День вчера сегодня завтра - [11]

— Объясните, пожалуйста, а при чём тут я?

Евгения Семёновна запнулась на полуслове и растерянно посмотрела на Вику как на заговорившую табуретку. По её многолетнему опыту девочка уже должна растеряться, чувствовать себя виноватой… расплакаться, наконец. Но чтобы так!..

А Виктория добавила в голос холода и продолжила, копируя манеру оппонента:

— Если отдельные личности в классе систематически занимаются хулиганством — это действительно очень плохо отражается на моральном состоянии всего коллектива. И то, что в мою обувь и сумку сыплют мусор — лично мне тоже неприятно. Кстати, пару раз даже ловила некоторых за руку. Подозреваю, пострадала не я одна. Но при чём тут я? Или, — тут голос девушки стал совсем ледяным, — вы считаете, что всё это моих рук дело?

Внезапно Вику поддержала мама. Старательно пряча в глазах смешинки, она продолжила:

— Евгения Семёновна, мы, конечно, просто беседуем. Но Вы, кажется, хотите обвинить в чём-то мою дочь? Да ещё и бездоказательно! — тут она сделала многозначительную паузу, а потом добавила. — К тому же, как я понимаю, Вы в курсе, что девочка и сама страдает от действий этих неизвестных злоумышленников?

Противник был повержен. Какое-то время Евгения Семёновна мямлила, пытаясь повернуть разговор в нужное русло, а потом сослалась на школьные дела, быстро попрощалась и ушла. Когда за ней закрылась входная дверь, Вика вполголоса сказала:

— Всё-таки подкладывать Таньке плюшевого мышонка не стоило… Но он был так похож на настоящего… — и они звонко захохотали на пару. Отсмеявшись, Вика пообещала, что так больше шутить не будет. А мама слегка пожурила её для проформы, но боевым настроем дочери осталась довольна. Ведь и сама она в молодости слыла изрядным сорванцом, который не давал никому спуску!

Какой разговор состоялся между «классной» и Ульяной, Вика так и не узнала — но гадить по мелочам склочницы прекратили. И потому новость, что со следующей недели их лишат субботнего выходного, совсем не испортила ей настроения. А когда на следующий день наконец-то сумела выбраться и навестить Лизу, то с облегчением подумала, что неудачная полоса, кажется, закончилась.

Так получилось, что до сих пор у подруги дома она никогда не была: встречались и расставались они на пороге или у подъезда, а совместные посиделки устраивали у Быстрицких. Тем более что девочка очень пришлась по душе Викиной маме. И та даже аккуратно стала намекать, что не прочь бы познакомится с Русаной Матвеевной. Саша, когда услышал, долго хохотал, а потом сказал: «Сперва мои родители, теперь у Лизы… что будет дальше?!.» — но, заметив выражение лица подруги, решил не рисковать и дальше мысль развивать не стал.

Сейчас же, пока Лиза хлопотала на кухне, Вика с интересом осматривала квартиру. Просторная, светлая комната в золотистых тонах пшеницы — только-только собранной и обмолоченной, красивые цветы… На несколько минут девушка застыла, прислушиваясь к чему-то внутри, а потом вдруг поняла: это дом вдруг соткал ей где-то в каких-то уголках души чувство уюта, тепла и покоя. Одна из стен была увешана фотографиями: с них смотрели люди в форме — молодые и старые, с орденами и без. Кто-то в гимнастёрке, кто-то ещё с царскими лампасами. А с самого края висели три фотографии: мужчина в камуфляже и двое молодых парней с лейтенантскими звёздочками.

— Папа… — нежно, но с какой-то грустью сказала Лиза, которая совсем незаметно подошла и встала рядом. — А это братья: продолжают традицию. Один под Уралом, а второй где-то в Плесецке служит, — и, предвидя вопрос, который уже был готов сорваться с Викиных губ, ответила. — Папа погиб четыре года назад. Мы потому-то и переехали сюда: мама в старом доме не захотела оставаться.

Дальше разговор пошёл о произошедшем за последнюю неделю в школе, о планах на будущее, о всяких мелочах. Но Виктория понемногу всё же выяснила, что семья Лизы — потомственные военные. Лиза с гордостью рассказывала о каждом из своих предков. Например, седоусый мужчина в гимнастерке, усыпанной орденами, оказался её прадедом. А высокий усатый красавец в форме унтер-офицера — первым из Мерешко, выбравшим военную стезю.

Виктория слушала, разинув рот: Лиза открылась ей с такой удивительной стороны! Но сюрпризы на этом не закончились. Подруги просидели за разговорами почти до самого вечера, обсуждая всякую всячину: от новых платьев до самого сокровенного. Неожиданно Лиза, краснея и смущаясь, призналась, что пишет стихи, и дала полистать подруге одну из своих тетрадок. Вика была потрясена. Каждая строчка была нежной птицей, задумчивым облаком или весёлым ручейком, жила, переливаясь и играя словами и образами. Весь оставшийся вечер Виктория слышала внутри себя их музыку, а лёгкое и радостное настроение сохранилось на несколько дней.

Наверно, именно стихи, а также оставшиеся от них чувства и стали причиной, почему девушка дала Саше уговорить себя пойти в литературный клуб. Точнее, не совсем клуб, а скорее литературный кружок: там собирались в основном студенты-сокурсники Андрея, а также их друзья. Ребята спорили о прочитанных книгах, о поэзии, просто о жизни… устраивали «квартирники»… И Александр, которому надоело сидеть дома (а таскаться с одноклассниками по компьютерным клубам и прочим подобным заведениям не хотелось), напросился в компанию. Тот сначала сопротивлялся, не желая таскать с собой «малышню», но брат на удивление легко сошёлся с остальными, а освоившись и став совсем своим, решил затащить туда подругу.