 иен в 2001 г. Банкротства серьезно подорвали доверие к финансовой системе страны, которой потребовалось много времени для восстановления. К тому же японский кризис банковской системы и фондового рынка распространился на остальные азиатские рынки (среди других приходят на память крах гонконгского Peregrine Bank, бангкокского Bank of Commerce, а также Bank Korea First), и в 1997 г. эти кризисы грозили распространиться на остальную часть мира. О применении австрийской теории к японской рецессии см. интересную статью Иосио Судзуки, представленную на региональной встрече Общества Мон-Пелерен в сентябре 1994 г. в Канне, Франция. См. также соответствующие комментарии Хироюки Окон (Hiroyuki Okon) в Austrian Economics Newsletter (Winter, 1997): 6–7 [См.: Великая дефляция в Японии / Сб. ст. Челябинск: Социум, 2008].

508

Мы не станем глубоко вдаваться в разрушительные последствия экономических и банковских кризисов в развивающихся странах (например в Венесуэле) и в странах бывшего Восточного блока (Россия, Албания, Латвия, Литва, Чехия, Румыния и т. д.), которые с огромной наивностью и энтузиазмом понеслись по пути необеспеченной кредитной экспансии. Примером может служить Литва конца 1995 г., где вслед за периодом эйфории разразился банковский кризис, что привело к закрытию 16 банков из 21, резкому сжатию кредита, снижению инвестиций, безработице и недовольству народа. То же можно сказать и про остальные упомянутые здесь страны, во многих из которых кризис был даже более тяжелым.

509

Как пояснялось в предисловии, в то время, когда готовилось английское издание этой книги (2002–2003 гг.), всемирный экономический спад одновременно накрыл Японию, Германию и (весьма вероятно) США.

510

Wainhouse, “Empirical Evidence for Hayek’s Theory of Economic Fluctuations”, pp. 37–71. См. также его статью: “Hayek’s Theory of the Trade Cycle: The Evidence from the Time Series” (Ph. D. dissertation, New York University, 1982).

511

Уэйнхаус пишет: «В пределах группы имеющихся тестов на причинность понятие причинной связи Грейнджера в той степени, в которой оно не требует ни «истинной» модели, ни ее регулируемости, по-видимому, предлагает наилучшие перспективы ее практического использования» (Wainhouse, “Empirical Evidence for Hayek’s Theory of Economic Fluctuations,” p. 55). Уэйнхаус основывает эмпирическую проверку австрийской теории на следующих работах Грейнджера: Clive W. J. Granger, “Investigating Causal Relations by Econometric Models and Cross-Spectral Methods,” Econometrica 37, no. 3 (1969): pp. 428 ff; Idem., “Testing for Causality: A Personal Viewpoint,” Journal of Economic Dynamics and Control 2, no. 4 (November 1980): pр. 330 ff.

512

В книге Prices in Recession and Recovery (New York: National Bureau of Economic Research, 1936) Фредерик Миллс представляет еще одно эмпирическое исследование, имеющее отношение к нашей проблеме, которое сосредоточено на Великой депрессии 1929 г. Здесь Миллс эмпирически подтверждает, что эволюция относительных цен в течение периодов кризиса, спада и восстановления, которые последовали за крахом 1929 г., близко напоминает очерченную австрийской теорией экономических циклов. В частности, Миллс заключает, что в ходе депрессии «сырье резко упало в цене, и от него несколько отстало падение цен на готовые изделия, обычно более устойчивые к понижательному давлению». Что касается потребительских благ, то Миллс констатирует, что они «упали [в цене] меньше, чем средние цены товаров в целом». Говоря о восстановлении 1934–1936 гг. Миллс указывает, что «цены на промышленное сырье, а также относительно высокие цены на готовую продукцию поставили производителей в выгодное положение» (рр. 25–26. См. также pp. 96–97, 151, 157–158, 222). В книге Скоузена The Structure of Production на с. 58–60 имеется полезная оценка исследования Миллса.

513

Valerie A. Ramey, “Inventories as Factors of Production and Economic Fluctuations,” American Economic Review (July 1989): 338–354.

514

Mark Skousen, “I Like Hayek: How I Use His Model as a Forecasting Tool”, представленная на общем собрании общества Мон-Пелерен 25–30 сентября 1994 г. в Канне (Франция).

515

Другие эмпирические исследования также показали вовсе не нейтральную природу денежного роста и то, что он оказывает сравнительно большее воздействие на отрасли, которые производят блага наиболее длительного пользования. См., напр.: Peter E. Kretzmer, “The Cross-Industry Effects of Unanticipated Money in an Equilibrium Business Cycle Model”, Journal of Monetary Economics 23, no. 2 (March 1989): 275–396; Willem Thorbecke, “The Distributional Effects of Disinflationary Monetary Policy”, Jerome Levy Economics Institute Working Paper No. 144 (Fairfax, Va.: George Mason University, 1995). Комментируя это и другие исследования, Тайлер Коэн заключает: «Литература по секторальным сдвигам предоставляет некоторые из самых многообещающих доказательств в пользу австрийского подхода к экономическим циклам. Эмпирический аргумент в пользу нейтральности денег относительно различных секторов весьма силен, и мы даже видим доказательство того, что денежные шоки оказывают гораздо более мощное реальное воздействие на отрасли, производящие товары очень длительного пользования» (Tyler Cowen, Risk and Business Cycles: New and Old Austrian Perspectives [London: Routledge, 1997], chap. 5, p. 134).

516

Мизес. Человеческая деятельность. С. 543–543 (раздел «Ошибки неденежных объяснений циклов производства»).

517

Так, например, когда Оскар Ланге и другие теоретики разрабатывали неоклассическую экономическую теорию социализма, они собирались использовать модель общего экономического равновесия Вальраса для решения проблемы экономического расчета при социализме. В течение многих лет большинство экономистов было убеждено в том, что эта проблема успешно решена. Но однажды выяснилось, что данное убеждение ложно. Если бы экономисты поняли содержание и осознали значение субъективистской революции, если бы они должным образом усвоили ее итоги, то для многих из них эта ошибка стала бы очевидной намного раньше. В процессе свободного рыночного взаимодействия люди совершают поступки, производят информацию и создают знания. Поэтому очевидно, что в той мере, в какой способность экономических агентов действовать свободно систематически подавляется (а такое институциональное вмешательство и составляет сущность социалистической системы), их способность создавать и открывать новую информацию снижается, делая невозможным получение данных, необходимых для общественной координации и экономического расчета. На эту тему см.: Уэрта де Сото Х. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. Гл. 4–7. С. 177–446.

518

Цитируется предисловие Фрэнка Найта к первому английскому изданию «Оснований» Карла Менгера (Principles of Economics, James Dingwall and Bert F. Hoselitz, trans., New York: The Free Press, 1950, p. 27).

519

Приведем слова Джона Хикса, подтверждающие тот факт, что субъективистская революция, совершенная австрийской школой, составляла главное содержание развития экономической теории, до того как разразилась кейнсианская «контрреволюция»: «Я заявил о влиянии австрийцев на мои идеи. Я отдаю должное Бём-Баверку и его последователям и делаю это с гордостью. Я пишу в их традиции, и со временем я понял, что эта традиция является более широкой и могучей, чем это казалось вначале. Австрийцы не были какой-то особой сектой, стоящей вне основного течения науки – они и были этим основным течением, тогда как вне его оставались другие экономисты-теоретики» (Hicks, Capital and Time, p. 12). Эволюция личности и научных воззрений сэра Джона Хикса весьма показательна. В первом издании его книги по теории заработной платы (см.: Hicks, The Theory of Wages [London: Macmillan, 1932]) чувствуется, что в период, когда он писал свои ранние работы, он находился под весьма сильным влиянием австрийской школы. Главы с 9-й по 11-ю в значительной мере вдохновлены Хайеком, Бём-Баверком, Роббинсом и другими экономистами этой школы, на которых он часто ссылается (см., напр., с. 190, 201, 215, 217 и 231). Позже Хикс стал одним из главных архитекторов синтеза неоклассических доктрин вальрасовского толка и кейнсианства. В конце своей научной карьеры с некоторым чувством раскаяния он вернулся к своим первоначальным субъективистским взглядам, характерным для австрийской школы. Результатом этого возвращения стала его последняя книга по теории капитала, откуда взят приведенный выше отрывок. В 1978 г. Хикс делает следующее, еще более ясное, насколько это вообще возможно, заявление: «Сейчас я ставлю Вальраса и Парето, которые были моей первой любовью, намного ниже Менгера». См.: John Hicks, “Is Interest the Price of a Factor of Production?” in Time, Uncertainty, and Disequilibrium: Exploration of Austrian Themes, Mario J. Rizzo, ed. (Lexington, Mass.: Lexington Books, 1979), p. 63.

520

Альфред Маршалл, без сомнения, несет наибольшую ответственность за ту неудачу, которая постигла теоретиков и монетаризма, и кейнсианства. Будучи интеллектуальными наследниками Маршалла, они не сумели понять механизм воздействия кредитно-денежной экспансии на производственную структуру. Маршалл не смог инкорпорировать результаты субъективистской революции, начатой Карлом Менгером в 1871 г., в англосаксонскую экономико-теоретическую традицию и довести ее до логического завершения. Он, наоборот, отстаивал выхолощенный, «декофеинизированный» синтез, задуманный как средство механического соединения англосаксонской классической школы с новыми результатами маржиналистов, синтеза, под влиянием которого неоклассики пребывают до сих пор. В этой связи интересно отметить, что ключевое субъективистское различение экономических благ (блага первого порядка, или потребительские, с одной стороны, и блага более высоких порядков – с другой), по мнению как Маршалла, так и Ф. Найта, «неопределенно и едва ли может быть использовано в практических целях» (Маршалл А. Основы экономической науки. М.: Эксмо, 2007. С. 113). Более того, Маршалл не сумел отойти от старой, досубъективистской доктрины, в соответствии с которой цены определяются издержками, а не наоборот. В действительности, Маршалл считал, что если предельная полезность определяет спрос на блага, то их предложение в конечном счете формируется под действием «реальных» факторов. Он не принял во внимание тот факт, что издержки – это просто-напросто субъективные оценки индивидом тех целей, от которых он отказался, начав действовать в выбранном направлении, т. е. начав достигать избранной цели. В этом смысле оба лезвия знаменитых ножниц Маршалла имеют одинаковую – субъективную – природу, сводящуюся к полезности (см.: Rothbard, Man, Economy, and State, pp. 301–308). Языковые проблемы (работы австрийских экономистов переводились на английский язык с большим запозданием и, как правило, не полностью) и очевидный интеллектуальный шовинизм, характерный для многих британских экономистов, также способствовал утверждению маршаллианских доктрин. Это объясняет тот факт, что большинство экономистов англосаксонской традиции не только были скептически настроены против австрийцев, но и настаивали на необходимости использования в своих моделях идей Маршалла, а стало быть, и идей Рикардо и других авторов классической школы (см., напр., письмо Мередита к Кейнсу от 8 декабря 1931 г., опубликованное в The Collected Writings of John Maynard Keynes: The General Theory and After, Part I, Preparation, Donald Moggridge, ed. [London: Macmillan, 1973], vol. 13, p. 267–268; см. также критические замечания Шумпетера по адресу Маршалла в: Шумпетер Й. А. История экономического анализа. В 3-х т. СПб.: Экономическая школа, 2001. Т. 3. С. 1304–1314).

521

Вот наиболее важные в этом отношении работы Кларка: “The Genesis of Capital,” pp. 302–315; “The Origin of Interest,” Quarterly Journal of Economics 9 (April 1895): 257–278; The Distribution of Wealth (New York: Macmillan, 1899, reprinted by Augustus M. Kelley, New York 1965); “Concerning the Nature of Capital: A Reply”.

522

Теоретиком, который подверг различные попытки предложить функциональное объяснение цен с помощью статической модели равновесия (общего и частного) наиболее блестящей критике, был Ганс Майер (см. его статью Hans Mayer, “Der Erkenntniswert der funktionellen Preistheorien,” in Die Wirtschaftstheorie der Gegenwart (Vienna: Verlag von Julius Springer, 1932), vol. 2, pp. 147—239b). Она была переведена на английский по инициативе Израэля Кирцнера: Hans Mayer, “The Cognitive Value of Functional Theories of Price: Critical and Positive Investigations Concerning the Price Problem,” in Classics in Austrian Economics: A Sampling in the History of a Tradition, vol. 2: The InterWar Period (London: William Pickering, 1994), chap. 16, pp. 55—168. Ганс Майер пишет: «По сути, мы неизменно сталкиваемся здесь с более или менее замаскированной фикцией, лежащей в основе всех математических теорий равновесия: в системе совместных уравнений величины, относящиеся к разным моментам времени и находящиеся в причинно-следственной связи, соединяются так, как будто они существуют все вместе в один и тот же момент времени. В рамках “статического подхода” состояние системы синхронизировано, тогда как в реальности мы имеем дело с процессом. Но никакой генеративный процесс просто не может рассматриваться “статически”, как состояние покоя без того, чтобы не устранить из рассмотрения этого процесса именно то его свойство, которое делает его таким, каков он есть» (Mayer, p. 92 английского издания, курсив в оригинале). Впоследствии Майер переработал и существенно расширил свою статью по просьбе Густаво дель Веккио, см.: Hans Mayer, “Il concetto di equilibrio nella teoria economica,” in Economía Pura, Gustavo del Vechio, ed., Nuova Collana di Economisti Stranieri e Italiani (Turin: Unione Tipografico-Editrice Torinese, 1937), pp. 645–799.

523

Стандартную схему кругооборота доходов в ее традиционной форме рисунка с квадратиками и стрелками см., например, в учебнике П. Самуэльсона и У. Д. Нордхауза «Экономика» (М.: «Бином», «Лаборатория базовых знаний», 1997. С. 443). Согласно Марку Скоузену изобретателем диаграммы кругооборота (по названием «колесо богатства») был не кто иной, как Фрэнк Найт: Mark Skousen, Vienna and Chicago: Friends and Foes (Washington, D. C.: Capital Press, 2005), p. 65.

524

Для наших целей, т. е. для исследования последствий, которые процесс кредитной экспансии имеет для производственной структуры, нет необходимости сейчас пытаться выяснить, какая именно теория процента является наиболее адекватной, хотя стоит заметить, что еще Бём-Баверк в своей книге опроверг теории, объясняющие процент производительностью капитала. Согласно Бём-Баверку, ученые, считающие, будто процент определяется предельной производительностью капитала, не сумели, среди прочего, ответить на вопрос – почему конкуренция между различными предпринимателями не приводит к установлению ценности различных капитальных благ, равной ценностям соответствующих видов продукции, устраняя разницу в ценности затрат и продукции для всего периода производства. Как указал Бём-Баверк, теории процента, объясняющие его производительностью капитала, суть не что иное, как пережитки объективистской концепции ценности, в соответствии с которой ценность определяется историческими издержками, фактически сделанными в процессе производства товаров и услуг. Однако в действительности издержки определяются ценами, а не наоборот. Иными словами, экономические агенты идут на издержки потому, что они полагают, что ценность, которую они могут получить от производимых ими потребительских товаров, окажется выше издержек. Этот же принцип применяется и к предельной производительности всех капитальных благ, которая, в конечном счете, определяется будущей ценностью потребительских товаров и услуг, для производства которых используются соответствующие капитальные товары. Таким образом, происхождение и существование процента не должно зависеть от капитальных благ, а должно всецело базироваться на субъективных временны€х предпочтениях людей. Почему школа Кларка – Найта совершила ошибку, попав в ловушку, когда решила, что процент определяется предельной производительностью капитала, понять довольно легко. Достаточно только вспомнить, что они отождествили процент и предельную производительность капитала, опираясь на следующие предпосылки: 1) все происходит в ситуации совершенной конкуренции, при которой не происходит никаких изменений; 2) капитал представляет собой мифический фонд, который самовоспроизводится и не предполагает никакого процесса принятия специфических решений по поводу компенсации своего истощения, 3) производство понимается как «мгновенный» процесс, не требующий времени. При соблюдении этих трех условий, которые представляют собой абсурдное упрощение реальности, рента на капитальные блага всегда равна ставке процента. В свете этого обстоятельства становится совершенно ясно, что экономисты-теоретики, исходящие из синхронистской вневременной концепции капитала, оказались введены в заблуждение математическим равенством между доходом и процентом в подобной гипотетической ситуации, делая на этом основании неправомерное логическое заключение о том, что производительность определяется процентной ставкой (а не наоборот, как показали экономисты австрийской школы). См. об этом в: Eugen von Böhm-Bawerk, Capital and Interest, vol. I, pp. 73—122 (русское издание: Бэм-Баверк Е. Капитал и прибыль. Теория и критика теорий процента на капитал СПб., 1909. С. 82—142). См. также статью И. Кирцнера: Israel M. Kirzner, “The Pure Time-Preference Theory of Interest: An Attempt at Clarification,” in The Meaning of Ludwig von Mises: Contributions in Economics, Sociology, Epistemology, and Political Philosophy, M. Heberner, ed. (Dodrecht, Holland: Kluwer Academic Publishers, 1993), chap. 4, pp. 166–192; перепечатано в: Israel M. Kirzner, Essays on Capital and Interest, pp. 134–153. См. также: Fetter, Capital, Interest and Rent, pp. 172–316.

525

Irwing Fisher, The Nature of Capital and Income (New York: Macmillan, 1906). См. также: Irwing Fisher, “What Is Capital?” Economic Journal (December 1896): 509–534.

526

Другим представителем чикагской школы, который долгие годы поддерживал мифологему капитала, предложенную Кларком и Найтом, был Джордж Стиглер. В диссертации, защищенной в 1938 г., которую он писал под руководством Фрэнка Найта, Стиглер яростно атаковал субъективистскую концепцию капитала, предложенную Менгером, Джевонсом и Бём-Баверком. Говоря об основополагающей концепции благ разного порядка Менгера, Стиглер указывал, что «классификация благ в соответствии с [указанными] рангами сама по себе представляла достижение сомнительной ценности». Он подверг Менгера критике и за то, что тот не сформулировал концепцию производственного «процесса» как такого процесса, в ходе которого капитальные блага порождают «непрекращающийся поток услуг (доходов)» [см.: Stigler, Production and Distribution Theories (London, Transaction Publishers, 1994), pp. 138, 157]. В связи с этим понятно, почему Стиглер пришел к выводу о том, что «теория капитала Кларка, по мнению автора, является совершенно обоснованной» (p. 314). Стиглер не сумел понять, что мифический и абстрактный самовоспроизводящийся фонд не оставляет места для предпринимателей, поскольку все события в такой экономике повторяются вновь и вновь, безо всяких изменений. В реальной жизни, однако, капитал сохраняет свою производительность посредством конкретных человеческих действий, затрагивающих все аспекты инвестирования, износа и потребления конкретных капитальных благ. Такие действия предпринимателей могут быть успешными, но они также чреваты и ошибками.

527

Eugen von Böhm-Bawerk, “Professor Clark’s Views on the Genesis of Capital,” Quarterly Journal of Economics, IX (1895): 113–131, перепечатано в: Classics in Austrian Economics, Kirzner, I., ed., vol. I, pp. 131–143. В частности, Бём-Баверк с незаурядной проницательностью заявил, что если восторжествует концепция Кларка, то возродятся давным-давно развенчанные теории недопотребления. Хорошим примером предсказанных Бём-Баверком последствий является кейнсианство, которое в этом отношении является преемником неоклассических теорий: «Если рассмотреть точку зрения профессора Кларка на сей предмет, то можно обнаружить еще одну неточность, а именно утверждение о том, что капитал не потребляется. Это лишь фигура речи, которую нельзя воспринимать буквально. Буквальное восприятие этого выражения неизбежно приводит к фатальной ошибке, которую, по правде говоря, экономическая наука уже однажды совершала. Я имею в виду известную и одно время широко распространенную доктрину, в соответствии с которой сбережения представляют собой общественное зло, а всевозможные проявления расточительности обладают полезным действием для экономики, поскольку то, что сбережено, то не потрачено, и производители тем самым теряют свои рынки сбыта» [Böhm-Bawerk, Classics in Austrian Economics, Kirzner, I., ed., vol. I, p. 137]. Мизес пришел к такому же выводу, осудив Найта за его: «…химерические понятия, типа “вековечного характера” полезных вещей. В любом событии их учения стремятся видеть подтверждение доктрины, которая обвиняет во всех бедах перенакопление и рекомендует [потребительские] расходы как панацею» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 796. [Мизес имеет в виду статью: Frank Knight, “Professor Mises and The Theory of Capital,” Economica, 1941, VIII, pp. 409–427. – Науч. ред.]). В последующем Бём-Баверк неоднократно критиковал Кларка в различных статьях: Böhm-Bawerk, “Capital and Interest Once More”, Quarterly Journal of Economics (November 1906 and February 1907), esp. p. 269–277, 280–282; “The Nature of Capital: A Rejoinder”, Quarterly Journal of Economics (November 1907) и в цитировавшейся выше книге Capital and Interest. Тот факт, что концепция «среднего периода производства», выдвинутая Бём-Баверком, является неверной, и то, что ее ошибочность была признана Менгером, Мизесом, Хайеком и другими авторами, никоим образом не делает верной концепцию капитала, предложенную Кларком и Найтом. Экономисты австрийской школы были единодушны в том, что Бём-Баверк совершил ошибку, когда в ходе своего исследования ввел в свой анализ несуществующий «средний период производства» – ведь всю теорию капитала легко можно построить с точки зрения лица, планирующего будущие действия, что предполагает наличие у действующих индивидов субъективных оценок того времени, в течение которого они будут осуществлять свои будущие действия. Как пишет Хайек: «Похоже, профессор Найт полагает, будто неоднозначность и противоречивость, связанные с понятием среднего периода инвестирования, позволяют вообще изгнать понятие времени из теории капитала. Но это не так. Вообще говоря, достаточно сказать, что инвестиционный период для некоторых факторов увеличился, в то время как для всех остальных он остался неизменным» (F. Hayek, “The Mythology of Capital,” Quarterly Journal of Economics [February 1936]: 206).

528

Machlup, Fritz, “Professor Knight and the ‘Period of Production’,” p. 580, перепечатано в: Classics in Austrian Economics, Istael M. Kirzner, ed., vol. 2, chap. 20, pp. 275–315.

529

F. A. Hayek, “The Mythology of Capital,” Quarterly Journal of Economics (February 1936): 203. Через несколько лет Хайек напишет: «Я опасаюсь, что при всем моем уважении к профессору Найту я не могу серьезно воспринимать эту точку зрения, поскольку я не могу придать никакого значения этому мистическому “фонду” и не могу воспринимать эту точку зрения как серьезный вызов высказанным здесь взглядам» (Hayek, The Pure Theory of Capital, p. 94).

530

Негативные последствия игнорирования фактора времени и наличия стадий, присущих любому процессу производства, отмечались Хайеком еще в 1928 г., когда он написал: «Очевидно, что распространенная манера абстрагироваться от фактора времени сильнейшим образом искажает реальное положение вещей, порождая серьезные сомнения в ценности результатов, полученных в этих условиях» (F. A. Hayek “Intertemporal Price Equilibrium and Movements in the Value of Money”, первоначально опубликовано по-немецки в 1928 г., см.: Money, Capital and Fluctuations, p. 72).

531

Мизес. Человеческая деятельность. С. 796. [В сноске к этому фрагменту Мизес указывает, что он имеет в виду пассаж из статьи: Frank Knight, “Professor Mises and The Theory of Capital,” Economica, 1941, vol. VIII, pp. 409–427. – Науч. ред.]

532

См. выше прим. 11.

533

Мизес. Человеческая деятельность. С. 460. [В сноске к этому фрагменту Мизес пишет: «…эти соображения опрокидывают возражения, выдвинутые против теории временного предпочтения Фрэнком Х. Найтом в статье “Capital, Time and the Interest Rate,” Economica, N. s. I, 257–286». – Науч. ред.].

534

Kirzner, An Essay on Capital, p. 63.

535

Это так называемая трансакционная версия уравнения обмена. Согласно Ирвингу Фишеру (см.: Фишер И. Покупательная сила денег. М.: Дело, 2001. С. 64), левая часть уравнения может быть разделена на две компоненты, MV и M'V', где M' и V' соответственно предложение и скорость обращения денег в виде банковских депозитов:

MV+ M'V' = PT.

Была предложена также версия уравнения обмена для национального дохода. В этом случае T есть показатель «реального» национального дохода (например, валовой национальный продукт), который, как мы знаем, включает в себя лишь потребительские товары и услуги, а также конечные капитальные блага (см., напр.: Самуэльсон, Нордхаус. Экономика. Гл. 22). Эта версия в высшей степени ошибочна, поскольку она исключает всю продукцию промежуточных стадий производственной структуры, которая также обменивается на единицы денежного запаса, M. Таким образом, уравнение лишается более чем половины того количества произведенных благ T, на которое, как предполагается, оказывает влияние MV. Имеется, наконец, кембриджская версия баланса остатков наличности, которая выглядит следующим образом:

M= k·PT,

где:

M – запас денег (хотя он интерпретируется здесь как желательный остаток наличности),

PT – показатель национального дохода.

См.: Milton Friedman, “Quantity Theory of Money,” in The New Palgrave: A Dictionary of Economics, vol. 4, pp. 4–7.

536

Чтобы быть точными, напомним, что Хоутри нашел книгу Хайека «настолько трудной и неясной, что понять ее невозможно». См.: R. G. Hawtry, “Review of Hayek’s Prices and Production,” Economica 12 (1932): 119–125. Хоутри был чиновником британского министерства финансов и монетаристом, конкурируя в 1930-е годы с Кейнсом за влияние на экономическую политику правительства. Даже сегодня австрийская теория экономического цикла является для монетаристов чем-то непостижимым. Современные монетаристы повторяют остроты Хоутри. Так, Алан Мельцер, имея в виду книгу Хайека «Цены и производство», пишет: «Эта книга неясна и не поддается пониманию. К счастью для всех нас, а также для политической экономии и общественных наук, Хайек не посвятил всю свою жизнь разъяснению того, что же он собирался сказать своей книгой» (Allan Meltzer, “Comments on Centi and O’Driscoll,” рукопись, представленная Общему собранию Общества Мон-Пелерен, Канны, Франция, 25–30 сентября 1994 г., с. 1).

537

R. G. Hawtry, Capital and Employment (London: Longman Green, 1937), p. 250. Хайек подверг Хоутри резкой критике в рецензии на его книгу Great Depression and the Way Out, опубликованной в журнале Economica 12 (1932): 126–127. В том же году Хайек написал статью “Das Schiksal der Goldwärung (Deutsche Volkswirt 20 [Februar 1932]: 642–645; 21, pp. 677–681). Английский перевод этой статьи под названием “The Fate of Gold Standard” был опубликован в качестве главы 5 в Money, Capital and Fluctuations, pp. 118–135. Здесь он резко критикует Хоутри за то, что тот, наряду с Кейнсом, является одним из разработчиков и сторонников программы стабилизации денежной единицы. Согласно Хайеку, такая программа, основанная на кредитной экспансии и осуществленная в условиях растущей производительности, необходимо вызовет сильнейшее рассогласование производственной структуры и приведет к серьезному спаду. Хайек пишет, что «мистер Хоутри является одним из упоминавшихся выше теоретиков стабилизации, под чьим влиянием руководители центральных банков как никогда ранее готовы отказаться от проведения традиционной для этих банков политики» [Hayek, Money, Capital and Fluctuations, p. 120].

538

См.: Milton Friedman, The Optimum Quantity of Money and Other Essays (Chicago: Aldine, 1979), p. 222; Milton Friedman, and Anna J. Schwartz, Monetary Trends in the United States and United Kingdom: Their Relation to Income, Prices and Interest Rates, 1867–1975 (Chicago: University of Chicago Press, 1982), esp. pp. 26–27; 30–31. Упоминание «инженерных чертежей» и «механизма передачи» говорит о сильном сциентистском уклоне, характерном для этих авторов.

539

Hayek, New Studies in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas, p. 215. Под конец своей жизни Фриц Махлуп так выразился по этому поводу: «Я не понимаю, почему такой умный человек, как Милтон Фридмен, не уделил большего внимания проблеме относительных цен и соотношения издержек даже для периодов инфляции» (см.: Joseph T. Salerno and Richard Ebeling, “An Interview with Professor Fritz Machlup”, Austrian Economics Newsletter 3, no. 1 [Summer 1980]: 12).

540

«Главная ошибка старой количественной теории денег, как и уравнения обмена математической экономической теории, заключалась в том, что они игнорировали эту фундаментальную проблему. Изменение предложения денег должно вызывать изменения и остальных переменных. Разница состояний рыночной системы до и после оттока или притока денег не просто в том, что денежная наличность индивидов и цены увеличились или уменьшились. Произошли также изменения взаимных меновых отношений различных товаров и услуг, которые, если угодно прибегнуть к метафорам, более адекватно описываются образом революции цен, чем вводящим в заблуждение образом подъема и снижения “уровня цен”». [Мизес. Человеческая деятельность. С. 386].

541

«Затверженная формула теоретиков количественной школы монотонна как заклинание. Они бесконечно бубнят свое “бу-бу-бу” (деньги – кредит – цены). Для тех, кто верил в эту теорию, такое объяснение решало все экономические проблемы, сделав дальнейшие исследования ненужными – они соответственно и перестали проводиться. Один из величайших грехов количественной теории денег состоит в том, что она заблокировала исследования факторов, определяющих фактическое положение дел». Андерсон пишет в заключение: «Количественная теория является несостоятельной… Мы не можем принять эту общую, преимущественно денежную теорию ни в качестве объяснения уровня цен на товары, ни в качестве объяснения колебаний делового цикла» (Anderson, Economics and the Public Welfare, pp. 70–71).

542

Испанский монетарист Педро Шварц пишет: «Доказанной теории цикла не существует – мы просто не понимаем это явление. Однако, когда в эпоху эластичных денег [продолжившие иметь место] бумы и спады лишили нас дара речи, легко понять, почему мы, макроэкономисты, стали такими непопулярными» (Schwartz, Pedro. “Macro y Micro,” Cinco Días [April 12, 1993], p. 3). Вызывает сожаление тот факт, что последствия «эластичности» кредита для реальной экономики продолжают сбивать с толку монетаристов и то, что они до сих пор упорно отвергают австрийскую теорию экономического цикла, которая не только полностью интегрирует микро– и макроаспекты экономики, но и объясняет, каким образом кредитная экспансия, этот плод банковской деятельности с частичным резервированием, неизбежно приводит к распространению ошибочного распределения ресурсов на микроэкономическом уровне, т. е. порождает ситуацию, ведущую к неминуемому макроэкономическому спаду.

543

См., напр.: Leland Yeager, The Fluttering Veil: Essays on Monetary Disequilibrium, George Seglin, ed. (Indinapolis, Ind.: Liberty Fund, 1997).

544

«Сегодня общим местом [экономической теории] считается нижеследующее. Если сбережения зависят от реального дохода и если последний свободно колеблется, то вариация нормы инвестиций, вызванная, помимо прочих факторов, созданием кредита, приведет к изменениям уровня реального дохода и, тем самым, нормы добровольных сбережений. Это обязательный элемент механизма, который восстанавливает экономическое равновесие межвременных предпочтений» (Laidler, David. “Hayek on Neutral Money and the Cycle,” in Money and Business Cycles: The Economics of F. A. Hayek, M. Colonna and H. Hagmann, eds., vol. 1, p. 19).

545

Иными словами, экономические агенты должны были бы сберегать весь денежный доход, соответствующий заштрихованной части рис. 5–6, которая представляет часть производственной структуры, удлинившуюся и расширившуюся вследствие кредитной экспансии. Понятно, что в реальности такое развитие событий является невозможным. Процитированный выше отрывок находится на с. 394 книги Хайека The Pure Theory of Capital. Коротко говоря, кредитная экспансия провоцирует осуществление различными экономическими агентами ошибочных инвестиций, и единственным спасительным средством в такой ситуации является увеличение добровольных сбережений и сокращение искусственно увеличенных инвестиций до той стадии, когда эти две переменные снова окажутся согласованными между собой. По выразительной формулировке Лахмана, «то, что экономисты австрийской школы считают спасительным средством – увеличение добровольных сбережений – представляет собой не что иное, как изменение переменных, которое превратит переменные, являющиеся первоначально чисто спекулятивными – предпринимательские ожидания прибыли, сформированные низкой процентной ставкой, – в реальные» (Lachmann, “On Crisis and Adjustment,” Review of Economics and Statistics [May 1939]: 67).

546

D. Laidler, The Golden Age of Quantity Theory (New York: Philip Allan, 1991). Лэйдлер пишет в этой связи: «Я полагаю, что в более общем плане разница между неоклассиками и кейнсианцами в части их отношения к государственному вмешательству, в особенности в денежную сферу, много меньше, чем принято считать. Экономисты, работы которых я проанализировал, не рассматривают никакой аспект денежной системы как неприкосновенный. Для большинства из них лакмусовой бумажкой любой экономической политики является ее способность поддерживать стабильным уровень цен и тем самым, как они считают, обеспечивать стабильность также выпуска и занятости». Лэйдлер пишет далее: «Последовательное применение кейнсианских рекомендаций является таким же естественным продуктом трактовки выбора экономических институтов как процесса политического и базирующегося на прагматизме» (p. 198). Книга Лэйдлера весьма важна для понимания эволюции и современного состояния монетаристских доктрин.

547

См.: Фишер И. Покупательная сила денег (в особенности с. 44 и сл.). Мизес, со свойственной ему проницательностью заметил, что сторонники количественной теории денег принесли ей больше вреда, чем оппоненты. Это произошло вследствие того, что подавляющее большинство сторонников этой теории восприняли механистическую версию уравнения обмена, которая в лучшем случае является тавтологией: доходы и расходы, просуммированные по всем сделкам, должны быть равны. Но они пытаются дать исчерпывающее объяснение экономических явлений, подсчитывая цены товаров и услуг, обмениваемых в разные временные периоды, в предположении, что ценность денежной единицы, наряду с прочими факторами, определяется «скоростью» обращения денег. Они не понимают, что ценность денег проистекает из субъективного желания людей поддерживать определенный уровень денежных остатков. Концентрация внимания исключительно на агрегированных показателях и средних величинах, подобных скорости обращения денег, порождает иллюзию, будто деньги выполняют свою функцию, только когда осуществляются сделки, а не тогда, когда они «праздно лежат» в форме остатков наличности в распоряжении экономических агентов. Тем не менее спрос экономических агентов на деньги состоит в том числе и из денежных остатков, имеющихся у них в каждый момент времени, и из дополнительного количества [денег], на которое они предъявляют спрос, совершая сделки. Таким образом, деньги выполняют свою функцию в обоих случаях и всегда имеют владельца. Иными словами, они включены в состав денежных остатков экономического агента вне зависимости от того, планирует он увеличить или уменьшить этот остаток в любой момент будущего. Согласно Мизесу, еще один фатальный дефект уравнения обмена состоит в том, что оно маскирует последствия, которые имеют вариации количества денег для относительных цен, и тот факт, что вновь созданные деньги попадают в экономическую систему в совершенно определенных местах, искажая производственную структуру и вознаграждая одних экономических агентов в ущерб другим. См.: Ludwig von Mises, “Die Stellung des Geldes im Kreise der wirtschaftlichen Güter,” in Die Wirtschaftstheorie der Gegenwart, Hans Mayer, ed. (Vienna: Julius Springer, 1932), vol. 2 (англ. пер.: “The Position of Money Among Economic Goods,” in Money, Method, and the Market Process: Essays by Ludwig von Mises, Richard M. Ebeling, ed. (Dodrecht, Holland: Kluwer Academic Publishers, 1990), pp. 55ff.).

