День святого Валентина - [33]

— Надо было сразу же сообщить в милицию, — заметила я.

Сергей Владимирович горестно закивал.

— Да-да, по закону я обязан был это сделать, но не смог… Больше всего на свете я боялся, что откроется мое отношение к Маше, уже не знаю почему я вам все это рассказываю…

— У меня лицо располагающее, — заметила я. (Господи, что я несу, лишь бы сказать что-нибудь.)

— Да, наверное… К тому же я вспомнил, что у Ефимова отец из крутых, и мне несдобровать, если дело откроется. Так что я потихоньку вынес Андрея через запасной выход — у меня есть ключи — и перетащил его в гаражный массив, благо это рядом. Отсутствовал буквально полчаса.

Я спросила:

— О какой стол ударился Андрей?

Учитель указал, а я стала осматривать крышку и увидела, что на ребре остались еле заметные пятна крови.

— Что-то не так? — встревоженно спросил Сергей Владимирович, видя мое озабоченное лицо.

— Надо было уничтожить пятна, — сказала я. — Это улика, для эспертизы ничего не стоит вычислить, чья это кровь.

— Боже! — ужаснулся мужчина. — Я с перепугу ничего не заметил, сейчас вытру!

Я покачала головой.

— Можно этого не делать…

— Почему?..

— Вашим словам мало кто поверит, нужны четкие свидетельские показания, что здесь произошел именно несчастный случай, а не убийство, которое, кстати, можно квалифицировать как непреднамеренное.

— Свидетелей у меня нет, — кивнул Сергей Владимирович, — но я могу доказать, что в число убийц — даже потенциальных — я не вхожу.

— Это было бы весьма кстати, — сквозь зубы произнесла я.

Как бы мне ни хотелось верить этому симпатичному человеку, но слова в наше время ничего не стоят. К тому же меня нельзя причислить к легковерным людям, профессия обязывает не доверять, а проверять. Иногда я жутко подозрительна даже к самой себе, и этот недостаток меня удручает.

По моему виску стекла капелька пота, в помещении было довольно жарко. Я осторожно провела по лицу пальцами, чтобы убрать влагу. Учитель заметил это и предложил снять верхнюю одежду.

— Если вы не возражаете, я повешу вашу курточку в шкаф на плечики. Наш с вами разговор может затянуться.

Я не возражала. Когда я снимала куртку, на пол случайно выпала визитка Ефимова. Я подобрала ее и сунула в карман куртки.

Сергей Владимирович осторожно принял у меня из рук курточку и унес ее в другой конец кабинета, открыл стенной шкаф и повесил ее на деревянную вешалку.

— Теперь — к делу, — произнесла я. — С нетерпением жду доказательств вашей невиновности.

Учитель кивнул и направился к сейфу, стоявшему в углу комнаты. Это был полутораметровый металлический шкаф, окрашенный в зеленый цвет масляной краской, которая облупилась вокруг замка.

На полпути к сейфу Сергей Владимирович обернулся ко мне.

— Надеюсь, что вся информация останется между нами.

Я была заинтригована.

— Разумеется, — произнесла я, — если она обладает необходимой для меня ценностью.

— Тем более — для меня… — как-то мудрено произнес учитель.

Он открыл сейф и извлек на свет видеокамеру «Сони». Я чуть было не воскликнула — у меня почти такая же, во всяком случае похожая, но вместо этого цинично произнесла:

— Не хотите ли вы сказать, что сцена разборки с Андреем Ефимовым была записана на пленку?

— Так получилось… — сказал Сергей Владимирович, осторожно опуская камеру на стол. — Я продумывал движения для одного танца из концертной программы, всегда так делаю, чтобы посмотреть со стороны и внести корректировку, если понадобится. Пока был в зале во время дискотеки — подсмотрел кое-что у девчат и хотел повторить перед объективом. И в этот момент зашел Ефимов… Я как чувствовал — нажал кнопку записи.

— Однако! — произнесла я. — Можно посмотреть?

— Конечно. Сейчас я найду это место…

Учитель перемотал кассету и подал мне камеру.

Я прильнула к глазку и стала всматриваться в то, что запечатлела пленка четырнадцатого февраля — в день святого Валентина.

Андрей Ефимов — было заметно, что он пьян, — отчаянно жестикулировал с искаженным от ненависти лицом, затем бросился прямо на объектив, и я увидела взлетевшие кверху ноги в массивных кроссовках на толстой подошве и откинувшуюся назад голову, с размаху ударяющуюся затылком об стол.

Больше ничего не было видно, потому что тело опустилось на пол и в объектив этот момент не попал.

Я оторвалась от глазка.

— Вы увидели все что нужно? — спросил Сергей Владимирович.

— Алиби железное, — кивнула я. — Видеоматериал можно приложить к делу. Для милиции это было бы доказательством, разве не так?

— Что вы! — замахал руками учитель. — Все что угодно, только не огласка!

— Что же теперь — будете хранить это в сейфе?

— Да, буду.

— Как долго?

— До самой моей смерти…

Кто-то несмело постучал в дверь. Сергей Владимирович торопливо убрал камеру в сейф и запер его на ключ, а я пошла к двери.

На пороге стояла Маша Рыбникова. Она сразу же узнала меня и поздоровалась.

— Здрасьте…

— Привет, Маша, — улыбнулась я, пропуская девочку. — Не буду вам мешать, Сергей Владимирович.

— Если ко мне нет больше вопросов, то мы, пожалуй, займемся делами, — напряженно глядя мне в глаза, будто умоляя не выдавать его тайну, произнес учитель.

— В принципе, вопросов больше нет, — сказала я, прикидывая, как мне теперь оправдываться перед Ефимовым. Выдавать наставника Маши Рыбниковой мне совсем не хотелось, но держать ответ мне придется по всей форме, и теперь мой мозг усиленно работал над тем, что сказать бандитам.