Только вот теперь я боюсь - я-то кто по сравнению с ним? Может быть, он смотрел на меня просто так, и слова говорил от нечего делать, и просто так поцеловал? Но какой-то упрямый бес в моей душе твердит мне, что нет, ничего не бывает просто так, и нет дыма без огня. И я ему верю, потому что не могу иначе.
Я знаю, что не очень красивая и совсем не умная. Я не умею ни стихов писать, ни песен петь. Нет у меня никакого дара.
Так почему же он должен выбрать меня? Почему я в это верю, как в таблицу умножения?
Наверное, потому, что иногда пробивает такой час, когда всё становится неважным - и твои достоинства, и твои недостатки. Это такой час, когда туман заволакивает всё - и некрасивость, и глупость, и красные носки, и сквозь эту сизую муть отчётливо видно только самое главное.
Мне кажется, этот час пробил. Только вот знает ли он об этом?
Если мы встретимся с ним когда-нибудь ещё, вернее - когда мы с ним встретимся, я боюсь растеряться и не придумать сразу - о чём говорить. Вот когда мне хотелось бы быть умной, начитанной, интересной. Хотелось бы поразить его абсурдностью своих суждений, чтобы он был ошеломлён, потрясён, очарован.
Но разве я смогу? С посторонними я смущаюсь, краснею, что-то мямлю себе под нос. И даже если не расслышат, они никогда не переспрашивают, потому что знают - я не могу сказать ничего путного.
Господи, помоги мне стать другим человеком. Ну, хотя бы немножко другой.
Опять прошу о чём-то. Опять навязываю тебе свои глупые рассуждения, как будто ты и сам всего этого не знаешь.
А ещё на прощанье он предложил меня проводить. Сам предложил, я не просила. А я засмеялась и повторила, что живу в двадцать второй квартире, через стенку. И только тогда пожалела, что живу так близко. Если бы мне было нужно идти хотя бы в соседний двор, ведь он бы пошёл со мной! И мы бы вместе ехали в лифте, вместе переходили дорогу, вместе поднимались на мой этаж...
Господи, как подумаю, сколько всего впереди, голова кружится. Скоро я узнаю, какой у него почерк, что из еды он любит, как смеётся, если ему действительно смешно. Он может показать мне те места, где играл маленьким, а я ему покажу свою школу и то дерево, с которого я упала в пятом классе. Я представляю, как он придёт ко мне домой, и я познакомлю его с ба, и покажу моего кота. Я скажу: вот здесь я сплю, из этой чашки с Винни-Пухом я пью чай по утрам, а вечером - из этой, с цветами, из этого окна я вижу солнце и луну, за этим столом я пишу свои письма, сидя на этом диване я столько думала о тебе...
Я знаю, что когда-нибудь это должно случиться. Я чувствую, что мы с ним связаны волшебным образом, и ничто не может этого изменить. Когда я смотрюсь в зеркало, в первую секунду я вижу его отражение.
Спасибо, спасибо тебе, Господи. Ведь если бы не ты, если бы не он, я могла бы всю жизнь провести во мраке, даже не догадываясь об этом.
Спокойной ночи, дорогой Бог.
Всегда твоя Шура.
Она аккуратно сложила листок вчетверо, сняла махровый халат, везла в просторную ночную рубашку и легла в кровать, уверенная, что не сможет заснуть. Она лежала и вспоминала всё то, что случилось сегодня, и в её воображении эта встреча обрастала всё новыми и новыми подробностями.
"То, что мы обязательно встретимся, это я сказала, или он? - спрашивала себя Шурка, вертясь с бока на бок. - А то, что ему приятно было со мной познакомиться, это он сам сказал, или я из него вытянула?"
Она вспоминала вечер у Тони так ярко, как будто смотрела любимый, знакомый во всех подробностях фильм, в котором, тем не менее, всегда находится что-нибудь не замеченное ранее.
"Он меня любит, - подумала она, ужасаясь своей самонадеянности. - Может быть, он сам ещё не понял, но он уже влюбился в меня".
И, убаюканная этим открытием, Шурка заснула крепко и без сновидений, как в детстве.
* Здесь и далее приведены стихи Сергея Арутюнова