548

Мюррей Ротбард показал, что «общий уровень цен» (P) есть средневзвешенная цена товаров, которые подвержены количественным и качественным изменениям в пространстве и во времени, при этом знаменатель призван отразить суммирование гетерогенных количеств, выраженных в разных единицах (совокупный годовой объем производства в реальных единицах). Замечательный критический анализ монетаристского уравнения, проделанный Ротбардом, см. в: Murray N. Rothbard, Man, Economy and State, p. 727–737.

549

«Для отдельных экономических агентов использование этой формулы (совокупный объем сделок, деленный на скорость обращения) невозможно» (Mises, The Theory of Money and Credit, p. 154). Понятие скорости обращения денег имеет смысл только в том случае, если мы намерены измерить общий уровень цен за некоторый период времени, что явно абсурдно. Бессмысленно рассматривать цены товаров и услуг за какой-то период времени, например год, в течение которого изменяются количество и качественные характеристики производимых товаров и услуг, а также покупательная способность денежной единицы. Получается, что с точки зрения индивида цены определяются в каждой сделке – каждый раз определенное количество денег переходит из рук в руки, так что «средняя скорость обращения» есть нечто немыслимое. Более того, даже с точки зрения «общества» об общем уровне цен можно говорить только применительно к какому-то определенному моменту времени (а не периоду), так что понятие «скорость обращения денег» и в этом случае оказывается совершенно лишенным смысла.

550

The Shorter Oxford Dictionary, 3rd ed. (Oxford: Oxford University Press, 1973), vol. 1, p. 1016.

551

Mises, The Theory of Money and Credit, p. 62ff. Мизес пишет: «Взаимные соотношения между ценами разных товаров после начала роста цен не останутся теми же, какими они были до того, как этот процесс начался. Уменьшение покупательной способности денег не будет одинаковым для разных экономических благ». До Мизеса эта же идея была высказана среди прочих авторов также Кантильоном, Юмом и Торнтоном. См., например, эссе Юма «О деньгах» (Юм Д. Опыты. Бентам И. Принципы законодательства… М.: Издание К. Т. Солдатенкова, 1896. С. 20–35). Юм позаимствовал эту идею у Кантильона, который первым сформулировал ее в сочинении «Опыт о природе торговли вообще»: Cantillion, Essai sur le nature du Commerce eu général, part 2, chap. 7, pp. 232–239.

552

Hans F. Sennholz, Money and Freedom (Spring Mills, Penn.: Libertarian Press, 1985), pp. 38–39. Сеннхольц поясняет здесь, что попытка Фридмена заполнить пробел в своих построениях разработкой экономической политики, направленной на преодоление спада с помощью исключительно монетарных методов, не затрагивающих причин спада, связана с отсутствием у него адекватной теории цикла.

553

F. A. Hayek, “A Rejoinder to Mr. Keynes”, Economica 11, no. 34 (November 1931): 398–404. Эта статья перепечатана в качестве 5-й главы книги: Friedrich A. Hayek: Critical Assessments, John Cunningham Wood and Ronald N. Woods, eds., (London and New York: Routhledge, 1991), vol. 1, pp. 82–83. См. также: Contra Keynes and Cambridge, pp. 159–164.

554

См. выше, с. 321–326, раздел 9 главы 6, посвященный анализу вредных последствий, порождаемых политикой стабилизации покупательной способности денежной единицы.

555

Новая классическая экономика (new classical economy, new classical school) – направление в экономической теории, возникшее как реакция на кризис и разложение кейнсианства в начале 1980-х годов, попытка на основе эклектического набора приемов эконометрического моделирования учесть реакции экономических агентов на меры экономической политики. Главные авторы – Роберт Лукас, Томас Сарджент, Роберт Барро, Чарльз Плоссер и др. – Прим. науч. ред.

556

Исследование эволюции школы рациональных ожиданий см. в: Garrison, Time and Money, chap. 2, pp. 15–30.

557

Как выразительно заметил Лейонхуфвуд, «если даже теоретики не уверены в своем понимании или не могут прийти к согласию друг с другом, то вряд ли оправданно предположение о том, что агенты частного сектора будут понимать проблему и быть в согласии относительно этого понимания» (Axel Leijonhufvud, “What Would Keynes Have Thought of Rational Expectations?” UCLA Department of Economics Discussion Paper No. 299 [Los Angeles: University of California, Los Angeles, 1983], p. 5).

558

Этот аргумент схож с тем, который мы выдвигали в книге «Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция» при объяснении теоретической неосуществимости социализма. Эта аргументация основывается на радикальном отличии практической (субъективной) информации и научной (объективной) информации или знании. Таким образом, теория рациональных ожиданий совершает ту же ошибку, как и неоклассика, старавшаяся доказать возможность социализма. Имеется лишь одна разница – вместо того, чтобы предполагать, что ученый (или диктатор) может получить всю необходимую информацию, касающуюся его подданных, теоретики новой классической экономики начинают с предпосылки о способности самих подданных получать всю имеющую отношение к делу информацию, как практического свойства (т. е. относящуюся ко всем другим экономическим агентам), так и научную (относящуюся к правильным теориям эволюции цикла). См.: Уэрта де Сото. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. С. 61–63, 101–125.

559

В свете изложенного нам представляется некоторым преувеличением следующее соображение Людвига фон Мизеса: «Учения денежной теории циклов производства сегодня так хорошо известны даже вне узкого круга экономистов, что наивный оптимизм, в прошлом вдохновлявший предпринимателей в периоды бума, уступил место определенному скептицизму. Возможно, в будущем деловые люди будут реагировать на кредитную экспансию иначе, чем в прошлом. Возможно, они будут избегать использовать для расширения своих операций легкие деньги, потому что будут помнить о неизбежном окончании бума. Судя по некоторым признакам, этот процесс уже идет. Однако окончательные выводы делать еще рано» (Mises, “Elastic Expectations in the Austrian Theory of the Trade Cycle,” Economica [August 1943] pp. 251–252. [Та же мысль повторяется в: Мизес. Человеческая деятельность. С. 748. – Науч. ред.]. Соображение о том, что «правильные» ожидания хода событий приближают их наступление, делая кредитную экспансию менее эффективной, чем она была бы при других обстоятельствах, очевидно. Но даже если предприниматели будут обладать самым совершенным знанием о типичных чертах цикла, они не смогут отказаться от прибыли, которую в краткосрочном периоде обеспечивает кредитная экспансия – в особенности если они полагают, что в состоянии предугадать подходящий момент для продажи принадлежащих им капитальных благ, избежав соответствующих убытков. И сам Мизес делает в «Человеческой деятельности» следующее пояснение: «Чтобы не понести убытков, коммерсант должен знать о дате поворотной точки тогда, когда другие коммерсанты считают, что крах еще далеко, в отличие от реального положения дел. Тогда это исключительное знание позволит ему организовать свою деятельность так, чтобы избежать потерь. Но если окончание бума можно было бы вычислить с помощью какой-либо формулы, то день Х стал бы известен всем коммерсантам в одно и то же время. Их попытки скорректировать свое поведение в соответствии с этой информацией немедленно привели бы ко всем проявлениям депрессии. И ни одному из них не удалось бы избежать участи жертвы. Если было бы возможно вычислить будущее состояние рынка, то будущее не было бы неопределенным. То, чего люди требуют от экономистов, находится за пределами возможностей смертного человека» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 816–817; курсив мой. – У де С.).

560

См.: Gerald P. O’Driscoll and Mario J. Rizzo, The Economics of Time and Ignorance, p. 222. См. также критику теории рациональных ожиданий в: Gerald P. O’Driscoll, “Rational Expectations, Politics and Stagflation,” in Time, Uncertainty and Disequilibrium: Exploration of Austrian Themes, Mario J. Rizzo, ed. (Lexigton, Mass.: Lexington Books, 1979), chap. 7, pp. 153–176. Схожую аргументацию приводит и Роджер Гаррисон: «Обратные связи, многочисленные альтернативные виды затрат и многообразные способы использования произведенной продукции… – вот те обстоятельства, которые исключают возможность хеджирования на случай кризиса и потрясений в такой степени, чтобы совершенно не допустить процессов, ведущих к кризису. Идея, согласно которой предприниматели знают достаточно для того, чтобы захеджировать соответствующие позиции против центрального банка, просто неправдоподобна. Она фактически отрицает наличие экономических проблем, требующих для своего решения существования рыночных процессов» (Roger W. Garrison, “What About Expectations?: A Challenge to Austrian Theory,” an article presented at the 2nd Austrian Scholars Conference [Mises Institute, Auburn, Alabama, April 4–5, 1997, manuscript pending publication], p. 21; см. также: Roger W. Garrison, Time and Money, pp. 15–30). Наша позиция по отношению к теории рациональных ожиданий является, однако, еще более радикальной, чем позиция О’Дрисколла и Риццо. Как мы уже установили, даже в том случае, если экономическим агентам известны не только типичные формы цикла, но даже конкретные моменты, в которые определенные и также известные им ценности претерпят серьезные изменения, они все равно будут вынуждены принимать вновь создаваемые деньги для финансирования огромного количества потенциально прибыльных возможностей, которые предоставляются им структурой капитальных благ, по мере того как рыночные процессы проходят разные фазы цикла. См. пример этой стратегии в: Peter Temin and Hans-Joachim Voth, “Riding the South Sea Bubble,” American Economic Review, vol. 94, no. 5, December 2004, pp. 1654–1668.

561

Roger W. Garrison, “What About Expectations?” P. 1.

562

О’Дрисколл пишет: «Главный вопрос сводится к вопросу об источнике ошибок в разных фазах цикла. Анализ, проведенный Хайеком, показал, что ошибки в размещении ресурсов и дефекты в принятии решений появляются, когда лица, принимающие экономические решения, отвечают на настоящие ценовые сигналы… Предпринимателям предлагается получить в распоряжение все большие объемы реальных ресурсов общества – соответствующие изменения относительных цен делают инвестирование в эти реальные ресурсы действительно прибыльным. Очевидно, что в этом стремлении предпринимателей к реальным прибыльным возможностям нет ничего “иррационального”» (O’Driscoll, “Rational Expectations, Politics and Stagflation,” in Time, Uncertainty and Disequilibrium, p. 166).

563

См. исправленное и сжатое изложение Робертом Лукасом своей концепции в его Нобелевской лекции: Robert E. Lukas, “Nobel Lecture: Monetary Neutrality,” Journal of Political Economy 104, no. 4 (August 1996): 661–682. Лукас трактует циклы как реакцию реального сектора экономики на монетарные шоки, неожиданные для экономических агентов. Впоследствии многие авторы отмечали сходство между австрийской теорией цикла и теориями экономистов новой классической школы. Принимая во внимание то обстоятельство, что новая классическая экономика не имеет теории капитала и теории ошибочных инвестиций и что австрийцы считают модель равновесия, типичного максимизирующего агента и агрегированные показатели, используемые их коллегами новой классической школы, нереалистичными и/или бессодержательными концептами, можно с полным основанием заключить, что это «сходство» является скорее кажущимся, чем реальным. См.: Richard Arena, “Hayek and Modern Business Cycle Theory,” in Money and Business Cycles: The Economics of F. A. Hayek, M. Colonna and H. Hagemann, eds., vol. 1, chap. 10, pp. 203–217; см. также: Carlos Usabiaga Ibáñez and José María O’Kean Alonso, La nueva macroeconomía clásica (Madrid: Ediciones Pirámide, 1994), pp. 140–144. Подробный анализ очевидных различий между подходом австрийской школы и неоклассикой, которая служит микроэкономическим фундаментом взглядов Лукаса, содержится в: Huerta de Soto, “The Ongoing Methodenstreit of the Austrian School”; см. также: Garrison, Time and Money, esp. chap. 10–12.

564

Мизес. Человеческая деятельность. С. 391. Следует подчеркнуть, что экономисты австрийской школы не рассматривают деньги как нейтральные даже в долгосрочном периоде, поскольку производственная структура продолжает подстраиваться под все искажения, вносимые кредитной экспансией, и совершенно не соответствует той структуре, которая сложилась бы в отсутствие инфляции.

565

См.: Finn E. Kydland and Edward C. Prescott, “Time to Build and Aggregate Fluctuations,” Econometrica 50 (November 1982): 1345–1370, “Business Cycles: Real Facts and Monetary Myth”, Federal Reserve Bank of Minneapolis Quarterly Review 14 (1990): 3—18. Авторы этих и других подобных объяснений экономического цикла, не основанных на анализе последствий кредитной экспансии, должны признать, по крайней мере неявно, что кредитная экспансия является постоянным фактором и необходимым элементом любого объяснения устойчивого роста во время кредитного бума. См. анализ соответствующих объяснений, приведенный Мизесом в параграфе «Ошибки неденежных объяснений циклов производства» в «Человеческой деятельности» (с. 541–547).

566

Более того, если теоретики рациональных ожиданий правы и любые меры государственной экономической политики являются «бесполезными», то в чем состоит смысл постоянных попыток вновь и вновь прибегать к мерам экспансионистской [кредитно-денежной] политики? Ответ на этот вопрос следует искать в кажущихся позитивными краткосрочных эффектах, которые неизменно оборачиваются своей противоположностью, подрывая экономику в средне– и долгосрочном периодах.

567

Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег // Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. Избранное. М.: Эксмо, 2007. Глава 21. С. 272–286 (далее – Кейнс. Общая теория). Очевидно, что макроэкономическая теория цен, на которую Кейнс опирается в своей «Общей теории», представляет собой просто-напросто вариант монетаристской концепции. В этой книге Кейнс делает следующее явное утверждение: «Поэтому Теория Цен, т. е. анализ отношения между изменениями в количестве денег и изменениями в уровне цен с целью определения эластичности цен в ответ на изменения в количестве денег, должна обращаться к пяти усложняющим факторам, перечисленным выше» (Кейнс. Общая теория. С. 275; курсив мой. – У. де С.). Лучшее современное изложение теоретической схемы Кейнса дано Роджером Гаррисоном (см.: Roger Garrison, Time and Money, chaps. 7–9), показавшим, что Кейнс был, в сущности, социалистом, который не верит в свободный рынок инвестиций. Сам Кейнс признал этот факт, когда написал, что его теорию «легче применять в условиях тоталитарного государства» (Collected Writings [London: Macmillan, 1973], vol. 7, p. xxvi). Это признание содержалось в предисловии, написанном Кейнсом для немецкого издания «Общей теории» (оно датировано 7 сентября 1936 г.). Вот его собственные слова: «Trotzdem kann die Theorie der Produktion als Ganzes, die den Zweck des folgenden Buches bildet, viel leichter den Verhältnissen eines totalen Staates angepasst werden als die Theorie der Erzeugung und Verteilung einer gegebenen, unter Bedingungen des freien Wettbewerbes und eines grossen Masses von Laissez-faire erstellten Produktion» [ «Все-таки теория общественного производства, составляющая содержание предлагаемой книги, может быть реализована в масштабах тотального государства много легче, чем какая-либо теория производства и распределения в условиях свободного предпринимательства, когда значительные массы населения заняты в производстве, основанном на началах laissez fair] (John Maynard Keynes, Allgemeine Theorie der Beschäftigung, des Zinses und des Geldes [Berlin: Dunker and Humblot, 1936 and 1994], p. ix). См. явное признание Кейнса в том, что у него нет адекватной теории капитала в сноске 76 к настоящей главе.

568

F. A. Hayek, A Tiger by the Tail: A 40-Years’ Running Commentary on Keynesianism by Hayek, compiled and edited by Sudha R. Shenoy (London: Institute of Economic Affairs, 1972), p. 101.

569

John Maynard Keynes, A Treatise on Money, vol. 1: The Pure Theory of Money, in The Collected Writings of John Maynard Keynes (London: Macmillan, 1971), vol. 5, p. 178, n. 2. В последней рукописи, опубликованной незадолго до его кончины, Хаберлер иронически отметил слабость критических замечаний Кейнса по адресу Мизеса в рецензии на его книгу Theorie des Geldes und der Umlaufsmittel. Эта рецензия была опубликована в The Economic Journal (September 1914) и перепечатана в «Собрании сочинений»: John Maynard Keynes, Collected Writings, vol. 11, pp. 400–403. См. Gottfried Haberler, “Reviewing a Book Without Reading It,” Austrian Economics Newsletter 8 (Winter, 1995), а также см.: Journal of Economic Perspectives 10, no. 3 (Summer, 1996): 188.

570

«Закон Сэя нарушается в краткосрочном периоде кредитной инфляцией неразменных денег. Разумеется, краткосрочный период может занимать некоторое время! Верно, что увеличение предложения, порожденное неразменными деньгами, также создает свой собственный избыточный спрос, однако в случае экспансии производственного кредита этот спрос представляет собой ложный, эфемерный спрос, который не может продолжаться» (Skousen, The Structure of Production, p. 325).

571

Письмо Хайека к Кейнсу, датированное 2 февраля 1936 г. См.: The Collected Writings of John Maynard Keynes: The General Theory and After: A Supplement (London: Macmillan, 1979), vol. 29, p. 207.

572

Кейнс. Общая теория. С. 57.

573

См.: John Maynard Keynes, The General Theory and After, part 2: Defence and Development, в: The Collected Writings of John Maynard Keynes, vol. 14 (London: Macmillan, 1973), pp. 24, 486. Здесь Кейнс упоминает «авторов последнего времени, подобных Хайеку, которых я бы назвал “неоклассиками”», и «неоклассическую школу профессора Хайека и его последователей» (р. 486).

574

Кейнс. Общая теория. С. 102; курсив мой. – У. де С.

575

Anderson, Economics and the Public Welfare, p. 391.

576

Кейнс. Общая теория. C. 108.

577

После совершившегося факта (лат.). – Прим. науч. ред.

578

Говоря о теории Кейнса, согласно которой кредитная экспансия не приводит к диспропорциям между инвестициями и добровольными сбережениями на том основании, что новые инвестированные деньги могли бы вместо этого быть потрачены на потребительские товары и услуги, являясь, таким образом, «сбереженными», Андерсон пишет: «Необходимо оспорить здесь опасное отождествление банковской экспансии и сбережений, представляющее собой элемент доктрины Кейнса… Эта доктрина в особенности опасна сегодня, когда мы наблюдаем, как гигантское увеличение [количества] денег и банковских депозитов, образовавшееся вследствие финансирования военных расходов, называют “сбережениями” только на том основании, что оказывается, что кто-то в какой-то момент времени владеет ими. Согласно этой доктрине, чем выше инфляция, тем больше сбережения!» (Anderson, Economics and the Public Welfare, pp. 391–392).

579

Джордж Селджин в значительной мере основывает свою доктрину денежного равновесия на этом втором аргументе Кейнса (не ссылаясь на этот аргумент). Мы подвергнем доктрину Селджина критическому анализу в следующей главе. Парадоксально, но Селджин, являясь экономистом с австрийским бэкграундом, попался в кейнсианскую ловушку, пытаясь доказать, что если кредитная экспансия реализуется в условиях свободной банковской деятельности, то это не приносит вреда экономической системе. Возможно, этот факт дает самое убедительное доказательство того, что сегодня, говоря о таких авторах, поддерживающих свободную банковскую деятельность, как Селджин, мы имеем дело с реинкарнацией старой банковской школы. См.: George A. Selgin, The Theory of Free Banking: Money Supply under Competitive Note Issue (Totowa, N. J.: Rowman and Littlefield, 1988), esp. pp. 54–55.

580

Иначе говоря, хотя ex post facto все инвестированные ресурсы были сбережены (S = I), Кейнс упустил из виду тот факт, что, говоря в терминах микроэкономики, сбереженные ресурсы могут быть инвестированы как разумно, так и глупо. В действительности, кредитная экспансия сбивает с толку предпринимателей, вводя их в заблуждение относительно реальной нормы добровольных сбережений. Незначительный объем сбережений, имеющийся в обществе, бездумно инвестируется в такие производственные процессы, которые, отличаясь избыточной интенсивностью потребления капитала, не могут быть завершены или продолжены, в результате чего общество становится беднее (см. выше, с. 284–291).

581

Жак Рюэфф установил, что в экономике с чистым золотым стандартом увеличение спроса на деньги (или «тезаврирование») вообще не увеличивает безработицы. В действительности это увеличение в соответствии с системой цен направляет все большую часть производительных ресурсов общества (труд, капитал и первичные факторы производства) в добычу минерального сырья, производство и распределение большего количества денежных единиц (золота). Это естественная, стихийная реакция рынка на возникновение стремления экономических агентов иметь бóльшие остатки денежной наличности. Поэтому здесь нет необходимости инициировать программы общественных работ (которые якобы нужны, даже если, как иронически замечает Кейнс, они сводятся к выкапыванию канав, которые затем подлежат закапыванию обратно), поскольку общество стихийно будет использовать свои производительные ресурсы для углубления шахт и добычи золота, лучше удовлетворяя желание потребителей и экономических агентов иметь бóльшие остатки наличности. Следовательно, увеличившееся «предпочтение ликвидности» в принципе не может привести к ситуации перманентного сочетания равновесия и безработицы. Постоянство сочетания равновесия и безработицы может возникнуть только вследствие негибкости рынка труда, на котором гибкость заработной платы и других параметров трудовых контрактов и условий заблокирована государственным вмешательством, профсоюзами или и теми и другими. См.: Jacques Rueff, “The Fallacies of Lord Keynes’ General Theory,” in The Critics of Keynesian Economics, Henry Hazlitt, ed. (New York: Arlington House, 1977), pp. 239–263, esp. p. 244.

582

Кейнс. Общая теория. С. 108; курсив мой. – У. де С.

583

Hayek, The Pure Theory of Capital, pp. 378 и 394. В примечании на с. 395 первого английского издания «Чистой теории капитала» Хайек утверждает: «Важно, что мы всегда должны сопоставлять результат инвестиций, воплощенный в конкретных благах, с денежными затратами на эти блага. Эти инвестиции никогда не осуществляются в то же самое время, когда делаются сбережения – их результат».

584

Mises, On the Manipulation of Money and Credit, p. 125 (Mises, Geldwertstabilisierung und Konjunkturpolitik, s. 49).

585

Согласно Роджеру Гаррисону, настоящей общей теорией является теория австрийской школы, а кейнсианская (и мы бы добавили – монетаристская) теория представляет собой частный случай австрийской теории. См.: Garrison, Time and Money, p. 250.

586

Здесь стоит напомнить, как Кейнс определяет «вынужденную» безработицу: «…люди становятся вынужденно безработными, если при небольшом росте цен товаров, приобретаемых на заработную плату, по отношению к денежной заработной плате совокупное предложение труда работников, готовых работать за существующую денежную заработную плату, так же как и совокупный спрос на труд при этой заработной плате, превышает существующий объем занятости» (Кейнс. Общая теория. С. 52). С помощью этого вычурного определения Кейнс просто-напросто утверждает, что «вынужденная» безработица существует даже тогда, когда относительное снижение заработной платы приводит к росту занятости. Однако относительное снижение ставок заработной платы может происходить двумя способами: работник может либо согласиться на меньшую номинальную заработную плату, либо он может согласиться работать, когда номинальные ставки заработной платы остаются неизменными, а цены на потребительские товары растут. Последний случай в большей мере является косвенным. Ни в одном из этих случаев безработица не является вынужденной: и тот и другой работник принимают соответствующее решение добровольно. В первом случае работник остается безработным, поскольку он добровольно выбирает не работать за меньшую номинальную заработную плату. Во втором случае он соглашается работать, только если он даст ввести себя в заблуждение, так как его реальная заработная плата падает, несмотря на то что номинальная денежная зарплата остается неизменной. Иными словами, во втором случае он соглашается на работу в условиях, когда цены на потребительские блага и услуги растут быстрее заработной платы. В действительности большинство кейнсианских рецептов экономической политики сводится к попыткам понизить безработицу посредством снижения реальной зарплаты, используя косвенный способ – увеличивая инфляцию и тем самым ускоряя рост цен на потребительские блага, поддерживая при этом номинальную заработную плату неизменной. Это лекарство оказалось несостоятельным, не только потому что работники больше не дают себя провести с помощью денежной иллюзии, требуя такого увеличения номинальной денежной заработной платы, которое позволило бы им по меньшей мере компенсировать снижение покупательной способности денег, но и потому что предлагаемое лекарство, безотносительно к своей неэффективности, оборачивается огромными социальными издержками в виде экономических кризисов и спадов, провоцируемых кредитной экспансией. Мы должны уяснить себе далее, что в значительной мере сами эти рецепты Кейнса, сводящиеся к раздуванию потребительского спроса фискальными и денежными мерами, являются главной причиной того, что рынок труда остается негибким. Более того, эти же рецепты ответственны и за то, что рынок труда постепенно становится все более негибкими, поскольку экономические агенты, а именно работники и профсоюзы, стали считать, что коррекция реальной зарплаты должна всегда протекать в форме увеличения общего уровня цен. Таким образом, доктрина Кейнса, не будучи лекарством от болезни, стала фактором, отягощающим ее течение. Потребуется много времени и усилий, чтобы экономические агенты вновь привыкли к стабильной экономической среде, когда система цен снова будет работать без той жесткости, которая так характерна для нее сегодня. См. на эту тему статью Ганса-Германа Хоппе: Hans-Hermann Hoppe, “Theory of Employment, Money, Interest and the Capitalist Process: The Misesian Case Against Keynes,” in The Economics of Ethics and Private Property (London: Kluwer Academic Publishers, 1993), chap. 5, pр. 111–138, esp. pp. 124–126. Гвидо Хюльсман писал о схожем эффекте применительно к банковскому сектору: «…публика больше не считает экономический цикл и крах всей банковской системы в целом результатом реализации принципа частичного резервирования, производящего свое разрушительное действие под защитой закона – вместо этого люди полагают, что имеют дело с “макроэкономической” проблемой, требующей неких действий со стороны управляющих центральными банками» (Jörg Guido Hülsmann, “Has Fractional-Reserve Banking Really Passed the Market Test?” p. 416).

587

Кейнс. Общая теория. С. 147–148.

588

«Г-н Кейнс, …предположительно… находясь под влиянием доктрины “реальных издержек”, которая до сегодняшнего дня играет столь важную роль в кембриджской традиции, предположил, что цены всех благ – за исключением благ с более длинными сроками службы – даже в краткосрочном периоде определяются издержками». Hayek, The Pure Theory of Capital, p. 375, note 3).

589

«Предприниматели будут стремиться поднять цены на различные виды благ, затрачиваемых в процессе производства, до уровня дисконтированной ценности соответствующих предельных продуктов и, если ставка, по которой они берут кредиты, останется неизменной, единственный способ, с помощью которого может быть восстановлено это равенство между ценой элемента издержек и приведенной ценностью его предельного продукта, состоит, очевидно, в уменьшении данного предельного продукта» (Hayek, The Pure Theory of Capital, p. 383).

590

Среди прочих, с этим согласен Денис Робертсон. Критически анализируя «Общую теорию», Робертсон писал Кейнсу следующее: «Я не думаю, что эти страницы [см. с. 260–262 русск. изд. – Науч. ред.] являются адекватным изложением того, что писал сам Хайек. Своим странным языком он говорит, что падение процентной ставки настолько увеличит цену спроса на оборудование (несмотря на падение цен на продукцию, которая на нем изготавливается), что производство дополнительного оборудования станет прибыльным» (Denis H. Robertson to John M. Keynes, February 3, 1935, The Collected Writings of John Maynard Keynes, vol. 13, p. 496ff.). В своем ответе Робертсону (20 февраля 1935 г.) Кейнс фактически признал, что в тех фрагментах текста, о которых пишет Робертсон, он неправильно понял слова Хайека: «Спасибо за указание на сочинение Хайека, которое я изучу. Я не сомневаюсь в том, что Хайек утверждал нечто противоположное тому, что я здесь приписал ему» (Ibid., p. 519). Тем не менее у Кейнса не хватило интеллектуальной честности исправить рукопись до того, как она в конце концов вышла из печати в 1936 г. По этому же поводу высказался и Людвиг Лахманн. На критику Кейнса («Смешав предельную эффективность капитала с нормой процента, проф. Мизес и его последователи пришли к своим выводам прямо противоположно» [Кейнс. Общая теория. С. 261]) Лахманн ответил следующим образом: «В действительности, однако, австрийские экономисты всего лишь следовали Викселлю, проводя различие между “естественной” и денежной ставкой процента, и различие, которое сам Кейнс проводит между предельной эффективностью капитала и последней, совершенно аналогично этому. Обвинение в смешении терминов безосновательно» (Ludwig Lachmann, “John Maynard Keynes: A View from an Austrian Window,” South African Journal of Economics 51, no. 3 (1983): 368–379, esp. 370–371.

591

Keynes, The General Theory, p. 329; Кейнс. Общая теория. С. 402. Такие авторы монетаристского направления, как Хоутри, Фридмен и Мельцер, в явном виде делали схожие признания.

592

Gottfried Haberler, “Mr. Keynes’ Theory of the ‘Multiplier’: A Methodological Criticism”, первоначально опубликовано в Zeitschrift für Nationalökonomie 7 (1936): 299–305, и перепечатано в качестве главы 23 сборника: Anthony Y. Koo, ed., Selected Essays of Gottfried Haberler (Cambridge, Mass.: The MIT Press, 1985), pp. 553–560, и в особенности pp. 558–559. Интересно отметить, что предшественником Кейнса в разработке концепции мультипликатора был монетарист Хоутри. См. об этом: Robert B. Dimand, “Hawtry and the Multiplier”, History of Political Economy 29, no. 3 (Autumn, 1997): 549–556.

593

Хайек написал три статьи, посвященные критике денежных теорий, изложенных Кейнсом в «Трактате о деньгах»: Reflections on The Pure Theory of Money of Mr. J. M. Keynes (1), Economica 11, no. 33 (August 1933): 270–295; A Rejoinder to Mr. Keynes, pp. 398–403; Reflections on The Pure Theory of Money of Mr. J. M. Keynes Continued (2), Economica 12, no. 35 (February 1932): 22–44. Эти статьи и ответы на них Кейнса собраны в: Friedrich A. Hayek: Critical Assessments, John Cunningham Wood and Ronald N. Woods, eds. (London: Routledge, 1991), pp. 1—86, а также вошли в 9-й том собрания сочинений Хайека: The Collected Works of F.A. Hayek, vol. 9: Contra Keynes and Cambridge: Essays, Correspondence (London: Routledge, 1995). В первых двух статьях (издание Wood and Woods, p. 7) Хайек приходит к тому выводу, что главная проблема Кейнса коренится в методологии и состоит в том, что макроэкономические агрегаты, которые лежат в основании его анализа, закрывают от него микроэкономические процессы, существенные для понимания изменений в структуре производства.

594

Важно напомнить, что Джон Мэйнард Кейнс сам явным образом и публично признался Хайеку в том, что он не располагает адекватной теорией капитала. По собственным словам Кейнса, «д-р Хайек упрекает меня в том, что я сам не предложил никакой удовлетворительной теории капитала и процента и не основывал свои выводы ни на какой из существующих теорий. Он имел в виду, насколько я понял, теорию накопления капитала в зависимости от нормы потребления и факторов, определяющих естественную норму процента. Это совершенно верно, и я согласен с доктором Хайеком в том, что разработка такой теории была весьма релевантной для моего исследования денежных проблем и, похоже, позволила бы осветить темные углы» (John Maynard Keynes, “The Pure Theory of Money: A Reply to Dr. Hayek,” Economica 11, no. 34 [November 1931]: 394; p. 56 in Wood and Woods, ed.).595

595

Мы не можем здесь провести исчерпывающий анализ других аспектов теоретической системы Кейнса, скажем, его концепции ставки процента как чисто денежного феномена, определяемого предложением денег и «предпочтением ликвидности». Тем не менее мы знаем, что предложение денег и спрос на них определяют их цену, или покупательную способность, а не процентную ставку, как полагал Кейнс, интересовавшийся только теми последствиями, которые кредитная экспансия имеет для кредитного рынка в ближайшей краткосрочной перспективе. (Кроме того, своей теорией предпочтения ликвидности Кейнс породил логический круг, характерный для функционального анализа экономистов-математиков. Действительно, вначале он предполагает, что процентная ставка определяется спросом на деньги (предпочтением ликвидности), а затем утверждает, что последний, в свою очередь, зависит от первой.) Другим существенным недостатком доктрины Кейнса является предположение, согласно которому экономические агенты вначале решают, сколько они будут потреблять, а затем, исходя из того количества денег, которое у них сбережено, определяют, какую часть они используют для увеличения денежных остатков, а какую будут инвестировать. Однако экономические агенты одновременно решают, как распределить деньги между этими тремя возможностями: потреблением, инвестициями и увеличением денежных остатков. Поэтому, если количество денег, тезаврированное каким-то экономическим агентом, растет, дополнительное количество денег [в экономике] может появиться одним из следующих способов: (а) средства, прежде использовавшиеся на потребление; (б) средства, прежде направляемые на инвестиции; (в) любая комбинация этих двух каналов. Очевидно, что в случае (а) ставка процента будет снижаться, в случае (б) она будет расти, а в случае (в) останется неизменной. Таким образом, между предпочтением ликвидности (спросом на деньги) и процентной ставкой нет никакой прямой зависимости. Увеличение спроса на деньги может никак не повлиять на процентную ставку, если соотношение между ценностью, придаваемой настоящим благам, и ценностью, придаваемой будущим благам, остается неизменным. См.: Rothbard, Man, Economy and State, p. 690. Перечень критических замечаний в отношении теории Кейнса, включая статьи разных авторов, анализирующих различные аспекты кейнсианской доктрины, см. в сборнике: Mark Skousen, ed. Dissent on Keynes: A Critical Appraisal of Keynesian Economics (New York and London: Praeger, 1992). См. также упоминавшиеся ранее главы 7–9 книги Р. Гаррисона (R. Garrison, Time and Money).

596

Hayek, The Pure Theory of Capital, pp. 409–410. Хайек делает следующий вывод: «Неудивительно, что мистер Кейнс нашел, что его воззрения были предвосхищены меркантилистскими авторами и одаренными любителями: увлечение поверхностью явлений всегда было признаком первой стадии научного подхода к нашему предмету. Однако нас охватывает тревога когда, после того как мы уже прошли через длительный этап развития науки и систематического познания тех сил, которые определяют цены и производство в долгосрочном периоде, мы видим, как нас призывают сдать их в утиль, чтобы заменить на краткосрочную философию бизнесмена, поднимаемую до статуса науки. Разве нам не говорят, что “поскольку в долгосрочном периоде все мы мертвы”, экономическая политика должна направляться исключительно краткосрочными соображениями? Я боюсь, что сторонники принципа “после нас хоть потоп”, могут получить то, на что они хотят променять настоящее, гораздо раньше, чем им хотелось бы» (p. 410).

