День рождения - [70]

— Не Миклоша ли разыскиваешь? Миклош ушел с заказами, но скоро вернется — подожди. А то помоги нам: у нас опять уйма работы. На этот раз в ходу уже не елочки, а новогодние поросята, украшенные еловыми ветками, и серебряные подковки. Правда, красивые?

Бори качает головой: ей некогда, она ждет мать из больницы и допытывается, куда услали Варьяша.

Кати посмотрела журнал заказов, но так и не смогла установить, с какого адреса Миклош мог начать работу. Лучше уж дождаться его возвращения. Бери, мол, стул и садись.

— Спасибо, я тогда лучше на улице подожду, — говорит Бори. — Сегодня потеплее.

Минут десять она прогуливалась перед магазином, пока наконец не появился Варьяш.

— Сервус! — поздоровалась Бори. — А я тебя жду.

Миклош, ничего не ответив, неприветливо взглянул на нее.

— Ну, не смотри на меня так! Иди возьми новую порцию заказов, а я провожу тебя. Хочу кое-что тебе сказать. Очень важное.

«Если снова начнет свои заигрывания, плюну и уйду, — подумал Варьяш. — Неделю назад, когда мы вместе работали здесь, в «Резеде», она была вполне нормальной. А сейчас?.. На что она мне, эта Иллеш? И что она может сказать мне важного?»

Вот Миклош уже и снова загрузился. Первый адрес — улица Франк. Недалеко.

Они идут рядом и молчат. Варьяш ждет, пока первой заговорит Боришка, но ждет без всякого интереса, безразлично.

А Бори, тщетно подыскивая слова, тоже молчит. Так они доходят до нужного Варьяшу дома.

— И это все, что ты хотела мне сказать? — даже не насмешливо, а скорее равнодушно спрашивает Миклош.

Бори краснеет и качает головой. Варьяш, не дожидаясь ее ответа, взбегает вверх по лестнице старого дома. Когда он возвращается, Бори уже нет. «Вот и хорошо, — думает он, — не о чем нам с нею разговаривать». Но, оказывается, Бори не ушла, она просто стояла за воротами, на улице.

— Послушай, Миклош, — говорит она шепотом, но с какой-то удивительной силой, чисто, отчетливо. — Я тогда мерзко с тобою обошлась и с Юткой. Я уже давно хотела тебе сказать. Ведь я все два года знала, что Ютка влюблена в тебя, а я чуть не лопалась от смеха: Ютка — и вдруг влюблена! Да еще в кого — в тебя?! Мне и в голову не пришло бы писать тебе записки и назначать свидания. Но… Словом, Сильвия Ауэр сказала мне, что в моем возрасте не пристало девушке ходить одной, без провожатого. Вот мы с ней и выбрали тебя. Не потому, что ты как-то особенно интересовал меня, а просто… Просто ты был мне нужен: чемпион по атлетике, ну и, кроме того, я хотела видеть, какое выражение лица будет у Ютки, когда она заметит, что ты со мной встречаешься. А она ничего не сказала, даже виду не подала. Я было уже подумала, что ошиблась. Но вот со вчерашнего дня я точно знаю, что я была права: она любит тебя.

Бори впилась взглядом в лицо Варьяша, едва различимое в полумраке подъезда. Варьяш стоял молча, опустив глаза.

— Дурацкая это была затея, — продолжала Боришка. — Теперь я понимаю. А может, и того хуже. Короче говоря, не сердись на меня за нее. Подчас люди по глупости нарочно дразнят таких, как Ютка, наверное, из зависти, что те такие… совершенные. И потом, было очень забавно, что именно ты — ее слабость, что Ютка именно тебя из всех ребят выбрала, хотя ты и на экзаменах провалился и вообще ни к чему серьезному не стремишься… Ты не сердишься, что я так говорю?

Варьяш, не отвечая, отодвинул ее в сторону и шагнул через порог на улицу. Расправив грудь, он зашагал, прямой и стройный, словно в какой-то невиданной военной форме с этими своими лямками на плечах…

Вернувшись домой, Бори узнала от Варкони, что звонили из больницы и просили передать, что Штефания Иллеш немного задержится: нет свободной санитарной машины. Пришел отец, а Варкони отправилась вместо них с Бори на собрание смотрителей и дворников. Больше всех огорчена тетя Гагара, хотя обед ее всем понравился.

— Что будем есть на обед завтра, соседушка? — спрашивает отец и просит добавки.

Но тетушка Гагара отвечает:

— Теперь это уж решать самой хозяйке — Бори закупать провизию. А мое дело — сготовить, что Штефания скажет.

Тетушка Гагара уходит, а отец садится за газету. В комнате тепло…

Время проходит. Мамы все нет. И Варкони почему-то не возвращается. Отец нервничает, он уже не может больше читать, и они молча сидят рядом в темноте.

— Папа, — говорит вдруг Бори, — а что же теперь будет с тетей Гагарой?

— Как — что? — удивляется отец. — Ничего.

— Это плохо. Разве ты не заметил, как ожила сейчас она? А как мама поправится, выходит, тетушка Гагара опять никому не будет нужна. Ты же лучше меня знаешь, как важно для человека, когда он чувствует, что кому-то нужен, что не напрасно живет, как бы стар и слаб он ни был.

Отец молчит, глубоко затягиваясь сигаретой…

— Сходил бы ты на прием в райсовет к Чисар поговорить о тетушке Тибаи. Взять хотя бы наше звено: ведь ни одна из девочек, кроме Ютки, не умеет как следует вести домашнее хозяйство. Ни шить, ни вязать. А тетя Гагара на все это великая мастерица, золотые руки! Скажи тете Чисар: может, они через женсовет или через школу дадут Гагаре какое-нибудь дело. Я-то, конечно, к ней хожу, в лото с ней играю. Но ей дело, настоящее дело нужно! Понимаешь?