597

Главное возражение Хайека против макроэкономики (как в ее кейнсианской, так и в монетаристской версии) состоит в том, что макроэкономика имеет дело с макроагрегатами, не принимая во внимание опасные микроэкономические эффекты кредитной экспансии, которые, как мы видели, ведут к растрате ресурсов и, в конечном счете, к кризису и безработице. Более того, поскольку кейнсианцы исходят из наличия избытка всех факторов (из-за незагруженных мощностей и незадействованных ресурсов), они имеют склонность игнорировать систему цен, функционирование которой они не считают необходимым. Таким образом, система цен изображается ими как некое неизвестно зачем существующее излишество. Если все определяется функциями макроэкономических агрегатов, то традиционная микроэкономическая теория, с ее процессом установления относительных цен, теорией капитала, процента и распределения, образующая становой хребет экономической науки, становится совершенно непонятной. К сожалению, как отметил Хайек, целое поколение экономистов выросло, не зная ничего, кроме кейнсианской (и монетаристской, добавим мы) макроэкономики («Я боюсь, что эта теория еще доставит нам множество неприятностей – она дала нам потерянное поколение экономистов, у которых больше ничего нет» – F. A. Hayek, “The Campaign against Keynesian inflation,” New Studies, p. 221). Хайек полагает, что Кейнс знал о том, что разработал слабую теоретическую конструкцию. Он вспоминает, что, когда они виделись в последний раз, незадолго до смерти Кейнса, Хайек спросил его, не тревожит ли его перспектива негодного использования его теории большинством его учеников: «Его ответ сводился к тому, что эти теории были очень нужны в 1930-х годах; но если эти теории когда-нибудь станут потенциально опасными, я могу быть уверен в том, что он, Кейнс, сумеет быстро изменить общественное мнение» (Hayek, “Personal Recollections of Keynes and Keynesian Revolution,” p. 287). Хайек пишет, что Кейнс умер через две недели после этого разговора, не получив ни одного шанса изменить ход вещей. Хайек критикует его за то, что тот дал название «общей теории» ошибочной теоретической системе, которая, по признанию самого ее создателя, должна пониматься как концепт, созданный ad hoc для специфических обстоятельств 1930-х годов. Сегодняшние, так называемые новые кейнсианцы (Стиглиц, Шапиро, Саммерс, Роумер и т. д.) фокусируются на анализе реальной и монетарной ригидности, которую они наблюдают на рынке. Однако и они до сих пор не понимают, что проявления ригидности и их главные последствия имеют место и оказывают свое отрицательное воздействие именно вследствие кредитной экспансии и государственного вмешательства. Они также не признают существования определенных стихийных рыночных сил, действующих на микроэкономическом уровне, которые в отсутствие государственного вмешательства ведут к изменению, координации и коррекции ошибочных инвестиций в ходе кризиса, спада и восстановления. О новых кейнсианцах см. также ниже (прим. 94).

598

Самуэльсон приводит следующий пример для иллюстрации принципа акселератора: «Представим типичную текстильную компанию, запас капитального оборудования которой всегда поддерживается на уровне примерно в 2 раза выше, чем объем их годовых продаж ткани. Когда продажи оставались на уровне 30 млн долл. в год, баланс компании показывал 60 млн долл. капитального оборудования, состоявшего, скажем, из 20 ткацких станков, установленных в разные годы, причем один станок ежегодно выбывает и должен быть заменен. Поскольку замена лишь уравновешивает выбытие, в данной корпорации не осуществляется чистых инвестиций, или сбережений. Валовые инвестиции осуществляются на уровне 3 млн долл. в год, представляя собой затраты на замену одного выбывающего станка… Теперь, предположим, что в четвертом году продажи вырастают на 50 % – с 30 млн до 45 млн долл. Тогда количество станков также должно быть увеличено на 50 % – с 20 до 30 штук. В этом четвертом году вместо одного будет закуплено целых 11 станков – 10 новых, в дополнение к одному, возмещающему ежегодное выбытие. Итак, продажи выросли на 50 %. А как выросло производство необходимого оборудования? С 1 станка до 11, или на 1000 %!» (Samuelson, Economics, 11th ed., [New York: McGraw-Hill, 1980], pp. 246–247). Интересный факт – обсуждение принципа акселератора было изъято из 15-го издания «Экономики», опубликованного в 1992 г.

599

Предыдущие версии «принципа акселератора» фигурировали в работах Карла Маркса, Альбера Афталиона, Дж. М. Кларка, А. Пигу и Роя Харрода. См. P. N. Junankar, “Acceleration Principle” in: The New Palgrave: A Dictionary of Economics, Eatwell, Milgate and Newman, eds., vol. 1, pp. 10–11.

600

«Если в порядке дискуссии мы были бы готовы признать, что капиталисты и предприниматели ведут себя так, как это описывается теориями диспропорциональности, остается необъясненным, как они могут развиваться без кредитной экспансии. Борьба за дополнительные инвестиции повышает цены на комплементарные факторы производства, а также процентные ставки на ссудном рынке. Если бы не было кредитной экспансии, то эти эффекты очень скоро обуздали бы экспансионистские тенденции» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 547).

601

См., напр.: Jeffrey Herbener, “The Myth of the Multiplier and the Accelerator,” in Dissent on Keynes, chap. 4, pp. 63–88, esp. pp. 84–85.

602

William Hutt, The Keynesian Episode: A Reassessment (Indianapolis, Ind.: Libert Press, 1979), pp. 404–408.

603

Rothbard, Man, Economy and State, pp. 759–764.

604

Энгельс Ф. Предисловие // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25. Ч. I. С. 13.

605

Явное упоминание Хайеком М. И. Туган-Барановского фигурирует в его «Ценах и производстве» (с. 122), а также в The Pure Theory of Capital, p. 426. См. также наст. изд., глава 6, прим. 71.

606

См.: Howard A. Sherman, Introduction to the Economics of Growth, Unemployment and Inflation (New York: Appleton, 1964), esp. p. 95.

607

«Очевидно, и часто считается само собой разумеющимся, что методы производства, которые оказались прибыльными при падении ставки процента с 7 до 5 %, могут стать убыточными при дальнейшем падении ставки с 5 до 3 %, поскольку они не смогут больше выдерживать конкуренцию с теми методами, которые в новых условиях оказались менее затратными… Объяснить тот факт, что методы производства, которые приносили прибыль, когда ставка процента составляла 5 %, стали убыточными, когда она упала до 3 %, можно только изменениями цен. Аналогично, только в терминах изменений цен можно дать адекватное объяснение тому, что изменение процентной ставки сделает прибыльными те методы производства, которые ранее были убыточными» (Hayek, The Pure Theory of Capital, pp. 388–389, а также 76–77, 140ff., 191ff. и 200). В свою очередь Августо Грациани признал, что «Хайек показал возможность переключения», см. рецензию Грациани на книгу Hayek on Hayek: An Autobiographical Dialogue (Graziani, book review in: The European Journal of the History of Economic Thought 2, no. 1 (Spring, 1995): 232.

608

O’Driscoll and Rizzo, The Economics of Time and Ignorance, p. 183.

609

Марк Блауг ошибается, когда называет теорему о переключении «последним гвоздем в гроб австрийской теории капитала» (Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: Дело, 1994. С. 483). Блауг не может понять, что, поскольку остаточный объективизм, когда-то привнесенный Бём-Баверком в австрийскую теорию капитала (его концепцией измеримого среднего периода производства), давно устранен из этой теории, и производственный процесс анализируется с точки зрения предпринимательских планов, теория капитала австрийской школы стала неуязвимой для атак со стороны теоретиков проблемы переключения, вследствие которых она стала даже сильнее. На эту тему см.: Ludwig M. Lachmann, “On Austrian Capital Theory,” in The Foundations of Modern Austrian Economics, Edwin E. Dolan, ed. (Kansas City: Sheed and Ward, 1976), p. 150. См. также: Israel M. Kirzner, “Subjectivism, Reswitching Paradoxes and All That,” in Essays on Capital and Interest, pp. 7—10. Кирцнер заключает, что «…мы должны понять, что сопоставление сложных, многоаспектных требований к периоду ожидания для разных технологий просто-напросто не позволяет нам заявлять, что одна технология однозначно предполагает меньший период ожидания, чем другая» (p. 10).

610

Ключевой момент, делающий неорикардианскую теорию переключения неадекватной, состоит не только в том, что она базируется на сравнительном анализе статического равновесия, который не содержит подходов, позволяющих изучать динамический рыночный процесс с точки зрения оценок его перспектив, но и в том, что он не способен установить конечной причины колебаний ставки процента, которые вызывают предполагаемое переключение между наиболее прибыльными технологиями. Увеличение сбережений (и, стало быть, – при прочих равных – уменьшение процентной ставки) может иметь результатом замену определенных технологий (например древнеримского плуга) более капиталоемкими (например трактором). Даже при этом последующее падение ставки процента может позволить вернуться к использованию древнеримского плуга в новом производственном процессе, что ранее было невозможно ввиду недостаточных сбережений. Иными словами, это не затронет уже работающие производства, и в них по-прежнему будут использоваться тракторы. Действительно, новое удлинение производственных процессов может вызвать появление новых стадий единого сельскохозяйственного производства или садоводства, в рамках которых будут применяться менее капиталоемкие технологии, трактуемые сравнительным анализом статического равновесия как раздельные процессы.

611

Нельзя забывать, что хотя неорикардианцы могут быть ситуативными союзниками теоретиков австрийской школы, когда они критикуют неоклассиков, их целью остается именно нейтрализация (хотя до сих пор не вполне успешная, по нашему мнению) влияния, оказываемого на экономическую науку субъективистской революцией, начатой Менгером в 1871 г. Начало рикардианской контрреволюции положила рецензия Пьеро Сраффы на книгу Хайека «Цены и производство» (см.: Piero Sraffa, “Doctor Hayek on Money and Capital”, Economic Journal 42 [1932]: 42–53). Это было установлено Людвигом Лахманном в его статье: Ludwig M. Lachmann, “Austrian Economics under Fire: The Hayek – Sraffa Duel in Retrospect,” in Austrian Economics: History and Philosophical Background, Wolfgang Grassl and B. Smith, eds., (London and Sydney: Croom Helm, 1986), pp. 225–242). Мы должны также упомянуть работу Джоан Робинсон, опубликованную в 1953 г. и посвященную критике неоклассической производственной функции (см.: Joan Robinson, Collected Economic Papers [London: Blackwell, 1960], vol. 2, pp. 114–131). Данной теме посвящена также глава 12 книги П. Сраффы «Производство товаров посредством товаров» (М.: ЮНИТИ, 1999. С. 122–129). Вся эта глава посвящена проблеме «переключения методов производства». Со стороны неоклассиков см. известную статью Пола Самуэльсона, в которой он объявил о своей безоговорочной капитуляции перед «кембриджской теоремой о переключении». Эта статья была напечатана в 1966 г. под заголовком «Парадоксы теории капитала: подведение итогов» (Samuelson, “Paradoxes in Capital Theory: A Summing Up,” Quarterly Journal of Economics 80 [1966]: 568–583). Еще одним интересным источником по данной тематике является книга Джеффри Харкурта: Geoffrey C. Harcourt, Some Cambridge Controversies in the Theory of Capital (Cambridge: Cambridge University Press, 1972). Наконец, см. также: Ludwig M. Lachmann, Macroeconomic Thinking and Market Economy (London: Institute of Economic Affairs, 1973).

612

Milton Friedman, Dollars and Deficits (Englewood Cliffs, N.J.: Prentice Hall, 1968), p. 15. Неокейнсианцы, в свою очередь, в качестве основы своих исследований используют неоклассическую микроэкономическую теорию, доказывая с помощью ее аппарата существование ригидности заработной платы на свободном рынке. Более конкретно, они выдвинули гипотезу о связи эффективности труда и заработной платы (efficiency-wage hypothesis), в соответствии с которой заработная плата определяет производительность труда, а не определяется ею. См., напр.: Robert Gordon, “What is New-Keynesian Economics?” Journal of Economic Literature 28 (September 1990); Lawrence Summers, Understanding Unemployment (Cambridge, Mass.: The MIT Press, 1990). Наша критика неокейнсианства (которое скорее следовало бы называть «неомонетаризмом», как заметил Роджер Гаррисон, см.: Roger Garrison, Time and Money, p. 232) концентрируется на том факте, что их модели, так же как и модели монетаристов, базируются по большей части на концепциях равновесия и максимизации, а гипотезы почти так же нереалистичны (опыт учит нас, что очень часто, если не всегда вообще, тенденция к повышению заработной платы характерна для тех дарований, на которых имеется самый значительный спрос), как и гипотезы экономистов неоклассической школы, разделяющих теорию рациональных ожиданий. В своем обзоре обеих школ Питер Бётке приходит к следующим выводам: «Как и теоретики рациональных ожиданий, разработавшие «доказательства» того, почему [нео]кейнсианская картина мира не может быть истинной, новые кейнсианцы начинают с предположения, что она должна быть истинной, а затем стараются объяснить, каким образом реальность могла бы стать такой. В конце концов, новые кейнсианцы столь же идеологичны, как и представители чикагской школы. В исполнении и тех и других экономическая теория редуцируется до игры, в которой априорные представления о хорошей или плохой сущности рынка должны быть представлены в форме какой-либо эффектной теории» (Peter Boettke, “Where Did Economics Go Wrong? Modern Economics as a Flight From Reality,” Critical Review 1 [Winter, 1997]: 42–43). Хороший обзор различных направлений разросшейся современной макроэкономики см. в: Oliver J. Blanchard and Stanley Fischer, Lectures in Macroeconomics (Cambridge, Mass.: The MIT Press, 1990). См. также: David Romer, Advanced Macroeconomics (New York: McGraw-Hill, 1996).

613

Peter F. Drucker, “Toward the Next Economics,” in The Crisis in Economic Theory, Daniel Bell and Irving Kristol, eds., New York: Basic Books, 1981), p. 9. Поэтому, как отмечает Марк Скоузен, не приходится удивляться тому, что один из самых известных монетаристов 1930-х годов, Ральф Хоутри, присоединился к Кейнсу в его критике Хайека, защищая негативную оценку Кейнсом процесса сбережения и выражая отношение к теории капитала и макроэкономике, весьма близкое к тому, которое мы находим у кейнсианцев. См., среди прочего: Ralph G. Hawrtey, Capital and Employment, pp. 270–286; Mark Skousen, Capital and Its Structure, p. 263. Все дискуссии по проблеме «функции потребления» вновь высветили очевидный факт влияния, оказываемого кейнсианством и макроэкономическим подходом на монетаристов. На самом деле, Милтон Фридмен, продолжая использовать весь кейнсианский аналитический и теоретический инструментарий, пытался посредством своей гипотезы постоянного дохода предложить эмпирический вариант, который смог бы позволить модифицировать выводы, получаемые на основе макроэкономического подхода. Действительно, если экономические агенты планируют свое потребление, принимая во внимание уровень постоянного дохода в долгосрочном периоде, то в соответствии с кейнсианской логикой увеличение дохода не будет сопровождаться более значительным увеличением сбережений и, следовательно, исчезнут все проблемы недопотребления, одного из главных предметов кейнсианского анализа. Тем не менее использование «эмпирической аргументации» подобного типа предполагает неявное признание справедливости кейнсианской гипотезы о вредоносных последствиях сбережений и капиталистической тенденции к недопотреблению. Но выше мы вскрыли аналитическую ошибку такой точки зрения, прибегнув к микроэкономической аргументации, согласно которой определенные рыночные силы приводят к инвестированию того, что было сбережено, вне зависимости от наблюдаемой эмпирической формы предполагаемой функции сбережения. См.: Milton Fredman, A Theory of Consumption Function (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1957).

614

«В начале 1930-х годов Фрэнк Найт, Генри Саймонс, Джейкоб Винер и их коллеги по чикагской школе призывали к значительному и продолжительному дефициту государственного бюджета как к средству борьбы с массовой безработицей и дефляцией тех лет» (J. Ronnie Davies, “Chicago Economics, Deficit Budgets and the Early 1930’s,” American Economic Review 58 [June 1968]: 476). Милтон Фридмен признает это: «Если говорить о мерах экономической политики, Кейнсу нечего было предложить тем из нас, кто по пятам ходил за Саймонсом, Минтсом, Найтом и Винером» (См.: Milton Friedman’s Monetary Framework [Chicago: Chicago University Press, 1974], p. 163). Говоря об обеих этих традициях, Скоузен пишет: «Нет никаких сомнений в том, что одной из причин, по которой чикагская школа получила такое признание, стало наличие в ней целого ряда положений, общих с кейнсианством. Обе школы использовали концепт [макроэкономических] агрегированных показателей. Обе делали упор на эмпирических исследованиях, видя в них средство подтверждения своих моделей. Обе одобряли государственное вмешательство в макроэкономической сфере, осуществляемое в тех или иных формах. Конечно, чикагцы стояли за меры денежной политики, тогда как кейнсианцы предпочитали фискальные меры, но обе школы предлагали некие формы государственного интервенционизма» (Mark Skousen, “The Free Market Response to Keynesian Economics,” Dissent on Keynes, p. 26; курсив мой. – У. де С.). По этой тематике см. статью Роджера Гаррисона: Roger Garrison, “Is Milton Friedman a Keynesian?” in Dissents on Keynes, chap. 8, pp. 131–147. Роберт Скидельски также подтверждает, что кейнсианские рецепты для преодоления спада не представляли в 1930-х годов ничего нового для теоретиков чикагской школы. См.: Robert Skidelsky, John Maynard Keynes: The Economist as Saviour, 1920–1937 (London: Macmillan, 1992), p. 579. См., наконец, недавнюю, хорошо документированную статью Джорджа Тэвласа: George S. Tavlas, “Chicago, Harvard and the Doctrinal Foundations of Monetary Economics,” Journal of Political Economy 105, no. 1, (February 1997): 153–177.

615

Первоначально эта таблица появилась в нашем предисловии к испанскому переводу книги Ф. А. Хайека: Hayek, Contra Keynes and Cambridge (Contra Keynes y Cambridge, p. xii). Она представляет собой нашу адаптацию таблиц из книги Хайека «Чистая теория капитала» (см.: Hayek, The Pure Theory of Capital, pp. 47–49,) и из книги Скоузена «Структура производства» (Skousen, The Structure of Production, p. 370). Кроме того, здесь отражена информация, имеющаяся в таблице, опубликованной в статье Huerta de Soto, “The Ongoing Methodenstreit of the Austrian School,” p. 96, в которую были сведены различия между австрийской школой и неоклассикой.

616

«За исключением австрийской школы, а также некоторых секторов шведской школы и ранних неоклассиков, все современные макроэкономические теории едины в отсутствии одного и того же. Они не работают с концепцией капитала, или, точнее, с межвременной капитальной структурой, по крайней мере неким недвусмысленным и удовлетворительным образом. Но ведь именно теория капитала предлагает самую обширную и многообещающую платформу для учета в макроэкономических построениях такого критически важного элемента, как время» (Roger W. Garrison, “The Limits of Macroeconomics,” Cato Journal: An Interdisciplinary Journal of Public Policy Analysis 12, no. 1 [1993]: 166).

617

Луис Анхель Рохо пишет: «В целом сегодняшнее состояние макроэкономики отличается весьма сильной степенью растерянности. Кейнсианская экономическая теория охвачена глубоким кризисом, поскольку не смогла адекватно объяснить, ход событий, не говоря уже о том, чтобы контролировать его. В то же время новые идеи еще не вполне укоренились и остаются легкой мишенью для критики, требующей их эмпирических подтверждений». Хотя мы полагаем, что диагноз, поставленный Рохо, является верным, и он отметил теоретический провал и кейнсианцев, и монетаристов, к сожалению, он не счел нужным упомянуть о необходимости базирования макроэкономических построений на адекватной теории капитала, которая позволяет провести корректную интеграцию «микро» и «макро» аспектов экономики. См.: Luis ángel Rojo, Keynes: su tempo y nuestro (Madrid: Alianza Editoral, 1984), pp. 365ff. В этой же книге Рохо можно найти краткое и совершенно недостаточное упоминание австрийской теории экономического цикла (см. с. 324–325). Рамон Фебреро сделал полезное резюме современного состояния макроэкономики и попытался привнести некоторый порядок в ее хаотическое и рыхлое состояние, см. его статью: Ramón Febrero, “El mundo de la macroeconomia: perspectiva general y concepciones originarias,” Qué es la economía, Ramon Febrero, ed. (Madrid: Ediciones Pirámide, 1997), chap. 13, pp. 383–424. К сожалению, Фебреро не уделил должного внимания австрийской школе, о которой он едва упомянул.

618

Hayek, The Pure Theory of Capital, p. 408.

619

«Концепция денег как шарнирного соединения предполагает существование двух теоретических конструкций, экстремизм которых должен быть преодолен. Одна крайность имеет место, когда деньги считают жестко соединенными («клепаное соединение») с реальным аспектом экономики. Принять такой подход значило бы отрицать наличие специфических проблем межвременной координации… Другая крайность состоит в трактовке денег в качестве «разомкнутого соединения». Она означает отрицание возможности рыночного решения проблемы межвременной координации… Монетаризм и кейнсианство занимают одну из этих двух диаметрально противоположных позиций, в результате чего макроэкономические проблемы выглядят либо тривиальными, либо неразрешимыми. Между этими крайностями располагается концепция «шарнирного соединения» Хайека, позволяющая признать наличие проблемы, оставив в качестве открытого вопроса возможность ее рыночного решения» (Roger W. Garrison, “Time and Money: The Universals of Macroeconomic Theorizing,” Journal of Macroeconomics 6, no. 1 [Spring 1984]: 203). Согласно Гаррисону, австрийцы построили эффективный переходный мостик также и для крайностей теории рациональных ожиданий: «И допущение о сверхрациональности, и гипотеза о недостаточной рациональности равным образом принижают ту критически важную роль, которую играет сам рыночный процесс, будучи единственным источником постоянного формирования ожиданий. Обе они также снижают и описательную силу теории, в которой применяются подобные неправдоподобные конструкции ожиданий» (Garrison, “What About Expectations?” p. 22).

620

См. статью Хайека «О нейтральных деньгах» (Hayerk, “On Neutral Money,” in Money, Capital and Fluctuations, chap. 7, pp. 159–162, esp. p. 161; эта работа представляет собой английский перевод его статьи, первоначально опубликованной по-немецки: Hayek, “über ‘Neutrales Geld’,” Zeitschrift für Nationalökonomie 4 [1933]: 659–661. Дональд Лавой установил, что в любом случае разрушительный эффект простого колебания общего уровня цен наносит меньший ущерб и гораздо более предсказуем, чем то воздействие, которому производственная структура подвергается вследствие впрыскивания денег посредством банковской кредитной экспансии: «Мое собственное суждение сводится к тому, что последствия изменения уровня цен наносят меньший ущерб и легче подлежат корректировке, чем последствия впрыскивания денег. Таким образом, оптимальная экономическая политика по поддержанию стабильных денег должна быть настолько близка к политике нулевого роста количества денег, насколько это практически возможно. По моему мнению, постепенная дефляция, которую допускает такая политика, была бы более предпочтительной, чем то искажение системы относительных цен, которое порождают попытки впрыснуть в экономику деньги в таких количествах, которые должны обеспечить постоянство уровня цен». Он добавляет к этому следующее: «Даже предложение золотых денег со временем постепенно увеличивается. Некоторые авторы оценивают, что такой рост составляет около двух процентов в год. По-моему, это представляется лучшим из того, что можно сделать» (Don C. Lavoie, “Economic Calculation and Monetary Stability”, Cato Journal, 3, no. 1 [Spring 1983]: 163–170, esp. 169). В главе 9 содержится предложение по реформированию денежной и банковской системы. Когда эти реформы будут реализованы, разработка и реализация мер «макроэкономической политики» станут ненужными.

621

Луис Анхель Рохо справедливо указывает на то, что основная деятельность банков не предполагает выполнения ими функций финансовых посредников, а базируется на их способности создавать кредиты и депозиты из ничего. Однако он продолжает называть банки финансовыми посредниками и упускает из виду почетную роль, выполняемую истинными финансовыми посредниками (которых он называет небанковскими институтами) в экономике, свободной от специальных банковских привилегий. См.: Luis ángel Rojo, Teoría económica III, материалы к лекциям и программа курса 1970/71 учебного года (Madrid, 1970), pp. 13ff., 90–96.

622

Экономисты австрийской школы всегда признавали важную роль, которую страхование жизни играет в формировании добровольных сбережений. Так, Рихард фон Штригль явно указывал на «бизнес по страхованию жизни, который имеет исключительно важное значение для накопления капитала». Штригль писал, что для успеха добровольных сбережений вообще и компаний по страхованию жизни в частности нужна уверенность в том, что покупательная способность денежной единицы будет по меньшей мере оставаться постоянной. См.: Richard von Strigl, Curso medio de economía, pp. 201–202. Кроме того, в классической статье, посвященной сбережениям, Ф. Хайек назвал страхование жизни и приобретение домов двумя самыми важными источниками добровольных сбережений (см.: Hayek, “Savings,” in Encyclopedia of the Social Sciences, 1933, перепечатано в: Hayek, Profits, Interest, and Investments, chap. 5, esp. pp. 169–170).

623

В другом месте мы уже сделали попытку интегрировать австрийскую теорию экономического цикла и анализ техники страхования, показав, как, стихийно эволюционируя, методы страхования противодействуют пагубным последствиям спадов. В то же время страховые компании стремились обеспечить гарантии бесперебойного исполнения обязательств перед своими клиентами (вдовами, сиротами и лицами, выходящими на пенсию). Наш вывод сводился к тому, что данный подход, который зарекомендовал себя как неизменно успешный, мог бы применяться также и к незастрахованным «пенсионным фондам», если иметь в виду выполнение ими своих функций и требование обезопасить их настолько, насколько это возможно, от разрушительных последствий цикла. См. Huerta de Soto, “Interés, ciclos económicos y planes de pensiones,” Anales del Congreso International de Fondos de Pensiones, Madrid, April 1984, pp. 458–468. Важнейшие принципы, лежащие в основе финансовой стабильности компаний по страхованию жизни, были исследованы Хесусом Уэрта Пеньей в книге: Jesús Huerta Peña, La estabilidad financiera empresas de seguros (Madird, 1954).

624

Наличность, получаемая в порядке погашения выкупной стоимости полиса страхования жизни не является средствами, которые вкладчики и держатели полисов могут получить и использовать без уменьшения наличности у других лиц. В значительной мере эти средства инвестированы и, таким образом, не находятся в форме денег. Та часть этих средств, которая хранится на банковском счете или в кассе, разумеется, уже включена в состав денег, находящихся в банках или вне их, и не должна учитываться, чтобы избежать повторного счета. По существующим законам такие институты не могут расширять кредитов сверх полученных сумм. Если для удовлетворения требований клиентов им нужно больше наличности, чем то количество, которое есть у них на руках, они должны реализовать на рынке часть своих инвестиций, что уменьшит банковский счет или наличность на руках у тех, кто купил у них соответствующие активы. Соответственно они не в состоянии расширять кредит или увеличивать количество денег в стране, как это делают коммерческие и центральные банки, которые всегда ведут свои операции на основе частичного резервирования и могут ссужать больше денег, чем то количество, которое было им доверено. (См.: Percy L. Greaves, “Introduction,” in Mises, On the Manipulation of Money and Credit, pp. xlvi – xlvii; курсив мой. – У. де С.).

625

Хотя аргументация, приведенная в тексте, является более чем достаточной для того, чтобы обосновать тот факт, что под традиционным страхованием жизни не скрываются вклады до востребования, рассматривая эту проблему с юридической и экономической точки зрения, мы не можем быть в этом абсолютно уверенными пока страховщики не перестанут гарантировать заранее установленную величину выкупной стоимости и не станут ограничивать ее рыночной ценностью активов на дату осуществления инвестиции в порядке формирования математических резервов по каждому отдельному полису. В этом случае никто не мог бы требовать права на выкупную стоимость заранее определенной величины. Покупатель полиса имел бы право только на ликвидационную стоимость полиса, реализуемого на вторичном рынке. Однако технические сложности, с которыми сталкивается страховщик, пытаясь вменить те или иные виды инвестиций каждому конкретному полису, сложности, связанные с долгосрочным характером договоров страхования жизни, привели компании к необходимости разработки и включения в договоры ряда оговорок (период ожидания, штрафные санкции за требования выкупной стоимости и т. д.). Совокупность этих оговорок, в случае если клиент погашает полис в период спада, имеет де-факто тот же сдерживающий эффект, что и получение меньшей суммы при продаже на вторичном рынке. Сведения о наиболее типичных оговорках, регулирующих получение выкупной стоимости, сведены в: Jesús Huerta Ballester, A Brief Comparison Between the Ordinary Life Contracts of Ten Insurance Companies (Madrid, 1954).

626

Таким образом, может быть искажено и традиционное страхование жизни, особенно, если оно в той или иной степени отказывается от своих базовых принципов под предлогом «финансового дерегулирования» или когда предпринимаются попытки соединять этот институт с такой чуждой страхованию отраслью, как банковская деятельность. Джон Мейнард Кейнс предоставляет нам пример такого искажения страхования жизни в течение нескольких лет, когда он был председателем совета директоров National Mutual Life Assurance Society of London. См. комментарии, имеющие отношение к данной теме, в главе 3, прим. 47. В бытность свою председателем совета директоров Кейнс избрал инвестиционную политику, основанную на принятии решений по ситуации (ad hoc investment policy), фокусируясь на бумагах с переменным доходом, а не традиционную для страховых компаний политику инвестирования в бумаги с постоянным доходом. Кроме того, он предпочел прибегнуть к нетрадиционным принципам учета, отражая приобретенные активы по их [текущим] рыночным ценам, а не по историческим затратам (ценам на момент приобретения). Он дошел до того, что разрешил распределять среди держателей полисов прибыль, фигурирующую в отчетности против нереализованных выгод [от переоценки бумаг]. С началом Великой депрессии все эти типично кейнсианские атаки на традиционные принципы страхования едва не стоили его компании потери платежеспособности. Негативное влияние, которое Кейнс оказал на британское страховое дело, можно ощутить и сегодня. Кроме того, в какой-то мере оно распространилось и на американский рынок страхования. Участники этого вида деятельности сегодня пытаются освободиться от этого влияния и вернуться к традиционным принципам, которые с самого начала гарантировали гладкость операций и платежеспособность отрасли. По этой теме см. следующие работы: Nicholas Davenport, “Keynes in the City”, Essays on John Maynard Keynes, Milo Keynes, ed. (Cambridge: Cambridge University Press, 1975), pp. 224–225; Skidelsky, John Maynard Keynes: The Economist as Saviour, 1920–1937, esp. pp. 25–26 и 524; D. E. Moggridge, Maynard Keynes: An Economist’s Bioghraphy (London, Routledge, 1992), esp. pp. 410, 411. Кейнс вызвал и прямые негативные последствия, будучи в то время очень влиятельным лидером британского страхования. Однако гораздо более опасными для страхования были косвенные последствия общего характера, поскольку его экономическая теория помогла разогнать инфляцию и разрушить привычку простых людей, в соответствии с его принципом «эвтаназии рантье», что имело поистине разрушительное действие для мирового рынка страхования и пенсионных накоплений. См.: Ludwig von Mises, “Pensions, the Purchasing Power of the Dollar, and the New Economics,” in Planning For Freedom and Twelve Other Addresses (South Halland, Ill., Libertarian Press, 1974): pp. 86–93. См. также выступления Кейнса на семнадцати общих собраниях акционеров National Mutual Life Assurance Society of London в период, когда он был председателем совета директоров этой компании (1922–1938). Это потрясающее чтение, великолепно иллюстрирующее тот разрушительный эффект, который, по иронии судьбы, последовал за получением власти таким спекулятивным «волком» и врагом сбережений, как Кейнс, над мирными «овцами» в лице его страховой компании. См.: The Collected Writings of John Maynard Keynes, vol. 12 (London, Macmillan, 1983), pp. 114–254. Другим знаменитым экономистом, тесно связанным со страхованием, был Герман Генрих Госсен. Не говоря уже о том, что он был финансовым советником одной из разоряющихся компаний, занимавшейся страхованием урожая и скота, Госсен задумал написать доклад для сберегательного банка Германии, посвященный страхованию жизни. Однако этот проект так и не был доведен до конца. См. статью о Госсене, которую написал Хайек (Hayek, The Trend of Economic Thinking, vol. 3, p. 356).

627

Если экономические агенты начинают субъективно воспринимать выкупную стоимость своих полисов как деньги, которыми они могут распорядиться в любой момент, упомянутое смешение страхового и банковского дела делает оправданной трактовку выкупной стоимости полисов (которая, как правило, меньше математических резервов страховщиков) как части предложения денег. Это тезис, выдвинутый Мюрреем Ротбардом в статье: Murrey N. Rothbard, “Austrian Definitions of the Supply of Money,” in New Directions in Austrian Economics, pp. 143–156, esp. 151–152. Мы, однако, не согласны с мнением Ротбарда, согласно которому выкупная стоимость должна автоматически включаться в состав денежного предложения, поскольку в конечном счете такое включение основано на субъективной оценке экономическими агентами выкупной стоимости своих полисов как части остатков наличности, находящихся в их немедленном распоряжении, чего пока на большинстве рынков не произошло. Более того, необходимо заметить, что процесс смешения страховых и банковских институтов еще не завершился, и даже на тех рынках, где этот процесс зашел дальше всего, компании начинают возвращаться к традиционным принципам страхового дела, в частности резко отделяя себя от банковской деятельности. О новых видах операций компаний страхования жизни и их подобии операциям по открытию счетов до востребования см.: Thierry Delvaux and Martin E. Magnee, Les nouveaux produits d’assurancevie (Brussels: Editions de L’Université de Bruxelles, 1991).

628

Легко показать, что экономическая природа финансовой операции, предполагающей соглашение об обратном выкупе в любой момент времени и по номинальной цене (а не по непрогнозируемой, колеблющейся цене рынка ценных бумаг), сводится к вкладу до востребования, который требует 100 %-ного резервирования. Действительно, единственный способ, которым компания может гарантировать в любое время исполнить все соглашения об обратном выкупе, – это держать денежные резервы, равные общей сумме того, что должно быть уплачено, если все держатели соглашений решат их исполнить одновременно (100 %-ное резервирование). Если компании не в состоянии поддерживать такой резерв, они постоянно рискуют оказаться не в состоянии исполнить пункт контракта, предусматривающий обратный выкуп. Эта ситуация станет практически неизбежной на стадии спада экономического цикла, без неограниченной и безусловной поддержки со стороны центрального банка, который должен выступить кредитором последней инстанции.

629

Francisco Cabrillo, Quiebra y liquidación de empresas (Madrid: Union Editóral, 1989).

630

Для компаний страхования кредитов, очевидно, является технически невозможным страхование ссуд, которые банковская система предоставляет в период кредитной экспансии, поскольку, как было показано выше, в данном случае не обеспечивается необходимая независимость между страхованием и результатом гипотетического страхового случая. Действительно, если бы банковские ссуды были застрахованы, для их расширения не существовало бы никаких границ. В ситуации спада, к которой всегда приводит кредитная экспансия, систематическое увеличение числа неплатежеспособных заемщиков делает продолжение этой политики технически невозможным. Таким образом, по той же причине, по которой закон больших чисел и установление норм резервирования не способны обеспечить страхование вкладов до востребования, для компаний страхования кредитов застраховать кредитные операции банков технически невозможно.

631

Определения банковской и денежной школ, которыми мы оперируем в данной книге, в основном соответствуют определению, данному Анной Шварц. Согласно Шварц, теоретики денежной школы считали, что денежная политика должна подчиняться общим принципам права, тогда как представители банковской школы обычно отстаивали предоставление банкирам (вплоть до центрального банка) права действовать по своему усмотрению, даже если при этом нарушаются традиционные принципы права. Анна Шварц отмечает, что в действительности споры велись вокруг вопроса, «должно ли правительство подчиняться правилам (денежная школа), или власти могут быть свободны от их соблюдения (банковская школа)». См.: Anna Schwartz, “Banking School, Currency School, and Free Banking School,” in The New Palgrave: Dictionary of Money and Finance (London: Macmillan, 1992): 148–151.

632

По этой теме см. прежде всего работу Марджори Грайс-Хатчисон, выполненную под научным руководством Ф. А. Хайека: Grice-Hutchison, Marjorie. The School of Salamanca: Reading in Spanish Monetary Theory, 1544–1605. См. также: Rothbard, “New Light on the Prehistory of the Austrian School,” pp. 52–74; Alejandro A. Chaufen, Christians for Freedom: Late-Scholastic Economics (San-Francisco: Ignatus Press, 1986). Положительная оценка работы М. Грайс-Хатчисон содержится в предисловии к третьему испанскому изданию книги Й. Шумпетера «История экономического анализа», написанном Фабианом Эстапе [Fabián Estapé] (Schumpeter, J. Historia del análisis económico. Barcelona, Editorial Ariel, 1994, pp. xvi – xvii).

633

Мы пользовались изданием Omnia opera, которое вышло в Венеции в 1604 г. В первом томе приведено полное название трактата Коваррубиаса: Veterum collatio numismatum, cum his, quae modo expenduntur, publica et regia authoritate perpensa, pp. 669–710. Даванцати часто ссылается на этот фрагмент трактата. Фердинандо Галиани упоминает о книге по крайней мере дважды во второй главе своего знаменитого сочинения «О деньгах» (Della moneta, p. 26). Карл Менгер также ссылается на книгу Коваррубиаса: Менгер К. Основания политической экономии//Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. С. 263. Полные названия соответствующих работ приводятся в английском издании (см.: Carl Menger, Principles of Economics (New York-London, New York University Press, 1981), Appendix J (History of Theories of the Origin of Money), p. 317).

634

Курсив мой. – У. де С. См.: Azpilcueta. Comentario resolutorio de cambios, pp. 74–75. Мартина де Аспилькуэту почти на 30 лет опередил Николай Коперник, который сформулировал версию количественной теории денег (хотя и в зачаточной форме) в своем труде De monetae cudendae ratio (1526). См. об этом: Rothbard, Economic Thought Before Adam Smith. p. 165.

635

См., например, комментарии, сделанные Франсиско Гомесом Камачо [Francisco Gómez Camacho] в его предисловии к работе Луиса де Молины (Luis Molina de, La teoria del justo precio (Madrid: Editora Nacional, 1981), pp. 33–34). См. также высказывания по этому поводу Сьерра Браво [Sierra Bravo] в El pensamiento social y economico de la escolastica desde sus origenes al comienzo del catolicismo social, vol. 1, pp. 214–237; статью Франсиско Бельды [Francisco Belda], которая подробно разбирается ниже, а также самую последнюю публикацию на эту тему: Huerto de Soto, “New Light on the Prehistory of the Theory of Banking and the School of Salamanca”.

636

См.: Molina, Tratado sobre los cambios, p. 145.

637

Molina, Tratado sobre los cambios., р. 146.

638

Ibid., р. 147 (курсив мой. – У. де С.).

639

Ibid., р. 149.

640

“Quare magis videntur pecuniam precario mutuo accipere, reddituri quotiscumque exegitur a deponente. Communiter tamen, pecunia illa interim negotiantur, et lucrantur, sine ad cambium dando, sine aliud negitiationis genus exercendo”. Это цитата взята непосредственно со с. 406, раздел 5, п. 60, «De Cambiis» книги Луго Величайшего [Lugo Hispalensis] Disputationum de iustitia et iure.

641

Как было показано выше (см. прим.102 в главе 2), возможно, Хуан де Луго сформулировал этот принцип наиболее ясно и кратко.

642

Иными словами, банкир может совершать чистые, или подлинные, предпринимательские ошибки, от которых не страхует никакой закон больших чисел. Эти ошибки могут обернуться значительными предпринимательскими убытками безотносительно к демонстрируемому им благоразумию. Подробнее о концепции «подлинных ошибок» см.: Izrael Kirzner, “Economics and Error,” in Perception, Opportunity and Profit (Chicago: University of Chicago Press, 1979), ch. 8, pp. 120–136.

643

Francisco Belda, “ética de la creación de créditos según la doctrina de Molina, Lesio y Lugo,” Pensamiento, 73, no. 19 (January – March 1963): 53–89. Pensamiento – ежеквартальный журнал, издаваемый философским факультетом испанского Общества Христа.

644

Belda, pр. 63, 69.

645

Ibid., р. 87. Бельда ссылается на книгу Хуана де Луго Disputationum de iustitia et iure, tomo 2, disposición 26, sectión 5.^>a, nn. 60–62.

646

Bernard W. Dempsey, Interest and Usury. Необходимо отметить, что отец Бельда задумал свою статью как кейнсианский критический ответ на идеи отца Демпси, изложенные им в этой книге. Приносим благодарность профессору Джеймсу Садовски из Университета Фордхэма, который снабдил нас экземпляром книги Демпси, поскольку мы не смогли найти ее в Испании.

647

В своем предисловии к книге Демпси Й. Шумпетер особо подчеркивает его глубокое понимание теории и отличное знание теоретико-экономических доктрин Людвига фон Мизеса, Фридриха Хайека, Викселя, Кейнса и других авторов. Кроме того, Шумпетер одобрительно отзывается о Демпси и в своем монументальном труде «История экономического анализа».

648

Экзегеза – интерпретация, толкование (текста, особенно античного или библейского). – Прим. науч. ред.

649

«Кредитная экспансия оборачивается обесценением всех вообще обращающихся средств обмена, с которыми банк проводит операции. Цены растут, активы повышаются в цене. Банки избавляются от своих долгов, погашая вклады обесценившимися деньгами… При этом ни один человек не обвиняется авторами-схоластами в грехе ростовщичества – мы имеем дело с системным, или институционализированным, ростовщичеством… Современная ситуация, к которой работающие сегодня теоретики применяют категориальные различения между естественным и денежным процентом, между сбережениями и инвестициями, между распределением дохода на основе свободно принятых решений и принудительным изъятием, имеет достаточно много общего с исследованиями периода позднего Cредневековья, чтобы считать оправданным определение этой ситуации как “институционального ростовщичества”» (Dempsey, Interest and Usury, рр. 225, 227–228 (курсив мой. – У. де С.). Короче говоря, Демпси просто-напросто приложил к банковской практике тезис Хуана де Марианы, выдвинутый им в работе Tratado y discurso sobre la moneda de vellón.

650

Dempsey, Interest and Usury, р. 210.

651

См. великолепное сжатое изложение, подытоживающее основные моменты денежной истории, в: F. A. Hayek, “English Monetary Policy and the Bullion Debate,” in F. A. Hayek, Collected Works, vol. 3. См. также: D. P. O’Brien, The Classical Economists. Oxford University Press, 1975; Rothbard, Classical Economics, ch. 5–6.

652

Английский перевод книги Даванцати под заголовком A Discourse upon Coins вышел в Лондоне в 1696 г. в издательстве J. D. and J. Churchill.

653

Книга Монтанари La zecca in consulta di stato была перепечатана в 1803 г. под названием La moneta в: Scrittori classici italiani di economía política (Milan: G. Destefanis, 1804), vol. 3.

654

См.: Sir William Petty. Quantulumcumque Concerning Money, 1682, in: The Economic Writings of Sir William Petty (New York: Augustus M. Kelly, 1964), vol. 1, pp. 437–448.

655

Работы Локка по денежной теории включают: John Locke, Some Considerations of the Consequences of the Lowering of Interest, and Raising the Value of Money (London: Awnsham and John Churchill, 1692); Idem, Further Considerations Concerning Raising the Value of Money (London: Awnsham and John Churchill, 1695). Обе эти статьи были перепечатаны в собрании сочинений Локка: The Works of John Locke, 12th ed. (London: C. and J. Rivington, 1824), vol. 4, а также в: Several Papers Relating to Money, Interests and Trade, etcetera (New York: Augustus M. Kelley, 1968). Локк был первым англичанином, который сформулировал идею об однозначном определении ценности денежной единицы количеством денег в обращении (см.: Hayek, “First Paper Money in Eighteenth-century France,” in Hayek, Collected Works, vol. 3: The Trend of Economic Thinking, ch. 10, p. 158).

656

Мы должны напомнить, что, согласно Карлу Менгеру, Ло был первым, кто корректно сформулировал эволюционную теорию происхождения денег.

657

См.: John Law, Money and Trade Considered: With a Proposal for Supplying the Nation with Money (Edinburgh: A. Anderson, 1705; New York: Augustus M. Kelley, 1966) [русск. пер. см.: Первые экономические системы. М.: Эксмо, 2008]. Как писал сам Ло: «Количество денег в государстве должно корректироваться в зависимости от числа жителей… Один миллион может создать занятость только для ограниченного числа лиц… большее количество денег может создать занятость для большего числа людей, чем меньшее количество, и всякое уменьшение в предложении денег понижает уровень занятости в той же степени. Цит. по: Hayek, “First Paper Money in Eighteenth-century France,” in Collected Works, vol. 3: The Trend of Economic Thinking, ch. 10, p. 158.

658

См.: John Law, Essay on a Land Bank. Antoin E. Murphy, ed. (Dublin: Aeon Publishing, 1994).

659

Cantillion, Essai sur la nature du commerce en général, pp. 399–400 [русск. пер. см.: Первые экономические системы. М.: Эксмо, 2008]. Кантильон сделал точно такое же наблюдение, которое почти за два столетия до него сделали схоласты из Саламанки, наблюдая за банкирами Севильи и других городов. Поскольку эти банкиры пользовались доверием публики, они имели возможность вести свои дела без сбоев, поддерживая небольшую долю наличности для покрытия текущих платежей.

660

Фердинандо Галиани шел по пути, проложенному Даванцати и Монтанари. Его работы, включая Della moneta, не уступают работам таких авторов, как Кантильон и Юм.

661

Эти эссе были перепечатаны в отличном издании Фонда свободы (Liberty Fund), вышедшем в серии «Классики свободы» (Liberty Classics). См.: Hume, Essays: Moral, Political and Literary, pp. 281–327. [Русск. пер.: Давид Юм. Опыты. Иеремия Бентам. Принципы законодательства и другие работы. Москва, 1896. Издание К. Т. Солдатенкова, серия «Библиотека экономистов», вып. V. В этот сборник вошли экономические работы Юма: А). Опыты: О торговле; О деньгах; О проценте; О торговом балансе; Письмо Давида Юма к Джемсу Освальду по поводу опыта о торговом балансе; О зависти в торговле; О налогах. Б). Из переписки Юма с Тюрго по вопросу о налогах: Письмо Юма; Ответ Тюрго; О государственном кредите. Далее этот сборник обозначается: Юм Д. Опыты, М., 1896. – Прим. перев.]

662

См.: Юм Д. О деньгах // Юм Д. Опыты. М., 1896. С. 20. Даже сегодня это положение Юма неизвестно ряду признанных экономистов. Как пишет Луис Анхель Рохо: «С общественной точки зрения реальные денежные остатки, принадлежащие публике, должны находиться на уровне, при котором общественная предельная полезность денег равна общественным предельным издержкам на их производство – издержкам, которые в современном мире чрезвычайно малы. С индивидуальной точки зрения совокупные реальные денежные остатки достигнут уровня, при котором их частная предельная производительность, которую мы, для простоты, полагаем равной их общественной предельной производительности, равна частным издержкам упущенных возможностей держания богатства в денежной форме. Если публика определит – опираясь на личные мнения – некий уровень реальных денежных остатков, которые она считает нужным поддерживать, то фактическое количество денег на руках будет меньше, чем то количество, которое является идеальным с общественной точки зрения» (Luis ángel Rojo, Renta, precios y balanza de pagos (Madrid: Alianza Universidad, 1976), pp. 421–422). В этом пассаже Рохо не только трактует деньги так, как будто они являются фактором производства, но и демонстрирует непонимание того факта, что деньги отлично выполняют свои индивидуальные и общественные функции безотносительно к их общему количеству. Как говорил Юм, любое количество денег является оптимальным.

663

Юм. О деньгах//Юм. Опыты. М., 1896. C. 25.

664

Там же. С. 22 (курсив мой. – У. де С.).

665

Там же. С. 23. (В русском издании упоминание Банка Амстердама отсутствует. – Прим. перев.)

666

Юм. О проценте//Юм. Опыты. М., 1896. С. 41.

667

Там же. С. 50.

668

Хайек рассказал о поразительных пробелах в знаниях Кейнса по истории экономической мысли, а именно в теориях денег, разрабатывавшихся английскими авторами XVIII–XIX вв. Хайек замечает, что будь познания Кейнса более глубокими, мы во многом были бы избавлены от той степени интеллектуальной деградации, которая стала следствием принятия кейнсианских доктрин. См.: F. A. Hayek, “The Campaign against Keynesian Inflation,” in Hayek, New Studies in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas, p. 231.

669

Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Наука, 1993. С. 436 (курсив мой. – У. де С.). Об эволюции взглядов Смита на банковское дело см.: James A. Gheriry, “The Evolution of Adam Smith’s Theory of Banking,” History of Political Economy 26, no. 3 (Autumn, 1994): 423–441.

670

Как отмечал Эдвин Вест, Перлмен считал, что Смит был осведомлен о проблеме расширения кредита за пределы, соответствующие величине добровольных сбережений, хотя ему и не удалось разрешить противоречие между положительной оценкой им частичного резервирования и сформулированным им же верным тезисом, согласно которому положительный эффект для экономики имеют лишь те инвестиции, которые финансируются из добровольных сбережений. См.: Edwin G. West, Adam Smith and Modern Economics: From Market Behaviour to Pubic Choice (Aldershot, UK: Edward Elgar, 1990), pp. 67–69. Педро Шварц указал, что «для выражения своих взглядов на банковское дело и бумажные деньги Адам Смит не нашел столь же ясных формулировок, как это удалось Юму» и что в действительности «он ввел в заблуждение ряд своих последователей… не всегда определяя институциональные предпосылки своих выводов». Он же пишет о том, что Адам Смит знал о бумажных деньгах и банках гораздо меньше Джеймса Стюарта, заключая: «Некоторые оценки Смита, вероятно, проистекают из его знакомства с книгой Стюарта “Политическая экономия”». См.: Schwartz, “El monopolio del banco central en la historia del pensamiento económico: un siglo de miopía en Inglaterra,” in Homenaje a Lucas Beltrán (Madrid: Editorial Moneda y Crédito, 1982), p. 696.

671

См. издание этого сочинения под редакцией и с предисловием Ф. Хайека: Henry Thornton, An Inquiry into the Nature and Effects of the Paper Credit of Great Britain (New York, 1978).

672

См.: F. A. Hayek, Collected Works, vol. 3: The Trend of Economic Thinking, pp. 194–195.

673

См.: P. Schwartz, “El monopolio del banco central en la historia del pensamiento económico: un siglo de miopía en Inglaterra,” p. 712.

674

Главный вклад Рикардо в банковскую теорию содержится в его знаменитой книге Proposals for an Economical and Secure Currency (1816), текст которых воспроизведен в: The Work and Correspondence of David Ricardo, Pierro Sraffa, ed. (Cambridge: Cambridge University Press, 1951–1973), vol. 4, pp. 34—106. [Русский перевод этой работы «Предложения в пользу экономного и устойчивого денежного обращения, а также замечания о прибыли Английского банка, поскольку она связана с интересами государства и собственников капитала банка» опубликован в собрании сочинений экономиста: Рикардо Д. Соч. В 4-х т. Т. 3. М.: Госполитиздат, 1955. С. 179–254.] Критика им банковской системы содержится и в его письме Мальтусу от 10 сентября 1815 г. (см.: Works, vol. 4, p. 177). Необходимо вновь напомнить, что Рикардо никогда не рекомендовал правительству восстановление паритета обесценившегося фунта на уровне до приостановки размена банкнот, о чем он ясно говорит в своем письме Джону Уитли от 18 сентября 1821 г. (см.: Works, vol. 9, pp. 71–74). Хайек писал в 1975 г.: «Часто я спрашивал себя, насколько иной могла бы быть экономическая история нашего мира, если бы в дискуссии, шедшей в период, предшествующий 1925 г. [год восстановления довоенного паритета фунта стерлингов к золоту, оказавшего в итоге – в совокупности с другими факторами, такими как высокие выплаты по безработице и др., – разрушительное воздействие на экономику Великобритании и всего мира. – Прим. перев.], хотя бы один английский экономист вспомнил бы и упомянул давно опубликованный фрагмент одного из писем Рикардо» (Hayek, New Studies in Philosophy, Politics and the History of Ideas, p. 199). На самом деле фатальная ошибка Британии, пожелавшей после войны вернуться к золотому стандарту, приостановленному на время войны, на условиях довоенного золотого паритета, который был выше фактического вследствие инфляции военного времени, была проанализирована почти за сто лет до этого (после окончания наполеоновских войн) Давидом Рикардо: «Никогда не советовал правительству восстановить национальную валюту, обесценившуюся на 30 % к номиналу. Я рекомендовал то, что предлагали и вы, хотя и в несколько отличной манере, а именно – зафиксировать денежную единицу на новом, обесцененном уровне, понизив стандарт (золотое содержание денежной единицы, или, что то же в тех условиях, пропорцию размена банкнот на золото. – Прим. перев.), после чего от этого стандарта не должно производиться никаких отступлений» (цитата из упоминавшегося выше письма Рикардо Джону Уитли, см.: David Ricardo, The Works and Correspondence of David Ricardo, Sraffa, ed., vol. 9, p.73, см. также выше, главу 6, прим. 46).

675

В действительности главные элементы банковской школы в Англии, хотя и в зачаточной форме, возникли уже во время деятельности теоретиков антислитковой школы XVIII в. См.: Rothbard, “The Early Bullionist Controversy” in Rothbard, Classical Economics (Aldershot, UK: Edward Elgar, 1995), pp. 159–274; F. A. Hayek, Collected Works, vol. 3, The Trend of Economic Thinking, ch. 9—14.

676

John Fullarton, On regulation of Currencies, being an examination of the principles on which it is proposed to restrict, within certain fixed limits, the future issues on credit of the Bank of England and of the other banking establishments throughout the country (London: John Murray, 1844; 2nd rev. ed., 1845). Закон возвращения Фуллартона сформулирован на с. 64 его книги. В континентальной Европе фуллартоновскую версию инфляционного кредо банковской школы пропагандировал Адольф Вагнер. Джон Фуллартон был врачом, издателем, неустанным путешественником и банкиром. О влиянии, оказанном Фуллартоном на столь разных экономистов, как Маркс, Кейнс и Рудольф Гильфердинг, см. статью Роя Грина: The New Palgrave: A Dictionary of Economics, vol. 2, pp. 433–434.

677

Mises, Theory of Money and Credit, pp. 340–341.

678

Ibid., p. 342. Дополнительно критику Мизесом положений банковской школы см.: Mises, On Manipulation of Money and Credit, pp. 118–119; Мизес. Человеческая деятельность. С. 409–415.

679

Перепечатано в: Records from Committees of the House of Commons, Miscellaneous Subjects, 1782, 1799, 1805, pp. 119–131.

680

Этот вывод Джеймса Пеннингтона датирован 13 февраля 1826 г. Соответствующий текст озаглавлен “On Private Banking Establishments on the Metropolis”, он был опубликован в качестве приложения к книге Томаса Тука «Письмо лорду Гренвиллу: О последствиях для ценности денег, приписываемых возобновлению платежей наличными» (Thomas Tooke, A Letter to Lord Grenville; On the Effects Ascribed to the Resumption of Cash Payments on the Value of the Currency (London: John Murray, 1826). Этот текст был также включен в книгу Тука: Tooke, The History of Prices and of the State of the Circulation from 1793–1837, vol. 2, pp. 369, 374. Ротбард установил, что еще до Пеннингтона (в 1820 г.) эквивалентность бумажных банкнот и кредитов, выдаваемых против вкладов банками с частичным резервированием, была установлена американским теоретиком, сенатором от Пенсильвании Конди Раге. Раге принадлежал к денежной школе и был сторонником 100 %-ного резервирования. На эту тему см.: Rothbard, The Panic of 1819, p. 149, 231–232, n. 52; Rothbard, The Mystery of Banking, р. 3.

681

Gallatin, A. Considerations on the Currency and Banking System of the United States. (Philadelphia: Carey and Lea, 1831), p. 31.

682

«Единственной заслугой банковской школы было признание депонированных денег такими же заместителями денег, что и банкноты. Но за исключением этого момента все доктрины банковской школы были ложными. Она руководствовалась противоречивой идеей нейтральности денег и пыталась опровергнуть количественную теорию денег, ссылаясь на deux ex machine, пресловутые сокровища, а также полностью извратила проблему ставки процента» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 411).

683

Наиболее ценные результаты, полученные перечисленными авторами, опубликованы в недавно появившемся обзоре Хайека о дискуссии между банковской и денежной школами. См.: F. A. Hayek, The Collected Works, vol. 3. The Trend of Economic Thinking, ch. 12. В частности, необходимо назвать следующие работы: Samuel Jones Lloyd (Lord Overstone), Reflections Suggested by a Perusal of Mr. J. Horseley Palmer’s Pamphlet on the Causes and Consequences of the Pressure on the Money Market (London: P. Richardson, 1837); позже эта работа была перепечатана Дж. Р. Мак-Куллохом в сборнике: Tracts and other Publications on Metallic and Paper Currency, by Right Hon. Lord Overstone (London: Harrison and Sons, 1857); также см.: George Ward Norman, Remarks upon some Prevalent Errors with respect to Currency and Banking, and Suggestions to the Legislature and the Public as to the Improvement in the Monetary System (London: P. Richardson 1838); и в особенности сочинение Роберта Торренса (вероятно, самого сильного теоретика денежной школы): Robert Torrens, A Letter to the Right Hon. Lord Viscount Melbourne, on the Causes of the Recent Derangement in the Money Market, and on Bank Reform (London, Longman Rees, Orme, Brown and Green, 1837).

684

Вместе с тем Рикардо понимал всю важность обеспечения независимости центрального банка от правительства. См.: José Antonio de Aguirre, El poder de emitir dinero: de J. Law a J. M. Keynes (Madrid: Unión Editorial, 1985), pp. 52–62, n. 16.

685

Мы полностью согласны с Педро Шварцем, который отнес Кейнса (и в меньшей степени Маршалла) к той части банковской школы, которая в конце концов поддержала систему с центральным банком (как раз имея в виду обеспечить максимальную «гибкость» в деле расширения денежного предложения). См.: P. Schwartz, “El monopolio del banco central en la historia del pensamiento economico: un siglo de miopia en Inglaterra,” pp. 685–729, esp. p. 729.

686

См.: Смит В. Происхождение центральных банков. М.: Институт национальной модели экономики, 1996. (Vera Smith, The Rationale of Central Banking and the Free Banking Alternative. Liberty Fund, 1990, впервые опубликовано издательством P.S. King & Son, Ltd., Westminster, England, 1936). Лиленд Йигер написал предисловие к этой великолепной работе, которая представляет собой докторскую диссертацию будущей Веры Лутц, выполненной под руководством Ф. А. Хайека. Хайек уже посвятил некоторое время написанию книги о банках и денежной системе, когда благодаря его знаменитым лекциям в Лондонской школе экономики и опубликованной на их основе книги «Цены и производство» (Prices and Production [русск. изд.: Челябинск: Социум, 2008]) он получил в этом уважаемом академическом учреждении почетное звание профессора экономической теории и статистики им. Тука, что заставило его прервать начатое исследование. К тому времени он успел закончить четыре главы: об истории теории денег в Англии, о деньгах во Франции XVIII столетия, об эволюции английских бумажных денег и о дискуссии между банковской и денежной школами. На этом он решил передать законченные главы и заметки, подготовленные для написания последней, пятой главы Вере Смит (Лутц), одной из своих наиболее одаренных студенток. Она расширила книгу и выполнила на ее основе свою диссертацию. К счастью, Альфред Бош и Райнхольд Файт восстановили оригинал рукописи Хайека – его перевод на английский был опубликован в качестве глав 9, 10, 11 и 12 третьего тома избранных сочинений Ф. А. Хайека (F. A. Hayek, The Collected Works, vol. 3, The Trend of Economic Thinking). На с. 112–113 второго английского издания своей книги [см. с. 129 русск. изд.] Вера Смит упоминает о первоначальной общности, существовавшей между представителями банковской школы и сторонниками свободной банковской деятельности, с одной стороны, и денежной школой и адептами центрального банка, с другой. На эту тему см. также: Rothbard, Classical Economics, ch. 7.

687

Henry Parnell, Observations on Paper Money, Banking and Other Things, including those parts of the evidence taken before the Committee of the House of Commons which explained the Scotch system of banking (London: James Ridgway, 1827), esp. pр. 86–88.

688

См., напр.: Мизес. Человеческая деятельность. Глава XVII, раздел 12 «Ограничения на выпуск в обращение инструментов без покрытия». С. 406–418; в особенности «Замечания по поводу дискуссии о свободной банковской деятельности». С. 415.

689

J. R. MсCulloсh, Historical Sketch of the Bank of England with an Examination of the Question as to the Prolongation of the Exchequer Privileges of that Establishment (London: Longman, Rees, Orme, Brown and Green, 1831); Idem, A Treatise on Metallic and Paper Money and Banks (Edinburgh: A. and C. Black, 1858).

690

Этот результат изложен Лонгфилдом в серии из четырех статей о банках и денежном обращении, опубликованной в Dublin University Magazine в 1840 г. Вера Смит пишет: «Лонгфилд затронул здесь важнейшее противоречие теории свободного банковского бизнеса. Никто впоследствии так и не попытался ему ответить» (Смит В. Происхождение центральных банков. С. 138). См. также наш разбор первоначальной догадки Лонгфилда ниже, на с. 664–771.

691

Параллельно с этими во Франции и Бельгии шли дискуссии между сторонниками свободы банковской деятельности и банковской школы (Курсель-Сенель, Кокелен, Шевалье и др.) и сторонниками денежной школы, отстаивавшими идею центрального банка (Лаверне, Дэйхталь и Воловски). В Германии во главе спорящих сторон стояли Адольф Вагнер и Ласкер (свобода банковской деятельности) и Телькампф, Гейер, Книс и Найссер (процентробанковская денежная школа). Подробнее см.: Смит В. Происхождение центральных банков. Гл. 8, 9.

692

Развитие платежных и клиринговых систем в интернете и другие формы цифровых коммуникаций приведут к опустошению банков, действующих на основе частичного резервирования, в отношении платежеспособности которых появились малейшие сомнения, практически мгновенно. В этом отношении технологическая революция в данной сфере будет способствовать частным банкам, которые в одностороннем порядке придерживаются резервных требований, близких к 100 % (все это – в предположении, что нынешняя система будет полностью приватизирована и центральный банк исчезнет как институт). См. статью нашего ученика: Jesper N. Katz, An Austrian Perspective on the History and Future of Money and Banking. Erasmus Programme in Law and Economics, Summer 1997. См. также: The Future of Money in the Information Age, James A. Dorn, ed. (Washington, D.C.: Cato Institute, 1997). Что касается кредитных карт или, как их еще называют, «пластиковых», «электронных» и т. д. денег, мы бы хотели заметить, что все это вообще является не деньгами, а скорее инструментами, подобно бумажным чекам, подтверждающими возможность оплаты выставленного счета настоящими деньгами. Эти инструменты можно также трактовать как своего рода совершенные заместители денег, наподобие банковских счетов.

693

Victor Modeste, “Le billet des banques d’emission et la fausse monnaie,” Le Journal des économistes n.s. 3 (August 15, 1866).

694

«Je crois que ce qu’on appelle liberté bancaire aurait pour résultat la disparition complète des billets de banque en France. Je souhaite donner à tout le monde le droit d’émmetre des billets, de sorte que plus personne désormais n’en accepterait» (Henri Cernuschi, Contre le billet de banque (Paris: Guillamin, 1866), p. 55). См. также интересную работу Чернуски: Cernuschi, Mécanique de l’échange (Paris: A. Lacroix, 1865). Людвиг фон Мизес полностью разделял взгляды Модесте и Чернуски и включил в «Человеческую деятельность» вышеприведенную цитату со следующим комментарием: «…свобода эмиссии банкнот значительно уменьшит использование банкнот, если вообще не сведет его на нет» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 417). Теоретики банковской школы, выступавшие за свободу банковской деятельности, оспаривали тезис Чернуски. Во Франции их возглавлял Жан-Густав Курсель-Сенель, в особенности в: Courcelle-Seneuil, J.-G. La banque libre: exposé des functions du commerce de banque et de son application à l’agriculture suivi de divers écrits de controverse sur la liberté des banques (Paris: Guillaumin, 1867). Лучшее изложение подходов Модесте и Чернуски (включая анализ разницы в их взглядах) см.: Oskari Juurikkala, “The 1866 False Money Debate. Journal des Economistes: Déjà vu for Austrians?” Quarterly Journal of Austrian Economics 5, no. 4 (Winter 2002): 43–55.

695

Еще один голос в поддержку введения 100 %-ного резервирования для банковской системы принадлежал Дэви Крокетту, знаменитому герою фронтира и сенатору, для которого банковские системы с частичным резервированием были «разновидностью крупномасштабного надувательства» (см.: Skousen, The Economics of a Pure Gold Standard, p. 32). Схожих взглядов придерживались Эндрю Джексон, вышеупомянутый Мартин Ван Бурен, Генри Гаррисон и Джеймс Полк, каждый из которых был в свое время президентом Соединенных Штатов.

696

Эволюция этой школы американской мысли на протяжении первой половины XIX в. прослежена в статье Джеймса Филбина, см.: James E. Philbin, “An Austrian Perspective on Some Leading Jacksonian Monetary Theorists,” The Journal of Libertarian Studies: An Interdisciplinary Review, vol. 10, no. 1 (Autumn 1991): 83–95. Имеется также книга Гарри Миллера, посвященная различным американским школам в области денежной и банковской теории первой половины XIX в., см.: Harry Miller, Banking Theory in the United States Before 1860 (1927; New York: Augustus M. Kelley, 1972).

697

Johann Ludwig Tellkampf, Essays on Law Reform, Commercial Policies, Banks, Penitentiaries, etc. in Great Britain and the United States of America (London: Williams and Norgate, 1859). См. также: Tellkampf, Die Prinzipien des Geld– und Bankwesens (Berlin: Puttkammer und Mühlbrecht, 1867). Еще в 1912 г. Мизес упомянул о предложениях Телькампфа (и Гейера) в следующем довольно загадочном пассаже: «Эмиссия фидуциарных средств обращения позволила избежать потрясений, связанных с увеличением объективной меновой ценности денег, и уменьшила стоимость функционирования денежной системы» (Mises, The Theory of Money and Credit, p. 359). Это высказывание представляется не соответствующим другим комментариям Мизеса, который в конце своей книги предлагает вернуться к 100 %-ному коэффициенту резервирования и ввести запрет на эмиссию фидуциарных средств обращения. Эти предложения Мизеса полностью совпадают с предложениями Телькампфа – Гейера (сторонников центрального банка) и Хюбнера – Михаэлиса (сторонников свободной банковской деятельности). Как было показано в главе 7, схожее противоречие имеется у Хайека между его книгами «Денежная теория и деловой цикл» и «Цены и производство» (Hayek, The Monetary Theory and The Trade Cycle (1929) и Hayek, Prices and Production (1931)). Единственное объяснение этим фактам может быть связано с развитием взглядов обоих авторов, поначалу не готовых решительно отстаивать выводы, следующие из их собственного теоретического анализа. Более того, необходимо принять во внимание, что, как мы увидим в следующей главе, Мизес защищал принцип 100 %-ного резервирования, но только в отношении вновь создаваемых депозитов и вновь выпускаемых банкнот, т. е. точно так же, как это было сделано в Законе Пиля. Поэтому наличие пассажей о фидуциарных средствах обращения, вроде приведенного выше, отчасти понятно, хотя вызывает удивление отказ Мизеса объяснить, почему система, которую он считает наиболее подходящей для будущего, не является таковой и для прошлого тоже. Мы считаем, что «преимущества» эмиссии фидуциарных средств обращения в прошлом не могут идти ни в какое сравнение с современным ущербом в виде экономических кризисов и спадов. Это становится особенно ясно, если принять во внимание значительную степень неадекватности нашей сегодняшней денежной системы, которая является результатом ошибок, сделанных в прошлом.

698

См.: Otto Hübner, Die Banken – опубликовано автором в Лейпциге в 1853 и 1854 г.

699

Philip Geyer, Theorie und Praxis des Zettelbankwesens nebst einer Charakteristik der Englischen, Französischen und Preussischen Bank (München: Fleischmann’s Buchanladung, 1867). Вера Смит подвергла критике предложения Гейера и Телькампфа о запрещении эмиссии фидуциарных средств обращения и установлении требований о 100 %-ном резервировании. Смит утверждала, что эта мера запустит процесс дефляции. Как будет показано в следующей главе, где нами будет предложен процесс перехода к системе, основанной на 100 %-ном резервировании, она не приняла во внимание, что не обязательно восстанавливать то соотношение, которое существовало между банкнотами и металлическими деньгами до начала эмиссии фидуциарных средств обращения. Совсем наоборот – всякий толковый переходный процесс требует избегать дефляции и переопределения соотношения между фидуциарными средствами обращения и металлическими деньгами, исходя из фактического количества депозитов и банкнот, эмитированных банковской системой. Главное состоит не в том, чтобы не спровоцировать уменьшение количества денег в обращении, а в том, чтобы предотвратить кредитную экспансию.

700

Otto Michaelis, Volkswirtschaftliche Schriften (Berlin: Herbig, 1873), bd. I–II.

701

Ludwig von Mises, Theorie des Geldes und Umlaufsmittel. На английский язык книга была переведена Бэтсоном, и в 1934 г. в Лондоне Джонатан Кейп выпустил первое английское издание этой книги под названием «Теория денег и кредита» (Theory of Money and Credit). Таким образом, она могла оказать влияние на Веру Смит, докторская диссертация которой была опубликована два года спустя. Интересно отметить, что В. Смит включила Мизеса наряду с Хюбнером, Михаэлисом и Чернуски в свою таблицу на с. 144–145 (в русск. изд. с. 213). Этих авторов она приводит в разделе таблицы, включающем наиболее последовательных сторонников денежной школы, которые, тем не менее, отстаивали свободу банковской деятельности в качестве наилучшего способа добиться, при существующих условиях, 100 %-ного резервирования. Возможно, одно из главных достоинств сочинения Веры Смит состоит в выявлении ею того, что банковская школа и школа свободы банковской деятельности совпадают не во всем и не всегда, равно как не совпадают между собой денежная школа и школа центрального банка. В отличие от этой упрощенной картины, авторы распадаются, скорее, на четыре группы, которые могут быть сведены в таблицу 2 × 2. В силу наглядности таблицы, составленной Верой Смит, мы считаем необходимым воспроизвести здесь ее уточненную версию:

Таблица 8-I

Классификация теоретиков по четырем школам (школа свободной банковской деятельности с частичным резервированием, частичное резервирование с центральным банком, свободная банковская деятельность со 100 %-ным резервированием и центральный банк со 100 %-ным резервированием) отличается гораздо большей ясностью и более точна, чем метод классификации, избранный Анной Шварц и Лоренсом Уайтом (и другими авторами), которые различают только три школы – денежную школу, банковскую школу и школу свободы банковской деятельности. См.: Anna J. Schwartz, “Banking School, Currency School, Free Banking School,” pp. 148–152.

702

О развитии доктрины центрального банка в Испании и о воздействии этой доктрины на учреждение Испанского эмиссионного банка см.: Luis Coronel de Palma, La evolución de un banco central (Madrid: Real Academia de Jurisprudencia y Legislacón, 1976) и ссылки, имеющиеся в этой книге. См. также работы Рафаэля Анеса и Педро Тедде де Лорки: Rafael Anes, El Banco de España, 1874–1914: un banco national; Pedro Tedde de Lorca, La banca privada española durante la Restauración, 1874–1914. Обе статьи появились в сборнике La banca Espanola en la Restauración, vol. 1 (Madrid: Servicio de Estudios del Banco de España, 1974). Несмотря на наличие многих ценных ссылок в этих работах, история испанской экономической мысли в части полемики между сторонниками центрального банка и свободной банковской деятельности еще не написана. Наиболее значимым теоретиком, стоявшим на позициях свободной банковской деятельности (и сторонником частичного резервирования), был Луис Мария Пастор (см.: Luis Maria Pastor, Libertad de Bancos y Cola del de España (Madrid: B. Carranza, 1865).

703

«Центральный банк не является естественным порождением развития банковского дела. Напротив, центральные банки насаждались извне волей государства. Именно этот факт стал причиной разительных отклонений в развитии общей структуры денег и кредита, которые проявились в условиях централизации, по сравнению с тем, что произошло бы при свободной системе в отсутствие государственного покровительства». (Смит В. Происхождение центральных банков. С. 246). Здесь мы поддерживаем гипотезу проф. Чарльза Гудхарта (см. прим. 73), который считал появление центрального банка естественным следствием перехода от товарных денег к фидуциарной денежной системе. С одной оговоркой: мы не считаем этот переход стихийным результатом работы рынка. Наоборот, он явился неизбежным следствием нарушения традиционных принципов права (поддержание 100 %-ного резерва против вкладов до востребования). Такое нарушение существенно сказывается на функционировании любого свободного рынка. Единственная серьезная ошибка, которую мы можем найти у Веры Смит, – неспособность автора признать, что система центрального банка представляет собой логическое и неизбежное следствие постепенного и скрытого внедрения банкирами частичного резервирования (исторически это внедрение было осуществлено в союзе с правительством). К большому сожалению, В. Смит не уделила достаточно внимания предложениям о 100 %-ном резервировании, которые циркулировали в то время, когда она писала свою книгу. В противном случае она бы поняла, что настоящая свобода банковской деятельности требует восстановления 100 %-ного резервирования вкладов до востребования. Как мы увидим ниже, многие сегодняшние сторонники свободной банковской деятельности совершают ту же ошибку.

704

Классической работой по эволюции центральных банков является книга Чарльза Гудхарта: Goodhat, Charles. The Evolution of Central Banks, 2nd ed. (Cambridge, Mass.: MIT Press, 1990), esp. pр. 85—103. Краткий и полезный очерк истории возникновения и развития центральных банков см.: Tedde de Luca, El Banco de San Carlos, 1782–1822, pp. 99ff. Рамон Сантильяна приводит замечательный рассказ о том, как центральный банк Испании, организованный в XIX в. для преодоления текущих затруднений с финансированием государственного бюджета, был вынужден постоянно злоупотреблять привилегией в деле создания денег (банкнот и депозитов), которой пользовалась банковская система, организованная на началах частичного резервирования. См.: Ramón Santillana, Memoria histórica sobre las bancos Nacional de San Carlos, Español de San Fernando, Isabell II, Nuevo de San Fernando, y de España (reedición del Banco de España (Madrid, 1982), esp. р. 1, 3, 132, 236, 237).

705

См.: Jesús Heurta de Soto, Socialismo, cálculo económico y función empresarial, р. 87. См. также: Jesús Huerta de Soto, Economic Analysis of Socialism, in Meijer, Gerrit, ed. New Perspectives on Austrian Economics (London and New York: Routledge, 1995), ch. 14.

706

Jesús Huerta de Soto, Socialismo, cálculo económico y función empresarial, р. 95.

707

Подробный анализ вышеизложенных теоретических аспектов см. в первых трех главах книги: Уэрта де Сото Х. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция (с. 25—176).

708

См., например, статью 15 Устава Банка Испании в редакции 13/1994 от 13.07: «Банк Испании обладает исключительным правом на эмиссию банкнот “песета”, которые вне зависимости от того, что установлено настоящим Уставом в отношении чеканки монет, являются единственным законным платежным средством, принимаемым полностью и в любых количествах для погашения долгов на территории Испании» (Boletin Official del Estado de 2 de Julio de 1994, p. 15404 (курсив мой. – У. де С.)). После присоединения Испании к европейскому Экономическому и монетарному союзу 1 января 2002 г. песета и Банк Испании были заменены соответственно на евро и Европейский центральный банк.

709

См., напр., общий перечень обязанностей центрального банка, содержащийся в статье 7 вышеупомянутого Устава Банка Испании.

710

См. статью нашей студентки Елены Сузмацян-Вентура: Elena Souzmatzian Ventura, “¿Puede la intervención gubernamental evitar las crisis bancarias?” Revista de la Superintendencia de bancos y otras instituciones financieras 1 (April – June 1994): 66–87. Елена Сузмацян отмечает, что хотя наблюдение о наличии у современной банковской системы многих черт, присущих институтам социалистической директивной экономики, может вначале озадачить, однако по минимальном размышлении этот вывод легко принять, если вспомнить, что: (а) система в целом основана на монополии государства в сфере денежного обращения; (б) система базируется на привилегиях, позволяющих банкам создавать кредиты из ничего посредством поддержания лишь части резервов, необходимых для погашения вкладов; (в) управление системой в целом осуществляет центральный банк – независимое агентство, регулирующее денежную сферу и выступающее по отношению к финансам как настоящий планирующий орган; (г) с юридической точки зрения важнейший принцип, применяемый к государственному управлению, а именно, что государственные органы должны ограничиваться исполнением предписанных функций, в равной мере применяется и к банкам, что противоречит правовому положению частных компаний из других секторов экономики, действующих на основе принципа «можно делать все, что не запрещено»; (д) банки исключены из обычного законодательства о банкротстве, являющегося частью торгового права, и регулируются вместо этого административными процедурами, такими как вмешательство государства, смена управляющих и т. п.; (е) банкротства банков предотвращаются путем экстернализации последствий банковских кризисов ликвидности – издержки тем самым перекладываются на всех граждан страны посредством ссуд центрального банка [частным банкам], выдаваемых под нулевой процент, или невозвращаемых перечислений из фонда гарантирования вкладов [в России – «фонд страхования вкладов». – Науч. ред.]; (ж) к банкам применяется огромный и запутанный массив регулятивных актов, напоминающих те, которые регулируют деятельность правительственных органов [о различии между собственно законами как частью права и законами, регулирующими деятельность правительства как организации, см.: Хайек Ф. Право, законодательство и свобода. М.: ИРИСЭН, 2006. С. 113–163. – Науч. ред.]; (з) вмешательство государства в банковские кризисы весьма в малой степени является предметом [общественного] контроля либо не контролируется вовсе. Во многих случаях меры такого вмешательства имеют характер ad hoc и не соответствуют критериям рациональности и эффективности.

711

Разумеется, мы не рассматриваем здесь полностью национализированные банковские системы (Китай, Куба и т. д.), которые в сегодняшнем мире не играют никакой роли.

712

Более того, центральный банк не может гарантировать всем клиентам частных банков восстановления их вкладов в денежных единицах той же покупательной способности. Убеждение в том, что центральные банки «гарантируют» всем гражданам возврат их вкладов безотносительно к действиям частных банков является чистой фикцией, поскольку максимум того, что могут сделать центральные банки для удовлетворения всего спроса на вклады частных банков, это создать новую ликвидность ex nihilo. Но при этом они запускают процесс инфляции, которая снижает покупательную способность денежных единиц, снимаемых с соответствующих счетов, и часто это снижение весьма существенно.

713

«Любой центральный банк сталкивается с фундаментальной дилеммой, которая делает неизбежным предоставление этому институту большого объема дискреционной власти при проведении денежно-кредитной политики. Центральный банк располагает лишь косвенным и потому весьма ограниченным контролем над обращающимися фидуциарными средствами. Его власть основывается главным образом на угрозе отказать в предоставлении наличности, когда в этом возникнет нужда. В то же время считается, что в его обязанности входит никогда не отказывать в предоставлении наличности за определенную плату, когда в этом возникает нужда. Именно эта проблема, а не общее влияние проводимой им политики на цены или ценность денег неизбежно волнует руководителей центральных банков в их повседневной деятельности. Отсюда возникает необходимость предвосхищать и противодействовать некоторым тенденциям в сфере кредита. И в этой деятельности простых правил не существует» (Hayek, The Constitution of Liberty, p. 336).

714

Во многих западных странах для «страхования» вкладов создаются различные системы и агентства. Они производят эффект, обратный тому, который ожидается при их учреждении. «Фонды гарантирования вкладов» побуждают частные банки проводить менее благоразумную и ответственную политику, поскольку дают клиентам ложную уверенность в том, что их вклады «застрахованы». В результате клиенты считают, что им не нужно прилагать усилия по изучению и выяснению того, насколько можно доверять тому или иному институту. Эти же фонды убеждают банкиров в том, что в конечном счете никакое их поведение не может так уж серьезно повредить их клиентам. Ведущая роль, которую системы гарантирования, или «страхования», вкладов сыграли в кризисе банковской системы в Америке в 1990-е годы, исследована, среди прочих работ, в сборнике под редакцией Лоренса Уайта. См.: White, Lawrence H., ed. The Crisis in American Banking (New York: New York University Press, 1993). Поистине обескураживающим поэтому является тот факт, что в процессе гармонизации европейского банковского законодательства была утверждена Директива 94.19 CE от 30 мая 1994 г. в части создания систем гарантирования вкладов. Этой директивой предусмотрено, что каждая страна – член Союза должна официально принять систему гарантирования вкладов. Она требует, далее, чтобы все европейские кредитные учреждения вступили в одно из агентств, создаваемых в каждой стране для этих целей. Кроме того, той же директивой утвержден порог, до которого (включительно) должны покрываться все потери по всем вкладам всех вкладчиков (24 тыс. экю), и установлено, что Европейская комиссия должна пересматривать этот порог каждые пять лет.

715

Общепринятое и официальное сокращенное наименование центрального планового ведомства в СССР – Государственного планового комитета СССР, в 1991 г. Госплан был реорганизован и переименован в Министерство экономики Российской Федерации. – Прим. перев.

716

На протяжении 1920-х годов Федеральным резервом США и европейскими центральными банками проводилась ошибочная денежная политика, ставшая главной причиной Великой депрессии. Она состояла не в том, что центральный банк после краха фондового рынка 1929 г. не смог адекватно отреагировать на 30 %-ное падение количества денег в обращении, как считает Стивен Хорвиц (и как до него писали Милтон Фридмен и Анна Шварц). Кризис разразился потому, что предшествовавшая ему кредитно-денежная экспансия вызвала искажения производственной структуры, а не потому, что началась дефляция, ставшая следствием соответствующего процесса восстановления ее пропорций. Ошибочная интерпретация Хорвицем этих событий и его защита аргументов, выдвигаемых современной банковской школой частичного резервирования, содержатся в статье: Stephen Horwitz, “Keynes’ Special Theory,” Critical Review: A Journal of Books and Ideas 3, nos. 3–4 (Summer – Autumn, 1989): 411–434, esp. p. 425.

717

Чарльз Гудхарт дал точное описание непреодолимых теоретических и практических трудностей, с которыми сталкивается центральный банк при реализации своей денежной политики. См.: Charles Goodhart, “What Should Central Banks Do? What Should be their Macroeconomic Objectives and Operation?” Economic Journal 104 (November 1994): 1424–1436. Приведенный отрывок см. на с. 1426–1427. Другие достойные внимания работы Гудхарта включают в себя: Goodhart, The Business of Banking 1891–1914 (London: Weidenfeld and Nicholson, 1972), Idem, The Evolution of Central Banks. Анализ политических воздействий, которым подвергаются центральные банки, включая те, независимость которых от исполнительной власти обеспечена законодательством в наибольшей степени, см.: Mayer, Thomas. Monetarism and Macroeconomic Policy (Aldershot, U.K. Edward Elgar, 1990), pp. 108–109.

718

Полезный обзор различных точек зрения на эту проблему на материале публикаций последних лет см. в: Antonio Erias Rey, José Manuel Sanchez Santos. Independencia de los bancos centrales y política monetaria; una síntesis. Hacienda Pública Española 132 (1995): 63–79.

719

О позитивных последствиях независимости центрального банка для финансовой системы см. Geoffrey A. Wood, et al. Central Bank Independence: What is it and What it Does for Us? (London: Institute for Economic Affairs, 1993). См. также книгу Отмара Иссинга: Otmar Issing, Central Bank Independence and Monetary Stability (London: Institute for Economic Affairs, 1993).

720

János Kornai, “The Hungarian Reform Process,” Journal of Economic Literature 24, no. 4 (December 1986): 1726–1727.

721

Однако в этом случае нельзя полностью исключить и возможность межвременного рассогласования. Даже если банки обязаны поддерживать 100 %-ный резерв, межвременные искажения неизбежно возникают, когда центральный банк вливает новые деньги в экономическую систему посредством масштабных покупок на открытом рынке, что оказывает прямое влияние на рынки ценных бумаг, норму доходности и косвенное – на процентную ставку кредитного рынка.

722

Согласно Ф. Хайеку причиной безработицы часто является внутривременное (интратемпоральное) несоответствие между структурой спроса на различные потребительские блага и распределением труда и других факторов производства, требующихся для их изготовления. Создание центральным банком новых денег и их вливание в различных точках экономики порождают и усиливают такого рода качественное рассогласование. Данное обстоятельство часто проявляется в банковской системе с частичным резервированием и усиливается ею вплоть до гораздо более опасной фазы, когда внутривременное рассогласование сочетается с межвременным. Однако эта возможность существует и тогда, когда центральный банк руководит банковской системой, функционирующей на началах 100 %-ного коэффициента резервирования. В этом случае любое увеличение денежного предложения центральным банком, реализующим цели своей денежной политики, будет всегда «горизонтально» (или интратемпорально) искажать производственную структуру, если только новые деньги не будут распределяться поровну между экономическими агентами (чего в реальной жизни представить невозможно). В последнем случае увеличение количества денег в обращении не будет иметь искажающих последствий, не считая пропорционального роста цен на все товары, услуги и факторы производства. Но при этом все параметры реальности, состояние которых служило для оправдания новых вливаний денег, останутся неизменными.

723

Главными сторонниками частной банковской системы со 100 %-ным резервированием, которая управлялась бы центральным банком, были экономисты чикагской школы 1930-х годов. Сегодня таким сторонником является Морис Алле, лауреат Нобелевской премии по экономике. В следующей главе мы детально проанализируем эти предложения.

724

Именно этот процесс в 1826 г. детально описан Парнеллом. Позже модель Парнелла развил Людвиг фон Мизес, см.: Мизес. Человеческая деятельность. Гл. XVII, раздел 12 «Ограничения на выпуск в обращение инструментов, не имеющих покрытия». С. 406–418.

725

Как пишет Чарльз Гудхарт, «до появления центральных банков было множество банковских кризисов и паник». Он цитирует книгу О. Спрэга: O. B. W. Sprague, History of Crises and the National Banking System (1910; New Jersey: Augustus M. Kelly, 1977). См.: Charles A. Goodhart, “What Should Central Banks Do? What Should be their Macroeconomic Objectives and Operations?” p. 1435. См. также: Charles Goodhart, “The Free Banking Challenge to Central Banks,” Critical Review 8, no. 3 (Summer 1994): 411–425. Наиболее значительные работы Гудхарта опубликованы в сборнике: Goodhart, The Central Bank and the Financial System (Cambridge, Mass.: MIT Press, 1995).

726

О банкирском оптимизме и «пассивном инфляционизме», причиной которых является страх, испытываемый банкирами перед своевременной остановкой кредитной экспансии, см.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 533–534. Более того, как показал Мизес, выгоды, доставляемые привилегиями, имеют тенденцию исчезать (в области банковского дела это происходит по мере увеличения числа филиалов, роста расходов и т. п.), заставляя требовать дополнительные дозы инфляции (см.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 701–702).

727

Выражение «трагедия общинных выпасов» [tragedy of commons] стало использоваться после выхода в 1968 г. одноименной статьи Гаррета Хардина (Garret Hardin, “The Tragedy of Commons,” Science, 1968). Позже она была перепечатана в сборнике: Garret Hardin and John Baden, eds. Managing the Commons (San Francisco: Freeman, 1970). Однако этот процесс был описан Людвигом фон Мизесом за 28 лет до того. См.: Mises, Nationalökonomie: Theorie des Handelns und Wirtschafttens (Geneva: Editions Union, 1940; Munich: Philosophia Verlag, 1980), pp. 599–605. Раздел называется “Die Grenzen des Sondereigentums und das Problem der external Costs und external Economies” (см.: Мизес. Человеческая деятельность. Гл. XXIII «Данные рынка», раздел 6 «Границы прав собственности и проблемы внешних издержек и внешней экономии». С. 614–622. – Прим. перев.).

728

Селджин и Уайт подвергли критике наше применение концепции «трагедии общинных выпасов» к свободной банковской деятельности с частичным резервированием. Они утверждают, что в этом секторе мы имеем дело с денежным внешним эффектом (т. е. внешним эффектом, возникающим в связи с существованием системы цен), который не имеет ничего общего с технологическим внешним эффектом, лежащим в основе «трагедии общинных выпасов». См.: George A. Selgin and Lawrence H. White, “In Defence of Fiduciary Media, Or We are Not Devo(lutionists), We Are Misesians!” Review of Austrian Economics 9, no. 2 (1996): 92–93, n. 12. Однако Селджин и Уайт не вполне осознают, что эмиссия фидуциарных средств обращения неразрывно связана с нарушением традиционных прав собственности применительно к договору банковского денежного вклада. Поэтому фидуциарные средства обращения не являются стихийным феноменом, который возник в результате процессов, протекающих на свободном рынке, основанном на праве. В свою очередь, Хоппе, Хюльсманн и Блок выступили в нашу защиту со следующим утверждением: «Объединяя деньги и денежные заместители под одним наименованием “деньги”, как будто это в каком-то смысле одно и то же, Селджин и Уайт не поняли, что эмиссия фидуциарных средств обращения – увеличение титулов собственности – не то же самое, что увеличение предложения объектов собственности. Они не понимают, что изменения относительных цен, вызванные эмиссией фидуциарных средств обращения, являются совершенно другим внешним эффектом, чем изменения цен, вызванные изменением предложения объектов собственности. Имея в виду именно это фундаментальное различие между собственностью и титулом собственности, аналогия Уэрта де Сото между банковской деятельностью с частичным резервированием и трагедией общинных выпасов совершенно корректна» (Hans-Hermann Hoppe, Jörg Guido Hülsmann and Walter Block, “Against Fiduciary Media,” Quarterly Journal of Austrian Economics 1, no. 1 (1998): 23, n. 6). Кроме того, как отметил Мизес, главное экономическое последствие отрицательных внешних издержек здесь состоит в том, что они усложняют экономический расчет и раскоординируют общество. Эти явления, очевидно, имеют место в случае кредитной экспансии банковской системой с частичным резервированием. См.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 617 и сл.

729

Рассуждение, лежащее в основе приложения «трагедии общинных выпасов» к свободной банковской системе с частичным резервированием, восходит к аргументации, первоначально предложенной Лонгфилдом. Правда, он пытался (не вполне успешно) применить этот метод к случаю, когда кредитную экспансию осуществляют несколько банков, тогда как наш анализ предполагает наличие сдерживающего механизма межбанковского клиринга, не рассматривавшегося Лонгфилдом. Метод «трагедии общинных пастбищ» помогает также понять, почему банки, действующие в рамках свободы банковской деятельности на началах частичного резервирования, склонны к слияниям и почему они требуют создания центрального банка. Их целью является формирование некоей общей и согласованной политики кредитной инфляции. Первый раз мы дали объяснение этому процессу с помощью модели «трагедии общинных выпасов» на региональном съезде Общества Мон-Пелерин в Рио-де-Жанейро 5–8 сентября 1993 г. Присутствовавшая на этом съезде Анна Шварц также отметила, что современные теоретики свободы банковской деятельности при частичном резервировании не понимают того обстоятельства, что расчетные палаты не способны сдерживать кредитную экспансию, если все банки решат расширять свои кредиты более или менее одновременно. См.: Anna Schwatz, “The Theory of Free Banking,” статья, представленная на региональной встрече Общества Мон-Пелерен, Рио-де-Жанейро, 5–8 сентября, 1993 г, с. 5. В любом случае, процесс экспансии, очевидно, начинается с привилегии, вступающей в конфликт с правами собственности, и каждый банк присваивает выгоды, связанные с кредитной экспансией, а издержки перекладывает на всю систему. Более того, если большинство банкиров явно или неявно согласятся «оптимистически» присоединиться к созданию и предоставлению ссуд, никакой механизм межбанковского клиринга не сможет эффективно блокировать негативные последствия этого процесса.

730

Именно поэтому я не могу согласиться с моим другом Паскалем Саленом, который считает, что «проблема не в частичном резервировании, а в денежной монополии [центрального банка]» (см.: Pascal Salin, “In Defence of Fractional Monetary Reserves”). Даже самые известные защитники принципа частичного резервирования признали, что системы межбанковского клиринга, возникающие при частичном резервировании, не способны сдерживать широкомасштабное расширение кредитования. См., напр.: George Selgin, “Free Banking and Monetary Control,” Economic Journal 104, no. 427 (November 1994): 1449–1459, esp. р. 1455. Селджин проглядел тот факт, что банковская система с частичным резервированием, которую он защищает, порождает непреодолимую тенденцию не только к слияниям, образованию ассоциаций и заключению соглашений, но и, что более важно, к учреждению центрального банка. При этом преследуется цель организации совместной кредитной экспансии без риска для индивидуальной платежеспособности банков, а также чтобы гарантировать необходимую ликвидность со стороны созданного кредитора последней инстанции, обладающего полномочиями предоставлять помощь любому банку, переживающему финансовые затруднения.

731

См.: Hayek, The Constitution of Liberty; Хайек Ф. Право, законодательство и свобода. М.: ИРИСЭН, 2006. См. также: Уэрто де Сото. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. Гл. 3.

732

См.: Elena Sousmatzian Ventura, “¿Puede la intervención gubernamental evitar las crisis bancarias?” p. 2. Наша студентка Елена Сузмацян цитирует Томаса-Рамона Фернандеса, давшего описание этого законодательного цикла: «Банковское законодательство всегда развивается как реакция на кризисы. Всегда, как только начинается очередной кризис, существующие законы объявляются неадекватными, лишенными необходимых решений и мер. Таким образом, каждый раз оказывается необходимым срочно принять какие-нибудь пожарные меры. Вне зависимости от контекста, в котором они были “изобретены”, к концу кризиса эти меры закрепляются в действующем законодательстве, которое применяется до тех пор, пока не наступает очередной шок, когда начинается следующий кризис, подобный прошлому» (Tomás-Ramón Fernández, Commentarios a la ley de disciplina de intervención de las entindades de crédito [Madrid: Serie de Estudios de la Fundación Fondo para la Investigación Económica y Social, 1989], p. 9). Елена Сузмацян формулирует проблему следующим образом: если банковские кризисы можно предотвратить, то государство доказало, что его вмешательство не решает задачу их предотвращения; если же кризисы неизбежны, то вмешательство государства в эту сферу является излишним. Обе эти позиции содержат зерно истины, поскольку банковское дело на началах частичного резервирования делает кризисы неотвратимыми вне зависимости от банковского законодательства, на совершенствовании которого настаивает государство. Более того, это законодательство только усугубляет проблемы, а не решает их.

733

См.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 413–414.

734

Тук пишет буквально следующее: «Что до свободы экономической деятельности в банковском деле в том смысле, который часто имеется в виду, то я согласен с автором статьи в одной из американских газет, который заметил, что свобода торговли в банковском деле означает свободную продажу сомнительных ценных бумаг через подставных лиц [swindling]. Требования такой свободы ни в каком отношении не аналогичны требованиям свободной конкуренции в производстве. Этот вопрос относится к компетенции государства и должен находиться в ведении полиции» (Thomas Tooke, A History of Prices, 3 vols. [London: Longman, 1840], vol. 3, p. 206). Мы согласны с Туком в том, что если свобода банковской деятельности заключается в том, чтобы вести операции с частичным резервированием, то она нарушает важнейшие принципы права. Государство, если оно и должно выполнять какие-то функции, должно всемерно препятствовать таким нарушениям и наказывать за них, если они имели место. Именно это имел в виду Людвиг фон Мизес, когда цитировал вышеприведенные слова Тука в «Человеческой деятельности» (с. 417).

735

Как замечательно точно установил Дэвид Лэйдлер, современный рост интереса к свободной банковской деятельности и развитию новой банковской школы восходит к книге Хайека о денационализации денег (см.: Hayek, F. Denationalization of Money: The Argument Refined, 2nd ed. (London: Institute of Economic Affairs, 1978) [Русск. изд.: Хайек Ф. Частные деньги. М.: ИНМЭ, 1995]. До Хайека [на самом деле – одновременно с ним, так как первое издание книги Хайека вышло в 1974 г. – Прим. перев.] похожее предложение выдвинул Бенджамин Клейн (см.: Klein, Benjamin, “The Competitive Supply of Money,” Journal of Money, Credit and Banking, 6 (November 1974): 423–453). Лэйдлер ссылается на работы этих авторов в своей краткой, но содержательной статье «Теория свободной банковской деятельности», помещенной в финансовом словаре New Palgrave (см.: David Laidler, “Free Banking Theory,” in The New Palgrave: A Dictionary of Money and Finance (London and New York: Macmillan Press, 1992), vol. 2, pp. 196–197). Согласно Оскари Юуриккала сегодняшние дискуссии между теоретиками свободной банковской деятельности (между сторонниками 100 %-ного и сторонниками частичного резервирования) полностью аналогичны дискуссиям, которые велись во Франции между Виктором Модесте и Анри Чернуски, с одной стороны, и Курсель-Сенелем – с другой (см.: Oskari Yuurikkula, “The 1866 False Money Debate in the Journal des Economistes: Déjà Vu for Austrians?”).

736

См.: Lawrence H. White, Free Banking in Britain: Theory, Experience and Debate, 1800–1845 (London and New York: Cambridge University Press, 1984); Idem, Competition on Currency: Essays on Free Banking and Money (New York: New York University Press, 1989); см. также статьи Уайта, написанные в соавторстве с Джорджем Селджином: Lawrence H. White and George Selgin, “How Would the Invisible Hand Handle Money?” Journal of Economic Literature 32, no. 4 (December 1994): 1718–1749, а также их недавнюю статью: L. White and G. Selgin, “In Defence of Fiduciary Media – or, We are Not Devo(lutionists), We Are Misesians!” Review of Austrian Economics 9, no. 2 (1996): 83—107. Лоренс Уайт составил сборник наиболее значимых текстов новой банковской школы: Free Banking, vol. 1: 19th Century Thought; vol. 2: History; vol. 3: Modern Theory and Policy (Aldershot, U.K.: Edward Elgar, 1993).

737

См.: George Selgin, “The Stability and Efficiency of Money Supply under Free Banking,” Journal of Institutional and Theoretical Economics 143 (1987): 435–456, перепечатано в: Free Banking, vol. 3: Modern Theory and Policy, Lawrence H. White, ed., pp. 45–66; G. Selgin, The Theory of Free Banking: Money Supply under Competitive Note Issue (Totowa, N.J.: Rowman and Littlefiled, 1988). Кроме того, см. его статьи в соавторстве с Лоренсом Уайтом, приведенные в предыдущем примечании, и “Free Banking and Monetary Control,” pp. 1449–1459. Я не вполне уверен в том, что Селджин сегодня причисляет себя к австрийской школе.

738

См.: Stephen Horwitz, “Keynes’ Special Theory,” pp. 411–434; Idem, “Misreading the ‘Myth’: Rothbard on the Theory of Free Banking,” in The Market Process: Essays in Contemporary Austrian Economics, Boettke, Peter J. and David L. Prychitko, eds. (Aldershot, U.K.: Edward Elgar, 1994), ch. 16, pp. 166—76. См. также две его книги: Stephen Horwitz, Monetary Evolution, Free Banking and Economic Order; Idem, Microfoundations and Macroeconomics (London: Routledge, 2000).

739

Kevin Dowd, The State and the Monetary System (New York: Saint Martin’s Press, 1989); Idem, The Experience of Free Banking (London: Routledge, 1992); Idem, Laissez-Faire Banking (London and New York, Routledge, 1993).

740

David Glasner, Free Banking and Monetary Reform (Cambridge: Cambridge University Press, 1989); Idem, “The Real-Bills Doctrine in the Light of the Law of Reflux,” History of Political Economy 24, no. 4 (Winter, 1992): 867–894.

741

Leland B. Yeager and Robert Greenfield, “A Laissez-Faire Approach to Monetary Stability,” Journal of Money, Credit and Banking 15, no. 3 (August 1983): 302–315, перепечатана в: Free Banking, Lawrence H. White, ed., vol. 3, ch. 11, pp. 180–195. См. также: Leland B. Yeager and Robert Greenfield, “Competitive Payments Systems: Comment,” American Economic Review 76, no. 4 (September 1986); Leland B. Yeager, The Fluttering Veil: Essays on Monetary Disequilibrium.

742

Richard Timberlake, “The Central Banking Role of Clearinghouse Associations,” Journal of Money, Credit and Banking 16 (February 1984): 1—15; Idem, “Private Production of Scrip-Money in the Isolated Community,” Journal of Money, Credit and Banking 19, no. 4 (October 1987): 437–447; Idem, “The Government’s License to Create Money,” The Cato Journal: An Interdisciplinary Journal of Public Policy Analysis 9, no. 2 (Fall 1989): 302–321.

743

Milton Friedman and Anna J. Schwartz, “Has Government Any Role in Money?” Journal of Monetary Economics 17 (1986): 37–72, перепечатано в: The Essence of Milton Friedman, Kurt R. Loebe, ed. (Stanford University, Calif.: Hoover Institution Press, 1986), ch. 26, pp. 499–525.

744

Селджин так и пишет об этом: «Несмотря на существенные отличия между кейнсианским анализом и взглядами других теоретиков денежного равновесия, многие кейнсианцы одобрили бы рекомендации по достижению денежного равновесия» (G. Selgin, The Theory of Free Banking, p. 56, also p. 59).

745

Детальный анализ этого процесса см.: George Selgin, The Theory of Free Banking, ch. 4, 5, 6, esp. pр. 34, 64–69.

746

Стивен Хорвиц пишет, что Лоренс Уайт «в явном виде отверг доктрину “реальных векселей” и выдвинул альтернативную версию идеи о “потребностях торговли”. Согласно Уайту “потребности торговли” означают спрос на держание банкнот. Эта интерпретация предполагает, что предложение банкнот должно изменяться вслед за изменением спроса со стороны их держателей. По-моему, это так же верно, как и то, что предложение ботинок изменяется с тем, чтобы удовлетворить спрос на них» (Horwitz, “Misreading the ‘Mith’,” p. 169). Если быть точным, Уайт защищает свою новую версию идеи старой банковской школы о «потребностях торговли» на с. 123–124 своей книги Free Banking in Britain. В полном противоречии с тезисом Хорвица, Амаса Уолкер замечает по поводу фидуциарных средств обращения: «Предложение не удовлетворяет спрос – оно вызывает его. Подобно любым искусственным стимулам в человеческом обществе оно увеличивает желание иметь больше. Чем больше удовлетворен спрос, тем более ненасытной является жажда обладания» (Amasa Walker, The Science of Wealth: A Manual of Political Economy, 5th ed. (Boston: Little Brown and Company, 1869), p. 156).

747

«Таким образом, свободная банковская деятельность действует против краткосрочного неравновесия и его последствий в виде экономического цикла» (Selgin and White, “In Defence of Fiduciary Media – or, We are Not Devo(lutionists), We Are Misesians!” pp. 101–102).

748

Джозеф Салерно отметил, что, согласно Мизесу, приспособление к увеличению спроса на деньги не представляет никакой проблемы до тех пор, пока банки не пытаются удовлетворить его посредством создания новых кредитов. Даже увеличение сбережений (т. е. уменьшение потребления), которое осуществляется исключительно в форме увеличения остатков наличности (тезаврация), а не в виде ссуд, направляемых на производство инвестиционных товаров, приводит к фактическому сбережению потребительских благ и запускает процесс удлинения и роста капиталоемкости производственной структуры. В этом случае увеличение остатков наличности просто увеличивает покупательную способность денег, снижая номинальные цены потребительских благ и услуг различных факторов производства. Тем не менее на разных стадиях использования факторов производства в период роста сбережений и увеличения интенсивности капиталообразования в производственной структуре будет иметь место изменение относительных цен. См.: Joseph T. Salerno, “Mises and Hayek Dehomogenized,” Review of Austrian Economics 6, no. 2 (1993): 113—46, esp. р. 144ff. См. также: Мизес. Человеческая деятельность. С. 378 и 486–487. В этой же статье Салерно подверг Уайта резкой критике за то, что тот утверждал, будто Мизес является предшественником современных теоретиков свободной банковской деятельности. Согласно Салерно, Уайт не понял, что Мизес всегда оспаривал наиболее существенные элементы построений банковской школы и защищал свободу банковской деятельности только как способ достижения конечной цели – появления банковской системы со 100 %-ным резервированием (см. р. 137ff.). См. также ниже, прим. 119.

749

Напомним слова Хайека, который писал о цели, которую преследовал, при написании своей книги «Цены и производство»: «…чтобы показать, что крики об “эластичном” денежном обращении, которое должно расширяться и сжиматься вслед за каждым колебанием “спроса”, основаны на серьезной ошибке в рассуждениях» (см.: F. Hayek, Prices and Production (London, 1931), р. xiii).

750

Марк Скоузен утверждает, что система, основанная на чистом золотом стандарте и требовании 100 %-ного резервирования, является более эластичной, чем система, предложенная Хайеком. Такая система не будет иметь дефектов, проистекающих из желания соответствовать «потребностям торговли»: периоды снижения цен будут стимулировать рост добычи золота, генерируя тем самым умеренное расширение денежного предложения без циклических эффектов. Скоузен заключает: «История свидетельствует о том, что предложение денег (запас золота) при чистом золотом стандарте может увеличиваться в среднем на 1–5 % в год. А важнее всего то, что при 100 %-ном золотом обеспечении денежного обращения нет практически никаких шансов для денежной дефляции» (Skousen, The Structure of Production, p. 359).

751

Селджин сам признает, что «поддержка свободной банковской деятельности со стороны Мизеса основывалась отчасти на его согласии с Чернуски, который (как и сам Мизес) считал, что свобода эмиссии банкнот автоматически приведет к установлению практики 100 %-ного резервирования». Селджин также пишет, что Мизес «полагал, что свободная банковская деятельность каким-то образом приведет к прекращению хождения внутренних денег, эмитированных против частичных резервов» (см.: Selgin, Theory of Free Banking, рр. 62, 164). Лоренс Уайт пытался дать свою интерпретацию позиции Мизеса, записывая его в предшественники современных защитников частичного резервирования при свободе банковской деятельности. См.: Lawrence H. White, “Mises on Free Banking and Fractional Reserves,” in A Man of Principle: Essays in Honor of Hans F. Sennholz, John W. Robbins and Mark Spangler, eds. (Grove City, Penn.: Grove City College Press, 1992), pp. 517–533. Салерно, соглашаясь с Селджином, следующим образом отвечает Уайту: «Что до защиты Мизесом свободы для банков выпускать фидуциарные средства обращения, то он делал это исключительно потому, что анализ проблемы привел его к выводу, согласно которому такая политика приведет к тому, что предложение денег будет жестко регулироваться правилом денежного обращения [Currency principle]… Мизес стремился к полному исключению искажающего влияния фидуциарных средств обращения на денежный расчет и динамику рыночного процесса» (Salerno, “Mises and Hayek Dehomogonized,” pр. 137ff., p. 145). [Правило денежного обращения – сформулировано сторонниками металлического обращения, считавшими, что денежное предложение, или количество бумажных денег в обращении, должно строго соответствовать количеству золота, хранящемуся в Банке Англии. При таком контроле за денежным предложением гарантируется стабильное денежное обращение. Правило денежного обращение было реализовано в законах о банках 1844 и 1845 г., заложивших основу современного банковского дела в Великобритании. – Прим. науч. ред.]

752

Мизес. Человеческая деятельность. С. 412, прим. 17 (курсив мой. – У. де С.). Мизес добавляет: «Правда, она [свободная банковская деятельность] не помешает медленному расширению кредита» (Там же. С. 414). Здесь Мизес проявляет чрезмерный оптимизм в отношении свободной банковской деятельности, возможно, в свете положения, сформулированного им ранее в «Теории денег и фидуциарных средств обращения»: «Ясно, что про банковскую свободу как таковую нельзя сказать, что она делает невозможным возврат к политике гиперинфляции» (Mises, Theory of Money and Credit, p. 436 (с. 408 в немецком издании)).

753

«Банковская школа потерпела полный провал в трактовке этих проблем. Ее представители были введены в заблуждение ложной идеей, согласно которой потребности торговли жестко ограничивают максимальное количество конвертируемых банкнот, которые банк имеет возможность выпустить в обращение. Они не понимали, что спрос людей на кредиты является величиной, зависящей от готовности банка выдавать займы, и что банк, не заботящийся о своей платежеспособности, снизив ставку процента ниже рыночного уровня, может расширить фидуциарный кредит» (Мизес. Человеческая деятельность. С. 410–411). Напомним также, что этот процесс становится самовоспроизводящимся, когда заемщики берут дополнительные кредиты (в виде вновь созданных депозитов [или кредитных линий]) для того, чтобы погашать ранее взятые займы.

754

Мизес. Человеческая деятельность. С. 399–400 (курсив мой. – У. де С.).

755

Интересно отметить, что современных сторонников свободной банковской деятельности, подобно кейнсианцам и монетаристам, преследует навязчивый страх перед гипотетическим внезапным и однонаправленным изменением спроса на деньги. Им невдомек, что такие изменения являются эндогенными – они имеют место в ходе экономического цикла, который первоначально запускается сдвигами в предложении денег, когда банки создают новые деньги в форме кредитов. Единственной ситуацией, отличной от указанной, при которой спрос на деньги может внезапно вырасти, является исключительное событие вроде войны или природной катастрофы. Сезонные колебания имеют относительно небольшое значение – при свободной банковской деятельности со 100 %-ным резервированием они уравновешиваются сезонными сделками с золотом и незначительной коррекцией цен.

756

См.: Jörg Guido Hülsmann, “Free Banking and Free Bankers,” Review of Austrian Economics 9, no. 1 (1996): 3—53, esp. р. 40–41.

757

Напомним изложение нами проблемы на с. 664–671. См.: Laidler, Free Banking Theory, p. 197.

758

См.: Selgin, The Theory of Free Banking, p. 82.

759

См., например, критику Селджина Анной Шварц: A. Schwartz, The Theory of Free Banking, p. 3

760

См.: Skousen, The Structure of Production, ch. 8, р. 269, 359.

761

Мы не можем исключить, что в случае каких-либо потрясений в предложении золота кредитная экспансия будет даже более значительной, хотя Селджин всячески старается принизить важность такого варианта развития событий. См.: Selgin, The Theory of Free Banking, pp. 129—33.

762

Напомним, что согласно Мизесу (см. выше, прим. 120) «про банковскую свободу как таковую нельзя сказать, что она делает невозможным возврат к политике гиперинфляции…» (Mises, The Theory of Money and Credit, p. 436), в особенности если среди экономических агентов преобладает инфляционистская идеология: «Многие авторы полагают, что банки подталкиваются к такому поведению откуда-то извне, что определенные обстоятельства заставляют их накачивать обращение все большим и большим количеством фидуциарных средств, что они будут вести себя иначе, если эти обстоятельства не смогут реализоваться. Я тоже придерживался этих взглядов, когда выпускал первое издание моей книги о деньгах. Я не понимал, почему банки не извлекают никаких уроков из прошлого опыта. Я полагал, что они будут упорно придерживаться осторожной и ограничительной политики, если какие-то внешние обстоятельства не вынудят их выйти за ее рамки. Только позже я убедился, что искать какие-то внешние стимулы для изменения поведения банков бесполезно… То, что в целях увеличения шансов сработать с прибылью банки готовы увеличивать объемы выданных кредитов и количество эмитированных банкнот, понять нетрудно. Что действительно нуждается в отдельном объяснении, так это то, почему, несмотря на впечатляющее постоянство суровых уроков прошлого, попытки улучшить общую экономическую ситуацию посредством расширения фидуциарного кредита (circulation credit) предпринимаются вновь и вновь. Ответ может быть следующим: в соответствии с идеологией, преобладающей в бизнес-сообществе и среди лиц, определяющих экономическую политику, снижение процентной ставки рассматривается как важная цель экономической политики. Более того, расширение фидуциарного кредита считается подходящим средством для достижения этой цели (Mises, On the Manipulation of Money and Credit, pp. 135–136).

763

«Кризисы происходят каждые пять лет с тех пор, как банки начали играть важную роль в экономической жизни народов» (Ibid., p. 134).

764

Hayek, The Pure Theory of Capital, p. 378.

765

Ibid., p. 394. Это представляется крайним случаем роста сбережений, который проявляет себя полностью как рост остатков фидуциарных средств обращения. Селджин и Уайт использовали этот случай для доказательства своей теории. См.: George Selgin and Lawrence H. White, “In Defense of Fiduciary Media – or, We are Not Devo(lutionists), We are Misesians!” pp. 104–105.

766

Такая ситуация вполне возможна, как это признают Селджин и Уайт, когда пишут: «Увеличение сбережений не является ни необходимым, ни достаточным для того, чтобы порождать увеличение фидуциарных средств обращения» (George Selgin and Lawrence H. White, “In Defense of Fiduciary Media – or, We are Not Devo(lutionists), We are Misesians!” pp. 104.

767

Селджин и Уайт неявно признали справедливость этого положения: «…выгоды достаются заемщикам банков, которые пользуются более обильным предложением проходящих через них кредитов, и всем тем, кто работает с возросшим в результате этого запасом капитального оборудования» (Selgin and White, “In Defense of Fiduciary Media, or We are Not Devo(lusionists), We are Misesians!” p. 94).

768

«Мы не признаем, что увеличение фидуциарных средств обращения, точно соответствующее увеличению спроса на держание таких средств, имеет неравновесный эффект и приводит в действие австрийский экономический цикл» (Ibid., pp. 102–103).

769

Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег//Кейнс Дж. М. Избранные произведения. М.: Экономика, 1993. С. 289. Это утверждение, которое мы рассматривали в главе 7, является производным от тавтологического отождествления сбережений и инвестиций, т. е. от ошибки, характерной для всей книги Кейнса. Согласно Бенджамину Андерсону эта ошибка эквивалентна отождествлению инфляции и сбережений.

770

Selgin, The Theory of Free Banking, pp. 54–55.

771

Selgin, “The Stability and Efficiency of Money Supply under Free Banking,” p. 440.

772

Невозможно постичь, каким образом банкноты и депозиты, которые сами являются деньгами, одновременно могут быть «финансовыми активами», удостоверяющими тот факт, что их держатель передал деньги третьему лицу в обмен на определенное количество денег в будущем. Идея, согласно которой банкноты и депозиты суть «финансовые активы», разоблачает тот факт, что банки, действующие в рамках банковской системы с частичным резервированием, удваивают количество средств платежа ex nihilo: имеются деньги, предоставленные в распоряжение третьих лиц в виде ссуды, и имеется финансовый актив, удостоверяющий эту операцию и тоже считающийся деньгами! Или, формулируя это же несколько иначе: финансовые активы суть титулы, или сертификаты, удостоверяющие, что некто отказался от некоторого количества денег сегодня, передав их другому лицу в обмен на большее количество будущих денег. Если в это же самое время финансовые активы трактуются как деньги (их держателем), то, очевидно, на рынке имеет место инфляционное удвоение средств платежа. Оно проистекает из предоставления новой ссуды без предварительного сбережения этой суммы кем-то другим.

773

Деньги есть настоящее благо, обладающее абсолютной ликвидностью. По отношению к банковской системе в целом фидуциарные средства обращения не являются «финансовым активом», поскольку они никогда не изымаются из системы, а бесконечно циркулируют в ней, являясь, следовательно, деньгами, или, если точнее, совершенными заместителями денег. В отличие от этого, за финансовым активом стоит передача настоящего блага (как правило, денег) в обмен на будущее благо (также обычно денежные единицы), которое будет получено в определенный момент в будущем. Созданию финансового актива соответствует рост реальных сбережений экономического агента. См.: O’Driscoll, Gerald P. “Money: Menger’s Evolutionary Theory,” History of Political Economy 4, no. 18 (1986): 601–616.

774

«Прежде всего совершенно ошибочно утверждать, что хранение денег, т. е. факт их “нерасходования”, эквивалентен сбережению… На самом деле сбережения есть “не– потребление”, а спрос на деньги не связан ни со сбережениями, ни с “несбережениями”. Спрос на деньги есть нежелание покупать или арендовать не-денежные блага. Последние включают в себя и потребительские блага (настоящие блага), и капитальные блага (будущие блага). Не-расходование денег есть нежелание приобретать ни потребительские, ни инвестиционные товары. В отличие от того, что утверждает Селджин, дело обстоит следующим образом. Индивиды могут использовать свои денежные активы одним из трех способов. Они могут потратить их на предметы потребления. Они могут потратить их на инвестиции. И они могут сохранить их в наличной форме. Иных вариантов не существует… Если принять временнóе предпочтение в данный момент неизменным, то реальное потребление и реальные инвестиции останутся такими же, как и прежде. Дополнительный спрос на деньги будет удовлетворен уменьшением номинальных величин и потребления, и инвестиций в соответствии с неизменившейся пропорцией между потреблением и инвестициями, что понизит цены как потребительских, так и производственных благ, но оставит реальные потребление и инвестиции на том же уровне, что и раньше» (Hans-Hermann Hoppe, “How is Fiat-Money Possible? – or, The Devolution of Money and Credit,” Review of Austrian Economics 7, no. 2 (1994): 72—3).

775

Необоснованная критика Махлупа содержится в прим. 20 на с. 184 книги Селджина: Selgin, The Theory of Free Banking. Селджин посчитал бы весь объем кредита, показанный площадью А на нашем рис. 8–2, «трансфертным кредитом», потому что это – «кредит, предоставленный банками, признавшими желание людей отказаться от потребления посредством удержания остатков денежных активов (с. 60). Но для Махлупа (как и для нас) величина искусственно созданного кредита, или кредитная экспансия, будет соответствовать по крайней мере площади В на рис. 8–4, так как экономические агенты не ограничили свое потребление в объеме, показанном площадью С.

776

В качестве дополнительного преимущества предлагаемой им системы Селджин называет тот факт, что экономические агенты, хранящие остатки наличности в форме фидуциарных средств обращения, созданных с рамках системы свободной банковской деятельности, могут получать на свои деньги финансовый доход и пользоваться целым рядом банковских услуг (проведение платежей, услуги счетоводов, кассиров и т. п.) «бесплатно». Селджин, однако, забыл упомянуть о некоторых издержках свободной банковской деятельности, таких как искусственные бумы, растрата ресурсов в ошибочных инвестициях и экономические кризисы. Он также не упомянул то, что мы считаем наихудшим пороком этой системы: нарушение принципов права при свободе банковской деятельности ведет к появлению центральных банков в качестве кредиторов последней инстанции. Их целью является поддержка банкиров и создание ликвидности, необходимой для того, чтобы убедить граждан, что они в любой момент могут восстановить свои вклады. Что до предполагаемых преимуществ в виде получения процентов по вкладам и бесплатных кассиров, то остается неясным одно обстоятельство. Будет ли чистая доходность, которую экономические агенты получают в виде начислений по текущим счетам (за вычетом потерь из-за хронического снижения покупательной способности), меньше, равна или больше доходности от фактически сбереженных и данных в кредит средств при 100 %-ном резервировании, за вычетом расходов на кассиров и счетоводов?

777

К сегодняшнему дню теоретики детально изучили около 60 систем свободной банковской деятельности, существовавшей в прошлом. Общий вывод звучит следующим образом: «Доля банковских банкротств ниже в системах, где отсутствуют ограничения на [собственный] капитал, открытие отделений и диверсификацию (таковы случаи Шотландии и Канады), по сравнению с системами, имеющими указанные ограничения (Англия и США)». Однако такая постановка вопроса не имеет отношения к главной проблеме, поскольку этими исследованиями не было установлено, был ли запущен цикл кредитной экспансии с последующими спадами. См.: The Experience of Free Banking, Kevin Dowd, ed., pp. 39–46. См. также: Kurt Schuler and Lawrence H. White, “Free Banking History,” The New Palgrave Dictionary of Money and Finance, Peter Newman, Murray Molgate and John Eatwell, eds. (London: Macmillan, 1992), vol. 2, pp. 198–200. Цитируемый отрывок находится на с. 108 этой статьи.

778

George A. Selgin, “Are Banking Crises a Free-Market Phenomenon?” – доклад, представленный на региональном съезде Общества Мон-Пелерин, Рио-де-Жанейро, 5–8 сентября 1993 г., с. 26–27.

779

White, Free Banking in Britain.

780

Rothbard, “The Myth of Free Banking in Scotland,” Review of Austrian Economics 2 (1988): 229–245, esp. р. 232.

781

Sidney G. Checkland, Scottish Banking: A History, 1695–1973 (Glasgow: Collins, 1975). Уайт сам признает в своей книге, что книга Чекленда представляет собой безупречное историческое исследование шотландской банковской системы.

782

Хотя предстоит сделать еще очень много, уже появились исторические исследования свободной банковской деятельности с частичным резервированием и незначительными (если вообще существующими) законодательными ограничениями и без центрального банка, которые подтверждают, что эти системы были в состоянии провоцировать значительную кредитную экспансию и экономический спад. Как показал Карло Чиполла и другие, это происходило, в частности, на итальянском и испанском финансовых рынках в XIV–XVI вв. (см. выше, главу 2, раздел 3), а также в Шотландии и Чили, о которой говорится ниже.

783

Альберт Хиршман пишет, что чилийцы даже демонизировали Курсель-Сенеля, обвиняя его во всех вообще экономических и финансовых бедах Чили XIX в. См.: Albert O. Hirschman, “Courcelle-Seneuil, Jean-Gustav,” in The New Palgrave: A Dictionary of Economics, John Eatwell, Murray Molgate and Peter Newman, eds (London: Macmillan, 1992), vol. 1, pp. 706–707. Мюррей Ротбард считал, что эта несправедливая демонизация была вызвана тем обстоятельством, что плохое функционирование свободной банковской системы, которую Курсель-Сенель ввел в Чили, дискредитировало его инициативы по дерегулированию в других сферах (таких как добыча полезных ископаемых), даже когда эти меры имели позитивные последствия. См.: Murray N. Rothbard, “The Other Side of the Coin: Free Banking in Chile,” Austrian Economics Newsletter (Winter, 1989): 1–4. Джордж Селджин ответил Ротбарду в своей статье “Short-Changed in Chile: The Truth about the Free-Banking Episode,” Austrian Economics Newsletter (Spring – Winter, 1990): 5ff. Селджин сам признает, что период свободной банковской деятельности в Чили с 1866 по 1874 г. был «эрой примечательного роста и прогресса», во время которой «были построены чилийские железные дороги и линии телеграфного сообщения, порт Вальпараисо был расширен и усовершенствован, а финансовые резервы выросли на четверть». В соответствии с австрийской теорией все эти явления в действительности представляют собой симптомы значительной кредитной экспансии, имевшей место в эти годы. Это развитие событий обязательно должно было пойти вспять в форме спада, что и случилось в действительности. Однако Селджин посчитал последовавший банковский кризис (но не экономический спад) следствием государственной поддержки искусственного паритета между золотом и серебром. Когда ценность золота выросла, фиксированный паритет привел к массовому отливу золотых резервов из страны (см.: Selgin, “Short-Changed in Chile,” pp. 5, 6 and footnote 3 on р. 7).

784

Selgin, “Are Banking Crises a Free-Market Phenomenon?” Table 1(b), р. 27.

785

Раймонд Богарт, кажется, подтверждает тезис Ротбарда. Согласно Богарту мы располагаем документальным подтверждением того, что из 163 банков, созданных в Венеции с конца Cредних веков, разорились по крайней мере 93. См.: Raymond Bogaert, Banques et banquires dans les cités grecques, p. 392, n. 513.

786

Так, Селджин признает, что «при 100 %-ном резервировании банковские кризисы невозможны». См.: George A. Selgin, “Are Banking Crises a Free-Market Phenomenon?” p. 2.

787

Что касается методологии, мы полностью согласны с позицией Хорвица (см.: Horwitz, “Misreading the ‘Myth’,” p. 167). Любопытно, однако, что вся эта школа, возросшая на изучении предполагаемых достоинств шотландской банковской системы, была вынуждена перестать ссылаться на исторические исследования свободных банковских систем. Стивен Хорвиц, комментируя обзор истории свободной банковской деятельности, сделанный Ротбардом, заключает: «Если Ротбард прав, то мы должны более скептически отнестись к Шотландии как к примеру. Однако указание на факт государственного вмешательства сам по себе не может опровергнуть аргументов теории. Опыт шотландских банков не является ни совершенно свободным, ни достаточным примером для окончательного вывода. Теория свободной банковской деятельности пока находится на этапе становления, и ее оппоненты, для того чтобы опровергнуть ее, должны пытаться противопоставлять ей аргументы и на историческом, и на теоретическом уровне» (p. 168). Именно это мы пытаемся сделать в настоящей книге.

788

Hoppe, “How is Fiduciary Media Possible? – or, The Devolution of Money and Credit,” p. 67.

789

См., напр.: White, Competition and Currency (New York: New York University Press, 1989), pp. 55–56; Selgin, “Short-Changed in Chile,” p. 5.

790

Hoppe, “How is Fiat Money Possible? – or, The Devolution of Money and Credit,” pp. 70–71.

791

Междисциплинарный характер критического исследования банковской системы с частичным резервированием и важность как юридических, так и экономических соображений, которые нужно принимать во внимание в ходе этого исследования, является центральной проблемой не только данной книги. Уолтер Блок также подчеркивает этот момент в своей статье: Walter Block, “Fractional Reserve Banking: An Interdisciplinary Perspective,” in Man, Economy and Liberty: Essays in Honor of Murray N. Rothbard, Walter Block and Llewellyn H. Rockwell, Jr., eds. (Auburn, Ala.: Ludwig von Mises Institute, 1988, chap. 3, pp. 24–32. Блок указывает на любопытный факт: ни один теоретик современной школы свободной банковской деятельности с частичным резервированием не осуществил критического систематического разбора, призванного отвергнуть предложения о банковской системе со 100 %-ным резервированием. На самом деле, кроме нескольких комментариев Хорвица, теоретики новой банковской школы даже не пытаются показать, что банковская система со 100 %-ным коэффициентом резервирования не сможет гарантировать «денежное равновесие» и отсутствие экономических циклов. См.: Horwitz, “Keynes’ Special Theory,” p. 431–432, n. 18.

792

Наша позиция по этому вопросу является даже более радикальной, чем позиция, заявленная Альберто Бенегасом Линчем в его книге: Alberto Benegas Lynch, Poder y razón razionable (Buenos Aires and Barcelona: Libería “El Ateneo” Editorial, 1992), pp. 313—14.793

793

«Следующие деяния наказываются тюремным заключением на срок от восьми до 12 лет и штрафом в десятикратном размере по отношению к номиналу денежных знаков: 1. Производство фальшивых денежных знаков» (статья 386 нового Уголовного кодекса Испании). Важно заметить, что кредитная экспансия, подобно подделке денежных знаков, наносит обществу распределенный ущерб. Именно поэтому так трудно, если вообще возможно, бороться с этим преступлением, опираясь на показания каждой из сторон о нанесенном ей ущербе. Преступление в виде производства поддельных денежных знаков определяется в терминах преступного деяния, а не в терминах конкретного персонального ущерба, нанесенного этими действиями.

794

Такие «опционные оговорки», предусматривавшие право банков временно приостанавливать обмен на металл выпущенных ими банкнот, действовали в Шотландии с 1730 по 1765 г. Упоминая о набегах на банки, Селджин пишет: «Банки в условиях свободы банковской деятельности могут, однако, избежать этой участи, выпуская обязательства, имеющие в соответствии с условиями выпуска “ограничения” по оплате их базовыми деньгами. Ограничивая платежи, банки могут оградить денежный запас и другие номинальные величины от эффектов, связанных со случаями паники» (Selgin, “Free Banking and Monetary Control,” p. 1455). Тот факт, что Селджин предполагает, что обращение к такого рода оговоркам для того, чтобы избежать набегов на банки, является настолько же существенным в терминах «платежеспособности» его собственной теории, сколь и неожиданным с юридической точки зрения. На самом деле перед нами попытка обосновать систему экспроприации прав собственности вкладчиков и держателей банкнот (хотя частичной и временной). В период кризиса они превращаются в вынужденных кредиторов и больше не рассматриваются как истинные вкладчики и держатели денежных единиц, или, говоря более точно, совершенных заместителей денег. Напомним один комментарий самого Адама Смита: «Директора некоторых из этих банков иногда пользовались этой оговоркой, а иногда грозили тем, кто требовал золота и серебра в обмен на значительное количество их банкнот, что они воспользуются ею, если эти лица не удовлетворятся частью того, что они требуют» (Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Эксмо, 2007. С. 334). Об опционных оговорках см.: Parth J. Shah, “The Option Clause in Free Banking Theory and History: A Reappraisal,” – рукопись, представленная на 2-ю Конференцию ученых австрийской школы (2nd Austrian Scholar Conference, Auburn, Ala.: Ludwig fon Mises Institute, April 4–5, 1997), опубликована в: Review of Austrian Economics 10, no. 2 (1997): 1—25.

795

Интересно отметить, что многие теоретики свободной банковской деятельности не могут понять, что банковская практика с частичным резервированием является незаконной с точки зрения общих принципов права. Вместо того чтобы требовать ликвидации частичного резервирования, они предлагают полную приватизацию банковской системы и ликвидацию центрального банка. Эти меры, конечно, могут блокировать почти неограниченные злоупотребления властей в финансовой сфере, но не предотвращают возможность злоупотреблений, которые имеют место, хотя и в меньшем масштабе, в частном секторе. Эта ситуация аналогична той, которая существовала бы, если бы государству было разрешено систематически заниматься убийствами, грабежами и другими преступлениями. Ущерб для общества был бы огромным, принимая во внимание огромную власть и монополистическую природу государства. Приватизация этих преступных деяний (с прекращением систематического занятия ими государством) без сомнения привела к существенному «улучшению» ситуации, поскольку огромная криминальная власть государства исчезла бы и частным экономическим агентам было бы разрешено развивать методы предотвращения преступлений и самозащиты от них. Тем не менее приватизация криминальной деятельности не является реальным решением проблемы преступности. Эту проблему можно решить полностью, борясь с преступностью всеми возможными способами, даже если преступления совершают частные агенты. Мы заключаем вместе с Мюрреем Ротбардом, что в идеальной системе свободного рынка «банкиры, ведущие дела на началах частичного резервирования, должны считаться не просто обычными предпринимателями, которые принимают неудачные бизнес-решения, но фальшивомонетчиками и виновными в растрате, в отношении которых должны приниматься меры по всей строгости закона. Принудительные выплаты всем потерпевшим плюс значительные сроки тюремного заключения должны послужить как сдерживающими мерами, так и наказанием за эту преступную деятельность» (Murray N. Rothbard, “The Present State of Austrian Economics,” Journal des Economistes et des Etudes Humaines 6, no. 1 (March 1995): 80–81; перепечатано в: Rothbard, The Logic of Action I (Cheltenham, U.K.: Edward Elgar, 1997), p. 165).

796

Лиленд Йигер, кажется, принял мой тезис (по крайней мере неявно) о неработоспособности свободной банковской системы с частичным резервированием, когда предложил денежную систему, базирующуюся только на банковских деньгах, в которой требования в отношении банковских резервов отменены и никакие внешние или базовые деньги не используются вообще. В системе Йигера, разумеется, будут существовать все проблемы цикла, которые мы подробно исследовали в данной книге. См.: Yeager, “The Perils of Base Money”.

797

Mises, The Theory of Money and Credit, pp. 446–448 (курсив мой. – У. де С.). Цитата приводится в переводе с последнего – и лучшего – английского издания книги. Вышеприведенный фрагмент в изложении самого Мизеса выглядит следующим образом: «Es leuchtet an, daβ menschlicher Einfluβ aus dem Umlaufsmittelwesen nicht anders ausgeschaltet warden kann als durch die Unterdrückung der weiteren Ausgabe von Umlaufsmitteln. Der Grundgedanke der Peelschen Akte müβte wieder aufgenommen and durch Miteinbezieung der in Form von Kassenführungsguthaben ausgegebenen Umlaufsmittel in der gesetzliche Verbot der Neuausgabe volkommenerer Weise durchgeführt werden als dies seinerzeit in England geschah… Es wäre ein Irrtum, wollte man annehmen, daβ der Bestand der modernen Organistion des Tauschverkehres für die Zukunft gesichert sei. Sie trägt in ihrem Innern bereits den Keim der Zerstörung. Die Entwiklung des Umlaufsmittels muβ notwendigerweise zu ihrem Zusammenbruch führen» (Mises, Die Theorie des Geldes und der Umlaufsmittel, ss. 418–419).

798

Mises, Geldwertstabilisierung und Konjunkturpolitik, s. 81. Английский перевод: Mises, On the Manipulation of Money and Credit, p. 57—173. Вышеприведенная цитата находится на с. 167–168 английского издания, курсив мой. Пассаж, который Мизес поместил между двумя тире, показывает, что он, сохраняя дух Закона Пиля, призывает к 100 %-ному резерву только для вновь эмитируемых фидуциарных средств обращения (банкнот и депозитов). Это будет означать, что запас этих средств, уже эмитированных к моменту начала реформы, останется необеспеченным запасами металла. Реализация предложения Мизеса будет огромным шагом вперед, и на практике может быть легко осуществлена без того, чтобы вызвать сильные начальные изменения рыночной цены золота. Однако это предложение не свободно от недостатков. Оно разрешает банкам не обеспечивать те банкноты и депозиты, которые были соответственно эмитированы и созданы в прошлом. Тем самым банки становятся весьма уязвимыми перед возможными кризисами доверия. Поэтому в этой главе мы предлагаем более радикальную программу, содержащую требование 100 %-ного резервирования всех фидуциарных средств обращения, как не эмитированных, так и уже выпущенных к этому моменту. Предложение Мизеса было детально развито Беттиной Бьен Гривс. См.: Bettina Bien Grieves, “How to Return to the Gold Standard,” The Freeman: Ideas on Liberty (November 1995): 703–707.

799

Mises, Money, Method and Market Process, Richard M. Ebeling (ed.), p. 90 (курсив мой. – У. де С.). Это выступление было забыто и обнаружено в архивах Лиги Наций Ричардом Эбелингом, когда он собирал материал для книги «Деньги, метод и рыночный процесс».

800

Ibid., р. 91 (курсив мой. – У. де С.).

801

Мизес так пишет об этом: «Wenn heute, dem Grundgedanken der Currency-Lehre entsprechend, auch für das Kassenführungsguthaben volle – hundertprozente – Deckung verlangt wird, damit die Erwiterung der Umlaufsmittelausgabe auch in dieser Gestalt unterbunden werde, dann ist das folgerichtiger Ausbau der Ideen, die jenem alten englischen Gesetz zugrundelagen… Auch das schärfste Verbot der Erweiterung der Umlaufsmittelausgabe versagt gegenüber einer Notstandsgesetzgebung» (Mises, Nationalökonomie, 2nd ed. (Munich: Philosophia Verlag, 1980), s. 403).

802

Весьма наглядным в этом отношении является пассаж, который Мизес поместил в виде примечания на с. 402 Nationalökonomie: «Für die Katallaktik ist der Begriff ‘normale Kreditausweitung’ sinnlos. Jede Kreditausweitung wirkt auf die Gestaltung der Preise, Löhne und Zinssätze und löst den Prozess aus, den zu beschreiben die Aufgabe der Konjunkturtheorie ist». Это примечание затем было переведено на английский язык и появилось на с. 442 третьего, переработанного издания Human Action: «Понятие “нормальной” кредитной экспансии абсурдно. Выпуск в обращение дополнительных инструментов, не имеющих покрытия [зд.: фидуциарных средств обращения], вне зависимости от их количества всегда приводит к изменениям в структуре цен, описание которых является задачей теории циклов производства. Разумеется, если дополнительно эмитированная сумма невелика, то не будет и неизбежных последствий инфляции» (Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. С. 412, прим. 17). Этот пассаж Мизеса породил путаницу среди тех представителей австрийской школы, которые отстаивают систему свободной банковской деятельности на началах частичного резервирования (Уайт, Селджин, Хорвиц и др.). Эта констатация показывает, что такая система не избежит фаз экспансии и спада, характерных для экономического цикла, хотя они будут менее тяжелыми, чем те, которые затрагивают нынешнюю банковскую систему с центральным банком. Вспомним также то, что говорилось выше, в прим. 120 к главе 8.

803

Мизес. Человеческая деятельность. С. 413. Здесь Мизес впервые указывает на то, что проблемы банковского сектора проистекают из того факта, что его участники не являются субъектами традиционных принципов права. Эту фундаментальную идею стал позже развивать Мюррей Ротбард. Она же образует сердцевину нашего тезиса.

804

Mises, The Theory of Money and Credit, р. 481, 491 (курсив мой. – У. де С.).

805

Несмотря на кристально ясные формулировки предложений Мизеса в поддержку 100 %-ного коэффициента резерва, его защита свободной банковской деятельности как косвенного шага к идеалу 100 %-ного резерва (и тем самым к банковской системе, подчиненной традиционным принципам права) побудила некоторых теоретиков австрийской традиции, принадлежащих к новой банковской школе, дать такую интерпретацию Мизеса, которая поддерживала бы их позицию. Эти теоретики рассматривают Мизеса как сторонника в первую очередь свободной банковской деятельности с частичным резервированием и лишь во вторую очередь – банковской системы со 100 %-ным резервированием. См., напр.: White, “Mises on Free Banking and Fractional Reserves,” pp. 517–533. В своей содержательной статье Джозеф Салерно недавно показал, что позиция Уайта несостоятельна, «поскольку он упустил из виду важный пассаж в той же самой работе Мизеса, на которую ссылается, и поскольку он игнорирует серьезное развитие мизесовой теории денег в период между первым немецким изданием «Теории денег и фидуциарных средств обращения» в 1912 г. и публикацией Nationalökonomie в 1940-м» (Salerno, “Mises and Hayek Dehomogenized,” pp. 137–146).

806

Hayek, “The Monetary Policy of the United States after the Recovery from the 192 °Crisis,” in Hayek, Money, Capital and Fluctuations: Early Essays, ch. 1, p. 29 (курсив мой. – У де С.). Эта статья представляет собой английский перевод теоретического раздела немецкого оригинала, опубликованного по-немецки: Hayek, “Die Währungspolitik der Vereinigte Staaten seit der überwindung der Krise von 1920,” Zeitschrift für Volkswirtschaft und Sozialpolitik, no. 5 (1925), bd. I–III, ss. 25–63; bd. IV–VI, ss. 254–317.

807

Hayek, Monetary Nationalism and International Stability, рр. 81–84, esp. р. 82. Хайек особенно восхваляет предложение о 100 %-ном резервировании, «потому что оно ведет к сердцевине проблемы» (р. 81). Он видит в нем только один недостаток, помимо «некоторой нереалистичности»: в этой схеме [необеспеченные] банковские счета, похоже, возникнут вновь, принимая во внимание тот факт, что «банковская деятельность является всепроникающим явлением» (р. 82). Позже мы рассмотрим это возражение.

808

Хайек Ф. Частные деньги. М.: ИНМЭ, 1996. С. 197, 198. Хайек также призывает к проведению различия между простой банковской деятельностью по хранению вкладов (deposit banking), к которой применимо правило 100 %-ного резервирования, и инвестиционными банковскими услугами, которые должны быть ограничены предоставлением кредитов из средств, полученных от клиентов в виде займа. Хайек заключает: «Я думаю, что вскоре обнаружится, что бизнес по созданию денег плохо уживается с управлением крупными портфельными инвестициями и даже с контролем за крупными секторами промышленности» (Хайек. Частные деньги. С. 198). Резкая, хотя и справедливая критика других предложений Хайека, связанных с денационализацией денег и учреждением валюты, основанной на индексе товарных цен, т. е. таких его предложений, которые лишь косвенно связаны с предметом нашей книги, см.: Murray N. Rothbard, “The Case for a Genuine Gold Standard,” in The Gold Standard, Llewellyn H. Rockwell, Jr., ed. (Lexington, Mass.: Lexington Books), 1985, pp. 2–7.

809

In Search of a Monetary Constitution, Leland B. Yeager, ed. (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1962).

810

Murray N. Rothbard, The Case for a 100 Percent Gold Dollar (Auburn, Ala.: Ludwig von Mises Institute, 1991), pp. 44–46.

811

В сентябре 1993 г. я в первый раз лично поделился с Мюрреем Ротбардом результатами моего исследования юридических оснований банковского вклада, восходящих к римскому праву, а также рассказал ему о позиции теоретиков Саламанкской школы по этому вопросу. Реакция Ротбарда была восторженной, а позже он вдохновил меня на опубликование краткого свода моих выводов в статье, написаной для Review of Austrian Economics. К сожалению, он не увидел эту статью напечатанной в журнале, поскольку скоропостижно скончался 7 января 1995 г. Другие работы Ротбарда, в которых он касался этой проблематики, включают в себя: What Has Government Done to Our Money?, 4th ed. (Auburn, Ala.: Ludwig von Mises Institute, 1990) (русск. изд.: Ротбард М. Государство и деньги. Челябинск: Социум, 2008); The Mystery of Banking; Man, Economy and State, pp. 703–709; статьи: “The Myth of Free Banking in Schotland,” pp. 229–245; “Aurophobia: Or Free Banking on What Standard?” pp. 99—108. Помимо Мюррея Ротбарда, в США сторонниками банковской деятельности со 100 %-ным резервированием являются, в частности, Г.-Г. Хоппе, У. Блок, М. Скоузен: Hans-Hermann Hoppe, The Economics and Ethics of Private Property (Dortrecht, Holland: Kluwer Academic Publishers, 1993), pp. 61–93, Idem., “How is Fiat Money Possible? – or, The Devolution of Money and Credit,” pp. 49–74; Joseph T. Salerno, “Gold Standards: True and False,” Cato Journal: An Interdisciplinary Journal of Public Policy Analysis 3, no. 1 (Spring 1983): 239–267, Idem., “Mises and Hayek Dehomogenized,” pp. 137—46; Walter Block, “Fractional Reserve Banking: An Interdisciplinary Perspective,” pp. 24–32; Skousen, The Economics of a Pure Gold Standard. Последняя книга представляет собой докторскую диссертацию Марка Скоузена на тему банковской деятельности со 100 %-ным резервированием и содержит в высшей степени ценный и полный обзор литературы по теме, вышедшей к тому времени. Подобно Ротбарду, все вышеперечисленные авторы принадлежат к старой американской традиции, начинающейся с таких мыслителей и политических деятелей, как Джефферсон и Джексон, исходившей из необходимости подчинения банковской деятельности твердым правовым принципам и правилу 100 %-ного резерва. Наиболее ценный вклад в рамках этой традиции в XIX в. внес Амаса Уолкер: Amasa Walker, The Science of Wealth, pp. 138–168, 184–232.

812

Maurice Allais, “Les conditions monétaries d’une économie de marchés: des enseignements du passé aux réformes de demain,” Revue d’économie politique 3 (May-July 1993): 326. Вышеприведенная цитата в оригинале звучит так: «Le méchanisme du crédit tel qu’il fonctionne actuellement et qui est fondé sur la couverture fractionnaire des dépôts, sur la création de monnaie ex nihilo, et sur le prêt à long terme de fonds empruntés à court terme, a pour effet une amplification considérable des désordes constatés. En fait, toutes les grandes crises des dix-neuviéme et vingtiéme siécles ont résulté du developpement excessif du credit, des promesses de payer et de leur monétisation, et de la spéculation que se développement a suscitée et rendue possible» (курсив мой. – У. де С.). Морис Алле представил эти положения также и широкой публике в своей хорошо известной статье «Фальшивомонетчики» (“Lex faux monnayeurs”), опубликованной в Le Monde 29 октября 1974 г. Кроме того, он воспроизвел их в главах 6–9 своей книги L’impôt sur le capital et la réforme monétaire (Paris: Hermann éditeurs, 1989), pp. 155–257. В 1994 г. во Франции также вышла моя статья, содержащая критику частичного резервирования, см.: Huerta de Soto, “Banque centrale ou banque libre,” pp. 379–391.

813

См. цитаты из Ротбарда на с. 316, 317 и 320 в книге Алле L’impôt sur le capital et la réforme monétaire. См. также ссылки на Амасу Уолкера и в особенности ссылки на Людвига фон Мизеса, книгу которого «Теория денег и фидуциарных средств обращения» Алле хорошо знает и цитирует во многих случаях, среди прочих на с. 355, 317 и 320. Более того, Морис Алле отмечает вклад Мизеса в следующих теплых словах: «Если либеральное общество и могло до сего дня сохраняться в западном мире, то во многом благодаря мужественной деятельности таких людей, как Людвиг фон Мизес (1881–1973), который на протяжении всей своей жизни постоянно защищал непопулярные идеи наперекор течениям мысли, господствовавшим в его время. Мизес был человеком исключительного ума, и его вклад в экономическую науку был вкладом самого высокого порядка. Постоянно подвергаясь нападкам со стороны могущественных противников, он провел свои последние дни в безденежье и без помощи коголибо из друзей, едва обеспечивая себе пристойное существование. Общество, которое не способно быть на высоте своей элиты и предоставить лучшим своим защитникам удовлетворительные условия жизни, – такое общество обречено.». Хотя на практике Морис Алле полностью соглашается с анализом и рекомендациями австрийской школы в части денежной теории и теории циклов, он избирает в качестве метода математический анализ общего экономического равновесия. Это резко отделяет его от традиции австрийской школы, что доказывается и серьезными ошибками в его исследовании (см.: Huerta de Soto, Socialismo, cálculo económico y función empresarial, pp. 248–249). Паскаль Сален на этом основании заключает, что Морис Алле не является либеральным экономистом типа Ф. Хайека, а представляет собой социального инженера с сильной личной приверженностью экономической свободе (laissez faire). Алле, согласно П. Салену, это теоретик, которого его математический метод часто приводит к тому прагматическому утилитаризму, который Хайек и австрийцы назвали бы «конструктивистским» или «сциентистским». См.: Pascal Salin, “Maurice Allais: Un économiste liberal?”, рукопись, подготовленная к публикации, с. 12. Сален также опубликовал статью, в которой анализирует австрийскую теорию экономического цикла и соответствующие рекомендации в отношении банковской системы. См.: Pascal Salin, “Macro-Stabilization Policies and the Market Process,” Economic Policy and the Market Process: Austrian and Mainstream Economics, K. Groenveld, J.A.H. Maks, and J. Muysken, eds. (Amsterdam: North-Holland, 1990), pp. 201–221. Выше, в прим. 98 к главе 8, объяснялось, почему мы не можем согласиться с Саленом в его поддержке свободной банковской деятельности с частичным резервированием.

814

См.: Ronnie J. Phillips, The Chicago Plan and New Deal Banking Reform (Armonk, N.Y.: M.E. Sharpe, 1995), pp. 191–198.

815

Albert G. Hart, “The ‘Chicago Plan’ of Banking Reform”, Review of Economic Studies 2 (1935): 104–116. Ссылка на проф. Мизеса и Хайека находится на с. 104. Другое интересное изложение истории чикагского плана можно найти в книге Фредерика Содди, лауреата Нобелевской премии по химии: Frederick Soddy, Wealth, Virtual Wealth and Debt (New York: E.P. Dutton, 1927). Найт в том же году написал хвалебную рецензию на книгу Содди: Frank H. Knight, “Review of Frederick Soddy’s Wealth, Virtual Wealth and Debt,” Saturday Review of Literature (April 16, 1927): 732.

816

James W. Angell, “The 100-Percent Reserve Plan”, The Quarterly Journal of Economics 50, no. 1 (November 1935): 1—35.

817

Henry C. Simons, “Rules versus Authorities in Monetary Policy”, Journal of Political Economy 44, no. 1 (February 1936): 1—30.

818

Simons, “Rules versus Authorities in Monetary Policy”, p. 181. Перепечатано в качестве главы 7 его книги Economic Policy for a Free Society (Chicago: University of Chicago Press, 1948), p. 181. В высшей степени существенен тот факт, что Саймонс осуществляет свой юридически-институциональный анализ в той самой статье, в которой он предлагает свой вариант банковской реформы на базе требования о 100 %-ном резервировании.

819

Henry C. Simons, “A Positive Program for Laissez-Faire: Some Proposals for a Liberal Economic Policy,” Public Policy Pamphlet no. 15, Harry D. Gideonse, ed. (Chicago: University of Chicago Press, 1934), перепечатано в: Henry C. Simons, Economic Policy for a Free Society, ch. 2, pp. 64–65. О Генри Саймонсе см. статью Уолтера Блока: Walter Block, “Henry Simons is Not a Supporter of Free Enterprise,” Journal of Libertarian Studies 16, no. 4 (Fall, 2002): 3—36.

820

«По-видимому, сильнейшая экономическая нестабильность присуща любой системе, в которой одни и те же средства служат одновременно и источником финансирования инвестиций и торговли, и резервами ликвидной наличности частных лиц. Наша финансовая структура в значительной степени опирается на иллюзию, что средства могут быть в одно и то же время и доступны, и инвестированы. Это же относится и к нашим сберегательным банкам (и в меньшей степени ко многим другим финансовым институтам), а также к депозитным коммерческим банкам» (Simons, Economic Policy for a Free Society, p. 320, n. 7).

821

Fritz Lehman, “100 Percent Money,” Social Research 3, no. 1: 37–56.

822

Frank D. Graham, “Partial Reserve Money and the 100 Percent Proposal,” American Economic Review 26 (1936): 428–440.

823

Irving Fisher, 100 Percent Money (New York: Adelphi Company, 1935).

824

Lloyd W. Mints, Monetary Policy for Competitive Society (New York, 1950), pp. 186–187.

825

Milton Friedman, A Program for Monetary Stability (New York: Fordham University Press, 1959). Впервые Фридмен представил свои идеи о 100 %-ном резервировании в 1953 г. в статье “A Monetary and Fiscal Framework for Economic Stability,” American Economic Review 38, no. 3 (1948): 245–264. См. критический отзыв Ротбарда об этой статье: Murray N. Rothbard, “Milton Friedman Unraveled,” Journal of Libertarian Studies 16, no. 4 (Fall, 2002): 37–45.

826

Friedman, A Program for Monetary Stability.

827

Фридмен не упоминает Мизеса, который почти за 50 лет до его книги в немецком издании и за 25 лет в английском уже приводил подробную версию той же самой теории. См.: Milton Friedman, A Program for Monetary Stability, n. 10. Много лет спустя было опубликовано предложение Гэри Беккера: Gary S. Becker, “A Proposal for Free Banking,” Free Banking, vol. 3: Modern Theory and Policy, White, ed., ch. 2, pp. 20–25. Хотя Гэри Беккер совершенно очевидно принадлежит к современной новой банковской школе, отстаивающей достоинства свободной банковской деятельности с частичным резервированием, он признает, что в данном случае система с требованием 100 %-ного резервирования была бы существенным улучшением нынешней финансовой и банковской системы (р. 24).

828

Ирвинг Фишер также рассмотрел юридический аспект 100 %-ного резервирования. Он указывал, что при такой системе «вклады до востребования были бы в буквальном смысле слова вкладами, состоящими из наличности и сохраняемыми по поручению вкладчика… Отделы чековых вкладов в банках стали бы просто складскими хранилищами денег, принадлежащих вкладчикам». (Irving Fisher, 100 Percent Money, p. 10). К сожалению, экономической теорией, в рамках которой работал Фишер, был монетаризм, и, следовательно, он никогда не понимал, каким образом кредитная экспансия, порождаемая частичным резервированием, затрагивает структуру стадий производства в обществе. Более того, Фишер рекомендовал установление индексного стандарта и сохранение государственного контроля над денежной политикой, что Людвиг фон Мизес подверг резкой критике (см.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 413–413). В частности, Фишер использует монетаристское уравнение обмена, что ведет к существенным ошибкам в ходе теоретического анализа и оборачивается ошибочными экономическими прогнозами. Фишер не сумел понять, что помимо макроэкономических эффектов, отражаемых этой формулой, увеличение предложения денег искажает производственную структуру, с неумолимой силой втаскивая экономику в кризисы и спады. Так, в конце 1920-х годов Фишер полагал, что расширение экономики будет продолжаться «бесконечно», и не понял, что экспансия опирается на искусственный фундамент, который должен разрушиться. И действительно, Великая депрессия, начавшаяся в 1929 г., стала для него совершенной неожиданностью и почти уничтожила его состояние. Об интересной личности знаменитого экономиста см. книгу Ирвинга Н. Фишера «Мой отец, Ирвинг Фишер» (Irving N. Fisher, My Father, Irving Fisher (New York: A Reflection Book, 1956). См. также биографию Ирвинга Фишера, написанную Робертом Лоринг-Алленом: Robert Loring Allen, Irving Fisher: A Biography. (О прогнозах Фишера, который предрекал дальнейший рост фондового рынка, а после его краха 24 октября 1929 г. – отсутствие предпосылок к его дальнейшему падению, см. статью Марка Скоузена «Кто предсказал крах 1929 г.» в сборнике «Экономический цикл: анализ австрийской школы», Челябинск: Социум, 2005. С. 172–215, в особенности, с. 175–177. Последний оптимистический прогноз был опубликован Фишером за 2 дня до обвала рынка в октябре 1929 г. – Прим. перев.).

829

Как пишет Паскаль Сален в своей статье о Морисе Алле, «вся история денег показывает, что государство отказывается принимать во внимание законы денежного обращения и что первопричиной инфляции в конечном счете являются институциональные ошибки» (см.: Pascal Salin, “Maurice Allais: un économiste liberal?”, p. 11). Поэтому мы не можем полагаться на то, что центральный банк, который всегда до той или иной степени испытывает на себе воздействие текущей политической ситуации, будет в состоянии проводить такую денежную политику, которая избавит общество от ужасов экономического цикла, даже если для частных банков будет установлено обязательное 100 %-ное резервирование. Ведь центральному банку ничто не мешает напрямую финансировать государственные расходы либо, осуществляя операции на открытом рынке, путем масштабных приобретений государственных облигаций и других ценных бумаг, накачивать в систему ликвидность через рынок ценных бумаг. Тем самым сохраняется возможность внесения временных искажений процентной ставки и структуры стадий производства. Это приводит в действие механизм экономического цикла, который периодически сбрасывает экономику в глубокие спады. Это аргумент prima facie против сохранения центрального банка. Он указывает на необходимость сочетания восстановления принципов права в частном банковском бизнесе с полным дерегулированием сектора и упразднением центрального банка. О традиционной склонности чикагской школы к интервенционизму см.: “Symposium: Chicago versus the Free Market,” Journal of Libertarian Studies 16, no. 4 (Fall, 2002).

830

В кейнсианском лагере Джеймс Тобин, получивший в 1981 г. Нобелевскую премию по экономике, предложил систему «депозитных средств обращения», которая включает в себя многие черты чикагского плана 100 %-ного резервирования. См.: James Tobin, “Financial Innovation and Deregulation in Perspective,” Bank of Japan Monetary and Economic Studies 3 (1985): 19–29. См. также комментарий Чарльза Гудхарта на предложение Тобина ввести требование 100 %-ного резерва: Charles Goodhart, The Evolution of Central Banks, рр. 87ff. Недавно Алекс Поллок вновь обосновывал подобную банковскую систему в своей статье: Alex Hocker Pollock, “Collateralized Money: An Idea Whose Time Has Come Again?” Durrel Journal of Money and Banking 5, no. 1 (March 1993): 34–38. Главным недостатком схемы Поллока является то, что он считает, что резервы должны храниться не в форме денежных средств, а в активах, имеющих такую рыночную ценность, которая обеспечивает их быструю ликвидность.

831

О теории возникновения институтов см.: Менгер К. Исследования о методах социальных наук и политической экономии в особенности // Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005. Кн. 3. Гл. 2. С. 396–409. Об эволюционной теории возникновения денег см.: Менгер К. Основания политической экономии//Там же. Гл. 8. С. 257–284. Carl Menger, “On the Origins of Money,” Economic Journal, vol. 2 (1892), pp. 239–255. Напомним также о сформулированной Мизесом теореме регрессии, в соответствии с которой цена, или покупательная способность денег, определяется спросом на них и их предложением, которые, в свою очередь, определяются не их сегодняшней покупательной способностью, а тем знанием, которое экономический агент сформировал на основе ее вчерашнего уровня. В то же время вчерашняя покупательная способность определялась спросом на деньги, сформированным на базе знания об их позавчерашней покупательной способности. Это рассуждение мы можем проследить вплоть до момента, когда впервые в истории люди начали предъявлять спрос на определенные блага как на средства обмена. Таким образом, эта теорема отражает теорию Менгера о стихийном возникновении и эволюции денег, но ход ее доказательства состоит в учете этого, обратного [эволюции денег] процесса. Теорема регрессии имеет важнейшее значение для любого проекта реформирования денежной системы. Она объясняет, почему в этой сфере не может быть никаких «прыжков в никуда», почему попытки создания денежной системы ex novo, т. е. такой системы, которая не была бы продуктом эволюции, обречены на провал, как в лингвистике провалилась попытка создания языка эсперанто. О теореме регрессии см.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 382–383, 398, 570. Внедрение на рынок новых технологий платежа (вначале бумажных, затем пластиковых карт, сегодня – электронных «денег») не влияет на экономические выводы нашего исследования. Не является ни возможным, ни удобным пытаться внедрить совокупность частных неразменных электронных денег, конкурирующих друг с другом в хаотическом мире гибких валютных курсов, особенно когда нам известен конечный итог многовековой и свободной рыночной эволюции человечества: единый признанный во всем мире товар (золото), которым не могут манипулировать ни частные лица, ни государственные чиновники. По этим причинам мы не можем принять предложение Жан-Пьера Сенти: Jean-Pierre Centi, “Hayekian Perspectives on the Monetary Systems: Toward Fiat Private and Competitive Money”, in Austrian Economics Today I, The International Library of Austrian Economics, Kurt R. Leube, ed. (Frankfurt: FAZ Buch, 2003), pp. 89—104. См. также прим. 104 к настоящей главе.

832

Наиболее известный план денационализации денег содержится в одноименной книге Ф. Хайека (русск. изд. называется «Частные деньги»), опубликованной в 1976 г. Однако первые безрассудные попытки поддержать искусственные денежные стандарты он предпринял за тридцать лет до этого в статье: Friedrich A. Hayek, “A Commodity Reserve Currency”, Economic Journal 53, no. 210 (June – September, 1943): 176–184 (См.: Хайек Ф. Индивидуализм и экономический порядок. М.: Изограф, 2000. Гл. 10. С. 201–209). Мы считаем анализ Хайеком менгеровского процесса эволюции институтов совершенно корректным и согласны с ним в том, что было крайне благотворным в денежной сфере, как и во всякой другой, допустить частное рыночное экспериментирование. Вместе с тем мы находим крайне прискорбным тот факт, что Хайек в конце концов предложил в качестве новой денежной единицы полностью искусственный стандарт (содержащий корзину различных товаров). Хотя это предложение можно интерпретировать в том духе, что это может быть процедурой возврата к традиционным деньгам (чистый золотой стандарт и 100 %-ное резервирование), Хайек, очевидно, заслужил ту критику, которой его подвергли некоторые экономисты австрийской школы. Эти экономисты встретили предложение Хайека весьма жестко, назвав его «сциентистским» и «конструктивистским». Среди них были Мюррей Ротбард, Ганс-Герман Хоппе и Джозеф Салерно (в своей статье “Mises and Hayek Dehomogenized”). Эти же возражения могут быть сделаны против похожего предложения Леланда Йигера (см.: Leland Yeager, “The Perils of Base Money”, p. 262).

833

Серебро может быть рассмотрено как вторичный, параллельный металлический стандарт, который, если того пожелают экономические агенты, может сосуществовать с золотом при колеблющемся курсе, определяемом в каждый момент рынком этих двух денежных металлов. Мы должны признать, далее, что уменьшение использования серебра в XIX в. было ускорено действиями государств, которые устанавливали фиксированные курсы обмена золота на серебро на искусственно заниженном уровне. См.: Rothbard, Man, Economy and State, pp. 724–726. (На русском языке по этой проблеме см.: Ротбард М. Государство и деньги. С. 78–81; Ротбард М. История денежного обращения и банковского дела. Челябинск: Социум, 2005. С. 103–106, 109–111 и др. – Прим. перев.)

834

Предлагаемый нами золотой стандарт не имеет ни малейшего сходства с фиктивным золотым стандартом, действовавшим до начала 1930-х годов (основные параметры этого слиткового и золотодевизного стандарта были согласованы в ходе первых послевоенных международных конференций 1919–1922 гг. – Прим. перев.). Тот стандарт основывался на существовании центральных банков и банковской системе с частичным резервированием. Как указывает Милтон Фридмен: «Действительным, кристально честным золотым стандартом… был бы такой стандарт, при котором золото буквально было бы деньгами, а деньги буквально были бы золотыми, при котором сделки буквально осуществлялись бы либо в желтом металле, либо в листках бумаги, которые бы представляли собой 100 %-ные складские сертификаты на золото» (Milton Friedman, “Has Gold Lost its Monetary Role?” Milton Friedman in South Africa, Meyer Felberg, Kate Jowel, and Stephen Mulholland, eds. [Johannesburg: Graduate School of Business of the University of Cape Town, 1976]). Об экономической теории золота см.: Mark Skousen, The Structure of Production, Ch. 8 “The Theory of Commodity Money: Economics of Pure Gold Standard”, pp. 265–281.

835

Laureano Figuerola, Escritos económicos, edición y estudio preliminar de Francisco Cabrillo Rodríguez (Madrid: Instituto de Etudios Fiscales, 1991, p. 268). Эта констатация, которую сами Мизес и Хайек не смогли бы сформулировать точнее, фигурирует в отчете Лауреано Фигерола, направленном в Испанское учредительное собрание 22 февраля 1869 г.

836

Короче говоря, мы рекомендуем заменить паутину административного законодательства, регламентирующего банковскую деятельность сегодня, несколькими простыми статьями Уголовного и Торгового кодексов. Например, в Испании весь корпус банковского законодательства может быть отменен и просто заменен новой редакцией статей 180 и 182 Торгового кодекса. Текст этой новой редакции может выглядеть так (места, отличающиеся от ныне существующей редакции, выделены курсивом):

Статья 180. Банки должны держать в своих хранилищах наличность в количестве, равном общему объему вкладов, чековых счетов и банкнот (bills), выпущенных в обращение.

Статья 182. Сумма банкнот (bills), находящихся в обращении, вместе со средствами, соответствующими вкладам и чековым счетам, ни в каком случае не должна превосходить общего количества наличности, хранящейся в каждом банке в каждый момент времени.

В данные статьи Торгового кодекса нет необходимости включать ссылки на операции, осуществляемые для того, чтобы избежать выполнения норм закона путем сокрытия истинного договора вклада (сделки с соглашением об обратном выкупе или американские опционы «пут» и т. п.). Этой необходимости не появляется, поскольку юридическая трактовка доктрины ухода от требований закона позволяет объявить такие операции ничтожными и недействительными. Однако для того чтобы избежать возможности преобразования той или иной финансовой «инновации» в деньги до ее отмены по закону, было бы разумным добавить в статью 180 следующее: «То же обязательство должно быть выполнено всеми физическими и юридическими лицами, которые, уклоняясь от закона, осуществляют законные сделки, направленные на сокрытие истинного договора о денежном вкладе».

Что касается Уголовного кодекса, то в случае Испании необходимые изменения были бы минимальными. Тем не менее, для того чтобы еще больше прояснить содержание статьи 252 нового Уголовного кодекса Испании и сделать ее редакцию совместимой с нашей редакцией статей 180 и 182 Торгового кодекса, приводим ее формулировку, которая должна выглядеть следующим образом:

Статься 252. Указанные санкции будут наложены на каждого, кто, в ущерб другим лицам, присваивает или растрачивает деньги, товары или иное движимое имущество или наследственный актив, который был получен в качестве простой поклажи, иррегулярной поклажи или денежного банковского вклада, в порядке консигнации или доверительного управления, или посредством любого другого аналогичного требования, налагающего обязанность поставить или вернуть имущество, а также в отношении того, кто отказывается признать, что получил их… Эти санкции будут увеличены на 50 % в случае, если необходимая поклажа, иррегулярная поклажа или денежный банковский вклад, или любая другая операция будут скрывать – в целях уклонения от закона – денежную иррегулярную поклажу.

Эти простые изменения в Уголовном и Торговом кодексах позволяют отменить все банковское законодательство Испании. Банки становятся подсудны обычным судам, которые оценивают деяния физических лиц, подозреваемых в нарушении любого из вышеперечисленных запретов. (Это логически предполагает, что на банки начинают распространяться все конституционные гарантии, очевидно отсутствующие сегодня, что проявляется во множестве административных действий, предпринимаемых центральным банком.)

837

«Мы не в состоянии нарисовать картину капитализма будущего хоть сколько-нибудь конкретно. Одна из причин этой неспособности состоит именно в том, что вселяет в нас уверенность в экономическом будущем капитализма как времени прогресса и развития. Те обстоятельства, которые исключают возможность рассматривать будущее капитализма как нечто предопределенное, являются теми же самыми обстоятельствами, в которых, пока работает система предпринимательства, мы живем, не привязанные к какой-то схеме [будущего]. Само отсутствие элементов предопределенности и предсказуемости парадоксальным образом позволяет нам испытывать доверие к долгосрочной жизнеспособности и прогрессу экономики, развивающейся в условиях капитализма» (Israel M. Kirzner, Discovery and the Capitalist Progress (Chicago and London: University of Chicago Press, 1985), p.168).

838

Хайек. Частные деньги. С. 205–209.

839

Об этой сети паевых фондов см. статью Джозефа Салерно: Joseph T. Salerno, “Gold Standard: True and False,” pp. 257–258. Представление, согласно которому акции таких паевых фондов постепенно станут деньгами, неверно, так как эти акции – просто титулы реальных инвестиций. Они не гарантируют возврата номинальной ценности инвестиций, которые всегда будут подвержены тенденциям изменения рыночных цен на соответствующие капитальные блага, акции, облигации и т. п. Иными словами, несмотря на свою высокую ликвидность, эта ликвидность, во-первых, не является мгновенной и, во-вторых, не предполагает существования номинальной ценности, по определению присущей денежной единице. На самом деле, любое лицо, нуждающееся в ликвидности, должно найти на рынке кого-то, кто согласился бы поставить ему эту ликвидность посредством оплаты золотом рыночной ценности соответствующих акций этих паевых фондов. Следовательно, паевые фонды не могут гарантировать ни [неизменной] ценности вложенного капитала в момент приобретения акций, ни процентной ставки на эти вложения. Любая «гарантия» ликвидности имеет в виду лишь относительную легкость, с которой акции фондов можно продать на рынке, хотя здесь не существует юридических гарантий того, что такая продажа будет возможной при любых обстоятельствах, и еще меньшие гарантии имеются относительно твердой цены [продаваемых акций].

840

Поэтому вовсе не является капризом истории тот факт, что в условиях свободы именно золото стало преобладать как общепринятое средство обмена. Этот факт связан с тем, что золото обладает существенными характеристиками, которые, с точки зрения принципов права и экономической теории, должно иметь широко распространенное средство обмена. В этой сфере, как и во многих других, за экономической теорией стоят стихийные результаты процесса эволюции общества.

841

Среди прочих следует упомянуть Паскаля Салена, который подтверждает, что «банковский кризис при 100 %-ном резервировании невозможен» (Salin, “Are Banking Crises a Free Market Phenomenon?” p. 2).

842

См.: Cabrillo, Quiebra y liquidacion de empresas: análisis económico del depecho espaňol (Madrid: Unión Editorial, 1989).

843

Точное определение прав собственности в отношении договора денежного банковского вклада (100 %-ный коэффициент резервирования) и жесткая, эффективная защита этих прав являются тем самым единственным, необходимым условием для создания «стабильной денежной системы», т. е. для решения той задачи, которую папа Иоанн Павел II называл в числе самых важных (и весьма немногих) обязанностей государства в экономической сфере. См.: John Paul II, Centesimus Annus: Encyclical Letter on the Hundredth Anniversary of Rerum Novarum, 1991, no. 48 (London: Catholic Truth Society, 1991), pp. 35–36. Иоанн Павел II говорит об этом так: «Экономическая деятельность, в особенности деятельность в рыночной экономике, не может осуществляться в институциональном, юридическом и политическом вакууме». Это утверждение прекрасно гармонирует с нашей поддержкой применения правовых принципов к конкретному случаю договора денежного банковского вклада.

844

Как мы видели, государство может также порождать горизонтальное рассогласование, эмитируя новые деньги для финансирования части своих расходов.

845

См.: Skousen, Structure of Production, Ch. 8 “The Theory of Commodity Money: Economics of a Pure Gold Standard,” pp. 269–271. Скоузен также поясняет, что благодаря неизменной природе золота его мировой запас на протяжении истории только увеличивается, никогда не уменьшаясь. Поэтому, при прочих равных, при постоянной мировой добыче золота темпы прироста мирового запаса снижаются. Это обстоятельство, однако, компенсируется технологическими инновациями и техническим прогрессом в добывающем секторе экономики, которые и определили пределы прироста мирового запаса с 1900 г. в диапазоне от 1 до 3 % в год. Мизес в этой связи указывает, что годовое увеличение мирового запаса золота в среднем соответствует постепенному долгосрочному темпу прироста, обусловленному ростом спроса на деньги со стороны увеличивающегося населения. Вследствие этого если спрос на деньги растет с темпом 1–3 % в год (как и совокупный золотой запас), то цены будут ежегодно падать примерно на 3 %, а номинальная процентная ставка будет колебаться между 0,25 и 1 % в год (все это в предположении, что совокупная производительность экономики растет в среднем на 3 %). См.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 387–388. Мизес не упомянул еще о том, что естественная, долгосрочная тенденция к дефляции, вызванная ростом производительности, при прочих равных, обусловливает снижение спроса на деньги, допуская более высокую номинальную ставку процента.

846

Джордж Селджин недавно сказал, что лучшим правилом для проведения денежной политики было бы позволить общему уровню цен снижаться в соответствии с ростом производительности. См.: Selgin, Less Than Zero: The Case for a Falling Price Level in a Growing Economy, Hobart Paper no. 132 (London: Institute of Economic Affairs, 1997). Мы находим это предложение в высшей степени здравым. Тем не менее по причинам, которые были изложены в главе 8 нашей книги, мы не можем полностью принять его тезисы. В частности, мы не согласны с его утверждением о том, что наиболее эффективной институциональной мерой для реализации его предложения является установление свободы банковской деятельности с частичным резервированием.

847

В меморандуме, подготовленном для Лиги Наций, о котором мы упоминали выше, Мизес выразил эту идею коротко и ясно: «Если все случаи расширения банковского кредита будут исключены, мир получит денежную систему, при которой – даже в случае открытия новых месторождений золота в Калифорнии, Австралии и Южной Африке – цены будут демонстрировать долгосрочную тенденцию к падению. Большинство наших современников найдут достаточно оснований, чтобы считать такую систему плохой, поскольку они находятся в плену убеждения, согласно которому хорошее состояние рынка и высокие цены – одно и то же. Но это предрассудок. Если бы на протяжении восьмидесяти лет или более мы имели медленно понижающиеся цены, мы привыкли бы оценивать улучшение жизненного уровня и увеличение реального дохода в форме понижающихся цен при стабильном или понижающемся денежном доходе, а не в форме роста денежных доходов. В любом случае, решение трудной задачи реформирования нашей денежно-кредитной системы не должно отвергаться только на том основании, что оно предполагает продолжительное понижение цен. Помимо всего прочего, мы не должны позволять, чтобы на наше мнение оказывали влияние негативные последствия недавнего резкого падения цен. Медленное и постепенное понижение цен ни в каком отношении не может быть сравнимо с тем, что происходит при сегодняшней [денежно-кредитной] системе: внезапное и значительное повышение уровня цен, сменяющееся таким же внезапным и резким падением» (Mises, Money, Method, and the Market Process, p. 90–91 (курсив мой. – У. де С.)).

848

Следует напомнить, что в период Великой депрессии 1929 г. предложение денег упало на 30 %. Такое сжатие было бы невозможным, действуй тогда золотой стандарт и требование 100 %-ного резервирования. Для предлагаемой нами сегодня системы предположение о возможности такого сокращения является нереалистичным. Поэтому в нашей модели сокращение денежного предложения, ошибочно выдаваемое за главную причину Великой депрессии, не может произойти ни при каких обстоятельствах. В то же время в высшей степени невероятным является и вариант, при котором комбинация чистого золотого стандарта и 100 %-ного резервирования когда-либо могла бы воплотить в жизнь инфляционный рост цен. См.: Skousen, Economic on Trial: Lies, Myths and Realities (Homewood, Ill.: Business One Irwin, 1991), pp. 133–138. В действительности, ни в одном году, начиная с 1492 г. и до наших дней, темп прироста общего объема совокупного предложения золота не превышал 5 %, а среднее увеличение, как мы указывали выше, никогда не выходило за пределы 1–3 %.

849

Очень точно это описывает Морис Алле: «Спекуляция, исступленная и лихорадочная, сегодня вызывается, питается и усиливается кредитом» (Maurice Allais, “Les conditions monétairs d’une économie de marchés,” p. 326). Возможно, никто не дал более краткой и элегантной характеристики явлению, которое испанцы в последние годы стали называть популярным выражением la cultura del pelotazo («культура легких денег»). Это явление, без сомнения, было вскормлено бесконтрольной кредитной экспансией, осуществлявшейся нашей финансовой системой. Ален Гринспен пустил в оборот выражение «иррациональная эйфория», имея в виду типичное поведение инвесторов во время последнего финансового бума.

850

Allais, “Les conditions monétairs d’une économie de marchés”, p. 347.

851

В этом месте мы обязаны высказать резкую критику в адрес тех авторов, которые, подобно Алану Рейнолдсу, Артуру Лафферу, Марку Майлзу и др., пытались отстаивать псевдозолотой стандарт, при котором центральный банк продолжает играть ключевую роль в реализации денежно-кредитной политики, но ориентируясь на золото. Фридмен удачно охарактеризовал этот псевдозолотой стандарт как «систему, при которой золото вместо того, чтобы быть деньгами, было бы товаром, цена которого фиксирована государством» (см.: Friedman, “Has Gold Lost its Monetary Role?” p. 36). Предложение Лаффера и Майлза фигурирует в их книге: Arthur B. Laffer, Marc A. Miles, International Economics in an Integrated World (Oakland, N. J.: Scott and Foresman, 1982). См. также краткую блистательную критику этого предложения в: Salerno, “Gold Standards: True and False,” pp. 258–261.

852

См., напр.: Juan Francisco Corona Ramón, Una introducción a la teoría de la decisión pública (Public Choice) (Alcalá de Henares; Madrid: Instituto Nacional de Administración Pública, 1987), ch. 5 “Ciclo Político-Económico,” pp. 116–142, а также приведенную там библиографию. Напомним также прим. 75 к главе 6.

853

Mises, On the Manipulation of Money and Credit, p. 22 (курсив мой. – У. де С.).

854

См.: Mises, The Theory of Money and Credit, p. 455. Мизес пишет: «Таким образом, принцип устойчивых денег имеет два аспекта, положительный и отрицательный. Положительный состоит в том, что этот принцип утверждает рыночный выбор общепризнанного средства обмена. Отрицательный аспект состоит в том, что он противостоит склонности государства вмешиваться в систему денежного обращения». На этом основании мы считаем, что наше предложение намного лучше предложений школы денежного конституционализма, сторонники которой пытаются решить проблему путем установления конституционных ограничений на увеличение денег и регулирования с помощью этих законов банковского и финансового рынков. Денежный конституционализм не предполагает в качестве необходимой меры установление чистого золотого стандарта в сочетании со 100 %-ным резервированием. Поэтому он не способен оградить общество от постоянно испытываемого политиками искушения манипулировать кредитом и деньгами.

855

Allais, “Les conditions monétairs d’une économie de marchés,” p. 331. Здесь же Алле пишет о том, что он называет наиболее поразительным парадоксом нашего времени: хотя публика прекрасно знает о серьезной опасности, таящейся в использовании государством печатного станка, граждане остаются совершенно неосведомленными о точно такой же опасности, которую несет с собой кредитная экспансия, не обеспеченная реальными сбережениями, источником которой является банковская система с частичным резервированием. Испанский автор Хуан Антонио Гимено Улластрес исследовал налоговые эффекты инфляции, хотя он, к сожалению, не сумел разглядеть последствий, вызываемых кредитной экспансией банков с частичным резервированием. См.: Juan Antonio Gimeno Ullastres, “Un impuesto llamado iflación,” in Homenaje a Lucas Beltrán (Madrid: Editorial Moneda y Credito, 1982), pp. 803–823.

856

Ludwig von Mises, Nation, State and Economy: Contributions to the Politics and History of Our Time (New York and London: New York University Press, 1983), p. 163 [русск. пер. см. в кн.: Мизес Л. фон. Политическая экономия войны и мира. Челябинск: 2008]. См. также: Мизес. Человеческая деятельность. С. 413. Первая книга представляет собой перевод на английский язык книги: Mises, Nation, Staat, und Wirtschaft (Vienna and Leipzig: Manzsche Verlags Buchhandlung, 1919). По этой важной теме см. также: Joseph T. Salerno, “War and the Money Machine: Concealing the Costs of War Beneath the Veil of Inflation,” in The Costs of War: America’s Pyrrhic Victories, John V. Denson, ed. (New Brunswick and London: Transaction Publishers, 1997), ch. 17, pp. 367–387. Тем не менее нужно отметить, что первым, кто указал на тесную связь между милитаризмом и инфляцией, был все тот же отец Хуан де Марианна. См: Father Juan de Mariana, “Tratado y discurso sobre la moneda de vellón,” in De Monetae Mutatione, 1609, p. 35 (англ. изд.: A Treatise on the Alteration of Money).

857

«В ходе тщательного исследования, однако, не удалось обнаружить опубликованной критики этого предложения» (Walter Block, “Fractional Reserve Banking,” p. 31). На беглую критику Лиланда Йигера ответ уже дан в этом разделе. См.: Leland Yeager, “The Perils of Base Money,” pp. 256–257.

858

Mises, The Theory of Money and Credit, p. 361.

859

Например, пусть экономика растет средним темпом 3 % в год, предложение денег (мировой запас золота) увеличивается на 1,5 %. При таких допущениях мы будем наблюдать незначительную дефляцию, т. е. цены будут понижаться с темпом около 1,5 % в год. Если реальная рыночная ставка процента составляет 4 % годовых (естественная ставка на уровне 3 % и премия за риск в размере 1 %), то номинальная рыночная ставка составит около 2,5 % в год. В прим. 48 к настоящей главе мы предположили, что номинальная процентная ставка будет даже ниже вследствие роста населения и соответствующего векового тренда медленного увеличения спроса на деньги.

860

«В условиях конкуренции выгоды частично достаются самим держателям банковских частично обеспеченных обязательств. Они удерживают выигрыш в явной (в виде процентных выплат), скрытой (в виде сниженной платы за банковские услуги) или комбинированной форме» (Selgin, “Are Banking Crises a Free-Market Phenomenon?” p. 3).

861

«Невозможно предоставлять услуги бесплатно, если их оказание связано с издержками, которые необходимо компенсировать. Если вкладчик свободен от издержек, связанных с ведением его счетов, банк должен сам нести эти издержки. В нынешней ситуации банк может это делать, поскольку получает прибыль соответственно модели возникновения денег посредством механизма кредита. Кто на самом деле несет на себе издержки? Потребители в целом в результете повышения цен, являющегося следствием роста денежной массы» (Allais, “Les conditions monétaires d’une économie de marchés,” p. 351).

862

«Свободный рынок не означает свободы совершать мошенничества или другие формы кражи. Совсем наоборот. Критику такого рода можно нейтрализовать, трактуя введение обязательного 100 %-ного резервирования не как административное распоряжение правительства, а как часть правовой защиты собственности от мошенничества» (Rothbard, Man, Economy, and State, p. 709). Как сформулировал Джевонс: «В прошлом положение о том, что дарение или переуступка несуществующих товаров недействительны, считалось общей нормой права. Следует лишь возродить и обеспечить соблюдение этого правила, чтобы фиктивные денежные заместители оказались вне закона. И тогда банковское дело можно объявить полностью свободным, хотя и не вольным отступать от 100 %-ного резервирования» (Jevons, Money and the Mechanism of Exchange, pp. 211–212 [см.: Джевонс У. Ст. Деньги и механизм обмена. М.: Социум, 2006. С. 109]).

863

По той же причине, если две стороны добровольно заключат «договор», по которому одна сторона должна оплатить другой убийство третьего лица, то такой договор является недействительным, поскольку он разрушает социальный порядок и влечет причинение вреда третьей стороне. Такой договор будет ничтожным и недействительным, даже в отсутствие обмана или мошенничества и даже если обе стороны соглашения вступили в него по собственной воле и полностью осознавали его природу.

864

Здесь мы имеем в виду падение покупательной способности не в абсолютном выражении, а относительно того роста, который мог бы быть достигнут в банковской системе со 100 %-ным коэффициентом резервирования. В этом отношении экономические последствия современной банковской системы аналогичны фальшивомонетничеству, т. е. такой деятельности, в отношении которой все согласны в том, что она должна преследоваться как разрушение социального порядка, даже если невозможно установить личности потерпевших.

865

Этот аргумент, среди прочих, упоминает и Хосе Торибио Давила, см.: José Toribio Dávila “Problemas éticos en los Mercados Financieros,” представлено для выступления на конференции Encuentros sobre la dimensión ética de las instituciones y mercados financieros, состоявшейся в Мадриде под эгидой Fundación BBV в июне 1994 г. Кроме того, Торибио Давила считает, что стабильная денежная политика может быть реализована при любом коэффициенте резервирования. Он не принял во внимание факторы, связанные с теоретической невозможностью централизованного планирования вообще и, в частности, в применении к финансовому сектору. Эти факторы определяют неспособность и нежелание центрального банка адекватно рассчитать спрос на деньги и контролировать их предложение, которое предположительно должно соответствовать спросу. Более того, Торибио Давила упустил из виду масштабные эффекты рассогласования, порождаемые любым увеличением денежного предложения в форме кредитной экспансии (т. е. без обеспечения реальными сбережениями), которые затрагивают производственную структуру. Наконец, имеется очевидная связь между требованием 100 %-ного резервирования и этикой деловых операций финансовых институтов. В действительности эта связь очевидна не только в свете этически безответственного поведения, которое провоцируется лихорадочной спекуляцией во время кредитной экспансии, но также и в свете того несомненного факта, что экономические кризисы и спады представляют собой следствие нарушения этических принципов, требующих поддержания 100 %-ных резервов против договоров денежного банковского вклада.

866

Как объясняет Хюльсманн: «Смешение денежных титулов и таких феноменов частичного резервирования, как IOU [долговая расписка (по созвучию с «I owe you» – «я должен вам»). – Прим. науч. ред.], породило то, что принято называть законом Грэшема. Представьте себе потенциального клиента банка, которому предлагается сделать два банковских вклада двух разных типов. Он полагает, что оба типа вкладов означают предоставление одной и той же услуги. Единственная разница состоит в том, что за вклад первого типа он должен платить, а за второй нет (или там даже платят ему). Очевидно, он выберет «не благотворительный» вариант и положит деньги на вклад второго типа. Когда смешивают денежные титулы и счета IOU, то эти последние будут вытеснять первые с рынка» (Hülsmann, “Has Fractional-Reserve Banking Really Passed the Market Test?” pp. 408–409).

867

Hayek, Monetary Nationalism and International Stability, p. 82. На эту же тему см.: Simons, “Rules versus Authority in Monetary Policy,” p. 17.

868

Только представьте, насколько иной была бы экономическая история последних 150 лет, если бы Закон Пиля распространил требование 100 %-ного резервирования и на депозиты! Кстати говоря, Хайек писал о невозможности провести резкие границы между различными инструментами, способными представлять деньги в качестве общепризнанных средств обмена, и указывал на то, что мы имеем дело с «континуумом» различных степеней ликвидности. Поэтому установление того, соблюдаются защищаемые нами традиционные принципы права или нет, представляет собой еще более сложную задачу. Мы не считаем это опасение обоснованным. Как утверждает Менгер, на практике всегда можно провести адекватное различие между деньгами и всеми остальными высоколиквидными инструментами, которые, однако, не являются непосредственными, общепризнанными средствами обмена. Разница между этими двумя типами благ коренится в том факте, что деньги представляют собой не просто высоколиквидный инструмент. Деньги являются единственным благом, обладающим абсолютной ликвидностью. Поэтому люди хотят иметь их, даже если не получают процентов, пока держат их на руках, в то время как держатели других, пограничных инструментов, не обладающих абсолютной ликвидностью, требуют процент за владение ими. Сущностная разница между деньгами и остальными периферийными «средствами обращения» зависит от наличия у первых абсолютной ликвидности (или от отсутствия у вторых абсолютной, мгновенной доступности). Джералд О’Дрисколл анализирует эту проблему в своей статье: Gerald P. O’Driscoll, “Money: Menger’s Evolutionary Theory,” pp. 601–616.

869

Например, безусловно возможным является совершение убийства с использованием изощренных ядов, не оставляющих следов и затрудняющих установление точной причины и природы преступления. Тем не менее никто не сомневается в том, что убийство представляет собой нарушение базовых принципов права, и в том, что они должны предотвращаться, а в случае совершения – расследоваться и наказываться по закону.

870

Существуют также финансовые инновации, которые, подобно предложениям о покупке контрольного пакета акций, выполняют законные рыночные функции и сами по себе не нарушают никаких традиционных принципов права. Однако при существующей сегодня системе частичного резервирования и кредитной экспансии, не обеспеченной реальными сбережениями, их характер неизбежно извращается. Краткое, но исчерпывающее исследование финансовых «инноваций», которые стали результатом процесса, ошибочно именуемого «дерегулированием финансового сектора» (на самом деле сводившегося к снижению требований следовать принципам права), см. в книге Луиса Барралата: Luis Barrallat, La banca española en el año 2000: un sector en transición (Madrid: Ediciones de las Ciencias Sociales, 1992), pp. 172–205. Мы должны указать, что многие из таких «финансовых инноваций» возникают в возбужденной атмосфере спекулятивной лихорадки (иррациональной эйфории), являющейся следствием кредитной экспансии, питаемой системой частичного резервирования.

871

Здесь мы имеем еще одну великолепную иллюстрацию значительного искажающего влияния, которое налоговый и экономический интервенционизм государства оказывает на концепции субстантивного, или материального, права, общественные привычки и понятие справедливости. Этот вопрос детально обсуждается нами в книге: Уэрта де Сото. Социализм, экономический расчет и предпринимательская функция. С. 144–152.

872

После краха фондового рынка в октябре 1987 г. сжатие кредита было предотвращено лишь масштабными дозами ликвидности, которую все центральные банки закачали в систему. Но даже при этих обстоятельствах во время последовавшего за этим экономического спада (1990–1991 гг.) руководители центральных банков оказались беспомощными в деле убеждения экономических агентов в необходимости занимать новые деньги. И это при том что процентные ставки упали до исторически минимальных значений (в США до 2–3 %). Более свежий пример (2001 г.) – японские денежные власти понизили процентную ставку в Японии до 0,15 %, но не смогли инициировать предсказанного экспансионистского эффекта. Позже история повторилась – после краха американского фондового рынка в 2001–2002 гг. и установления Федеральным резервом процентной ставки на уровне 1 % годовых. [Денежные власти (monetary authorities) – как правило, так называют центральный банк и министерство финансов в совокупности. Этот термин подчеркивает совместную ответственность этих государственных органов над установлением целей и реализацией денежной политики. Институциональный аспект их взаимоотношений (расчеты по государственному долгу, администрирование выполнения государственного бюджета, обслуживание рынка государственных ценных бумаг) принимается в данном случае не важным. – Прим. перев.]

873

Этот аргумент см. в статье: C. Maling, “The Austrian Business Cycle Theory and its Implications for Economic Stability under Laissez-Faire,” chapter 48 of J.C. Wood and R.N. Woods, Friedrich A. Hayek: Critical Assessments (London: Routledge, 1991), vol. 2, p. 267.

874

Об эффекте Пигу см.: Don Patinkin, “Real Balances,” The New Palgrave: A Dictionary of Economics, vol. 4, pp. 98—101.

875

«В мире растущей покупательной способности денежной единицы способ мышления людей приспособится к этому положению дел точно так же, как в нашем сегодняшнем мире он приспособился к падающей покупательной способности денежной единицы. Сегодня каждый считает рост своих номинальных или денежных доходов улучшением своего материального благополучия. Внимание людей направлено по преимуществу на увеличение ставок номинальной зарплаты и денежного эквивалента богатства, а не на увеличение предложения благ. В мире растущей покупательной способности денежной единицы их будет интересовать прежде всего снижение стоимости жизни. Это приведет к осознанию того факта, что экономический прогресс состоит в том, чтобы делать доступ к средствам существования более легким» (см.: Мизес. Человеческая деятельность. С. 447).

876

См.: Horwitz, “Keynes’ Special Theory,” рр. 431–432, n. 18. Кроме того, Хорвиц заявляет, что те последователи австрийской школы, которые отстаивают требование 100 %-ного резервирования, не в состоянии объяснить, почему последствия снижения спроса на деньги будут обязательно другими в свете возможности экономических кризисов, чем последствия увеличения предложения денег. Хорвиц упустил из виду тот факт, что именно фидуциарные средства обращения, не обеспеченные реальными сбережениями, т. е. кредитная экспансия, а вовсе не общее снижение спроса на деньги искажает производственную структуру и вызывает кризисы. При прочих равных падение спроса на деньги может привести лишь к падению покупательной способности денежной единицы и не обязательно влияет на процесс создания кредитов, не обеспеченных реальными сбережениями, и тем самым на производственную структуру. Следовательно, мы должны отвергнуть вывод Хорвица, согласно которому «банковская деятельность со 100 %-ным резервированием является недостаточно гибкой для того, чтобы обеспечивать денежное равновесие», поскольку это утверждение базируется на ошибочном теоретическом анализе, с помощью которого нельзя адекватно изучать механизмы рассогласования, запускающие экономический цикл.

877

Friedman and Schwartz, A Monetary History of the United States, 1867–1960, p. 15 (курсив мой. – У. де С.). Мизес пришел к такому же выводу, см.: Mises, Money, Method, and the Market Process, pp. 90–91. Мы обнаружили эту же мысль в упоминавшемся выше выступлении Мизеса 1930 г. перед специалистами финансового комитета Лиги Наций. См. также детальное обсуждение истории американской экономики в 1873–1896 гг., включенное Селджином в его книгу: Selgin, Less Than Zero, pp. 49–53.

878

Samuelson, Economics, 8th ed. (New York: Macmillan, 1970).

879

Leland B. Yeager, “Introduction,” in The Gold Standard: An Austrian Perspective, p. x.

880

Roger W. Garrison, “The Costs of a Gold Standard,” in The Gold Standard: An Austrian Perspective, ch. 4, pp. 61–79.

881

Ibid., р. 68.

882

Кроме того, Роджер Гаррисон напоминает, что издержки в виде ресурсов, направляемых на производство и транспортировку золота, в значительной степени являются неизбежными. Люди продолжают тратить значительные объемы этих ресурсов на добычу, аффинаж, транспортировку и хранение желтого металла безотносительно к тому, формирует он основу денежного стандарта или нет. См.: Ibid., р. 70.

883

См.: Friedman and Schwartz, “Has Government any Role in Money?” pp. 37–62. Таким образом, ясно, что чистый золотой стандарт и 100 %-ное резервирование должны иметь неотразимую привлекательность для монетаристов, поскольку именно этот порядок равносилен принятию их относительно стабильного денежного правила. «Неисчезаемость» золотого запаса делает невозможным внезапное сжатие предложения денег, совершенно исключая при этом произвол государства в денежной сфере. С этой точки зрения неудивительно, что Фридмен, руководствуясь желанием иметь сильную последовательную позицию, все больше склоняется к золотому стандарту, с которым он был категорически не согласен ранее.

884

Skousen, Economics on Trial, p. 142.

885

Как пишет по этому поводу Ротбард: «В зависимости от того, как мы определим предложение денег – а я определил бы его весьма широко, как все требования на доллары по номиналу, – увеличение цены золота, достаточное для уравнения золотого запаса и 100 % общего объема долларов, будет составлять от 10 до 20 раз. Естественно, это породит огромный непредвиденный выигрыш для золотодобывающих компаний, но это не должно нас заботить. Я не считаю, что мы должны отвергать предложение о массовом попадании в рай только потому, что производители арф и ангельских крыльев получат непредвиденную прибыль» (Rothbard, “The Case for a 100-Percent Gold Dollar,” p. 68 (курсив мой. – У. де С.)). В любом случае следует признать вслед за Ротбардом, что этот рост ценности золота даст, в основном в первые годы после перехода, сильнейший толчок развитию золотодобывающей промышленности. Соответственно каким-то образом изменится нынешняя структура международной торговли, трудовой миграции и международных потоков капитала. Позже Мюррей Ротбард поменял свое мнение. Чтобы не дать банкам получить неправомерную прибыль, он предложил, чтобы конверсии в золото подлежали только банкноты [а не банкноты плюс банковские депозиты]. Эта мера должна запустить механизм дефляции денежного запаса, соответствующего банковским вкладам. Несмотря на это изменение позиции Ротбарда, мы находим наше предложение (см. ниже) более правильным, поскольку оно позволяет избежать ненужной дефляции, имеющей место в схеме Ротбарда. См.: Murray N. Rothbard, “The Solution,” The Freeman: Ideas on Liberty (November 1995): 697–702.

886

Краткое и ясное описание аргентинской банковской системы периода правления генерала Перона см. в: José Heriberto Martínez, “El sistema monetario y bancario argentino,” in Homenaje a Lucas Beltrán (Madrid: Editorial Moneda y Crédito, 1982), pp. 435–460. Приведенная цитата находится на с. 447–448.

887

Любопытно, что банковские вклады опять перешли под контроль государства во время нового короткого перонистского периода, начавшегося в 1973 г. Это решение о национализации вкладов было отменено, когда режим был свергнут военной хунтой, пришедшей к власти 24 марта 1976 г. То, что произошло потом, оставит свой след в экономической истории как убедительная иллюстрация того, как система «свободной банковской деятельности» и безответственности оказалась почти такой же разрушительной, как система Перона. Аргентине еще раз выпала сомнительная честь иллюстрировать экономическую теорию в декабре 2001 г. Тогда рухнул режим валютного управления (currency board), построенный на началах частичного резервирования. Люди утратили доверие к нему и соответственно бросились забирать из банков свои доллары. Это заставило министра финансов Доминго Кавальо ограничить количество долларов, которые люди могли снять с банковского счета, суммой в 250 долларов в неделю (этот лимит тут же прозвали «корралито»). Все это с очевидностью продемонстрировало верность важного положения экономической теории: существование банковской системы с частичным резервированием невозможно без кредитора последней инстанции.

888

Эксперимент Перона выявил провал не 100 %-ного резервирования, а национализации кредита. Здесь имел место тот опасный эффект, который Людвиг фон Мизес предсказал в статье «Национализация кредита», написанной в 1929 г.: Ludwig von Mises, Die Verstaatlichung des Kredits: Mutalisierung des Kredits (Bern, Munich and Leipzig: Travers-Borgstroem Foundation, 1929; ее английская версия: “The Nationalization of Credit?” in Mises, A Critique of Interventionism: Inquiries into the Economic Policy and the Economic Ideology of the Present (New York: Arlington House, 1977), pp. 153–164.

889

См. раздел “Une objection générale: la construction européenne” на с. 359–360 его статьи: Allais, “Les conditions monétaires d’une économie de marchés”.

890

В любом случае, если бы такие страны с сильной экономикой, как США и ЕС, установили золотой стандарт и требование 100 %-ного резервирования, то в вопросах денежной системы они тем самым подали бы чрезвычайно важный пример, который не могли бы игнорировать все другие страны.

891

См. ставшую классической книгу Уильяма Хата: William H. Hutt, Politically Impossible…? (London: Institute of Economic Affairs, 1971). Весьма схожее с этим исследование осуществлено нами применительно к реформе системы социального страхования Испании, см.: Huerta de Soto, “The Crisis and Reform of Social Security: An Economic Analysis from the Austrian Perspective,” Journal des Economistes et des Etudes Humaines 5, no. 1 (March 1994): 127–155. Наконец, нами разработана новая версия изложения идеи о наилучших шагах по дерегулированию экономики, представленная в статье: Jesús Huerta de Soto, “El economista liberal y la política,” Manuel Fraga: homenaje académico (Madrid: Fundación Cánovas del Castillo, 1997), vol. 1, pp. 763–788. Английская версия: Huerta de Soto, “A Hayekian Strategy to Implement Free Market Reforms,” in Economic Policy in an Orderly Framework: Liber Amicorum for Gerrit Meijer, J.G. Backhaus, W. Heijmann, A. Nentjes, and J. van Ophem, eds. (Münster: LIT Verlag, 2003), pp 231–254.

892

У автора «справа налево», но мы позволили себе изменить направление на, как нам представляется, более «естественное» для русского читателя. – Прим. науч. ред.

893

Хосе Антонио де Агирре в своем приложении к испанскому изданию книги Веры Смит «Происхождение центральных банков» объяснил, почему возник широкий консенсус по вопросу о желательности независимости центральных банков.

894

Вкладчик банка является держателем «денег», поскольку он хочет хранить этот депозит в банке, даже если это хранение не приносит ему процентов. Тот факт, что при частичном резервировании вклады часто путают с займами [банку], делает разумным, по нашему мнению, предоставить вкладчикам возможность обмена депозитов в течение некоторого периода на акции паевого фонда, представляющие активы банка. Тогда станет ясно, чьи вклады субъективно расцениваются как деньги, а чьи – как истинные займы банку (включающие временную потерю доступности). Это способ, которым можно будет предотвратить масштабный, беспокойный и не необходимый перевод инвестиций из вкладов в акции паевых фондов после того, как реформа будет завершена. Как писал Мизес: «Чековые депозиты имеют другое назначение, чем кредиты, данные банку. Это наличность бизнесмена, подобная монетам и банкнотам. Вкладчик намерен распоряжаться ими ежедневно. Он не требует процента или по крайней мере он вручает деньги банку даже если не получает процента» (Mises, Money, Method and the Market Process, p. 108 (курсив мой. – У. де С.).

895

«Будут созданы необходимее резервные фонды посредством печатания бумажных денег и вручения их банкам, которым нужны резервы, в порядке дарения. Разумеется, такая операция является не инфляционной, поскольку эта эмиссия будет обездвижена путем увеличения резервных требований» (Hart, “‘The Chicago Plan’ of Banking Reform,” pp. 105–106, и прим. 1 на с. 106, где Харт пишет, что автором этого предложения является Фрэнк Найт).

896

Мизес первым указал на то, что банкноты и депозиты, созданные из ничего банковской системой с частичным резервированием, генерируют богатство, которое можно рассматривать как прибыль самих банков. Мы уже объясняли это в главе 4, когда отмечали, что такие депозиты обеспечивают неиссякаемый источник финансирования. Тот факт, что в бухгалтерских книгах ссуды, созданные ex nihilo, балансируются депозитами, также созданными ex nihilo, скрывает от публики фундаментальную экономическую реальность: вклады в конечном итоге представляют собой деньги, которые никогда не изымаются из банка, а банковские активы воплощают в себе огромное богатство, экспроприированное у остального общества. Владение этим богатством исключительно прибыльно для банковских институтов и их акционеров. Любопытно, что банкиры сами признавали этот факт, явно или неявно. Как пишет Карл Маркс: «…банки создают кредит и капитал: 1) путем выпуска собственных банкнот; 2) путем выдачи платежных приказов на Лондон сроком до 21 дня, причем, однако, они сами, выдавая эти приказы, получают немедленно наличными; 3) путем уплаты дисконтированными векселями, кредитоспособность которых прежде всего и преимущественно – по крайней мере для соответствующего округа – создается передаточной надписью банка» (Маркс К. Капитал. Т. III // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25. С. 595).

897

О переходе к 100 %-ному резервированию см.: Rothbard, The Mystery of Banking, pp. 249–269. Вообще говоря, мы согласны с программой перехода, предложенной Ротбардом. Однако возражаем против предлагаемого им дарения банкам. Это позволит им продолжать владеть активами, которые они в прошлом экспроприировали у общества. По нашему мнению, было бы в высшей степени справедливо использовать эти активы на другие цели, обсуждавшиеся в этой книге. Ротбард и сам признает, что это слабое место в его построениях, когда пишет: «Наиболее убедительная критика этого плана сводится к простой вещи: почему банки должны получить подарок? Тем более что этот подарок образуется в процессе приватизации национализированного государством золота? Банки, будучи институтами частичного резервирования, несли и несут ответственность за инфляцию и безрассудную банковскую деятельность» (р. 268). Ротбард, по-видимому, склонялся к решению, представленному в его книге, поскольку хотел, чтобы и банкноты, и депозиты получили 100 %-ное обеспечение, а не одни только банкноты, поскольку последнее, очевидно, имело бы дефляционный эффект. Тем не менее похоже, что ему не пришло в голову соображение, которое мы приводим в тексте. Кроме того, мы должны напомнить, что, как было указано в конце прим. 89, незадолго до смерти Ротбард изменил свое мнение и предложил, чтобы на золото менялись только банкноты, находящиеся в обращении, без учета депозитов.

898

В идеале обмен должен производиться по соответствующим рыночным ценам как казначейских облигаций, так и акций соответствующих паевых фондов. Это потребует, чтобы эти фонды были созданы и размещены на рынке за некоторое время до начала указанного обмена (в особенности, принимая во внимание число тех вкладчиков, которые могут первыми воспользоваться возможностью стать акционерами, перестав быть вкладчиками).

899

Например, в Испании в 1997 г. вклады до востребования и их эквиваленты составляли 60 трлн песет (или около 60 % ВВП). Казначейские облигации, выпущенные в обращение и находящиеся на руках индивидуальных держателей, достигал примерно 40 трлн песет. Таким образом, обмен, который мы предлагаем, может быть осуществлен без каких-либо потрясений, позволив при этом оплатить все казначейские облигации, не ставя их владельцев в невыгодное положение, с одной стороны, и не создавая лишнего инфляционного напряжения – с другой. В то же время необходимо напомнить, что значительная часть обращающихся казначейских облигаций принадлежит банкам и, следовательно, в их случае вместо обмена будет произведено простое списание с баланса. Разница между 60 трлн песет во вкладах до востребования и их эквивалентах, которые на 100 % будут обеспечены резервами, и 40 трлн песет казначейских облигаций, может быть использована для аналогичного частичного обмена, включающего иные финансовые государственные обязательства, например в сфере пенсий социального страхования. В любом случае, суммы, необходимые для такого обмена, будут представлять собой разность между всеми вкладами и теми вкладами, которые вкладчики решат добровольно обменять на акции упоминавшихся выше паевых фондов.

900

Морис Алле настаивает на том, чтобы не только увеличение денежной массы направлялось на финансирование текущих расходов государства (что позволит снизить прямые налоги, в частности, подоходный), но также на том, чтобы деятельность депозитных банков (со 100 %-ным резервированием) была резко отделена от инвестиционной банковской деятельности, предполагающей ссуды третьим сторонам тех денег, которые банк предварительно получил от своих клиентов в виде займа (Allais, “Les conditions monétaires d’une économie de marchés”.) Подробный анализ переходных мер, предлагаемых М. Алле, см.: Allais, L’Impôt sur le capital et la réforme monétaire, рр. 319–320. Разделение депозитных и инвестиционных операций отстаивает также Хайек в своей книге «Частные деньги».

901

Невозможность замены сегодняшних фидуциарных денег на искусственный частный денежный стандарт следует из теоремы денежной регрессии, как было объяснено в прим. 34. По этой причине Мюррей Ротбард был в высшей степени скептически настроен в отношении таких авторов, как Хайек, Гринфилд и Йигер, которые время от времени рекомендовали создание искусственного денежного стандарта на базе корзины товаров. Ротбард пишет: «Именно потому что экономическая история является системой, зависящей от пути [path depended – понятие в математической экономике, описывающее класс объектов, количественные характеристики состояния которых в некий момент времени будут различными в зависимости от траектории, приводящей к этому состоянию. – Прим. перев.], мы не хотим навязывать будущему систему, которая не будет работать. Она не будет работать главным образом потому, что все эти индексы и средства обращения не могут органично появиться вследствие действий индивидов на рынке. Разумеется, идея разоблачения государства и возвращения назад (или устремления вперед) к свободному рынку должна быть совместима с рынком насколько это возможно и предполагать прекращение государственного вмешательства со всей возможной быстротой. Но навязывание публики диких схем, противоречащих природе и функциям рынка, – это в точности та разновидность технократической социальной инженерии, от которой мир уже достаточно настрадался в XX столетии» (Rothbard, “Aurophobia: or Free Banking on What Standard?” р. 107, n. 14). Ротбард выбрал это название для своей статьи («Золотофобия, или Свободная банковская деятельность, основанная на каком стандарте?»), чтобы привлечь внимание к упорным попыткам различных теоретиков обойтись без золота (исторически бывшим квинтэссенцией денежной формы) в своих праздноумствованиях на тему идеальной формы частных денег. См. ответ Ротбарда на критику теоремы регрессии Ричардом Тимберлейком (Richard H. Timberlake, “A Critique of Monetarist and Austrian Doctrines on the Utility and Value of Money,” Review of Austrian Economics 1 (1987): 81–96): Murray N. Rothbard, “Timberlake on the Austrian Theory of Money: A Comment,” Review of Austrian Economics 2 (1988): 179–187. Как проницательно заметил Ротбард, Тимберлейк недвусмысленно утверждает, что деньги представляют собой непосредственную субъективную полезность, подобно любому другому товару. При этом он не понял, что полезность деньги обретают только в качестве средства обмена, в отличие от потребительских и промежуточных товаров, и что по этой причине их абсолютное количество не имеет отношения к выполнению ими своих функций. Таким образом, для объяснения того, каким образом экономические агенты оценивают покупательную способность денег сегодня, основываясь на той, которую они имели вчера, необходимо обратиться к «теореме денежной регрессии» (которая представляет собой ретроспективную версию теории эволюционного возникновения денег Карла Менгера). Это ключ к выходу из порочного круга при размышлении над данной проблемой.

902

Rothbard, “The Case for a Genuine Gold Dollar,” in The Gold Standard: An Austrian Perspective, p. 14; см. также Idem., “The Solution,” p. 700.

903

Таким образом, ненужной и опасной была бы реализация предложения Хайека, которое он выдвинул в 1937 г., когда, упомянув переход банковской системы на 100 %-ное резервирование в условиях чистого золотого стандарта, писал: «Это, очевидно, потребует установления международного контроля над добычей золота, поскольку иначе увеличение ценности золота приведет к огромному увеличению его предложения. Такой контроль обеспечит лишь наличие некоего клапана, который возможно понадобится в любом случае, чтобы система не была слишком жесткой (Hayek, Monetary Nationalism and International Stability, p. 82). В любом случае первоначальный инфляционный шок может быть уменьшен, если за год до перехода к пятой стадии центральные банки осуществят свое 2 %-ное увеличение предложения денег посредством покупок золота на открытом рынке.

904

См., напр.: España y la unificación monetaria europea: una reflexión crítica, Ramón Febrero, ed. (Madrid: Editorial Abacus, 1994). Другие работы по этой теме: Pascal Salin, L’unité monétaire européene: au profit de qui? (Paris: Economica, 1980); Robin Leigh Pemberton, The Future of Monetary Arrangements in Europe (London: Institute of Economic Affairs, 1989). Различные взгляды на роль европейских стран см. в: Jesús Huerta de Soto, “A Theory of Liberal Nationalism,” Il Politico LX, no. 4 (1995): 583–598.

905

Рекомендация перейти к фиксированным обменным курсам является традиционной для теоретиков австрийской школы, считающих эту меру вторым наилучшим вариантом на пути к идеальной денежной системе с чистым золотым стандартом. В системе фиксированных курсов экономические потоки освобождаются от воздействия ненужных потрясений денежной системы. Наиболее исчерпывающее исследование системы фиксированных обменных курсов, проведенное в рамках австрийской школы, см. в книге Хайека: Hayek, Monetary Nationalism and International Stability. Сторонником фиксированных обменных курсов был и Мизес (см.: Мизес. Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война. М.: Социум, 2007. С. 354–359; его же. Человеческая деятельность. С. 732–753). Ценное (с точки зрения австрийской школы) исследование теории, лежащей в основании концепции фиксированных обменных курсов см. в: José Antonio de Aguirre, La moneda única europea (Madrid: Unión Editorial, 1990), pp. 35ff.

906

В главе 6 (прим. 109) мы упоминали о масштабных банковских кризисах, уже разразившихся в России, Чехии, Румынии, Албании, Латвии и Литве. Причиной этих кризисов было пренебрежение, продемонстрированное в этих странах, по отношению к подобным рекомендациям. См.: Richard Layard and Andrea Richter, “Who Gains and Who Loses from Russian Credit Expansion?” Communist Economies and Economic Transformation 6, no. 4 (1994): 459–472. О других проблемах, осложнявших планы реформ денежной системы бывших коммунистических стран, см. среди прочего: The Cato Journal 12, no. 3 (Winter, 1993). См. также: Stephen H. Hanke, Lars Jonung, and Kurt Schuler, Russian Currency and Finance (London: Routledge, 1993). Авторы предлагают валютное управление (currency board) в качестве идеальной модели трансформации денежной системы бывшего СССР. По причинам, приведенным в прим. 91, мы считаем это предложение гораздо менее адекватным, чем наше – установить чистый золотой стандарт в сочетании с требованием 100 %-ного резервирования, используя значительный золотой запас России.

Еще от автора Хесус Уэрта де Сото

Хесус Уэрта де Сото

Австрийская экономическая школа: рынок и предпринимательское творчество

В книге представлена краткая история развития идей австрийской школы экономической теории с момента ее зарождения во второй половине XIX в. и до настоящего времени. Автор анализирует вклад основных представителей школы, оказавших определяющее влияние на формирование этого направления экономической мысли: К. Менгера, О. Бём-Баверка, Л. фон Мизеса, Ф. Хайека, а также ключевых фигур недавнего «австрийского» возрождения: И. Кирцнера и М. Ротбарда. Особое внимание уделено основным отличиям австрийской школы от доминирующего математизированного направления в экономической науке — неоклассической школы в таких областях, как теория капитала; равновесие, рыночный процесс и предпринимательство; теории денег, кредита и экономических циклов.